ШИКанутые девчонки

Кадр 18 Свингерское поведение

Лика — актриса драматическая, поэтому склонна все драматизировать. То она страдала оттого, что ей не дают ролей в новых спектаклях, а теперь сходит с ума, потому что приходится учить новые реплики.

Вчера пришла домой счастливая:

— Ну что, Ирина Родионовна, думали, я не справлюсь с Лялечкой? А я смогла! И никакое колечко на пальчике ей не поможет, потому что Борис Илларионович сам мне сценарий принес на золотом блюдечке и предложил главную роль, — хвасталась она бабушке.

Утром Лика догадалась прочитать сценарий до конца и пришла в ужас. Во втором действии нужно раздеться чуть ли не до трусов, правда, спиной к залу, но она же актриса театра, а не звезда стриптиза! К тому же главную мужскую роль (и право смотреть Лике, скажем так, в глаза) Билл мужественно вызвался играть лично. Но отказываться от роли она не собиралась. Лику не пугают трудности!

На первой репетиции оказалось, что трудностей слишком много. Во-первых, Борис Илларионович загонял всех до невозможности (интересно, кто ж его-то гонять будет?). Во-вторых, Лика, даром что гениальная актриса, не нашла в себе сил раздеться, а крутившаяся тут же Лялечка чуть не показала ей на собственном примере, как это нужно делать. Хорошо, что Билл успел ее остановить. А в-третьих, Лика ни с того ни с сего решила, что она толстая. Реплика в сторону — я же на два размера больше, значит, совсем корова?!

Вместо того чтобы сесть на диету, Лика записалась в солярий. Она надеялась, что весь лишний жир (которого не было) расплавится под воздействием ультрафиолетовых ламп. Помимо этого сомнительного аргумента, у нее был еще один:

— Буду толстой, но загорелой!

А мне-то что делать с моим 42-м, когда худеют с 40-м? Мрак. Позвонила Варе, чтобы обсудить диету.

— Варь, я — жирная корова.

— Кто сказал?

— Никто. Внутренний голос.

— Тогда не обращай внимания! Внутренний голос девушки на стороне парней. Постоянно говорит нам всякие гадости, чтобы мы себя недооценивали и не подходили к выбору мужчины так ответственно… Сегодня на концерте спроси у Гоши, хочет ли он, чтобы ты похудела.

Черт! Я совсем забыла! Сегодня же концерт «Тертого шоколада»… Мы решили реанимировать испорченные Тарасом выходные активным отдыхом.

Оставив Лику размышлять, входит ли легкий стриптиз в понятие настоящего искусства, я отправилась к Варе готовиться к активному отдыху. Мы берем с собой Гошу, Лёлика и Томку.

Вот только Варежка еще не в курсе, что Лёлик — Парень-из-Автобуса. Ну не знаю я, как ей это сказать! Да и вообще, почему именно я должна разбираться с Томкиными проблемами?

Варежка живет с мамой и отчимом в огромной квартире на Ломоносовском проспекте, через улицу от моего дома на Ленинском. Отчима Варя терпеть не может, после того как нашла у него под подушкой томик Набокова и стала подозревать в «лолитомании». Мне кажется, это она зря: мало ли что лежит у человека под подушкой. У меня, например, номер «Плейбоя», но это же не значит, что я предпочитаю девушек! Просто на одной модели была юбка, которая мне понравилась. Да, на моделях в этом журнале иногда бывают юбки!

Квартира у Варежки образцовая: паркет отполирован так, что можно кататься на коньках, любая кастрюля сверкает как зеркало, а кошка такая белая, будто ее стирают с отбеливателем. Даже вместо бутербродов — канапе! Варя терпеть не может всю эту чистоту:

— Как будто мы живем у мамы в офисе! Или в доме для Барби!

Но сегодня она не собиралась в очередной раз жаловаться на интерьер, отчима или маму, которая вечно пропадала на работе. Едва я набрала номер ее квартиры на домофоне у подъезда, как она тут же ответила:

— Жень, это ты?! — будто стояла в коридоре и ждала меня.

— Я…

— Заходи! Нам срочно надо поговорить!

Господи, что случилось? Ей не подходит новая кофточка? Ноготь сломался или прическа не получается? Еще в лифте я услышала, как Варя открывает дверь.

