Шестерни системы

Глава 7. Две семьи

— Присаживайтесь, прошу, — мадам с хищным лицом указала нам на единственное кресло возле камина. — Ох... — она хлопнула себя по лбу, а потом громко крикнула: — еще стульев! — и через минуту рослые мужики с двустволками организовали нам дополнительные сидячие места. Вполне удобные.

Обе дамы также сели напротив нас, приняв одинаковые позы. Но если Ира по-прежнему смотрелась уверенно, ее мать показалась мне немного растерянной. Загадок от их поведения меньше не стало, но похоже, что требовалось кое-какое время, чтобы начать беседу.

Пока они обе собирались с мыслями, Быков осматривал гостиную с высокими потолками, хорошо освещенную и приведенную в полный порядок — раз даже стульев не хватало. Я же удивлялся, как при таком сходстве матери и дочери, обе они не были похожи на Хворостова из Большого Совета, который одной приходился братом, а другой — дядей. Разве что двоюродным?

— Простите, — начал я первым, — ваш брат...

— Не говорите, что тоже поверили в написанное в газетах! — женщина быстро изменилась в лице. — Все, что там говорят — ложь! До последнего слова! Ипполит никогда таким не был!

Опять Ипполиту не повезло, подумал я. Но теперь мне срочно требовалось ознакомиться с местной прессой, потому что ляпну что-нибудь не подумав — и раздую еще один большой скандал. Чертово дворянство.

— Охотно верю, потому что не был с ним знаком лично, а газеты действительно часто искажают правду, — поддакнул я, решив потянуть время. — Но, видите ли, мы с моим другом целый день провели в пути. Поэтому я не видел последних газет. И, чтобы ознакомиться с противоположной точкой зрения относительно вашего брата...

— Кончайте юлить! — выкрикнула Евлампия и, пошарив рукой на столике неподалеку, скомкала и швырнула в меня шуршащие листы. — Читайте!

В руках у меня оказалась столичная газета, в которой ситуации с Хворостовым отвели даже не первую полосу. В заметке ни слова не говорилось о заговорах или связи с Сергеем Николаевичем. Кратко и без излишеств автор указывал на то, что Ипполит своим поведением, действиями и образом мыслей дискредитировал не только себя и свою работу в совете, но еще и всю семью и дворянство губернии в целом.

«Не предстало достопочтенному человеку, который вот уже пять лет успешно ратовал за свою губернию в Большом Совете, вести себя столь низко и участвовать в беседах столь неприличных, что их и упоминать на страницах сей газеты не положено». Так завершался материал, посвященный Хворостову.

— Собственно... — начал я и тут же замолчал.

— И чего ты им скажешь? — спросил Быков, читавший ту же самую заметку через мое плечо.

— Узнали противоположную точку зрения? — поинтересовалась Ира.

— Какая-то она совсем нечеткая, — ответил я. — Но это все равно не объясняет ситуации вокруг нас. Мы приехали в Вельск, и, как только вышли из вагона, сразу же начались неприятности.

— Вы, должно быть, про тех троих, что были на вокзале? — натянуто улыбнулась Евлампия. — Это точно не наши люди — вот все, что я могу про них сказать. У нас в последний год много всякого сброда по городу шастает. Советую вам быть осторожнее.

— Куда уж, — ответил я, повернувшись в сторону мужика с двустволкой.

— У нас вам ничего не грозит, — миролюбиво произнесла Ира.

— По крайней мере, не в вашем автомобиле, — Быков, поморщившись, потер ребра.

— Советовать вы нам можете все, что угодно. Но почему-то мы сидим сейчас здесь, тогда как наши вещи остались в гостинице, — сказал я. — Требую объяснений, потому что ваша дочь ничего не сообщила. Что здесь происходит? И не надо играть в те же игры, что и она! — я повысил громкость и услышал, что мужик с двустволкой сзади пошевелился.

— Хорошо, давайте проясним, — Евлампия сделала успокаивающий жест. — Мы ждем императорского посланника за приглашением занять место в Большом Совете. Очевидно, что это вы.

— Очевидно? — удивился я. — Я нигде не показывал документов, и о моем приезде не писали в газетах, — я ткнул пальцем в исписанный мелким шрифтом лист. — Точно так же некому было сообщать вам — официально во всяком случае — о моем приезде.

— Не подумала бы даже, что вы, несмотря на свой юный возраст, окажетесь так несведущи в политических делах, — горько усмехнулась Евлампия. — Воистину Империя гибнет, если к нам посылают таких людей, как вы!

— Маман! — Ира возмутилась, но по ее виду сложно было понять, притворно или действительно. — Это — наши гости, а ты их оскорбляешь.

