Сгорая от любви

Глава 13

Она взяла ломтик хлеба, обмакнула его в растопленное масло и с улыбкой протянула Болдуффу. Тот хотел было принять ее дар, но в последнюю секунду Мелания с хохотом отдернула руку. Болдуфф обиженно хрюкнул, удивленно посмотрел на пленницу и, поняв, чего та от него хочет, широко разинул пасть. С очаровательной улыбкой Мелания вложила ломтик ему в рот.

Затем она повернулась к Сенреду и, взяв другой намазанный маслом ломоть, протянула ему. Но к нему она подалась всем телом и наклонилась так, что Сенред невольно мог увидеть верхнюю часть очаровательных полушарий ее груди. Сенред несколько смутился. Мелания лучезарно улыбнулась саксу и игриво пощекотала его полуголый живот. Сенред от неожиданности подпрыгнул и громко захохотал.

Мелания подмигнула Катреду. Но тот остался невозмутимым. Он вообще улыбался крайне редко, в основном тогда, когда кого-нибудь убивал. Зато Сеолмунд хотя и хранил молчание, но не мог отвести глаз от прелестной римлянки.

Вулфред же удивленно следил за пленницей, не понимая, что с ней происходит. Он чувствовал, что она совершенно неожиданно изменилась не только внешне. Буквально вчера она кипела от злости и, казалось, была готова разорвать его в клочья. Сейчас же она была само спокойствие, мягкость и достоинство. И если раньше Мелания использовала каждый шанс, чтобы оскорбить и унизить окружавших саксов, то теперь ее лицо озаряла загадочная, многообещающая улыбка, хотя никаких обещаний она не могла выполнить, даже если бы и захотела. Никто не смеет даже дотронуться до римлянки! Ибо она принадлежит только одному Вулфреду!

Вулфред знал, что Мелания не позволит себе ничего лишнего. Он не сомневался, что все происходящее – не более чем искусная игра с целью позлить его и новая тактика на пути к ее главной цели.

Но неужели она думает, что подобное зрелище может подействовать на него? Правда, глаза Болдуффа уже вспыхнули огнем непреодолимого желания. Пусть! Он, Вулфред, не выйдет из себя!

Вот она наклонилась к Сенреду, что-то шепчет ему па ухо и, взяв за руку, кокетливо щекочет ладонь воина. На Вулфреда Мелания вроде бы и не смотрит. Но он все же заметил взгляд, брошенный ею украдкой в его сторону. А потому прислонился спиной к стене и, скрестив руки на груди, стал с деланным равнодушием наблюдать за происходящим, поклявшись, что ничем не выдаст римлянке своего негодования или даже интереса к ней.

К нему подошел Синрик. Глаза его горели одновременно яростью и вожделением. Примирить же в своей душе ненависть и плотское желание к римлянке он был не в силах.

– Ты видишь, какой разлад вносит римская тварь в наши ряды? – злобно прошипел он на ухо Вулфреду.

Вулфред, внимательно следивший за выражением лица пленницы, спокойно ответил:

– Она пытается нас перессорить. Но пока у нее ничего не получается.

– Она настоящая гадюка, шныряет меж нас и хочет разжечь огонь вражды!

– Я пока еще не загорелся, – ухмыльнулся Вулфред. – К тому же вовсе не боюсь змей. Даже очень ядовитых!

– Может быть, ты и не…

– От такого огня очень легко уберечься, – прервал его Вулфред. – Если ты боишься загореться, то просто отойди. Вот и все!

Синрик сделал недовольную гримасу, что, однако, не помешало ему бросить похотливый взгляд на Меланию, которая как ни в чем не бывало продолжала свою искусительную игру.

Мелания постоянно исправляла и перерабатывала свой план. Сейчас она испытывала новый вариант. И пока была им недовольна. После перенесенных ею душевных напряжений прошлых недель, ненависти, которую она все время чувствовала, ей стоило огромных усилий постоянно улыбаться, кокетничать и притворно флиртовать с саксами. Но Мелания, преодолевая себя, продолжала упорно идти к цели, оставаясь верной своей клятве мести. Она оказалась для Вулфреда находчивым и опасным противником, чему в немалой степени способствовал он сам. Мелания фактически сама спровоцировала его оградить ее от тяжелого труда, заставить нормально питаться, сидя рядом за столом, вновь принимать ванну… А теперь она как хотела играла его воинами, вызывая в них похоть и ревность. Вулфреду приходилось целыми днями наблюдать за ними, чтобы в нужный момент обуздать не в меру разгоревшиеся страсти. Однако его воины знали, что он был готов на месте убить того, кто бы осмелился пальцем дотронуться до Мелании. А потому она могла чувствовать себя спокойно, находясь, под защитой «главного монстра».

