Сердце воина

Глава 4

Она несколько раз сильно ударила в дверь кулаком и, не дождавшись ответа, распахнула ее. Видно, придется стащить пьяного Макфейна с кровати. Однако спальня оказалась пуста.

Ариэлла, задумавшись, шла по коридору. Из-за закрытых дверей доносились зевки и плеск воды. Внизу она столкнулась с Дунканом и Эндрю: они выскочили во двор, успев схватить лишь по куску хлеба. Девушка последовала за ними и увидела в предрассветном тумане сонных зевающих людей, окруживших Макфейна.

Черный Волк, сидя на могучем гнедом жеребце, терпеливо ждал, пока соберутся все Маккендрики. На нем была клетчатая юбка с накидкой, куртка из мягкой кожи и шафрановая рубаха без единого пятнышка, хотя накануне он залил ее вином. Его красивое, чисто выбритое лицо, аккуратная прическа и гордая осанка свидетельствовали о бодрости и трезвости. Сейчас он выглядел куда достойнее, чем мужчины клана, не привыкшие вскакивать в столь ранний час и к тому же страдавшие от последствий вечерних увеселений. Ариэлла растерянно смотрела на Макфейна, силясь понять, как он умудрился вовремя подняться и привести себя в порядок: ведь накануне этот человек был мертвецки пьян. Пока они добирались сюда, Макфейн неизменно пробуждался поутру последним.

Но когда к Макфейну подъехал Гэвин, девушка догадалась, кто растолкал Черного Волка, не желая, чтобы тот снова унизился перед кланом Маккендриков.

– Какой интересный мужчина!

Ариэлла в удивлении посмотрела на Элизабет:

– Никогда не подумала бы, что тебя привлечет такая грубая внешность!

– Вовсе не грубая, – мечтательно возразила Элизабет. – По-моему, очень приятное лицо, особенно когда он улыбается.

Пораженная Ариэлла снова перевела взгляд на Малькольма. Сейчас он держался спокойно, но печать суровости лежала на его лице, изборожденном глубокими морщинами. Она видела перед собой человека, который забыл о радостях жизни и уж тем более отвык от нежности.

– Разве ты видела, как он улыбается?

– Конечно! – заверила ее Элизабет. – Он улыбнулся, когда нас представили друг другу. Я даже замерла. Во время вчерашней трапезы он часто улыбался, и у меня от этого перехватывало дыхание… – Элизабет поднесла руку к шее и мечтательно вздохнула.

– У тебя богатое воображение. – Ариэлла покачала головой. – Я провела с ним в пути целых три дня и смею тебя уверить: Макфейн никогда не улыбается.

Элизабет засмеялась:

– Я вовсе не о Макфейне. Он просто не умеет улыбаться. Все дело, наверное, в этих ужасных ранах, искалечивших его. Нет, я о его рыцаре, Гэвине.

Ариэлла разозлилась, услышав о Макфейне такой отзыв, но быстро овладела собой. К чему расстраиваться, если и она думает о нем точно так же? Девушка остановила взгляд на Гэвине. Он беседовал с другом, ожидая, когда соберутся все Маккендрики. Смотреть на него доставляло удовольствие: правильные черты лица, ровные белые зубы, густые темные волосы с легкой проседью. Вот уж Гэвина не назовешь непривлекательным! К тому же он расточал улыбки направо и налево. Но интересен ли ей этот мужчина?

– Для тебя он староват, Элизабет, – заметила Ариэлла. – Ему далеко за сорок, а тебе едва исполнилось двадцать два. К тому же он последует за Макфейном, когда тот покинет нас. Будь осторожна и не отдавай ему свое сердце.

– Я и так слишком долго никому не отдавала его, – прошептала Элизабет. – Среди Маккендриков не нашлось ни одного, кто сумел бы его завоевать. – Она опять устремила восхищенный взгляд на Гэвина. На ее устах заиграла улыбка.