— Гости, — фыркнул Алан. — Скорее уж пленники.

— Давай не будем злить вооруженных людей, — шепнул я сыщику, а потом произнес, уже громче: — отсутствие опыта еще не значит, что вы можете так со мной разговаривать, — на это Быков фыркнул еще громче. — Предположим, — продолжил я, не обращая на него внимания, — что это действительно так очевидно. А я, в силу неопытности, этого не вижу. Да, я императорский посланник. Но не к вам.

У обеих женщин моментально опустились руки. Если бы кто из них держал чашку, та бы зрелищно рухнула на идеально гладкий, тщательно выкрашенный пол.

— Как так — не к нам?! — Евлампия нахмурилась, отчего стала еще больше похожей на коршуна. Сзади меня снова пошевелился мужик с двустволкой, но на этот раз никаких успокаивающих жестов не было.

— Маман, — Ира потянулась к матери, но та отдернула руку и сделала шаг в мою сторону:

— Уж не намекаете ли вы, юноша, что вы приехали к этому выскочке Новикову?!

— Я не намекаю, — широко улыбнулся я, радуясь тому, что можно уколоть эту даму, — а говорю прямо: я приехал к графу Новикову.

Хворостова замерла в нескольких сантиметрах от кончика моего носа. Я видел, как она задрожала в ярости от моих слов, но сделать ничего не могла.

— Мы могли бы договориться, — прошипела она. — Будь вы хоть каплю сговорчивее.

— Я не намерен с вами договариваться, — я покачал головой.

— Абрамов! — теперь сыщик пнул меня по ботинку.

— А ваш друг, кажется, более сговорчив, — женщина выразительно изогнула брови.

— Только ему не хватает полномочий. С ним вы тем более не договоритесь.

Евлампия отошла от меня и выпрямилась, некоторое время смотрела в потрескивающее пламя в камине, а затем, не глядя на меня, сказала:

— Я еще в очень хороших отношениях с начальником городской полиции. Надеюсь, вы понимаете, о чем я?

— Не стоит мне угрожать, — ответил я как можно легче.

— Я не угрожаю. Пока что. Как вы могли заметить, все ваши действия остались без последствий. А то, что вы делали на вокзале — вполне могло бы иметь неприятные последствия для вас обоих.

— Так вы же не имеете отношения к той троице на вокзале, — напомнил я.

— Не имею, — согласилась женщина. — Однако вполне могла бы не указывать начальнику полиции на то, что иногда лучше бездействовать и не мешать столичным господам. Я ведь тогда еще не знала, что господами здесь и не пахнет.

— Маман! — воскликнула Ира. — Хватит! Зачем тебе эта политика!

— Дорогая, тут дело не в политике, — ответила ее мать, ничуть не смягчившись. — Это все козни Новикова, этого бездарного выскочки.

— Ух ты, — Быков сел поудобнее и приготовился слушать. — Вот это поворот!

— Простите, но то, что происходит у вас в Вельске, мне незнакомо, — сказал я. — Может, проясните? Я уже устал просить вас обеих дать мне хоть какую-то информацию.

— Ира, будь так добра, — Евлампия устало опустилась на свой стул и картинно отвернулась. — Расскажи нашим гостям, пожалуйста. Меня они отказываются понимать.

— Без загадок, мне их в других делах хватает, — добавил я.

— Из того, что я услышала, — девушка нервно постучала по подлокотнику, — вы — барон Абрамов?

— Верно, — кивнул я. — Можно просто Максим, мне так привычнее.

Теперь фыркнула Евлампия, а когда все повернулись в ее сторону, произнесла:

— Никакого самоуважения! Позор!

— Мне надоело, — я встал со стула. — Поднимайся. Мы уходим.

— Вы никуда не пойдете! — воскликнула женщина. — Гриша! Ваня!

Пара мужиков с двустволками перегородила нам дорогу. Третий, который унес наши пистолеты вместе с патронами, в комнате отсутствовал.

Оружие уперлось мне в грудь, и я поднял руки, не слишком высоко — на уровень плеч. То же самое сделал и Быков, стоя рядом со мной не далее, чем в полуметре правее.

— Вы никуда не пойдете! — повторила Евлампия.

Я посмотрел на мужика. Крепкий и уверенный в себе, но палец держал не на курках. Я вздохнул, словно готовый сдаться. Но сразу же после ухватился за двустволку, предварительно сместившись в сторону.

Так ствол оказался у меня под мышкой, и если бы Гриша — или Ваня, черт их разберет, — рискнул бы нажать на курок, дробь ушла бы в камин, а не разорвала бы мне грудную клетку.

Левую руку я выкинул вперед, ухватившись за цевье перед скобой, а правой надавил на ствол сверху. Оружие выскочило из рук мужика, хорошенько заехав ему по челюсти. Кто-то из женщин вскрикнул.

