Серебряное пламя

Глава 5

– Шайн.

Шайн Катриона замерла, вцепившись в льняную салфетку, которой она воспользовалась, чтобы показать детям фокус. Даже если бы она не видела ошеломленного выражения на лицах Фартинга и близнецов, она бы точно знала, кто находится у нее за спиной. Хотя голос прозвучал хрипло и тихо, она узнала бы его из тысячи. Медленно повернувшись, она увидела человека, которого меньше всего ожидала встретить. Он решительно направлялся к ней.

– Гэмел, – прошептала она, когда он остановился перед ней.

Она не шелохнулась, когда он потянулся к ней. Дрожащими руками Гэмел сорвал с нее головной убор, и, только когда густая грива волос рассыпалась по ее плечам, недоверчивое выражение окончательно исчезло с его лица. Шайн Катриона издала удивленный возглас, когда он схватил ее за плечи и встряхнул. Судя по его виду, он испытывал бурю эмоций.

– На этот раз ты не сбежишь от меня, Шайн Катриона.

Не успела она ответить, как Гэмел резко отпустил ее, оттесненный разгневанным Фартингом. Катриона испугалась. Угроза, которая связывала Фартингу руки в гостинице, исчезла, и она сомневалась, что его остановят даже чувства, которые она питала к его противнику. Гэмел нанес ему глубокую рану, задевшую его гордость и мужское достоинство, и теперь его душа жаждала мести.

Но когда Фартинг вытащил меч, вмешался лорд Магнуссон.

– Прекрати, Фартинг! – крикнул он. – Мы здесь гости. Нельзя поднимать меч на сына человека, под крышей которого ты находишься.

– В таком случае мы скрестим мечи снаружи, – прошипел Гэмел, убирая в ножны меч, который он вытащил, когда Фартинг встал между ним и Катрионой.

Леди Эдина бросилась к мужу.

– Что ты стоишь, Уильям? – требовательно спросила она. – Сделай что-нибудь.

– Я не уверен, что смогу утихомирить этих петушков, дорогая.

– По-моему, у девушки есть кое-какие мысли на этот счет, – заметил лорд Магнуссон.

Лорд Уильям кивнул:

– Да, если кто-нибудь способен остановить их, Томас, так это она.

Катриона слышала этот тихий обмен репликами, лихорадочно составляя план действий. Сделав знак братьям, которые понимающе кивнули, она встала между Гэмелом и Фартингом. Они напоминали двух ощетинившихся псов. Глядя на них, трудно было не думать о себе как о кости или, хуже того, о сучке, которую они не поделили.

– Отойди, Катриона, – велел Фартинг. – Своим вмешательством ты ничего не изменишь.

– Что сделано, то сделано, – сказала она в тщетной попытке успокоить его. – Чего ты добьешься, устроив побоище сейчас?

– Очень многого. Он ограбил нас обоих и ответит за это.

Гэмел яростно сверкнул глазами в ответ на свирепый взгляд Фартинга.

– А я испытываю настоятельную потребность избавиться от этого типа, который постоянно лезет в нашу жизнь.

Катриона выругалась про себя, проклиная их задиристость.

– Я требую, чтобы вы сейчас же прекратили этот спектакль.

– Не суйся не в свое дело, – огрызнулся Фартинг.

– В мужское дело, Шайн, – уточнил Гэмел.

Не слишком деликатно отодвинув ее в сторону, они направились к выходу. Шайн Катриона бросила взгляд на братьев, которые дружно кивнули, давая понять, что они выполнили свою задачу так же успешно, как она свою. Успокоенная, она не стала препятствовать, когда мужчины вышли из большого зала. В отличие от остальных свидетелей ссоры, кинувшихся следом за ними, Шайн Катриона не спешила. Сопровождаемая близнецами, она неторопливо двинулась к выходу, чуть помедлив за спинами обеспокоенных родителей Гэмела.

– Уильям! – Леди Эдина схватила мужа за руку. – Ты должен вмешаться.

– Дорогая, я уже сказал, что ничего не могу сделать. Ты не знаешь всей истории.

– Ты хочешь сказать, что у них есть веские причины искромсать друг друга?

– Очень веские. Фартинг не может простить Гэмелу своего унижения, а Гэмел не может справиться с ревностью.

