Серебристый призрак

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

— Это слишком дорого для столь простого ремонта.

Джессика позволила себе взглянуть на часы. Почти пять. Длиннее дня в своей жизни она и не припомнит. И то было до появления миссис Фанни Клиппенхоппер в ее крикливой расцветки платье и со взбитыми розовыми локонами.

— Могу еще раз проверить сумму, миссис Клиппенхоппер. Может, я ошиблась. Я сегодня первый день работаю. — Последняя строчка оставленной ей Гарнером инструкции гласила, что для изучения всех тонкостей ее работы требуется около года. При постоянном наблюдении.

Постоянном наблюдении Гарнера? Сердце екнуло.

— Цена неверна! — рявкнула клиентка. — В расценках стоит другая, и я не стану платить больше.

— Я не могу найти расценки, — опять принялась объяснять Джессика. — Если вы скажете мне, какая была цена, хотя бы приблизительно, мы могли бы…

— Говорю тебе, корова тупая, я не могу вспомнить!

Джессику словно ожгли кнутом. Тупая корова?!

Шесть лет в университете, чтобы тебя называли тупой коровой за стойкой задрипанного авторемонтного салона?

Неужели эта тетка и правда назвала ее коровой? Замечание миссис Флипперхоппер пробудило к жизни все комплексы Джесси. Она немедленно заключила, что костюм ее все-таки полнит. Шелковая блузка прилипла к телу, выставляя напоказ каждую унцию лишнего жирка.

Она с томлением взглянула за спину миссис Флипперхоппер — там была дверь на улицу, к спасительной свободе. Как легко взять сумочку со стола и уйти, оставив эту несносную женщину бушевать здесь в одиночестве.

В глазах Джесси закипали слезы. Ей пришло в голову, что как ни старалась она устраниться от роли принцессы в королевстве Кингов, но всегда имела преимущества, которые эта роль несла с собой.

Например, уважительное к себе отношение. Не это ли отец имел в виду под вкусом реального мира? Неужели она обращалась с кем-нибудь так же дурно? Конечно, никогда и никого она не обзывала тупой коровой, но услужливая память тут же подсунула ей примеры ее собственного нетерпения. Даже нетерпимости.

— Я могла бы потребовать твоего увольнения, — заявила Фанни с нескрываемым удовлетворением от сознания своей силы.

Вот! Последняя капля.

— Знаете что? Я сама не желаю ничего больше, чем… — Быть уволенной? Тогда не придется уходить самой. Но раньше, чем она успела произнести эти слова и еще кое-что в придачу, дверь в гараж открылась.

Краешком глаза Джесси заметила его. Как нелепо думать о нем, как о спасителе!

Гарнер успел переодеться. Как несправедливо! Она тут увяла, как петуния на жаре, а ему хоть бы что! Ну разве что несколько капелек пота на шее… Но его они почему-то делают неотразимо сексуальным, а ее — просто отвратительной.

Несмотря на простоту его наряда, держится он с прирожденным достоинством, как принц. Вот ирония! Всю жизнь ее называли американской принцессой, но ей никогда не суметь вести себя по-королевски. Если б она смогла, Фанни не посмела бы обращаться с ней так. Тупая корова, конечно!

— Вот, — Джесси попыталась скрыть дрожь в голосе, — тот человек, что вам нужен.

Гарнер быстро сориентировался. Взглянул на Фанни, внимательно оглядел Джесси. И наверняка не упустил ни дрожи в ее голосе, ни подозрительного блеска в глазах. Движения его руки достаточно, чтобы довести ее до крайности. Прими он сейчас сторону Фанни, унизь ее перед этой ужасной женщиной, и с Джесси покончено. Не только с этой работой, но и в ней самой что-то бы надломилось, что-то, чего уже не починишь.

Ненавидя собственную беспомощность, Джесси попыталась по мере сил скрыть ее. Скрестила руки на груди, начала постукивать ногой по полу, словно единственное, что ее беспокоит, — желание покончить поскорей с неприятным инцидентом.

Ее усилия пропали впустую. Смотрел он так изучающее, что ей казалось — душа ее выставлена напоказ. И внезапно случилось худшее — глаза его потеплели.

Симпатия! Последнее, что ей требуется от Гарнера Блейка! Джесси торопливо склонилась над столом, собирая в кучку какие-то мелочи.