Ариэлла задумчиво посмотрела на хорошенькую подружку. Маккендрики вели замкнутую жизнь, поэтому молодым мужчинам и женщинам приходилось подыскивать себе пару внутри клана. Девчонкой Ариэлла часто гадала, кто из мальчишек, товарищей по играм, станет впоследствии ее мужем. Но после смерти матери, так и не успевшей произвести на свет сына-наследника, Ариэлла поняла, что ответственный выбор мужа – ее священный долг, поэтому надлежит руководствоваться не столько чувствами, сколько интересами клана. Ниэлл, проявлявший в детстве неслыханное упрямство, стал высоким, красивым, серьезным молодым человеком. Он не скрывал от Ариэллы, что очень привязан к ней.

Догадавшись, какого рода чувства питает к ней Ниэлл, девушка спросила Элпина, не этому ли юноше достанется родовой меч. Тогда провидец и открыл ей, что следующего Маккендрика следует искать за пределами клана. Ариэлла и Ниэлл остались друзьями, но он не замечал других женщин. Ариэлла знала: ему претит мысль о том, чтобы она подбирала себе мужа, но в этом состоял ее долг.

Когда она нашла в лесу раненого Родерика и доставила его в замок, Ниэлл заметил, что Ариэлла неравнодушна к чужаку. Потолковав с Родериком, он начал убеждать девушку, что этот человек не заслуживает доверия, хотя у него приятная внешность. Однако она по глупости не прислушалась к словам Ниэлла, решив, что им движет ревность…

– Мужчинам построиться слева, женщинам – справа, – распорядился Малькольм.

Сонные Маккендрики не спешили выполнять приказание, ибо не привыкли бегать ни свет ни заря. Впрочем, их новый командир тоже давно расстался с этой привычкой.

– А теперь те и другие должны разделиться на четыре отряда, равных по численности. Три отряда мужчин начнут возводить новые ворота, парапетную стенку на гребне стены и изготавливать оружие. Три женских отряда должны запасти продовольствие на случай осады, мастерить луки и стрелы, заниматься домашними делами, в частности готовить еду и присматривать за детьми. Остальные останутся здесь и приступят к военной подготовке.

Если у кого-то и возникли возражения, никто не высказал их. Люди, не выражая недовольства, молча повиновались приказу.

– Принесенные сюда луки и стрелы отдайте женщинам, – продолжал Малькольм. – Они будут упражняться в стрельбе из лука по ту сторону стены под присмотром Гэвина.

Получив оружие, женщины вереницей потянулись за ворота. Роб перекинул лук через плечо и последовал за ними.

– А ты куда? – окликнул его Малькольм.

– Я помогу Гэвину обучать женщин стрельбе из лука, – ответил Роб.

– Гэвин справится с этим и сам, а ты будешь тренироваться вместе с мужчинами.

– Ему нельзя тренироваться с нами! – возмутился Ниэлл. – Он еще сопляк!

– Его место с мужчинами, – властно возразил Малькольм.

Роб нехотя встал в строй.

– Первое, что мне нужно от вас… – начал Малькольм.

– Погоди! – воскликнул Энгус, медленно вышедший из замка и с трудом волочащий тяжелый меч. – Мы сейчас!

Вслед за первым стариком появился второй – Дугалд: превозмогая слабость, он тоже тащил покрытый ржавчиной меч. Процессию замыкал Элпин в великолепном зеленом одеянии. У него, правда, не оказалось оружия. Он опирался на свой неизменный посох. Энгус и Дугалд, остановившись перед строем, тотчас затеяли спор, чей меч тяжелее. Элпин, приветственно помахав Малькольму рукой, встал в отдалении.

Малькольм удивленно взирал на убеленных сединами старцев.

– Не пойму, что вы задумали.

– Мы пришли упражняться, молодой человек, – объяснил Энгус таким тоном, словно говорил с несмышленышем.