Последнее умозаключение показалось Шайн Катрионе сомнительным, но она воздержалась от комментариев и выскользнула наружу – как раз вовремя, чтобы увидеть, что Гэмел и Фартинг снова потянулись за мечами. Она не могла не улыбнуться, когда они изумленно уставились на свои пустые ножны. Затем выражения их лиц изменились. Шайн Катриона не удивилась, когда оба повернулись к ней.

– Вы случайно не это ищете? – поинтересовалась она невинным тоном, указав на близнецов, державших в руках мечи, которые они украли, пока мужчины выясняли отношения в большом зале. По толпе, собравшейся во дворе крепости, прокатился удивленный ропот и смешки.

– Ты украла мой меч, – недоверчиво произнес Гэмел.

– Как это ты догадался? – насмешливо отозвалась она.

Гэмел окинул свирепым взглядом зрителей, которые не смогли сдержать смеха, затем обратил всю свою ярость на Шайн:

– Сейчас же верни его мне.

Его командный тон только раззадорил девушку.

– Не собираюсь. Так же, как это. – Она подняла руки, демонстрируя кинжалы, которые украла заодно с мечами.

– Клянусь честью, – произнес лорд Уильям, борясь со смехом, – девчушка разоружила обоих.

– Да, муженек, – отозвалась леди Эдина. – Однако теперь, кажется, они готовы драться с ней.

Шайн Катриона охотно согласилась с этим наблюдением. Ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы не отступить перед яростными взглядами Фартинга и Гэмела. Тот факт, что на какое-то время непримиримые противники объединились, служило слабым утешением. Сказав себе, что нельзя быть такой трусихой, она распрямила плечи и ответила им не менее яростным взглядом.

– Зато теперь вы не сможете устроить побоище, – заявила она, хотя видела, что далеко не все разделяют ее уверенность.

– Неужели? – поинтересовался Фартинг, заехав Гэмелу кулаком в челюсть.

Гэмел ответил сильным ударом в живот, заставив Фартинга согнуться вдвое. Хватая ртом воздух, тот кинулся под ноги Гэмелу, и оба повалились на землю. К тому времени, когда Гэмелу удалось выбраться из-под Фартинга и подняться на ноги, Фартинг тоже вскочил и бросился на него. Двор огласился звуками ударов и хриплыми возгласами мужчин, молотивших друг друга кулаками. Вскоре оба покрылись пятнами крови и грязи.

Шайн Катриона покачала головой, поражаясь глупости мужчин. Она удивилась еще больше, обнаружив, что большинство собравшихся во дворе наслаждается зрелищем. Даже лорд Магнуссон и лорд Логан внесли свою лепту в нестройные выкрики, подбадривающие противников. Оглядевшись вокруг, она нашла только одного зрителя, который разделял ее отвращение. Это была хозяйка дома. Пробравшись к ней, Шайн Катриона коснулась ее рукава, молясь, чтобы найти в ней союзницу.

– Вы леди Логан? – спросила она.

Оторвав взгляд от дерущихся, Эдина посмотрела на девушку, которая возбудила такую пылкую страсть у ее пасынка. Трудно было сказать, что в ней больше поражало – серебристые волосы или огромные фиалковые глаза. Она была очень красива, и Эдина внутренне улыбнулась, представив, как они с Гэмелом будут смотреться рядом. Кроме того, инстинкт, на который она привыкла полагаться, подсказывал ей, что от Шайн не исходит никакой опасности. Девушка твердо встретила ее пристальный взгляд, ее глаза смотрели ясно и открыто.

– Да, я леди Логан.

– Позвольте принести вам мои извинения, миледи, за доставленное беспокойство.

– При чем здесь ты, детка? Всему виной мужская глупость. Но я очень благодарна тебе за то, что ты так ловко разоружила этих горячих парней.

– Не за что, миледи. Сказать по правде, я начинаю сожалеть о своей ловкости. – Шайн Катриона нахмурилась, глядя на мужчин, которые, сцепившись, катались по земле, – Короткий поединок на мечах куда пристойнее, чем эта потасовка. Они собрали на себя всю грязь.

Леди Эдина кивнула, рассмеявшись.

– Не говоря уже о многочисленных синяках и ссадинах. – Она покачала головой, наблюдая за Гэмелом и Фартингом. – Они не угомонятся, пока не свалятся без сознания.

