Сезон охоты на недотрогу

Глава 2 Алина

Нечаянная встреча с Авериным никак не выходит из моей дурной головы. То, что я считала давно забытым, вновь всплыло. Воспоминания, хорошие и не очень, бередят душу и отвлекают от учёбы. Я рассеянна и невнимательна. Из-за этого получаю отработку у самого строгого преподавателя. Возможно, так даже лучше. Не буду зацикливаться на Илье и займу голову чем-то полезным.

Из университета выхожу лишь вечером. Кутаюсь в куртку и устало бреду домой. Прямо перед зданием общежития меня останавливает знакомая машина.

— Привет, — брат треплет волосы и выходит из авто. — Отец просил привезти тебя.

— Я никуда не поеду, Миша, — раздражённо бурчу, скрещивая руки на груди.

— Ему плохо, Лин. Он очень болен, — давит на жалость молодой мужчина.

— Очередной сердечный приступ? Или, может, что-то новенькое придумали? Хотя нет, погоди! Наверное, опять у кого-то в долг взял, а меня вместо имущества в залог оставил? Не надоело за четыре года бегать на его побегушках, Миш?

— Хватит! — рявкает брат, затыкая, и нависает. — Или ты возвращаешься, или я больше не буду тебя содержать!

Поджав губы, вытягиваю из сумки пластиковые карты и протягиваю Мише. Он упрямо челюсть сжимает и не достаёт руки из карманов брюк. Смотрит сурово и зло.

— Ну, бери же! — нетерпеливо дёргаю конечностью. Но брат не торопится. — Ты единственный Демидов, с кем я готова поддерживать родственные отношения. Но если и ты встанешь на сторону отца, можешь забыть обо мне.

— Он и вправду очень плох. Врачи дают неутешительные прогнозы. Как бы ты после его смерти ни пожалела, что не успела попрощаться, — тихо выдаёт Миша.

— Насколько всё плохо? — всё же спрашиваю я, потому что брат впервые настолько мрачен и серьёзен.

— Четвёртая стадия с метастазами. Счёт идёт на недели. Возможно, месяц. Он очень хочет видеть тебя. Это единственное его желание. Четыре года прошло, Аля. Пора простить старика.

— Ты бы простил? — вскидываю голову, заглядывая в глаза близкого родственника. — Ты бы простил, если бы он тебя на деньги променял?

— Папа никогда не сделал бы этого! У него была безвыходная ситуация, а этот мудак нашёл самое уязвимое место и надавил! — раздражается Миша. — И в Италию он тебя отправил, чтобы спрятать, пока не разберется с Авериным.

— Он отправил? — прищуриваюсь я, вспоминая прошлое.

Та ночь перевернула всё с ног на голову. Мой мир разбился вдребезги. Я не стала прерывать мужчин и к подругам не вернулась. Было одно лишь желание — уйти из дома. Сбежать. От предателя-отца и человека, которого я любила беззаветно с шестнадцати лет.

Миша застал меня в истерике, собирающей чемодан. Забрал в свою холостяцкую квартиру, напоил успокоительным. Выслушал и предложил уехать в Европу. И я согласилась.

До сегодняшнего дня считала, что брат на моей стороне и защищал таким вот способом. А оказывается, и это было спланировано папой.

— Алин, — поняв, что сболтнул лишнего, близкий родственник тянется обнять.

— Проваливай, Миша! — из рук прямо в лужу падают пластиковые карты. Обхожу машину брата и бегу в общежитие.

Прохожу мимо соседок сразу в спальню и падаю на незаправленную кровать. Обида на родных душит и леденит всё нутро. Воспоминания прошлого как снежный ком накатывают.

Я в одночасье лишилась семьи, дома, любимых друзей и больших планов на будущее. Уехала за границу и прожила почти два года в одиночестве. Миша временами навещал, но этого было катастрофически мало. С отцом принципиально не общалась. Поставила условие: если он узнает, где я, и приедет — я разорву все связи с братом. Какой же дурой была! Папа прекрасно знал, где я. И даже не попытался объясниться. Извиниться, в конце концов.

— Алин, идём ужинать, — в комнату заходит Светка.

— Я не голодна, — бурчу, стирая слёзы.

— Что-то случилось? — соседка и подруга подходит ближе.

— Нет, устала просто. Пётр Даниилович отработку впаял, весь день в библиотеке провела, — натягиваю улыбку. Я давно научилась скрывать душевную боль. Вот и сейчас её не показываю.

— Тогда твою порцию в холодильник уберу, смотри, как бы Катя не съела, — хмыкает девушка и протягивает мои банковские карты. — Это твой брат оставил, ты обронила.