– Мы тоже будем воевать, – добавил Дугалд, опасаясь, что Малькольм не понял, о каких упражнениях идет речь.

Напрягая немощные руки, Энгус с гордостью поднял древнее оружие:

– Это родовой меч, юноша. Ему уже больше ста лет, и за все это время им ни разу не воспользовались.

– Зато мой тяжелее! – похвастался Дугалд и, кряхтя, попытался поднять свой меч. Он едва дышал от натуги, но все же оторвал оружие от земли.

– Шестьдесят лет назад мечи выковывали куда лучше, чем сто лет назад, – пробормотал Дугалд.

– Откуда тебе знать? – возмутился Энгус. – У тебя ведь не было случая в этом убедиться.

– Зато теперь такой случай представился. Любому дурню видно, чей меч тяжелее. Спроси хоть у Макфейна.

Старики уставились на Малькольма, полагая, что он разрешит их спор. Взгляд воина выражал недоумение. Старики явно желали услышать от него, что вполне способны упражняться в воинском искусстве.

– То, что вы хотите тренироваться, – большая честь для меня, – начал Малькольм, размышляя, как бы удалить стариков, не задев, однако, их самолюбия. – Ваше рвение приободрит всех, кто прежде опасался участвовать в бою из-за малого роста, слабости, от страха. – Он старательно обходил главное – преклонный возраст. – Однако вы еще больше меня обяжете, почтенные Энгус и Дугалд, если поможете руководить обучением. Не сомневаюсь, нам пригодятся ваш многолетний опыт и накопленная вами за долгую жизнь мудрость.

Морщинистое лицо Энгуса просияло от удовольствия.

– Конечно, юноша! Прости, Дугалд, но Черному Волку понадобилась моя помощь. – Старик устремился вперед, волоча за собой меч.

– Я помогу молодежи ничуть не хуже тебя. – Дугалд поспешил на Энгусом, используя свой меч как костыль.

– Давай взойдем на помост! Оттуда лучше видно, – предложил Энгус.

– Ты ведь знаешь, что я не могу долго стоять! – напомнил ему Дугалд. – От этого у меня распухают ноги.

– Принесите им скамью! – распорядился Малькольм, едва сохраняя спокойствие.

Не прошло и минуты, как Энгус, Дугалд и Элпин расположились на скамье. Лишь после этого Малькольм сосредоточил внимание на будущих воинах, выстроившихся перед ним.

То были люди от двенадцати до шестидесяти лет от роду. Выполняя приказание, Маккендрики основательно порылись в своих сундуках и извлекли на свет самое разнообразное оружие. У Малькольма потемнело в глазах, когда он увидел ржавые, давно затупившиеся мечи, которые носили на поясе разве что прадеды, зазубренные топоры, кинжалы с почерневшими лезвиями. Ими свежевали дичь и применяли их для резьбы по дереву. Кое-кто притащил щиты – деревянные каркасы, обтянутые яркой тканью, но неспособные защитить и от удара кулаком. Шутники надели себе на головы ведра и тазы, сползающие на лоб и на глаза. Все выглядели попросту уморительно. Малькольм потупил взор и смущенно закашлялся: еще немного – и он разразился бы хохотом.

– Начнем тренироваться без оружия и доспехов. – Малькольм обрадовался, что вышел из затруднительного положения. – Оставьте все это и постройтесь в два ряда лицом к лицу на расстоянии десяти шагов.

Лица собравшихся выразили разочарование. Некоторые не постеснялись вслух заявить о нем. Судя по всему, Маккендрики вообразили, что сегодня же будут сражаться с мечами в руках. Малькольм не знал, радоваться ли их энтузиазму или огорчаться, что они так наивны.

– По моей команде сходитесь в рукопашной схватке. Цель – повергнуть соперника наземь. – Он помедлил, дожидаясь, пока все до одного примут нужное положение. – Начали!

