Глава 4

Римлянка еще не пришла в себя, когда Сеолмунд снова втащил в библиотеку Тераса. Раб посмотрел на лежавшую на полу маленькую «змею», и глаза его потемнели. Они выдавали волнение Тераса, державшегося с осторожностью, избегая пристального взгляда Вулфреда.

Но тот внимательно следил за рабом. Он вырвет у грека ответы на все свои вопросы! Глупое римское упрямство не сможет лишить его радости от одержанной сегодня победы!

– Кто она?

Глаза раба на мгновение загорелись надеждой. Но он тут же опустил взгляд. Да, теперь Терас знал, что римлянка еще жива, и его душа наполнилась радостью, потому что он был предан Риму и дочери Вечного города – римлянке Мелании.

Вулфред небрежно взмахнул мечом и провел его лезвием по животу раба, оставив на нем длинную бордовую полосу. Рана не была глубокой, но все же из нее обильно хлынула кровь. Кровотечение не представляло большой опасности и остановилось бы естественным путем. Если не продолжать дальше…

Последнее зависело от самого Тераса и его быстрых ответов Вулфреду.

– Я не привык повторять свои вопросы, – довольно мягко сказал Вулфред.

– Мелания, – тихо ответил Терас, в голосе которого прозвучали нотки презрения к самому себе. – Дочь хозяина дома.

– Где ее отец?

– Во дворе.

Значит, он был мертв, ибо в живых из защищавших дом со стороны внутреннего двора не осталось никого.

– Принесите его, – приказал Вулфред стоявшим в дверях воинам.

Те поклонились и вышли, чтобы через несколько минут внести в библиотеку изуродованное тело старого римлянина и положить его рядом с дочерью.

Вулфред смотрел на них, не испытывая ни капли жалости к обоим, лежавшим на полу собственного разрушенного дома. Любой римлянин вызывал в нем лишь злобу и презрение.

– Иди, – сказал он Терасу.

Тот бросил последний взгляд на распростертые па грязном полу тела своих бывших хозяев и скрылся за дверью. Никто не произнес ни слова. Кровь старого римлянина уже застыла и свернулась. Мочевой пузырь и кишечник опорожнились. Кулаки сжались в предсмертных судорогах. Он встретил смерть, защищая свой дом и семью. Встретил достойно и гордо, заслужив право не вызывать жалости у врага.

Вулфред перевел взгляд на женщину. И снова удивился тому, какой маленькой она оказалась. Он опустился перед ней на корточки, чтобы лучше рассмотреть ту, чье упрямство напрочь лишило его радости одержанной победы.

Волосы ее были черными, как ночь, и прямыми, как солома. А кожа по цвету напоминала спелые пшеничные зерна. Но румянца, которым так гордятся женщины племени саксов, на ее щеках не было.

Нос в профиль выглядел прямым, но чуть длинноватым с точки зрения саксов. Небольшой ротик обрамляли пухленькие губки. Гибкое миниатюрное тельце, и впрямь придавало ей сходство со змеей. Причем ядовитой…

Вулфред достаточно повидал на своем веку и немало поездил по свету. Он отлично понимал, что по средиземноморским меркам его пленница была очень красивой. Но для него ее красота не имела значения. В первую очередь она была римлянкой, что решало все. Потому что Рим…

…Рим – надменный и жадный пожиратель мира. Рим – империя солдат и собирателей налогов. Рим – поработитель всех и вся, заставлявший лизать руку, которая лижущего же и уничтожает.

Вулфред наблюдал, как на горле пленницы под прекрасной тонкой кожей бьется пульс. Она была такой маленькой, такой беззащитной, что убить ее ничего не стоило.

Он положил руку на горло Мелании, крепко зажав двумя пальцами пульсирующую артерию, и стал бесстрастно ждать ее реакцию. Через несколько секунд пленница начала задыхаться и пытаться вырваться. Вулфред наблюдал борьбу молодой и красивой женщины за свою жизнь так же спокойно, как если бы под его пальцами билась муха. Он понял, что ее рыдания с мольбами о смерти не были искренними. Инстинкт подсказывал ей бороться за жизнь.

Вулфред разжал руку и посмотрел на лежавшего рядом, обескровленного и бледного отца пленницы. Мелания непроизвольно проследила за его взглядом. Глаза ее наполнились слезами, готовыми покатиться по щекам. Она смотрела в лицо саксу, и слезы, дрожавшие на ресницах, еще более усиливали горевшую в ее глазах ненависть и решимость.

– Сделай со мной то же, что и с отцом; сакс. Я не смогу жить в мире, которым правят такие кровожадные звери, как ты.

Вулфред поднялся и встал над ней подобно статуе.

– Жить тебе или умереть, решаю я!

– Тогда выбери смерть, варвар! – приказным тоном ответила Мелания.

