ШИКанутые девчонки

Кадр 10 Кастинг третьего размера

— Думаешь, это оригинально — предлагать читательницам полтергейст как потенциального бойфренда? — задумчиво поинтересовалась Полина, заместитель главного редактора из YES! и положила передо мной фотографии, сделанные на прошлой неделе.

Хм… Вокруг головы парня неизвестно откуда возникли белые разводы.

— Может, представим его как инопланетного гостя, который ищет невесту среди русскоязычных землянок, чтобы потом увезти ее на Марс? — с надеждой в голосе предложила я.

— Ты отвечаешь за личную жизнь читательниц! — угрожающе потрясала кудряшками замредактора.

Кстати, скажите, пожалуйста, а кто отвечает за мою личную жизнь? Немедленно увольте этого человека! Он не справляется!

— Не сомневайся, после dead line’a тебя ждет верная смерть! — уверила меня Полина на прощание.

Проблема в том, что последний срок сдачи материала, он же «линия смерти», уже завтра.

Инстинкт самосохранения направил меня к папе за цифровым фотоаппаратом. Пользоваться обычным после инопланетных разводов на пленке было рискованно. Мобильник у него не отвечал, так что я прямиком направилась в огромное здание на Смоленской набережной, где папочка не покладая рук исполняет свой долг перед обществом. Его секретарша Лариса, для своих Ириска, помахала мне из-за стеклянной двери приемной. Тех, кто видит ее впервые, наповал удивляют Ирискины ногти — предмет гордости и неустанных забот сразу двух маникюрш и одного жутко симпатичного специалиста по nail-дизайну. Сегодня они были выполнены в стиле обложек глянцевых журналов. YES! красовался на указательном пальце правой руки.

— Привет, папуля в зале, у него кастинг.

Ах, вот почему телефон не отвечает: как же тут оторвешься!

— Погоди, я тебя провожу! — крикнула она вслед.

Мне очень хотелось избежать тесного общения и, как следствие, раскопок в моей не шибко приятной личной жизни, поэтому я рванула к залу на предельной скорости.

У самых дверей стояла толпа минимально одетых девочек. Все моложе меня, все делают карьеру. Они болтали, как стая взволнованных волнистых попугайчиков, и мазали друг другу спины гелем с блестками. Уловив движение в конце коридора, модели мигом оторвались от своего жизненно важного занятия и с интересом принялись рассматривать мою фигуру. Несколько девушек сочувственно улыбнулись, но как только я попыталась пройти в зал, стеной встали перед дверью.

— Здесь очередь, девочка! — заявила 16-летняя нимфетка и своим на удивление развитым бюстом ловко приперла меня к стенке. — Записывайся!

Мне протянули список из 132 несовершеннолетних моделей. Последней там значилась Женевьева Камешкина, 17 лет.

— У меня там папа, — робко пробормотала я.

— А у меня там все родственники по материнской линии, — не растерялась девочка. — Записывайся!

И быть бы мне в списке после Женевьевы Камешкиной, если бы в коридоре не появилась Ириска.

— Все отошли от двери на два метра! — размахивая пальчиком с обложкой YES! на ногте, прокричала она. — Вы, двое, что здесь делаете? Я же ясно сказала: только девушки с третьим размером! Не меньше!

Прижавшая меня к стенке девушка в раздражении хлопнула списком об пол, а Ириска наконец заметила меня. — Что, не пропустили? Я же говорила — подожди. Эти карьеристки кого хочешь съедят…

Я вошла в зал, подавленная сознанием того, что в Москве есть 132 девушки модельной внешности моложе 18 лет с третьим размером груди. Папа стоял ко мне спиной и без всякого интереса смотрел на девочку в белом кружевном платьице. Зачем в молодежной коллекции такие откровенные вещи? Девочка фамильярно улыбалась директору по кастингу и активно оправдывалась по неизвестному поводу. Интересно, если бы у меня был третий размер, я была бы такой же смелой?

— Я просто подумала…

— Вместо того чтобы просто думать, лучше просто пройдитесь, — предложил папа.

Ему никогда не нравилось, когда девушки начинали размышлять. Модель плавно поплыла вдоль подиума.

— Деточка, ты похожа на рыбу, — ехидно заметил он. — Тебе бы русские народные костюмы представлять! Будь добра, не выступай, словно пава, — и не оборачиваясь крикнул мне: — А ты что в пальто стоишь? Раздевайся!

— Пап, это я…

— О, привет, малыш! Можешь остаться одетой, я и так знаю, что ты красавица.

Модель на подиуме презрительно поджала губки и остановилась.