Маккендрики набросились друг на друга. Возникла куча мала: дерущиеся отлетали друг от друга, как мячики, и падали на спину. Упавшие, вымещая раздражение, хватали устоявших за ногу и опрокидывали. Упражнение превратилось в бесцельную возню, сопровождаемую бранью. Один повторял как заведенный, что устал и ему пора уйти с поля боя. Другой крикнул, что повредил плечо, и его тут же окружили сочувствующие, наперебой предлагая массаж.

– Вряд ли это их чему-то научит, – молвил Энгус, качая головой. – Лучше пускай возьмут в руки оружие и займутся делом.

– Не торопи меня, – бросил Малькольм. – Еще не время.

– О чем это вы? – осведомился Дугалд, прикладывая к уху ладонь.

– Я говорю, что еще рано. – Малькольм смотрел на своих подопечных, возившихся в пыли и пачкавших рубахи и клетчатые юбки.

– Разойтись и начать все сначала! – приказал он. – Помните: ваш соперник – ваш лютый враг. Атакуя, каждый должен пребывать в уверенности, что победителем выйдет именно он.

Схватка возобновилась, на сей раз более яростная. Результат превзошел ожидания: больше дюжины мужчин не смогли подняться и теперь оглашали двор стонами; соперники рассыпались перед ними в извинениях и выспрашивали, не слишком ли им повредили. Двоих поспешно унесли с поля брани: вряд ли они серьезно пострадали, скорее просто потеряли желание продолжать. Оставшиеся внимательно изучали свои синяки и царапины, один боец поплатился за ретивость порванным рукавом.

– Какой ужас! – вскричал Дугалд и сокрушенно зацокал языком. – Это у Кеннета лучшая рубашка!

– Ничего, Глинис зашьет, – успокоил его Энгус. – Она умеет обращаться с иглой.

– Повторить! – раздраженно крикнул Малькольм. – Только в этот раз вы… – Он умолк, так как на всех посыпались градом стрелы, перелетевшие через стену.

Маккендрики, перепуганно вопя, бросились врассыпную. Гордон, на свою беду, замешкался, и стрела угодила ему в мягкое место. Еще одна стрела вонзилась в землю в нескольких дюймах от переднего копыта коня Макфейна. Жеребец встал на дыбы.

– Что происходит?! – взревел Макфейн, успокаивая Каина.

Между тем стрелы перестали сыпаться, и в ворота вбежал испуганный Гэвин.

– Прошу прощения! Женщины стреляли слишком низко и никак не могли попасть в цель. Тогда я посоветовал им метить выше цели… – Он пожал плечами. – И вот результат.

– Ты не можешь ругать их за это, парень! – крикнул с помоста Энгус.

Дугалд кивнул:

– Действительно! Они сделали то, что им велели.

– Значит, женщины умеют подчиняться приказам, – радостно добавил Элпин.

– А ведь верно! – воскликнул просиявший Энгус. – Кто бы подумал, что девочки на первом же занятии сумеют выстрелить так высоко!

Малькольм, стиснув зубы, наблюдал, как злополучного Гордона уносят со двора. За первые десять минут тренировки они лишились четверых. Если так пойдет и дальше, к концу дня из строя будет выведен весь клан.

– А я говорю: он нам не нужен! – упорствовал Ниэлл. – Чему мы сегодня научились? Только без конца поднимать и опускать оружие, от которого того и гляди отвалятся руки!

– Вот я, например, получил полезный урок и теперь знаю, что женщинам больше подобает орудовать иглой, чем луком. – Гордон приподнялся на подушках.

– К концу занятия мы уже стреляли несравненно лучше, отец, – возразила Элизабет. – Стоило убрать мишени от стен замка – и дело пошло.

– Он пытается сделать из женщин лучниц, а нас заставляет рубить мечами воздух, – не унимался Ниэлл, кипя негодованием. – Все мы смертельно устали, на нас живого места не осталось, и что толку? Хоть кто-нибудь почувствовал, что сможет теперь достойнее отразить вражеское нападение?