– У меня как раз возникла мысль, как прекратить это безобразие, не дожидаясь, когда они изувечат друг друга.

– Это было бы неплохо, но не представляю, как это сделать.

– Очень просто, миледи. Это старый трюк, который использовал мой отец, чтобы разнять дерущихся псов. Думаю, с мужчинами он тоже сработает.

– В таком случае давай попытаемся. Что для этого нужно?

– Два ведра воды. Желательно холодной. Чем холоднее, тем лучше.

Сообразив, что предполагается сделать, леди Эдина рассмеялась и, взяв девушку под руку, поспешила на поиски того, что требовалось для осуществления их плана. Вернувшись с полными ведрами, они заняли позиции по обе стороны от мужчин, продолжавших тузить друг друга.

– Сейчас же прекратите, – приказала леди Эдина, глядя, как Фартинг пытается оседлать распростертого на земле Гэмела.

Шайн покачала головой:

– Бесполезно, миледи, они не станут нас слушаться. Поберегите лучше свои юбки.

Подняв ведра и, стараясь держать их как можно дальше от себя, чтобы не замочить одежду, они плеснули ледяной водой на сцепившихся мужчин. Реакция была мгновенной. Гэмел и Фартинг откатились друг от друга с такой поспешностью, что женщины едва успели отскочить. Бранясь и сыпля проклятиями, мужчины отряхивались и утирали лица, недовольные внезапным окончанием поединка. Среди зрителей послышался недовольный ропот, но грозный взгляд лорда Уильяма утихомирил ворчунов.

– Зачем вы это сделали? – требовательно спросил Гэмел.

– Да, – присоединился к нему Фартинг. – Зачем? Я почти победил.

– Ты? – возмущенно отозвался Гэмел, не без труда встав на ноги, скользившие в жидкой грязи.

– Да, я. – Фартинг тоже поднялся, и теперь они сверлили друг друга яростными взглядами.

Леди Эдина качнула ведрами в сторону молодых людей, слегка задев обоих.

– Хватит. Сколько можно ссориться? Я объявляю вас обоих победителями.

– Двух победителей не бывает, – проворчал Гэмел, потирая ребра. Пыл схватки прошел, и его избитое тело ныло и побаливало.

Фартинг прищурился, утерев рукой кровоточащую губу.

– Полагаю, как гостю мне лучше согласиться с подобным вердиктом, дабы пощадить уязвленное самолюбие хозяина.

– Уязвленное самолюбие? – прошипел Гэмел.

– Я же сказала, хватит. – Леди Эдина сердито взглянула на них. – Раз вам не нравится, что я объявила вас обоих победителями, будем считать, что вы оба проиграли. Незачем избивать друг друга до потери сознания, чтобы убедиться в этом.

– Они достойны друг друга, – сказал лорд Уильям, подойдя к жене.

– Да, парни, – добавил лорд Магнуссон, присоединившись к ним, – это была хорошая схватка. Немного спорта – это неплохо.

– Парни? – Фартинг изогнул свои разбитые губы в слабой улыбке. – Мне двадцать семь лет, отец.

– Нет нужды напоминать мне об этом. Твой возраст я знаю так же хорошо, как собственный. Но ты останешься для меня парнем, даже когда подаришь мне внуков.

– Да, – согласился лорд Уильям, рассмеявшись, – и еще долго после этого.

Гэмел нахмурился, недоумевая, почему лорд Магнуссон заговорил о внуках, но затем решил, что тот не в курсе увечья сына. Понятно, что Фартингу трудно признаться отцу, что он не может иметь детей. Повернувшись к Шайн, он схватил ее под руку и притянул к себе, не обращая внимания на ее недовольную гримасу.

– Раз уж речь зашла о внуках, – сказал он, – ты не мог бы найти священника, отец?

– Священника? – переспросила Шайн, изумленно уставившись на него.

– Да, священника.

Прежде чем она успела ответить, Фартинг схватил ее за другую руку и притянул к себе.

– Что за привычка предъявлять права на то, что не принадлежит тебе?

– Тебе она тоже не принадлежит и никогда не принадлежала. – Гэмел дернул ее к себе. – Это проверено и доказано.