— Ну почему все останавливаются, стоит мне отвернуться? — разбушевался папа. — Почему ты встала, царевна Лебедь?! Ирис-кис-кис, принеси нам кофе, сласть моя!

Лариса расцвела от удовольствия и вышла из зала.

Через пять минут папа с опаской косился на странно пахнущий кофе и объяснял мне его происхождение:

— Обожаю Ларису, но кофеварку она выбрать не смогла.

И повернулся к очередной девушке на подиуме, которая наивно думала, что на нее никто не обращает внимания.

— Ну кто так поворачивается?! Электроник, мальчик на шарнирах? У нас тут не дискотека восьмидесятых! Кстати, как тебе мои девочки?

— Честно говоря, я ужасно завидую их фигурам, — призналась я. — Но они какие-то одинаковые… И глаза пустые, мысли в них нет.

Сложно удержаться от критики, когда модели все время смотрят на тебя с легким презрением.

— Какая там мысль! — рассмеялся папа. — Видишь, какая коллекция откровенная, неужели кого-то заинтересуют их глаза? Деточка, что у тебя на голове? Прическа в стиле «Болек и Лёлик» вышла из моды сразу после Второй мировой!

Я испуганно пригладила волосы, но он обращался к модели.

Кофе был отвратительный, девушки на подиуме меня явно ненавидели, так что я решила перейти к главному:

— Пап, я хотела попросить у тебя фотоаппарат на один день. Мне завтра сдавать материал, а мой аналоговый что-то бесится… Цифровой нужен.

— Ты не против, если я тобой тоже немного попользуюсь?

— Конечно, — не подумав, ответила я.

— Мне нужно кому-нибудь сбагрить Тараса на выходные…

Нет! Нет! Не-е-ет, только не это! Я не могу провести два дня в одной квартире с малолетним маньяком!

— Па-а-ап…

— Ладно тебе, он трудный подросток, но уже достаточно самостоятельный. Ты справишься, поверь мне! Возьми у Ириски ключи от квартиры, фотоаппарат у меня в кабинете. Кстати, можешь его забрать себе. Я им пользовался всего пару раз в отпуске, так что он только пыль собирает.

После такой щедрости сложно было ему в чем-то отказать. Здравствуй, цифровое чудо с разрешением в девять мегапикселей, прощайте, спокойные выходные.

— Я могу идти? — поинтересовалась девушка, беззастенчиво переодевающаяся рядом с подиумом.

— Ходить ты не можешь — это диагноз. Так что исчезни на сегодня с глаз моих и перестань трепать нервы!

— Пап, я тоже пойду…

— Иди, малыш, я привезу Тараса утром в субботу.

Боже, как можно было надеяться, что он забудет?!

До папиной квартиры от агентства было минут пятнадцать пешком (что не мешало ему регулярно опаздывать на работу). Я уже пыталась подобрать нужный ключ к одной из трех замочных скважин, когда дверь квартиры распахнула бледная и явно не выспавшаяся Сара. Выронив ключи от неожиданности, я бросилась их поднимать, но не успела — она схватила меня за плечи и слегка тряхнула:

— Господи, что с ним?!

Пока я с перепугу пыталась сообразить, о чем речь, Сара побледнела еще больше (я-то думала, больше некуда) и снова спросила:

— Что с Федором?

— Да что с ним может случиться? Сидит на работе, девушек рассматривает…

— У него мобильник не отвечает, — дрожащим голосом пожаловалась Сара.

До меня наконец дошло, что она по-настоящему переживает.

— Все в порядке, не волнуйся! Я его видела пятнадцать минут назад. У него кастинг, поэтому телефон отключен.

Господи, она что, первый раз не может до него дозвониться?!

— Слава богу, — она устало опустилась на маленький стульчик в коридоре. — Прости, Жень, я тебя, наверное, напугала. Он дома не ночевал…

— Что? — возмутилась я. — Как это не ночевал?

— Да все в порядке, так и раньше бывало. Просто обычно он звонил, придумывал какой-нибудь повод… Я хоть знала, что ничего не случилось. А вчера, видимо, просто забыл позвонить.

— Что значит — забыл? У него же другая женщина! — бушевала я. — Как ты можешь это терпеть?!

— У него не другая женщина, — устало улыбнулась она. — У него ДРУГИЕ ЖЕНЩИНЫ. И с этим невозможно бороться.