– Я так устал, что способен лишь рухнуть под любым деревом и захрапеть, – поддакнул Рамси.

– Мои руки стали слабыми, как у младенца. Если бы сейчас вошел враг, я бы даже не смог занести меч, – признался Грэм.

– Руки – это что! – взвился Хью. – Ерунда! Видели бы вы рану у меня на бедре! – Он приподнял юбку. – Держу пари, она длиннее, чем…

– И ты называешь эту жалкую царапину раной? Вот у меня на плече ссадина размером с таз! – похвастался Брайс, собираясь снять рубаху.

– Подумаешь, ссадина! Я уверен, что сломал ребро, только и не подумаю проливать из-за этого слезы. – Рамси развел руками.

– Это потому, что ты наплакался, когда я в тебя врезался, – напомнил ему Грэм. – Я уж думал, ты не успокоишься, пока не прибежит твоя матушка.

– Да, все эти упражнения – пустая трата времени, – подытожил Ниэлл, стараясь завладеть вниманием присутствующих. – Мы заблуждаемся, воображая, будто Макфейн способен сделать из нас воинов.

– Сражаться – не наше дело, – поддержал его Гордон. – Пусть этим занимаются другие.

– Вот именно! – подхватил Ниэлл. – Тогда к чему здесь Макфейн? Достаточно разок взглянуть на него, и сразу поймешь, что ему никогда не стать лэрдом.

– Ведь он не будет нашим лэрдом, Элпин? – спросил Брайс, ужаснувшись такой перспективе.

Все взгляды обратились на прорицателя, расположившегося за столом лэрда. В зале воцарилась тишина. Мужчины и женщины, затаив дыхание, ждали ответа.

Элпин поднялся и спокойно оглядел клан своими пронзительными черными глазами.

– Если бы я показал вам крохотное зернышко и сказал, что в нем заключены глубокая летняя тень, осенние корзины фруктов и зимние запасы дров, поверили бы вы мне?

Притихший клан с трепетом взирал на старца, пытаясь постичь его иносказание. Элпин удовлетворенно кивнул и медленно вышел из зала.

Тишину сменило всеобщее возбуждение.

– Что он сказал? – осведомился Энгус. Дугалд растерянно покачал головой:

– Что-то насчет семян…

– По-моему, он советовал нам собрать побольше семян, чтобы засеять поля, вспаханные прошлой осенью, – предположил Грэм.

– Сейчас не время вспоминать про семена, – возразил Энгус. – Мне казалось, что мы толкуем про Черного Волка.

Дугалд наклонился к своему дряхлому соседу и прошептал:

– Он уже не тот, что прежде. Стареет, как и все мы. Когда ему стукнуло сто сорок лет, я заметил в нем кое-какие перемены.

– Мы ждали, что Черный Волк приведет нам на помощь внушительное войско, – напомнил Ниэлл, не оставляя попыток привлечь внимание собравшихся. – А что происходит на самом деле? Он явился один, слабый и совершенно непригодный быть лэрдом. Это из-за него столько Маккендриков сложили головы, в том числе бедняги Гай и Марк, которых мы только вчера предали земле. Зачем нам осквернять их память, тратя время на такого никчемного человека?

– Даже Ариэлла понимает, что Макфейн не тот, кто нам нужен, иначе она уже пожаловала бы ему меч, – робко вставила Агнес.

– Тогда зачем было его привозить? – спросила Элен.

Дункан встал и внимательно обвел глазами собравшихся:

– Девушка привезла его, считая, что он может оказаться полезен нам. Да, у Макфейна болят старые раны, но это вовсе не значит, что он так немощен, как вам кажется.

– Верно! – поддержал его Эндрю. – По дороге домой мы видели, как он…

– Если лэрдом ему не бывать, – перебил его Ниэлл, – лучше посвятить время поискам настоящего лэрда, а не кривляться во дворе. Нам необходим вождь, предводитель сильной армии, способной нас защитить. Если нам нужно упражняться, давайте возьмем кого-нибудь другого вместо калеки, который вызывает сострадание, ковыляя по этому залу.