— Угу, положи на тумбочку, пожалуйста, — глаза закатываю, даже теперь прикасаться к ним не хочу. Наверное, и деньги отец перечислял, а не брат. Хотя Миша в состоянии содержать меня и ещё десяток своих любовниц.

Светка уходит. Опять падаю на подушку и прикрываю глаза. Надо найти работу и окончательно разорвать отношения с родственниками.

Незаметно для себя засыпаю. И просыпаюсь глубокой ночью от очередного вторжения второй соседки. Она, как всегда, приходит из своего клуба в четвертом часу утра. Спотыкается обо что-то, матерится, свет верхний включает.

— Ты достала! — рявкаю я, разбудив Светку.

— Пошла на хер! — огрызается Катя и, распахнув шкаф, собирает в чемодан вещи.

— Не ругайтесь, девчонки, давайте спать. Завтра на пары не встанем, — предлагает миролюбиво Света.

— Спите. Я отсюда наконец сваливаю, — бурчит блондинка.

— Правильное решение. И не возвращайся, — зевая, скидываю одеяло и ищу ногами тапки под кроватью.

— Не вернусь. Мой мужчина снял элитную квартиру в центре Петербурга, — гордо заявляет Катя.

— Надолго ли он твой? — хмыкаю и, поднявшись, выхожу из комнаты в общий блок. Пить хочется и есть очень.

Когда возвращаюсь в спальню, одной шумной соседки уже нет. Переодевшись, ныряю в холодную постель и отключаюсь до утра.

Новый учебный день врывается стремительно. Я на время забываю о родственниках и гоню все мысли о человеке, что расколол мою семейку.

Только вот он обо мне не забывает. Выйдя из университета, натыкаюсь на его белоснежный внедорожник. Бодро шагаю мимо, но выскакивает неизвестный бугай, наваливается со спины и, обхватив по корпусу, затаскивает в салон.

— Какого чёрта⁈ — ору, отбиваясь.

— Не шуми, принцесса, это я его попросил, — подаёт голос Аверин.

Поворачиваю голову. Мужчина сидит на заднем сиденье собственной машины. Но ни это меня впечатляет. А белая рубашка, пропитанная кровью. Самое большое пятно на груди.

— Поехали, Вадим, — приказывает он бугаю, что уже занял водительское кресло, и машина срывается.

— Что всё это значит? — спрашиваю, отсаживаясь подальше от Ильи и осматривая детальнее.

— Мне нужен медик, — хмыкает Аверин.

— Я вижу. Только я тут при чём?

— Ты на него учишься. Поможешь по старой дружбе.

— Мы не друзья, — дёргаю ручку двери. Заблокировано. — Выпусти меня. Похищение карается законом.

Илья глаза прикрывает и игнорирует. Водитель тоже не обращает никакого внимания.

— Я звоню в полицию, — выуживаю из сумки телефон.

Тяжёлая ладонь ложится поверх моих пальцев и сжимает аппарат. Вместо возмущения я разглядываю его татуировку. Интересно, он закончил её? Четыре года назад она мне безумно нравилась, но была не закончена. Кельтские руны шли от самых костяшек пальцев до локтя. Илья планировал всю руку до плеча забить. Сейчас нательная живопись заляпана кровью, как и рукав рубашки.

— Тебе нужно в больницу, — поднимаю взгляд на мужчину.

— Нельзя в больницу, ты справишься, — отвечает он.

— И пытаться не буду. Что бы у тебя там ни произошло, меня не впутывай в свои бандитские разборки.

— Помнится, ты очень умело меня вылечила, — Илья глаза открывает и смотрит внимательно. В самую душу пытается заглянуть.

— От простуды, — губы поджимаю и отворачиваюсь.

Опять чёртовы воспоминания накатывают лавиной.

Мне семнадцать лет. Я только вернулась из школы. А Илья сидел на нашей кухне с температурой под сорок. Я вокруг него развела бурную деятельность. Уложила на диван, заставила выпить таблетки, попросила домработницу приготовить куриный суп. Ещё и холодным полотенцем лоб остужала. Крутилась вокруг него, заботой окружала. К вечеру он уже был на ногах и бодрый.

— Из тебя получится замечательный врач, принцесса, — сказал он тогда.

И нет, я не из-за него пошла в медицинский. Мама была медиком. Кардиологом, если быть точнее. И вся мамина семья — врачи в нескольких поколениях. Мне хотелось продолжить её наследие. Жаль, сейчас мамы нет рядом. Она умерла, когда мне было пятнадцать лет. Собственную болезнь проглядела.