Я поплелась в папин кабинет. Лика его за «других» в порошок бы стерла. Оглянулась в поисках фотоаппарата и увидела мамину фотографию в рамочке на столе. Лика в роли Золушки танцует в обнимку со шваброй. Запачканное сажей платьице грамотно порвано в нужных местах — полный разврат. Я вытащила из ящика фотку маленького Тараса и вставила в рамку поверх Лики — может, папочка хоть раз в жизни задумается? Хотя вряд ли…

В поисках мальчика для «Выбора YES!» отправилась на Старый Арбат — единственное место в Москве, где можно встретить красивого одинокого парня прямо на улице.

Почти сразу наткнулась на загорелого красавчика в кожаном пальтишке — точно какой-нибудь тренер из спортзала. Рассматривает шапки-ушанки в ларечке на улице: видимо, готовится к зиме. Такие одинокими не бывают, но вдруг повезет?

— Простите, я…

— I’m sorry, I don’t speak Russian, — невозмутимо заявил парень и отвернулся, но я не сдавалась:

— I’m from YES!-magazine. Do you…

— I don’t speak English. I’m sorry.

Голову даю на отсечение, что в этот раз он все отлично понял.

— Се ля ви! — сочувственно добавила пухленькая продавщица.

Чуть позже какой-то нервный пятнадцатилетний модник заорал на всю улицу: «Да ты мне не нравишься совсем!» — чем довел меня до состояния, близкого к нервному срыву. Начинался дождь.

Я как раз думала, идти ли мне в редакцию прямо сейчас с повинной или дождаться завтрашнего утра казни, когда увидела Гошу. Он был во вчерашнем костюмчике, черном пальто и рыжем шарфе размером с хороший плед. Жаль, он для YES по возрасту не подходит…

— Привет! Как дела?

— Не очень. Нужно найти героя для рубрики, а парни от меня бегают как от огня.

— Вот идиоты! Пошли, я покажу тебе чудесный экспонат для коллекции дверных ручек. Тут совсем рядом.

Мы остановились у маленькой витрины антикварного магазинчика. В витрине стояло пыльное кресло с выцветшей коричневой обивкой. Ручек видно не было.

— Ну как? — явно гордясь собой, спросил Гоша.

— Что — как? Кресло совратительное!

— Да причем тут кресло? — удивился он. — Посмотри на ручку! На двери!

— О-о-о… — только и смогла сказать я.

С ума сойти! Она была просто прекрасна. Выглядит так, как будто вылита из серебра. С одной стороны — львиная голова, с другой — птица с отбитой головой. Видимо, когда-то это был орел. Ручка огромная, как на дверях старого здания МГУ. По четыре заклепки в виде солнца и луны с каждой стороны, не болты, заклепки, их выдергивать надо.

— Гоша, это безнадежно! Они ее в жизни не продадут.

— Не продадут, — вздохнув, согласился он. — Я спрашивал. Придется взять так.

— Ты с ума сошел! В центре города, дверь магазина! У них тут точно сигнализация…

— И камеры слежения. Вон, сбоку, видишь?

— Что за глупости? — я начинала злиться. — Решил поиграть в голливудский боевичок про ограбление банка? Или произвести на меня впечатление таким бездарным способом? Тебе сколько лет?

— Я тоже тебя люблю.

Я задохнулась от неожиданности. Не сейчас, не сегодня, держи это в себе, мне не нужно… Дождь полил со всей силой, зонтик уже не спасал.

— Я подумал, что…

— Остановись, — тихо сказала я. Гоша тут же замолчал. — Это неправда, ты не любишь, тебе кажется.

— Мне не…

— Я еду в университет. Проводишь меня?

— Мне не тринадцать лет! Мне не кажется! — Но, заметив мой взгляд, остановился. — Я тебя напугал, малыш? Прости, не будем об этом. Я тебя провожу.

До университета добирались в тревожном молчании. Я все время боялась, что он опять начнет признаваться в любви, а Гоша не сводил с меня задумчивого взгляда. Любая почувствует себя стервой, если на нее так смотрят. Когда я, все еще в образе роковой женщины, зашла в аудиторию, до начала лекции был почти час. За первым столом сидел Митька и сосредоточенно изучал книжку с многообещающим названием «99 способов понять женщину».

— Мить, у тебя есть девушка?

— Ты думаешь, если бы она была, я бы приходил в университет на час раньше и читал эту макулатуру? — огрызнулся он, но тут же улыбнулся. — А что, есть предложения?

— Есть, — кажется, я нашла героя для рубрики.

Через полчаса, когда Митя позировал мне для двадцать восьмой фотографии (чтобы уже наверняка) и одновременно отвечал на вопрос «Опиши девушку, с которой ты согласился бы посмотреть «Бемби» второй раз», в аудитории нарисовалась Варежка.