– А вы его не жалейте!

Услышав голос Ариэллы, спускавшейся по лестнице, все обернулись. Неодобрительно оглядев собравшихся, она задержала взор на Ниэлле.

– Я понимаю, что лишь добрые намерения заставляют тебя советовать клану изгнать Макфейна, – гневно проговорила она. – Вы знаете, что он не станет лэрдом. Однако Макфейн должен научить нас обороняться.

– Хороша учеба! Сначала мы валим друг друга на землю, а потом протыкаем мечами воздух! – твердил Ниэлл.

– Сам он не бегает, не прыгает, не машет попусту мечом, – вставил Рамси. – Как он научит нас всему этому?

– На счету Макфейна бесчисленные битвы. Он не потерпел ни одного поражения, – отважно заявила Ариэлла, хотя и сомневалась, так ли это. Однако молчание соплеменников убеждало, что она завладела их вниманием. – Макфейн научил боевому искусству не одну тысячу воинов, – продолжала она, зная, что преувеличивает. – Он превратил простых крестьян в лучших бойцов Шотландии. Разве этого не достаточно, чтобы он стал и нашим наставником?

Девушка умолкла, давая им возможность осмыслить ее слова.

– Да, его тело, когда-то могучее, ослабло от ранений, полученных в победоносных сражениях. Но не принимайте Макфейна за беспомощную развалину! Это вовсе не так. По пути домой на меня, Эндрю и Дункана напали восемь безжалостных грабителей. В последний момент, когда мы поняли, что смерть неминуема, из темноты выскочил на своем огромном коне Макфейн и поразил насмерть одного за другим всех восьмерых, прежде чем мы успели поднять мечи и прийти ему на помощь.

Ариэлла снова выдержала паузу, желая, чтобы соплеменники представили себе эту волнующую сцену. Правда, она позволила себе кое-что преувеличить…

– Повторяю: Черный Волк, покрытый шрамами, истерзанный мучительными болями, хромой и владеющий лишь одной рукой, все равно остается великим воином. Ему не составит труда одолеть пятерых из вас, даже если он будет безоружен. Его дарования убеждают меня в том, что он сумеет научить нас постоять за себя. А мы тем временем подыщем себе нового лэрда.

Клан завороженно взирал на нее. Увидев серьезные лица соплеменников, Ариэлла удовлетворенно кивнула. Ее старания не пропали даром.

– Польщен твоим доверием.

Она вздрогнула и обернулась. На ступеньках стоял Макфейн, побледневший от гнева. Глаза его метали молнии. Ариэлла не знала, кто привел его в такую ярость – она или клан.

Он оглядел Маккендриков:

– Занятия продолжатся на заре. Советую всем отдохнуть. Завтрашний день тоже будет трудным.

Мельком взглянув на Ариэллу, Макфейн удалился. Не оставалось сомнений, что он слышал большую часть разговора.

– Ступайте ко всем чертям!

Стук в дверь не прекратился, напротив, усилился.

– Дайте покоя хоть ночью! – Макфейн с трудом ворочал языком. – Кому там неймется? Нельзя, что ли, дождаться утра?

Тяжелая дверь распахнулась, и на пороге появился Роб.

– Гэвин уже принес мне еду. – Малькольм указал на поднос, хотя ни к чему не прикоснулся.

Осушив чашу с вином, он откинулся на подушки, подоткнутые под изнывающую от боли спину. Внезапно его взгляд упал на кувшин в руках у мальчишки.

– Это что, вино?

– Вода. – Роб поставил свой поднос рядом с первым. С укором оглядев три опорожненных кувшина, он заметил: – По-моему, вина тебе на сегодня достаточно.