Я отскочил назад и перевернул двустволку, целясь в прислугу. Парой секунд позже то же самое сделал и сыщик, почти в точности повторив мои движения. Что ж, по крайней мере, теперь я знал, что мои тренировки не прошли даром.

— Бандиты! Настоящие бандиты, вот вы кто! — воскликнула Хворостова-старшая, снова вскакивая со своего места. — Вот и черт с вами! Убирайтесь прочь! Вон из моего дома! — истерично заламывая руки, вскрикнула она.

— Ненормальная! — достаточно громко произнес Быков, держа под прицелом второго слугу. — Что дальше?

— А ничего, — сказал я, пожав плечами. — Уходим.

Я перехватил двустволку, разломил и вытащил оба патрона, а потом приставил оружие к стулу за своей спиной. Прислуга не двинулась с места.

Все молчали. И Гриша, и Ваня, и хозяйки. Все прошло практически бесшумно, и если кто-то находился неподалеку — то они точно ничего бы не услышали. На подкрепление Хворостовым рассчитывать не приходилось. Я же верил, что дворян не стреляют даже в провинции.

— Я надеюсь, нам по-прежнему можно рассчитывать на содействие местной полиции? — поинтересовался я у Евлампии, но та промолчала. — Молчание — знак согласия, — добавил я. — Хотелось бы получить назад наше оружие.

— Постойте, — слабо и неуверенно произнесла Ира. — Подождите, все еще можно решить. Моя маман...

— Не унижайся перед ними, дочь, — строго приказала ей Хворостова. — Они желают прислуживать тем, кто норовит поставить выскочек вроде Новикова в Большой Совет. Уж не знаю, кто там продвинул эту идею, но твоего дядю точно подставили!

«Вот тут, дамочка, вы правы», — подумал я. Но не подал виду. Просто подвинул мужика, который держал ладонь, прижатой к лицу, и направился к выходу. Второй молча пропустил сыщика и тот зашагал рядом.

Я вышел на улицу, так и не встретив больше никого из прислуги. Быков остановил меня в парке при доме, неподалеку от автомобиля Иры.

— Абрамов, ты чего творишь? — сердито спросил он меня.

— Я намерен вернуться обратно в отель.

— Первым делом, что сделает эта ненормальная — она позвонит начальнику полиции, и нас схватят.

— Императорского посланника? — хмыкнул я. — Ни за что не поверю. Ты видел этих мужиков из прислуги. Они только угрожали, но ничего серьезного нам сделать не смогли. Иначе бы уже давно что-нибудь отстрелили.

— Твоя самоуверенность рано или поздно аукнется, — покачал головой сыщик. — Ты же видишь, здесь два семейства, оба в контрах. И явно что-то не так. Ведь Новиков не устраивал никаких проблем для Хворостова?

— Уверен, что нет. Но кто знает, — я пожал плечами. — Именно по этой причине я и хочу как можно быстрее добраться до графа, чтобы спросить его в лоб. А сейчас мы этого сделать не сможем. Время к полуночи, и я уверен, что он уже едва ли способен вести разумные беседы.

— Постойте! — окрикнули нас от дверей дома. — Погодите! Господин барон! — я услышал стук каблуков по плитке, — Максим! — Ира подбежала к нам, запыхавшись. — Не уходите. Я... маман... она не права. Но вы должны ее понять...

— В этом городе я точно никому и ничего не должен, — отрезал я. — К тому же человеку, который принялся оскорблять меня в первые же минуты, как я оказался у нее дома!

— Я готова извиниться вместо нее. Если вы примете мои извинения за нее и выслушаете...

— Соглашайся, барон, — вдруг выступил на ее стороне сыщик. — У нас нехватка информации, а девушка нам может помочь.

— Я не приму извинений от вас, Ира, потому что лично вы не принимали участия в этом фарсе, — сказал я и подумал, как я умудрился за пару месяцев дойти до таких пафосных речей. Неужели наличие бумажки о баронском титуле само по себе так влияет на человека. — Но я согласен вас выслушать, потому что мой друг очень настаивает. Нам надо разобраться в ситуации. К тому же, уже очень поздно возвращаться в гостиницу.

К нам неспешно приблизился второй слуга, который не получил прикладом по лицу. Он встал за спиной Иры на некотором расстоянии.

Я немного подумал и протянул ему ладонь, в которой все еще сжимал извлеченные из двустволки патроны.

— Возьмите, — попросил я. — И пусть нам вернут наше оружие.

Ира подала знак, слуга взял патроны и удалился.

— Идемте в дом. Наверх. Маман предпочитает горевать в гостиной.