Что же, он выиграл. Хотел ведь от нее избавиться. Вон и избавительница стоит, с раздражением смотрит на Джессику. Но тут кислое выражение на лице миссис Клиппенхоппер словно испарилось. Даже брови распрямились.

— Привет, Гарнер, — нежно проворковала она.

— Миссис Клиппенхоппер. — Он снова посмотрел на Джессику. Та делала вид, что погружена в какие-то бумаги. И снова она его не обманула. — Есть проблемы?

— Ваша новенькая не может найти расценки на ремонт моей машины, назначает мне неверную цену, непомерно высокую. — Женщина доверительно понизила голос, но Джесси слышала каждое слово. — Она была очень груба со мной.

Джесси крутанулась в кресле. Кто к кому был груб?!

И тут же заставила себя успокоиться.

Если он ищет оправдания, чтобы ее уволить, так вот оно! Хорошо бы он ее уволил. Тогда никогда ей не придется иметь дело с такими, как миссис Клиппенхоппер. Вот только если он ее уволит, что-то у нее внутри умрет…

Гарнер взял лежащий на столе счет, некоторое время изучал его. Джесси даже не сумела изобразить интерес к чему-то еще. Лицо его отображало серьезные раздумья, но ей вдруг показалось, что губы его дрожат. Гарнер пытается не рассмеяться!

Если он находит это смешным, Джессика больше за свои действия не отвечает. Рука ее сомкнулась вокруг степлера. Сегодня у нее был тяжелый день.

Забавно, как она справлялась со стрессами в университете — всеми этими бесконечными курсовыми, лабораторными, экзаменами, она даже любила их! Но тут совсем другой тип стресса. Он меняет человека. Теперь она отчетливо это понимала.

Гарнер посмотрел на нее еще раз и слегка подмигнул ей. И сразу все изменилось. Они стали единой командой. Миссис Клиппенхоппер вдруг превратилась в жалкую и смешную особу. Он тем временем вернул свое безраздельное внимание клиентке.

— Не будем сегодня беспокоиться относительно счета. Я вышлю вам счет, когда найду расценки.

— Замечательно, — та послала Джесси взгляд, говорящий: «Гляди, как надо!» Женщина вышла из двери и направилась к машине.

Гарнер же вытянул из-под стойки большую папку.

— Иди сюда.

Она встала рядом. Ее голова едва доставала ему до плеча. И оттого она показалась себе маленькой и хрупкой и уж совсем не тупой коровой.

— Вот книга расценок, — и Гарнер рассказал ей, как с ней работать. Примитивная методика, ничего сложного и опасного. Но Джессика все равно ощущала себя в опасной зоне.

Потому что его голос был мягким и терпеливым, не похожим на голос человека, согласного с тем, что она тупая корова. А какой от него исходил запах — пахло душистым мылом с примесью чего-то непередаваемого, чисто мужского…

— Ну, — он подал ей книгу, — найди расценки для Фанни Клиппенхоппер.

Она нашла. Подняла глаза на него. Он ухмылялся.

Назначенная цена была на двадцать три доллара выше, чем та, на которую выписывала счет Джесси.

— Ах, она старая дура! Еще не уехала? Пойду скажу ей.

Его ладонь накрыла ее руку. Он покачал головой. Не говори, велела она себе. Но голос не подчинился.

— Она назвала меня тупой коровой!

— Ну да, она всех так называет. Моя тетя всякий раз прибавляла за это к счету двадцать баксов.

— Правда? — просияла Джесси. — Значит, это не личное?

— Не пойму. Что ты понимаешь под словом «личное»? Она старая женщина, с непростым характером. При чем тут ты?

Джесси нахмурилась. Судя по его словам, она считает, что мир вращается вокруг нее. Что тут разъяснять? Но она упрямо сказала:

— При том, что она думает, что я лично тупая. Да к тому же еще корова.

Он внимательно оглядел ее.

— Любой, кто поговорит с тобой три секунды, не может посчитать тебя тупой. На тебе написано «магистр экономики».

— Вообще-то не совсем экономики…

— Какая разница. Для нас, тупиц из автомастерской…

— Любой, кто поговорит с тобой три секунды, не может искренне считать тебя тупицей, Гарнер!

— Притормози, — сказал он. — Это начинает попахивать перемирием.

— Разве мы воевали?

Он посмотрел на нее, словно готов был утонуть в ее глазах. Раньше никому не приходило в голову так пристально ее изучать.

— Не помню.

Она опустила глаза.