– Это я сам решу, – отрезал Малькольм. – Когда пожалеешь меня в следующий раз, принеси вина. А без него не появляйся, понятно?

– Мне совсем не жаль тебя, Макфейн. Малькольм видел, как напряжено перепачканное лицо мальчишки. Отважные серые глаза Роба взирали на него без всякого сострадания, однако воин подозревал, что это только поза, мальчишка же всем сердцем жалеет его. Впрочем, через минуту-другую Малькольм решил, что молокососу и в самом деле плевать на его мучения. Поняв, что Роб презирает его, Малькольм закрыл глаза.

– Не надо было тащить меня сюда. – Он заворочался на кровати. – Увидел, во что я превратился, – и шел бы своей дорогой.

– Я так и сделал, Макфейн. Ты сам нас догнал. Малькольм нахмурился, пытаясь припомнить недавние события.

– Я вас догнал?

– Вообще-то это Гэвин забеспокоился, как бы с нами чего не случилось, а ты увязался за ним.

Малькольм задумался. В его отяжелевшей голове вспыхивали обрывки воспоминаний, но он никак не мог связать их в одно целое.

– Правильно, я догнал вас, чтобы помочь Гэвину. – Малькольм опять закрыл глаза, радуясь, что тема исчерпана, однако чуть погодя опять наморщил лоб и приподнял веки. – А ты меня уговорил ехать сюда, убедив, что все это не важно… – Он с отвращением оглядел свое изуродованное тело. – На самом деле это очень даже важно. Стоит им на меня взглянуть – и они сразу видят, что я никуда не гожусь, и испытывают ко мне только жалость.

Малькольм так рассвирепел, что запустил пустой чашей в стену, но чаша, отскочив от стены, упала на пол. Это еще более уязвило его.

– Оставили бы вы все меня в покое! – с горечью воскликнул он.

– Вот как ведет себя могучий Черный Волк, когда жизнь бросает ему вызов! – презрительно проговорил Роб. – Скажи на милость, Макфейн, ты всегда отступаешь, столкнувшись с неодолимым препятствием? И откуда у тебя такая блестящая репутация? Может, все до одного легендарные подвиги не стоили Черному Волку никакого труда?

– Какие еще легендарные подвиги? – взревел Малькольм, разозленный наглостью назойливого юнца. – Не было ничего! Все это вранье. А если что-то и было, то давно обросло такими преувеличениями, что мне уже не под силу отличить ложь от правды. – Он помолчал, стараясь подавить невыносимое отчаяние, а потом глухо спросил: – Неужели мои истинные деяния так ничтожны, что их пришлось приукрашивать? Теперь я и сам уже не верю этим сказкам.

– Нет. – Роб покачал головой. – Приукрашивать было незачем.

Малькольм снова задумался. Хотелось бы положиться на слова парнишки.

– Почему же ты не выложил своему клану все как есть?

– Я совершил ошибку, – признался Роб. – Просто они согласятся учиться, только питая к тебе уважение. Поэтому я и удвоил число грабителей.

– Я прикончил всего троих, – заметил Малькольм. – Одного убил Гэвин. – Он фыркнул. – Тоже мне, подвиг великого воина!

– Если этот подвиг тебя не устраивает, а победы в боях не в счет, то взгляни на гобелен над кроватью, – предложил Роб. – На нем изображено, как ты с отрядом из десяти человек отбиваешь деревню у пяти десятков Монро. Жители этой деревни не принадлежали к твоему клану. У противника было подавляющее преимущество. И все же твой отряд покарал Монро так, что на деревню с тех пор никто не смел нападать.

Роб умолк, ожидая ответа. Малькольм даже не бросил взгляда на гобелен. История казалась знакомой, но события он припоминал с трудом. Неужели в его отряде и впрямь было лишь десять человек?