Сегодня она была особенно хороша. Поднятые вверх, и аккуратно собранные на затылке в высокий пучок иссиня-черные волосы как нельзя лучше подчеркивали изящество ее миниатюрной фигурки. Темный грим оттенял выразительный и вместе с тем загадочный блеск глаз, в которых светилось язвительное злорадство.

Мелания казалась воплощением экзотической красоты, о существовании которой собравшиеся во дворе саксы, наверное, даже не догадывались, но чувствовали. И пламя страсти все больше разжигало их.

Вулфред понимал, чего добивается римлянка. Видел, что каждая ее улыбка, каждый жест направлены к одной цели. Да, пленница была очень умной. И решительной…

…Он сделал шаг от стены, опустил руки и огромным усилием воли заставил себя не смотреть на римлянку.

…Мелания откинула назад голову и широко раскрыла рот. Болдуфф взял двумя пальцами с тарелки кусок мяса и принялся кормить ее из рук. О том, насколько соблазнительной она выглядит сейчас, Мелания догадывалась. И с удовлетворением заметила, что все остальные саксы как зачарованные смотрят на нее.

Вулфред повернул голову и тоже некоторое время смотрел. В нем зародилась тревога. Он отлично понимал, чего добивается Мелания от его людей – беспрекословного повиновения себе. Сейчас, на глазах у Вулфреда, римлянка подчиняла себе его людей. Фактически она уже обрела над ними власть. Еще немного, и они пойдут за ней куда угодно. Такого Вулфред допустить не мог!

Но как остановить ее? Как помешать ей осуществить ее новый план, смысл которого уже дошел до сознания главного сакса, и повернуть его против нее самой? Как прекратить уже начавшиеся трения между воинами? И как поступить с ней сейчас? Причем так, чтобы по-прежнему властвовать над ней?

Именно последнего хотел Вулфред. Ее красота привлекала его гораздо меньше. Поражение, капитуляция римлянки стали главной целью сакса.

Он вновь посмотрел на Меланию. Она потягивала вино из высокой чаши и одновременно подмигивала стоявшему рядом Катреду. Вулфред вдруг почувствовал, как в груди его закипают злоба и неудержимая жажда мести. Он смотрел на нее и улыбался такой страшной улыбкой, что та поперхнулась глотком вина и, отставив чашу в сторону, бросила на сакса подозрительный взгляд. Вулфред поймал ее взгляд и внутренне усмехнулся. Теперь он знал, что делать. Маленькая римская змея больше не сможет причинить ему никакого вреда! Он знает, как с ней бороться!

Вулфред громко рассмеялся и направился к дому.

Он не смотрел на нее. Но чувствовал, как ее взгляд буравил его спину, и ему даже казалось, что он слышит шорох догонявшей его и готовой к нападению гремучей змеи.

Они стояли в лесу, укутанном ночной тьмой. В конце уходившей вниз по склону холма аллеи виднелись огоньки дома. По небу плыли хмурые облака. Порыв ветра донес вой голодного волка. Издали домик, совсем недавно принадлежавший Мелании, выглядел хрупким и беспомощным.

– Я всегда очень уважал тебя, Вулфред, – чуть дрожащим от нервного напряжения голосом сказал Синрик. – Но ты выбрал странный путь для победы над римлянкой.

– Синрик прав, – согласился Катред. – Надо поскорее убить ее и двигаться дальше.

– Не дав мне возможности получить от нее наслаждение? – усмехнулся Вулфред.

Он уже даже не думал о том, чтобы убить пленницу.

– Ты получишь наслаждение, убивая ее! – возразил Катред.

– Но еще большее наслаждение я получу от ее мучений, потому что она римлянка.

– А не потому ли, что она…

– Что?