— А что насчет коровы?

— В смысле?

— Ты знаешь… — ее голос дрогнул. — Не имела ли эта миссис в виду, что я слегка… толстовата?

Глупо спрашивать такое у незнакомого человека, который настолько хорош, что на него, должно быть, звезды с неба заглядываются. Глупо спрашивать такое у человека, чьи глаза смотрят так прямо и полны… ну чем-то…

— Ты не толстая. Откуда ты взяла такую чушь?

— Зеркало показало.

— У тебя есть изгибы, Джесси. Роскошные, женственные изгибы, словно призывающие мужчину прикоснуться к тебе, потрогать…

Ее рот раскрылся.

Гарнер замялся. Явно сказал больше, чем хотел. И резко сменил тон.

— Теперь мне пришлют извещение из полиции нравов.

Она не смогла перестроиться с той же легкостью.

— Ты ведь не думаешь так на самом деле?

Он колебался как раз столько, чтобы обоим стал понятен ответ. Потом с преувеличенным возмущением сказал:

— Я? Нет, конечно. Я твой босс. Закон запрещает находить женщин-коллег привлекательными.

— Ты находишь меня привлекательной?!

Ответ, прожигающий насквозь, сверкнул в его глазах. Он скользнул взглядом по ее губам, линии шеи. Ее бросило в жар.

— Разве так важно, что я чувствую? — спросил Гарнер. — Мне кажется, главное, что чувствует он. — Он коснулся кольца на ее пальце, отдернул руку.

Минуту она мучительно соображала, о ком Гарнер говорит. Казалось, что старая жизнь исчезла, предоставив ей возможность начать все сначала.

— Я бы мог посчитать тебя привлекательной, — теперь он дразнил по-настоящему. — Если бы это не было незаконно. И если б ты не была из Кингов.

— Кингов? Почему?

— Феодальные распри.

— Шутишь?

— Нет. Вражда, уходящая корнями в века. Я думал, с ней покончено, пока на прошлой неделе не позвонил твой отец.

— На прошлой неделе? И ты не знаешь, почему он меня сюда послал?

— Нет. Я надеялся вытянуть сведения из тебя.

Надо позвонить отцу и потребовать ответа! Она поспешно захлопнула книгу расценок и отошла от Гарнера, пока не сделала чего-нибудь глупого и совсем для нее не характерного. Например, не поцеловала своего босса.

Она даже не знает его толком! Но, как биолог, Джессика прекрасно представляла природу взаимного притяжения полов. Правда, самой ей никогда не приходилось попадаться в эту ловушку. До сегодняшнего дня.

Она принялась переставлять предметы на столе. Ей даже думать так непозволительно! Она уже сказала «да» другому мужчине. Взяв со стула жакет, она начала его надевать.

— Я не вернусь, — глухо произнесла она. — Прости. Мне не следовало сюда приезжать. Я сама не знаю, зачем приехала. С этой работой я не справляюсь. Попроси кого-нибудь другого. Попроси миссис Клиппенхоппер.

Слова лились с ее губ бессвязным потоком. Он остановил его, приложив палец к ее губам.

— Ты прекрасно справляешься. Цена, назначенная тобой для миссис Клиппенхоппер, была нормальной.

— Ты отлично знаешь, что в заявке стоит большая сумма. Почему ты ей не сказал? Впрочем, все равно. Можешь меня не защищать. Не думаю, что справлюсь с этой работой, — повторила Джесси, чувствуя зарождение унизительных слез. — Я не смогу общаться с такими, как она. Что дает человеку право быть таким?

— Раньше она была лучше. Недавно ее единственный внук погиб в Ираке. И она винит в его смерти весь внешний мир за пределами Фаревелла.

— Что не объясняет, почему она грубила твоей тете…

— Она просто ненавидела мою тетю. Тетя Мэтти старела красиво. Достаточный повод для той, которая так не может. Эта истина относится ко всем людям — недоброго человека трагедия озлобляет. А могла бы сделать сильнее.

Джесси снова поразилась глубине его мыслей. Насколько ей известно, так называемое высшее образование этого парня и краем не коснулось, тем не менее он кажется мудрее очень многих. Ей жутко не нравилась та буря эмоций, которую Гарнер — а ты его едва знаешь, строго напомнила она себе, — поднимал в ней. А значит, тем важнее оторваться от него.

Словно прочитав ее мысли, он мягко сказал:

— И кстати, ты же не захочешь уезжать сейчас?