Пока витаю в облаках, машина заворачивает в очередной проулок и останавливается между двумя зданиями. Щёлкает разблокировка дверей, и я выскакиваю из авто. Вешаю на плечо сумку и иду в сторону проезжей части.

— Алина! — зовёт Аверин. Прибавляю шаг, боясь, что меня опять схватят и вернут.

Возле арки зачем-то оборачиваюсь. Илья выходит из машины, шатается. Его ловит амбал-водитель, придерживает за торс.

Мне бы просто уйти отсюда. Оставить мужчин самих разбираться. Но я возвращаюсь. И молча следую за ними в одно из зданий. Мы пробираемся через чёрный вход в некий клуб. День на дворе и он пока закрыт от посетителей. Но нас встречает обслуживающий персонал. А точнее стайка полуголых девиц.

— Илья! — на мужчину бросается одна из них.

— Всё потом, Кара. Аптечку принеси лучше, — раздражается Аверин и переводит на меня взгляд.

Поднявшись на этаж администрации, мы добираемся до просторного кабинета. Илья падает на угловой диван и, морщась, требует принести водку.

— Всё-таки лучше было бы поехать в больницу. Не хочешь в государственную — частники за деньги вылечили бы быстрее, — подмечаю я, осматривая вотчину Аверина.

— Лучше ты полечи меня. Я тебе заплачу, принцесса, — хрипит он.

— Мне твои грязные деньги не нужны, — фыркаю и подхожу ближе. — Ну, показывай, где лечить.

Илья рубашку расстёгивает и показывает на рану в плече. Её заткнули марлей, которая давно пропиталась.

— Тут явно требуется хирург, — хладнокровно склоняюсь над ним. Стараюсь не разглядывать его мощное накачанное тело.

— Хирург придёт только вечером. Помоги не истечь кровью до его прихода, — шепчет Илья и тянется пальцами к моим волосам. За спиной дверь открывается. Дёргаюсь и, выпрямившись, отхожу в сторону.

Девушка ревниво осматривает меня с ног до головы. Молча и красноречиво кладёт на столик аптечку с бутылкой водки и удаляется, громко хлопнув дверью.

— Любая из этих твоих девиц могла бы помочь. Необязательно было меня тащить.

— Они не учатся на медицинском, — хмыкает Аверин и улыбается обескровленными губами.

— Где у тебя руки можно помыть?

Илья указывает на вторую дверь. Иду туда и попадаю в комнату для отдыха. Тут кровать даже есть, замечаю ещё одну дверь и оказываюсь в ванной. Быстро мою руки и возвращаюсь к пациенту.

Со вздохом присаживаюсь рядом. Илья любезно двигается, давая больше места. Сорвав грязную марлю, щедро лью водку на рану. Аверин шипит.

— Так бездарно переводишь алкоголь. В аптечке спирт был, — шипит сквозь зубы Аверин и, отобрав бутылку, делает пару глотков.

— Предупреждать надо, что ты её пить собрался, — фыркаю и открываю аптечку. — У кого на этот раз долги выбивал?

— Помогал другу жену вернуть, — отвечает мужчина, ловит мой удивлённый взгляд и усмехается.

— Охотно верю, ага, — с сарказмом тяну, складывая бинт в несколько слоёв.

— Я не знаю, что тебе наговорил отец про меня.

— О, нет! — останавливаю его. — Этой темы мы касаться не будем.

— Аля…

— Я всё слышала. Папа продал меня тебе.

— Всё не так.

— А как? Хочешь сказать, ты не давал ему крупную сумму денег? — грубо прикладываю промоченный в спирте бинт и нажимаю на рану.

— Давал, — цедит сквозь зубы.

— И хотел забрать меня, если папа не расплатится, так⁈

— Да, но…

— Вот и всё, Аверин, — перебиваю и давлю сильнее. Хочу, чтобы и ему было так же больно, как и мне.

Илья челюсть сжимает. Дышит с надрывом и отключается.

Перебор, Аля.

Дрожащими от нахлынувшего адреналина пальцами прикасаюсь к шее, прощупываю пульс. Лейкопластырем залепляю повязку и, встав, выхожу из кабинета.

Меня никто не останавливает, хотя провожают пристально-колючими взглядами. Выскакиваю на улицу и тянусь к телефону. Замечаю на руках кровь и, схватив с земли горсть грязного снега, судорожно стираю её.

Телефона нет в сумке. Скорее всего, остался в машине. Плевать, куплю новый. Бегу к проезжей части. Подальше от этого здания. От воспоминаний. От боли разочарования. И от него.