– Ты могла бы умереть прямо сейчас от моей руки. Потому что боролась со смертью и заслужила ее.

Мелания поднялась на ноги и встала, глядя в глаза Вулфреда, решив убедить его в своем желании умереть. Правда, Боже всемилостивый: его латынь была просто ужасной!

– Я не боролась со смертью, варвар! – выкрикнула она в лицо саксу. – Я боролась с тобой! А смерть восприняла бы как желанные объятия матери…

– Или отца? – насмешливо буркнул Вулфред.

Мелания задрожала от ярости.

– Что ж, сакс, попытайся еще раз меня убить! Дважды у тебя ничего не вышло. Может быть, повезет сейчас? Но тебе придется очень постараться! Или ты слаб?

Теперь Вулфред видел ее насквозь. Она искала в смерти освобождения от мучений и провоцировала его на убийство. И тем не менее подсознательно яростно боролась за жизнь. Сможет ли она с готовностью броситься в тьму небытия, когда часть ее продолжает цепляться за жизнь? Какая часть ее души одержит победу в подобной борьбе? Врожденная жажда жизни или безумное стремление умереть?

Не говоря ни слова, Вулфред приставил острие меча к груди пленницы. Если она останется спокойной и хладнокровной, ему будет достаточно чуть нажать на рукоятку, чтобы римлянка умерла. Но она пока не догадывалась о его замысле. Вулфред же хотел, чтобы пленница задрожала от ужаса или же попыталась отстраниться.

Однако не произошло ни того, ни другого. Наоборот, упрямица чуть подалась вперед, чтобы меч сам вонзился ей в сердце. Глаза ее были полны презрения и торжества победы.

Но Сеолмунд успел схватить Меланию за плечи и оттащить на шаг от смертоносного лезвия.

Победный блеск в ее глазах погас. Но презрение вспыхнуло с новой силой.

– Я теперь вижу, что ты жаждешь смерти, – проговорил сквозь зубы Вулфред, стараясь скрыть раздражение и охватившее его плотское желание. – Ну что ж, тогда ты умрешь от голода. И будешь тщетно умолять о пощаде!

– Я ни о чем не стану умолять!

– Посмотрим, скажешь ли ты то же самое через год, – усмехнулся Вулфред. – Тогда я тебе, может быть, и поверю! А сегодня ты еще не испытала страданий, которые не могла бы вытерпеть! Поэтому все, что ты говоришь, пока лишь… одни слова!

– Как и твои угрозы, варвар! Ты ничтожество! Ты ничего не знаешь, ничего в своей жизни не создал и ни во что не веришь! Думаешь, что подвергнешь меня пытке, оставив жить? Ошибаешься, варвар, дикарь, язычник! Неужели ты воображаешь, что я стану дрожать от страха перед таким уродом? И если ты, грязная задница, оставляешь меня в живых, то получишь около себя римлянку – своего вечного и непримиримого врага. А только круглый идиот может восстанавливать против себя Рим…

– Ты способна только на болтовню!

– А ты – только на разрушения и убийства. Вот в этом ты большой знаток! Или ты, жалкий сакс, в душе признаешь, что просто боишься убить римскую женщину?

Вулфред не мог выдержать такого унижения. Как, он боится Рима?! Рим можно только ненавидеть, но уж никак не бояться! Ничего, сейчас он покажет наглой римлянке, что не боится не только Рима, но и вообще ничего на свете!

Он сжал голову Мелании между ладонями, заставив смотреть прямо ему в глаза.

– Я знаю, чего ты добиваешься, мерзкая дрянь! Нет, я не убью тебя. Такой победы тебе не одержать! Ты станешь служить мне до конца своих дней. А я – наслаждаться созерцанием твоего ничтожества! Вот какая судьба тебя ожидает!

На какое-то мгновение ему показалось, что в глазах пленницы мелькнул страх. Но уже в следующую долю секунды они вновь вспыхнули непримиримой ненавистью.

– Я не верю в судьбу! – выкрикнула Мелания, пытаясь освободиться от его ладоней.

– Не веришь? – усмехнулся Вулфред. – Тогда слушай, что я сейчас скажу. Ты будешь принадлежать мне. И я буду делать с тобой все, что захочу. А умрешь ты только тогда, когда захочу я, а не ты!

– Свою жизнь я вручаю Богу, а не тебе, гадкий язычник!

– А я беру ее себе! Я, и никто другой, буду распоряжаться твоей жизнью и смертью!

– Моей жизнью и смертью распоряжается только Бог!

Вулфред улыбнулся:

– Что ж, если так, то твоим Богом, римлянка, стану я.

– Нет, – ответила Мелания, гордо подняв голову. – Ты – мой враг!

Вулфред смерил ее взглядом с ног до головы и мрачно сказал:

– Пусть будет так!..

Загрузка...