Вырвавшись, Шайн замахнулась тяжелым ведром на обоих мужчин, но, к ее разочарованию, они оказались достаточно проворны, чтобы уклониться.

– Перестаньте тянуть меня в разные стороны, пока не разорвали на части. Вот тогда священник действительно понадобится.

– Священник нужен сейчас, – рявкнул Гэмел. Выхватив ведро из ее пальцев, он отбросил его прочь и снова притянул ее к себе.

Когда Фартинг попробовал проделать то же самое, Катриона вытащила кинжалы, которые она украла у них.

– Я сказала, чтобы вы прекратили это, иначе вам придется испытать на собственной шкуре остроту своих кинжалов. Зачем тебе понадобился священник? – требовательно спросила она, повернувшись к Гэмелу.

– Чтобы жениться на тебе.

Хотя Шайн догадывалась, каков будет ответ, она испытала потрясение. Большая часть ее существа ликовала, упиваясь мыслью о браке с Гэмелом. Его слова успокоили ее душу, терзавшуюся опасениями, что его чувство к ней – всего лишь мимолетная прихоть, удовлетворенная и забытая. И тем не менее она подавила порыв согласиться, повинуясь глубокой внутренней потребности выполнить свою старую клятву. Она должна быть свободной, чтобы вернуть свое наследство и отомстить, иначе она никогда не избавится от страха, в котором жила столько лет.

– Я не вольна выйти замуж. – Она не представляла, что ей будет так тяжело произнести эти слова, и боролась с желанием забрать их назад.

– Почему? Ты же не замужем за этим прохвостом. – Гэмел метнул свирепый взгляд в Фартинга. – Джанет рассказала Лигульфу о ваших хитростях.

– И все равно она принадлежит мне! – выкрикнул Фартинг.

– Она никогда не принадлежала ни тебе, ни какому-либо другому мужчине, – Гэмел указал широким жестом на Лигульфа и своих друзей. – Вот трое свидетелей, готовых поклясться, что у Шайн не было мужчины до меня. Этого достаточно?

При этом откровении, вызвавшем всеобщий интерес, щеки Шайн залились ярким румянцем.

– Троих вполне достаточно. Нет нужды доводить их до сотни, посвящая всех собравшихся в мою личную жизнь. И потом, это не важно. Я все равно не вольна выйти замуж.

– Но почему? Ты ему не жена, не любовница, даже не родственница. И я не поверю, если ты скажешь, что он держит тебя в рабстве. Ты свободна, а значит, мы можем пожениться.

Раздраженная его упрямством, Шайн бросила:

– Ты ничего не знаешь обо мне, совершенно ничего.

– Мне плевать на твое прошлое и даже на твое происхождение.

Он сказал это так искренне, что она опешила, но быстро пришла в себя.

– Плевать? А если, к примеру, моя мать была шлюхой, низкой интриганкой и убийцей?

– Тогда из нас получится отличная пара, потому что моя мать была такой же.

Шокированная и вместе с тем заинтригованная Шайн могла только пожалеть, что сейчас не время для удовлетворения любопытства.

– Я воровка, – заявила она.

– В таком случае сходи в церковь и покайся. Когда ты станешь моей женой, тебе не придется добывать хлеб насущный подобным способом. – Он схватил ее за плечи и слегка встряхнул. – И чтоб я больше не слышал об этом. Хватит глупостей!

Его упрямство и командный тон разозлили Шайн.

– Я начинаю думать, что у тебя в голове пустота. Мои слова влетают к тебе в одно ухо и вылетают через другое, – резко бросила она. – Надеюсь, ты не будешь принуждать меня к браку?

– Если понадобится, буду.

– Это довольно необычный способ ухаживания.

– У меня нет времени на ухаживание.

Их препирательства прервал стражник, который торопливо подошел к лорду Уильяму.

– Милорд, к нашим воротам прибыл паж, – объявил он. – Он просит предоставить ночлег его хозяину и его свите.

– А кто его хозяин? – поинтересовался лорд Уильям.

– Лорд Малис Броуди из Дорчебейна. Они в часе пути отсюда, если не меньше.

Гэмел, руки которого все еще лежали на плечах Шайн, почувствовал, как она вздрогнула.

– Что с тобой? – спросил он, глядя на ее побледневшее лицо.