– Или взять вот этот ночной пожар. – Роб указал на другой гобелен. – Загорается дом, в котором беззаботно спят пятеро ребятишек и их родители. Помнишь ту ночь, Макфейн? Говорят, пламя расступалось всякий раз, когда ты кидался в огонь и выносил детей по одному, необожженными, разве что с опаленными ночными рубашками. Потом крыша затрещала, но ты все равно бросился в дом и спас последнего ребенка, защитив его от огня и падающих балок. Ребенок не пострадал, а у тебя были обожжены руки.

Роб стоял перед гобеленом, изображающим легендарный пожар, желая, чтобы Макфейн подтвердил или опроверг его слова. Малькольм не стал смотреть на свои руки, опасаясь, что не увидит на них шрамов.

– Вспомни, как однажды ты наткнулся в лесу на четверых громил, мучивших беззащитную девушку, – продолжал Роб. – Им не поздоровилось. Узнав же, что отец колотит дочь за то, что она опозорила семью, ты проучил отца, а девушку забрал в свой замок и дал ей фамилию Макфейн, и она спокойно жила под твоим покровительством. Помнишь?

Воин обреченно смотрел в серые мальчишеские глаза и видел в них восхищение и вызов. Казалось, Роб очень дорожил этими сказками и не мог смириться с тем, что Малькольм недостоин их.

– Нет, – признался воин, удрученный тем, что ему не по силам вспомнить свое героическое прошлое. – Забыл.

Роб покачал головой – не то от злости, не то от разочарования.

– А потом ты убил кабана, погнавшегося за мальчишками…

– Это-то ты откуда знаешь? – Малькольм внезапно сел. – Ведь я не вышел из укрытия, и мальчишки так и не узнали, что им угрожала смерть.

– Об этом мне рассказал Элпин. Его посетило видение.

Малькольм недоверчиво фыркнул.

– Верить или нет – твое дело. А потом старец увидел, как ты приходишь к нам.

– Раз мое появление предопределено, почему Маккендриков так опечалило мое состояние?

– Потому что он не сказал, что ты придешь… таким. Иногда Элпина посещают очень туманные видения.

– Хорошая отговорка на тот случай, если все получается не так, как он предсказывает, – заметил Малькольм.

– Дело не в том, веришь ли ты в предсказания Элпина! – нетерпеливо воскликнул паренек. – Главное – сумеешь ли ты научить мой клан сражаться.

– То, что я сегодня увидел, убеждает меня: никому не удастся превратить твоих соплеменников в воинов. – Малькольм обреченно махнул рукой. – Даже самому Черному Волку в его звездный час.

– Да, у Маккендриков нет склонности воевать, – согласился Роб. – Но ведь и ты не всегда вел в бой только самых сильных, тех, кого легко обучить?

– Конечно, поначалу многим не хватало силенок, но среди Макфейнов не было ни одного, кто опасался бы поставить или заработать синяк-другой.

Роб нахмурился:

– Значит, эту трудность тебе придется преодолеть. Как обучают людей, боящихся пораниться и поранить других?

– Их вообще не обучают! – отрезал Малькольм. – Их заставляют работать: делать оружие, укреплять стены. Разве что…

Он запнулся. Возможно, способ справиться с малодушием Маккендриков все же существует. Малькольм поднялся, ощущая хмельной туман, нашел на столе бумагу и перо и начал делать какие-то наброски. Сначала на бумаге появился рисунок, потом – пометки.

– Отнеси это Дункану и Эндрю, – сказал он. – Пусть изготовят две штуки к завтрашним занятиям. Ваши плотники – мастера на все руки, у них на работу уйдут считанные часы. Вдруг это поможет возбудить у Маккендриков необходимую для сражения ярость?

Роб потянулся за листком, но внезапно замер.

– Что еще? – нетерпеливо спросил Малькольм.

– Ничего. – Мальчишка взял рисунок и открыл дверь. – Просто я увидел твои руки.

Дверь закрылась. Озадаченный Малькольм взглянул на свои руки, испещренные рубцами. Огонь оставил на коже неизгладимые следы.