– Красива. Кстати, не мы ли открыли на нее глаза и тебе?

– Никто и никогда мне не открывал глаза ни на что! – проговорил Вулфред, растягивая слова. – И вы здесь совсем ни при чем! Все дело в ней самой. И в ее красоте. Которую, да будет вам известно, я заметил с первого же взгляда.

– Неужели? – усмехнулся Сенред.

– Представь себе! Я ее сразу разглядел. И даже под кровью и грязью, покрывавшими сначала все ее тело, я видел совершенство форм! И конечно, можно подумать, что в таком неприглядном виде она никак нет может быть девственницей. Ведь так?

– Она не девственница! – буркнул вместо Сенреда в ответ Синрик.

– Но мне все равно! – воскликнул Вулфред, машинально схватившись правой рукой за рукоятку кинжала. – Я вижу в ней в первую очередь римлянку! Независимую и гордую! За что и ценю ее!

Воины недовольно молчали. Наконец Сеолмунд угрюмо проговорил, глядя куда-то в сторону:

– Эта женщина храбра и нам враждебна. Ненавидит саксов не меньше, чем ты – римлян.

– Разве она нас ненавидит? – удивленно возразил Болдуфф. – Мне показалось – наоборот. Ее глаза так радостно блестели, когда она разговаривала с нами. Во всяком случае, со мной!

Он бросил осуждающий взгляд на Синрика.

– Да, она нас ненавидит, – повторил Сеолмунд.

– Ты уверен? – переспросил его Вулфред.

– Полностью! Повторяю: ее ненависть к нам так же беспредельна, как твоя – к римлянам.

– Возможно. Но она слабее меня. А потому не сможет победить!

– Согласен, она не сможет тебя победить, – ответил Синрик. – Но ты сможешь. А путь, который ты сейчас избрал в отношении римлянки, очень опасен для тебя самого. Ты даже не заметишь, как она ранит тебя и будет торжествовать победу.

– Ранит? – переспросил Вулфред; – Ну нет!

– Почему же?

– Потому что я женюсь на ней!

Слова, брошенные Вулфредом во тьму ночи, как упавший с горы огромный камень, придавили окружавших его саксов. Прошло не меньше минуты, прежде чем заговорил Сенред:

– Но ты понимаешь, Вулфред, что связываешь себя с Римом до конца жизни? А как же твоя месть, о которой ты столько раз твердил?

– А ты не думаешь, что все произойдет как раз наоборот? Не я окажусь привязанным к Риму, а она – к саксам! И будет влачить жалкое существование до конца своих дней! В том-то и будет состоять моя месть!

– Связав себя с ней, ты окажешь ей огромную честь, Вулфред! – со сдержанным негодованием воскликнул Синрик. – Ведь ты введешь ее в свой дом!

– Она тут же поймет, какую пытку я для нее приготовил, что и требуется сделать, – уже с некоторым раздражением сказал Вулфред. Ему уже не хотелось говорить на столь неприятную тему.

Однако Болдуфф с сожалением посмотрел на начальника и сказал:

– Рабство ты можешь прекратить своей волей. Но, женившись, ты свяжешь себя с ней до конца своей или ее жизни.

– Вот еще один повод для нее ненавидеть наш супружеский союз, а для меня – праздновать победу. Ибо для нее уже не будет никакого выхода. И она это поймет!

– Но она понимает, что не может освободиться от положения рабыни, – возразил Катред. – Тем не менее ведет себя как свободная и независимая женщина!

– Сделавшись моей женой, она окажется привязанной ко мне самым прочным образом. Брачные узы разорвать почти невозможно. И мне доставит наивысшую радость наблюдать, как она тщетно будет пытаться прервать наш союз.

– Вулфред, – сказал Синрик, взяв начальника за локоть, – ты уверен, что все так и получится? А если она будет относиться к брачным узам с таким же пренебрежением, как к своему сегодняшнему положению рабыни?

Вулфред посмотрел в сторону блестевшего внизу огоньками окон дома. Там, видимо, готовились ко сну. В том числе и Мелания, не подозревавшая, какую участь ей готовит «главный монстр».

Вулфред улыбнулся. Его белые зубы блеснули в лучах луны.

Она покорится, подумал он.