Фартинг шагнул вперед и схватил стражника за локоть.

– Кто, ты сказал, его хозяин? – требовательно переспросил он хриплым голосом.

– Лорд Малис Броуди из Дорчебейна, – повторил тот, настороженно глядя на Фартинга.

Не сказав ни слова, Фартинг забрал свой меч у Бэрри. Гэмел вынужден был отпустить Шайн, когда Белдейн сунул ему его меч. Он почти физически ощущал напряжение, охватившее всю компанию, хотя и не мог понять его причины.

– Идите к повозке, – велел Фартинг близнецам, протянув руку к Шайн.

Гэмел поспешно притянул ее к своему боку.

– Куда это вы собрались? – осведомился он.

– Сынок, вы не успеете собраться так быстро, – вмешался лорд Магнуссон. – Они слишком близко.

– Тогда им придется спрятаться внутри повозки, пока я запрягу лошадей и соберу вещи, – сказал Фартинг и повернулся к Гэмелу. – Отпусти ее, – ветел он.

– Она останется здесь.

Одна мысль, что ей придется встретиться со своими врагами, когда она к этому совершенно не готова, вывела Шайн из шока, в который ее повергло сообщение стражника.

– Нет! – воскликнула она, вырвавшись из хватки Гэмела. – Не сейчас.

Леди Эдина придержала Гэмела за локоть, когда он снова потянулся к Шайн.

– Как я понимаю, у вас нет желания встречаться с этими людьми. Но именно этим вы рискуете, если попытаетесь покинуть крепость сейчас, когда они на подходе. Почему для вас так важно избежать встречи с Броуди?

– Вы правы… мы не хотим встречаться с ними, но сейчас не время для объяснений, – ответила Шайн. – Клянусь могилой отца, дело не в неприязни. Это вопрос жизни и смерти, миледи. Вы не могли бы отказать им в приюте?

– Без уважительной причины? Нет. Но, как ты сказала, сейчас уже поздно пускаться в объяснения. Лигульф, отведи девушку и ее братьев в мою спальню. Там они будут в полной безопасности, – заверила леди Эдина нахмурившегося Фартинга. – Это единственная комната, куда ни один гость не посмеет войти без разрешения.

– Полагаю, я вправе знать, что все это означает, – произнес наконец лорд Уильям.

– Конечно, милорд, – согласилась Шайн, двинувшись следом за Лигульфом и братьями. – Как только Броуди уедут, я расскажу вам все, что вы пожелаете.

Лорд Уильям распорядился, чтобы никто из домочадцев не упоминал о Шайн и ее братьях. Фартинг не разделял уверенности хозяина дома, что его распоряжение будет выполнено, даже если его доведут до сведения всех обитателей Данкойла, что также вызывало сомнения. Впрочем, он понимал, что у них нет выбора. Велев стражнику передать посланцу Броуди, что его хозяин может рассчитывать на любезный прием, лорд Уильям повернулся к Фартингу. Тот чувствовал себя неуверенно.

– Ты не мог бы объяснить, что все это означает? – осведомился он.

– Не сейчас. У нас слишком мало времени, – ответил Фартинг. – Более того, я не рискнул бы говорить на эту тему, пока Броуди находятся в этих стенах. Шайн нисколько не преувеличила, когда говорила, что это вопрос жизни и смерти, милорд. Клянусь вам, она не совершала никаких преступлений против этих людей. Так что можете не волноваться, что вы укрываете ее от правосудия. Это все, что я могу сказать сейчас.

– Понятно. Я встречался с бароном однажды. Этого хватило, чтобы понять, что он за птица. Так что меня совсем не волнует, если я укрываю от него кого-либо. Можешь быть спокоен. Он не узнает, что твои друзья здесь.

– Спасибо, милорд. – Взгляд Фартинга упал на медальон, висевший на шее Гэмела. – Спрячь это, если не хочешь, чтобы все наши усилия пропали даром, – резко бросил он.

– Думаешь, я не в состоянии защитить то, что мне принадлежит? – проворчал Гэмел, засовывая медальон под одежду. – Не по этой ли причине ты требуешь, чтобы мы прятали все и всех?