— Разве?

Он торжественно вскинул голову.

— Завтра за кофе я намерен выполнить условия нашего пари.

— Съесть свои трусы? — насмешливо спросила она.

Он кивнул.

Она рассмеялась.

— Так-то лучше.

Ей даже стало не по себе из-за того, что он старается рассмешить ее, заставить забыть обиду. А потом Джесси осознала еще один новый нюанс их отношений — теперь, вместо требования уйти, он просил ее остаться! Нельзя на это соглашаться. Раньше она считала, что биотоки действуют лишь на менее развитых индивидов. Сейчас ее уверенность дала трещину.

С другой стороны, он правда решил съесть трусы? Что он задумал? И зачем отец ее сюда послал? Неужели она уедет, ничего не увидев и не узнав? Ладно, еще день она выдержит. У нее нет года для изучения профессии, но она считала себя умнее среднестатистической… принцессы.

Джесси поставила сумочку на место, приказав себе быть холодной и собранной.

— Вообще-то за сегодня я набросала список вопросов.

Он застонал.

— Мы можем оставить их до завтра?

— Ну, если тебя кто-то ждет…

И кто ее тянул за язык? Какая ей разница, есть у него подружка или нет?

У вот у меня-то есть жених, напомнила себе Джесси. Я занята, занята, занята!

— Не-а, — протянул он. — Никто меня не ждет. — Неужели он понял скрытый смысл вопроса? — Моя последняя любовь — старая машина, что я держу в гараже у дома.

— Какая?

Поменьше бы ей интересоваться им, его личной жизнью и его машинами!

— «Форд мустанг».

Прекрати, велела она себе и тут же спросила:

— Какого цвета?

— Красного. Ты правда любишь старые машины?

Они не должны иметь ничего общего!

— Люблю, — она торопливо повернулась к столу. Похоже, она только и делает, что перебирает предметы на столе.

— Погоди-ка.

Он снял что-то с ее юбки сзади, смеясь, показал ей. Кусок прилипшей изоляции. Ей тоже стало смешно. Как здорово так смеяться над собой, над ним, над жизнью! Только вот не измена ли это по отношению к Мичу — смеяться вместе с другим мужчиной над чем-то таким глупым? Смеялись ли они хоть когда-нибудь вот так с Мичем?

— Завтра надевай джинсы, — посоветовал он и направился к двери.

— У меня нет джинсов, — буркнула она, но его уже не было.

Гарнер Блейк ругал себя на все корки. И о чем он только думает? После перепалки со старушкой Фанни Джессика абсолютно созрела для увольнения. Оставалось лишь ее слегка подпихнуть.

Слегка толстовата? Точно, мэм. И Джессика Кинг мгновенно устраняется из жизни Гарнера Блейка.

Но она не толстая. А глаза, полные непролитых слез, заставили его так ей и сказать. «Роскошные, женственные изгибы!» Мог бы заткнуться и пораньше! Загадка глаз и пышность форм подталкивали его получше узнать ее.

— Зацеловать до смерти, — пробормотал Гарнер себе под нос.

Джессика Кинг поразительна. И она остается. Честно говоря, он доволен. Не хотелось бы заканчивать игру раньше, чем она началась.

Интересно также, что замышляет старый Кинг? Гарнер чертыхнулся. Парень, ты играешь с огнем!

— Тебе не нравятся богатые женщины, — строго напомнил он самому себе.

Из-за кустов сирени выглянула Мэри Джонсон.

— Что тебе не нравится, Гарнер?

— Ничего. — Проклятье, он полгорода прошел, бормоча себе под нос, как ненормальный!

Дом, оставшийся Гарнеру после деда, сейчас показался ему слишком большим и тихим. Он набрал телефонный номер. Эмма, владелица пекарни, была поражена странным заказом, но обещала все исполнить, И назначила цену: сто долларов.

Сто баксов хорошо пристроены, подумал Гарнер. Он повесил трубку и стал гадать, где остановилась сегодня Джессика Кинг.

— А это подпадает под категорию «не твое дело», — опять строго предостерег он себя вслух.

Интересно, как она будет смотреться в джинсах? Это тоже его не касается, но тем не менее скоро выяснится.

Гарнер поужинал, покопался немного с «мустангом» и сам поразился редкому отсутствию энтузиазма. И уже в постели понял, что не может дождаться завтрашнего утра. Такого с ним не было очень, очень давно.