— Обожаю «Бемби»! Мы с Лёликом уже раз пять смотрели, ему очень нравится!

Митька так расхохотался, что чуть не свалился со стола, на котором живописно устроился для двадцать девятого кадра.

— Ты чего ржешь?! Он сам предложил! — обиженно заявила Варя.

— Наверное, спер у нее свежий номерок YES! и прочел это в разделе полезных советов для мальчиков, — предположил Митя, пытаясь вернуться в картинную позу.

— Мы не даем советов, которые могут негативно сказаться на психическом здоровье читателя, — сурово заметила я.

Он снова потерял равновесие.

— Женька, ИЛ в буфете, — шепнула Варя. — Продефилируем?

Честное слово, я совсем не хочу смотреть на эту хитрую рожу. Он вчера заигрывал с моей матерью, и я его ненавижу! Но мне нужно поговорить с подругой…

— Пошли.

ИЛ заметил меня и нервно улыбнулся. Знает кошка, чье мясо съела. Мне сразу заорать: «Не лезь к моей маме, урод!» или это будет выглядеть странно? Демонстративно купила ромашковый чай и подошла к его столику.

— Привет. Можно к тебе?

— Конечно, садись… Как дела?

Я начала было подробно описывать сегодняшние проблемы с поиском парней-героев, но быстро спохватилась, что ему это вряд ли интересно, и испуганно замолчала. В образовавшуюся эффектную паузу вплыла красавица блондинка, которая шушукалась на днях с Томкой, длинной ногой отодвинула стул и размазала свой розовый блеск для губ по улыбающейся щеке ИЛа.

— Привет, сладкий!

Я поперхнулась ромашковым чаем. «Сладкий»?

— Мы пойдем, нам пора на лекцию, — бодро (нет, скорее нервно) заявила я и встала.

— Еще целых двадцать минут! — возразила Варя, но я уже выходила за дверь.

Ненавижу ИЛа почти так же сильно, как отвратительно-полезный ромашковый чай. Варежка осталась в буфете.

Отправилась в читальный зал — за два месяца до сессии это лучшее место для желающих уединиться. За столом выдачи дремала библиотекарша, в сползших на нос очках, а на последнем ряду парочка первокурсников представляли, что они в кинотеатре.

Я уселась на неудобный стул и достала совершенно случайно оказавшийся в сумке учебник. Первокурсница сзади нервно вздохнула.

— Может, вам и свет выключить? — предложила я.

Девушка пулей выскочила за дверь. Парень медленно выбрался из-за стола и, пробормотав что-то (мне вряд ли было бы приятно это услышать), тоже вышел.

— Так я и знала, что ты здесь, — с любопытством оглядываясь по сторонам, ко мне подошла Варя.

Не удивлюсь, если она тут в первый раз.

— Ты чего убежала, как ошпаренная? Я зато теперь знаю, что новую Томкину подружку зовут Оля, она учится на третьем курсе дневного отделения. А когда я их спросила, встречаются ли они, то они хором заорали, что нет. Правда, Оля потом покраснела. Ну она же моложе, Жень. Ты с ней в два счета справишься!

— Зачем мне с ней справляться? Мне этот урод не нужен!

— Урод. Ну-ну, — скептически кивнула Варя. — А Гоша тоже урод или как?

— Гоша тут при чем?

— А при том, что он протирает асфальт около универа. Минут пятнадцать плакался мне, что так жестоко тебя, бедненькую, нежную, слабенькую (это цитата, я о тебе куда худшего мнения!), обидел, а теперь не знает, как вину искупить. Кстати, очень боится, что ты можешь погибнуть от неразделенной к нему любви. Я попробовала намекнуть, что ты уже вылечилась и жить точно будешь, но он не верит. Ох уж это мужское самомнение, да? — Варежка сильно злилась. — Ты знаешь, он ведь работу нашел. Пашет теперь в каком-то офисе. И все из-за тебя. Хочет нормально обеспечивать свою прекрасную Лолиту.

— Лолите двенадцать лет было.

— Совершенно верно. А тебе двадцать, и ты не Лолита, а стерва! — голос у Варежки сорвался. — Выйди, успокой его! Немедленно выйди!

Библиотекарша за стойкой проснулась и посмотрела на часы.

— Девушки, мы закрываемся! Сдайте книги и покиньте читальный зал!

— Какие книги? — рявкнула на нее Варя. — Откуда у нас книги?!

Я вышла на улицу. Ливень ожесточенно трепал последние листья на измученных деревьях. Гоши не было.