– Когда ты узнаешь всю правду, ты поймешь, почему в данный момент самое разумное, что можно сделать, это спрятаться, – отрезал Фартинг и, слабо улыбнувшись, добавил: – Когда Шайн Катриона справится со своим страхом, никакая сила не заставит ее прятаться.

Едва войдя в просторные, богато убранные покои лорда и леди Логан, Шайн бросилась к окнам в надежде, что сможет наблюдать за прибытием Броуди. Однако обзор ограничивался внутренней частью двора. Разочарованная, она постаралась убедить себя, что это к лучшему. Если она будет торчать у окна, не исключено, что Броуди ее заметят.

– Что ты там высматриваешь? – поинтересовался Лигульф, следуя за ней от окна к окну. – Боишься, что кто-нибудь заберется сюда снаружи? Тебе следовало бы знать, что это невозможно.

Шайн улыбнулась:

– Знаю. Я пытаюсь найти безопасное место, откуда можно было бы наблюдать за Броуди, когда они появятся в крепости.

– Пойдем. – Лигульф взял ее за локоть, увлекая за собой. Близнецы двинулись следом. – Эти двери ведут в детскую, а оттуда можно видеть все, что происходит во дворе. – Он сдернул скатерть со стола, мимо которого они проходили, и сунул ее Шайн. – Если ты прикроешь свои волосы, тебя примут за любопытную горничную.

– Здорово, а то я опасалась, что меня заметят.

– Такие волосы нечасто встретишь.

– Да уж. Я еще не встречала никого с таким же цветом волос, – заметила Шайн, обмотав голову скатертью, и осторожно приблизилась к окну.

Сердце ее бешено колотилось. Помимо привычного страха она испытывала тысячу других эмоций. Прошло шесть долгих лет с тех пор, как она в последний раз видела тех, кому жаждала отомстить. Страх, который выгнал ее из родного дома, всегда был с ней. Но теперь она обнаружила, что не желает скрываться. Ей хотелось предстать перед своими врагами, бросить им в лицо обвинения и заставить их ответить за многочисленные преступления. Но она подавила это желание, сознавая, что еще не пришло время.

– Почему ты отказываешься выходить замуж за Гэмела? – спросил Лигульф.

– Если я соглашусь на это, то окажусь привязанной к нему. Я не могу себе этого позволить, – ответила она, не отрывая взгляда от крепостных ворот.

– Но такой союз дал бы тебе силы, которые требуются для борьбы.

– Вряд ли меня спасет один воин, каким бы сильным и умелым он ни был.

Не успел Лигульф вывести ее из заблуждения относительно возможностей Гэмела, как во двор Данкойла въехали Броуди. Катриона смертельно побледнела, черты ее лица напряглись, в глазах вспыхнул странный блеск. Лигульф нахмурился, наблюдая за ней. В его голове теснилась сотня вопросов, но он решил набраться терпения и выслушать ее историю вместе с остальными.

Броуди уже подъезжали к воротам, когда леди Эдина улучила минутку, чтобы обработать ссадины Гэмела.

– Жаль, что вежливость требует, чтобы мы оказали гостеприимство этим людям, – заметила она, промокая влажной салфеткой его лицо.

– Вы их недолюбливаете, миледи? – поинтересовался Фартинг, поспешно стирая грязь с собственного лица.

Она скривила губы в неопределенной улыбке.

– У меня бывают предчувствия, связанные с некоторыми людьми. Кто-то может сказать, что это не более чем глупость, однако интуиция меня еще ни разу не подводила.

– И нас тоже, – добавил Гэмел.

– И что, при встрече с Броуди у вас были такие предчувствия? – не отставал Фартинг.

– Да. От одного вида барона у меня стыла кровь. У него в душе царит мрак. Это видно по глазам, несмотря на его внешне учтивые речи, приятные манеры и нарядную одежду. Я не из тех, кого можно обмануть подобными вещами. Я видела его всего лишь раз и не испытываю особого желания встретиться снова.

Фартинг кивнул.

– А с его женой вы тоже встречались?

– Нет. Мы познакомились с ним, когда были при дворе. Он приехал с супругой, но я ее не видела. Мы с Уильямом уже уезжали, а они только приехали. Полагаю, она отдыхала с дороги. В любом случае можно только пожалеть женщину, связанную с таким человеком.

– Напрасно, – холодно обронил Фартинг. – Эти двое стоят друг друга.

– Ты их знаешь? – спросил Гэмел.

– Да, сэр Гэмел, хотя никогда не встречался с ними. Честь для них – пустой звук. Эта парочка погрязла в предательстве и убийствах. Они способны, сидя с улыбкой за вашим столом, вонзить вам кинжал между ребер, если им это выгодно. Думаю, что любой из их свиты, мужчина или женщина, может оказаться шпионом или лазутчиком.

– Получается, что в мой дом вот-вот проскользнет клубок гадюк, – протянула леди Эдина.

– Именно так, миледи.

– Не надо хмуриться, мастер Магнуссон, – мягко произнесла она. – Я не сомневаюсь в ваших словах. Собственно, они только подтверждают мои впечатления. Однако мы не можем не впустить их в крепость. Так что нам ничего не остается кроме как следить за ними и быть настороже. – Она успокаивающе улыбнулась. – Ваши друзья в безопасности. Пока они будут находиться в наших покоях, а когда придет время ложиться спать, Гэмел отведет их в потайные комнаты. Я бы поместила их туда прямо сейчас, но там темно и тесно, как в тюремных камерах. Их проектировали не для удобства, а как тайное убежище. – Она проигнорировала недовольную гримасу Фартинга и добавила: – Эту ночь вам придется провести в спальне Гэмела.

Теперь уже Гэмел хмуро уставился на нее:

– А ты не боишься, что мы поубиваем друг друга?

– Нет, сын. Я уверена, что чувство долга возобладает у вас над мелкими ссорами.

– Мелкими? – взвился он. – Ничего себе мелкая ссора! Он пытается присвоить то, что является моим.

– Катриона не твоя, – возразил Фартинг.

– Это когда-нибудь кончится? – в отчаянии вопросила леди Эдина. – Не будь вы так заняты выяснением отношений, то заметили бы, что наши гости уже въезжают в ворота. Ваше нелепое поведение может вызвать у них любопытство, что нам совершенно не нужно. И даже опасно!

Метнув в Фартинга последний испепеляющий взгляд, Гэмел стиснул зубы, чтобы удержаться от ответной реплики. Он не знал, почему Шайн так боится Броуди, но ее страх был для него достаточным основанием. Если она считает, что они представляют для нее угрозу, он должен сделать все, что в его силах, для ее защиты.

Но труднее всего ему было сдерживать нетерпение. Шайн находилась в пределах досягаемости, а ему приходилось ждать, держась от нее на расстоянии. Гэмел так и не избавился от опасений, что она найдет способ вновь ускользнуть от него, и подозревал, что ему предстоит нешуточная борьба с самим собой, чтобы не сторожить ее постоянно после того, как Броуди уедут.

Даже сейчас, наблюдая за прибытием незваных гостей, он боролся с желанием подняться в спальню родителей, где находилась Шайн. Его тело томилось по ней. Никогда прежде Гэмел не испытывал такой страсти к женщине. Хотя это было именно то, чего он так долго искал, он не был уверен, что действует правильно. За последние дни его жизнь настолько изменилась, что он поневоле задавался вопросом, чего больше в его нынешнем состоянии: радостей или мучений. Раздосадованный этими мыслями, он постарался выбросить их из головы и сосредоточил внимание на Броуди.

– Вырядились, как королевские персоны, – заметил Фартинг.

Гэмел кивнул, поморщившись.

– Сами в шелках и драгоценных каменьях, а слуги дрожат от холода в рваном тряпье.

– У них такой измученный и голодный вид, будто их держат в черном теле. Но меня беспокоит вооруженный отряд, – сказал Фартинг.

– Наемники, причем их худшая разновидность. Не то что мой отец в молодости.

– Эти вояки не знают, что такое преданность. Они лояльны только до тех пор, пока им платят. Или пока не поступит лучшее предложение.

– А пока они придерживаются своей сомнительной лояльности, нет бесчестного деяния, которое они отказались бы выполнить. Боюсь, сегодня ночью в казарме будут беспорядки, а то и парочка смертей.

– А нельзя их поселить отдельно от ваших людей?

– К сожалению, нет, – ответил Гэмел. – Разве что во дворе. Но подобное проявление недоверия вызвало бы вопросы, на которые у нас пока нет ответов. То, что барон нанимает подобную публику, характеризует его самого.

– С самой худшей стороны, – буркнул Фартинг. – Эти вояки наняты совсем не для того, чтобы воевать, можешь мне поверить. Барон – такой же негодяй, как его наемники.

Гэмел нахмурился, пристально вглядываясь в мужчину, приближавшегося к его отцу. Малис Броуди был строен и недурен собой. Его богатая одежда и обилие сверкающих драгоценностей буквально слепили глаза. Но этот блеск не мог скрыть хитрое выражение его глаз.

Многое переняв у своей мачехи, Гэмел стал изучать лица людей, их нравы. Вскоре он выделил определенные черты и поступки, которые могли рассказать ему о характере человека почти столько же, сколько говорили Эдине ее инстинкты. Его метод так часто давал результаты, близкие к суждениям Эдины, что он не мог полностью отмести его.

На красивом лице лорда Броуди играла любезная улыбка, но она не вызвала у Гэмела доверия. В ней было что-то фальшивое, словно он долго репетировал перед зеркалом. Его глаза были полуприкрыты, но Гэмел не сомневался, что из-под полуопущенных век он изучает Данкойл и его обитателей, их силу и особенно их слабости. То, как Броуди двигался, его жесты и улыбка сказали Гэмелу, что за этим человеком нужно следить, и очень внимательно. И тем не менее, признал Гэмел, если бы не страх Шайн, настроивший его на подозрительный лад, он мог бы легко обмануться. встретившись с Броуди при других обстоятельствах.

– Позвольте поблагодарить вас за вашу доброту, лорд Уильям, – произнес Малис вкрадчивым тоном. – И вас, дорогая леди Эдина. В округе развелось столько всякого отребья, что я боялся, что не смогу обеспечить безопасность моей дорогой жены, если мы продолжим путь на ночь глядя.

– Да, – отозвался лорд Логан, – путешествия становятся все более опасными в наше время.

– Верно, а дорога в Стирлинг пользуется у разбойников особым спросом. Ведь по ней путешествуют самые богатые и знатные господа, направляющиеся к королевскому двору. Приходится только сожалеть, что нет другого пути от наших владений до королевского замка. Впрочем, в такой мощной крепости, как эта, мы будем чувствовать себя в полной безопасности.

– Надеюсь, вам будет удобно здесь, лорд Малис… вам и вашей благородной супруге.

– Вы знакомы с моей женой?

– Нет, – ответила леди Эдина, – мы не встречались.

– В таком случае позвольте мне представить ее. – Малис взял руку женщины, стоявшей рядом с ним. – Моя жена, леди Арабел Броуди.

Обратив наконец внимание на жену барона, Гэмел словно оглох, не слыша представлений и обмена любезностями. Он отвечал скорее по привычке, чем осознанно, завороженный видением, которое предстало перед его глазами.

Он смотрел в огромные, до боли знакомые фиалковые глаза. Из-под роскошного головного убора виднелось несколько серебристых прядей. Даже в грудном голосе леди Броуди звучали знакомые нотки, хотя и несколько подпорченные неискренностью, с которой она выражала свою радость от встречи с ними.

Нос у женщины был острее, чем у Шайн, а в прекрасных глазах и линиях выразительного рта угадывалась жесткость, несмотря на призывный взгляд, которым она одарила его. Чем больше он смотрел на нее, тем больше находил различий, но они не могли опровергнуть мысль, зародившуюся у него в голове.

Взглянув на друзей и родителей, Гэмел убедился, что не он один пережил шок. Они это неплохо скрывали, но любой, кто знал их так же хорошо, как он, заметил бы признаки потрясения на их лицах и в поведении. Лорд Магнуссон изучал носки своих сапог, явно пытаясь скрыть выражение лица, пока ему не удастся овладеть собой.

Но только в черных глазах Фартинга Гэмел нашел подтверждение своей догадке. Когда он на мгновение встретил его взгляд, то не увидел в нем ни шока, ни удивления, ни замешательства. Зато в них сверкнуло предостережение. Фартинг явно опасался нечаянно выдать тот факт, что столкнулся лицом к лицу с женщиной, невероятно похожей на Шайн. Гэмел не мог более отрицать очевидное: леди Арабел Броуди – мать Шайн.