— Что… — но она уже втащила меня внутрь и захлопнула дверь. — Варь, ты выглядишь так, как будто хочешь меня съесть.

— Молчи и слушай, а то у меня не хватит смелости признаться! — быстро говорила она, почему-то закрыв глаза. — Я не люблю Лёлика, я люблю Гошу. Но он любит тебя, и ничего нельзя с этим сделать. Но точно знаю, что Гоша тебе не нужен, ты его просто жалеешь или что-то вроде. Все.

— Отлично, — выдавила из себя я. — Но, если ты не против, я тоже кое-что тебе расскажу. Раз уж все так здорово складывается. Лёлик — Томкин Парень-из-Автобуса.

— Шутишь! Но это же супер!

— Конечно, — съязвила я. — Супер для всех, кроме меня!

— Ой, прости, Женька…

— Да что уж там!

Ну почему у меня ничего не выходит с мужчинами? И с подругами… Не могу делать вид, что мне все равно, и добровольно отдавать парня Варежке!

— Я же не ангел, Варь!

— Как это? — не поняла она.

— Ты думаешь, я расстанусь с Гошей и так, между делом, намекну, что у меня есть подружка, которая согласна его утешить? Нет.

— Но он же тебе не нужен! Ты не знаешь, как от него отделаться!

— С чего ты взяла?

— Думаешь, не видно? И ИЛ тоже так считает…

— Кто?! А он почему так решил, ты не спросила? У нас с Гошей только вчера все начало налаживаться, а тут ты…

— Налаживаться? Да ты вообще ничего не знаешь! Ничего не хочешь знать! Ты что, и правда поверила, что его так отделали в офисе? Знаешь, где он работает? Вышибалой в клубе! Его ИЛ на днях видел. А из-за этой твоей дверной ручки его вообще чуть не посадили!

— Ну, я его как раз вытащила!

— Но сначала посадила. Только дело в том, что он в тебя тоже не влюблен…

— Ну да! — рассмеялась я. — Что же это, по-твоему, если не любовь?

— Это ответственность, Жень. Ты призналась ему в любви, и он решил, что совратил маленькую девочку и теперь обязан жениться. Он думает, что ты страдаешь!

— Я пойду домой и подумаю, о’кей? Может, позвонишь Томке и предложишь ей Лёлика? Свингеры, блин!

Дома меня ждала Лика со своими проблемами. Она разгуливала по всей квартире в нижнем белье, усаживалась на стул ко мне спиной и начинала допрос: «Тебе не кажется, что здесь жировая складочка? А тут — отвратительное пигментное пятнышко?» Бабушка только качала головой и бормотала про отсутствие моральных принципов, а я все больше утверждалась в мысли, что страдаю тяжелой формой ожирения. Ну, если Лика толстая…

— Знаешь что, — догадалась наконец я, — сходи-ка к Федору. Мой циничный папаша ничего не утаит насчет твоих жировых складок…

— Ну уж нет! Я в двадцать пять лет поклялась, что никогда больше не разденусь перед этим уродом!

— Но он же может прийти на спектакль.

— Черт! Об этом я не подумала. И ведь не только он. И они все будут пялиться на мое пигментное пятнышко?!

— Не уверена. Скорее, чуть ниже.

— Я иду к Биллу!

Когда Лика хлопнула дверью, дома стало совсем тихо. Только бабушка постукивала на кухне сковородкой. Даже позвонить некому: Томка начнет грезить о Лёлике, Варя — о Гоше, а мои проблемы им до лампочки. Неужели они и правда надеются, что смогут так легко уговорить парней на новые отношения? Взгляд упал на кусок салфетки с телефонным номером. Это Гавриил Петрович писал для меня номер ИЛа. Я должна спросить эту сволочь, с какой радости он лезет в наши с Гошей отношения. Хотя его, наверное, сейчас нет дома…

— Ал-ло! — Говорит так, как будто только что спас мир или сделал еще что-нибудь не менее героическое.

— Илья, это Женя.

— Привет, Женя.

— Зачем ты сказал Варежке, что я не люблю Гошу? Она теперь мечтает его спасти из моих когтей! Ты не имеешь права решать за меня…

— Прости, пожалуйста, — прервал меня ИЛ. — Ты мне не напомнишь, откуда я тебя знаю?

— Ты не хочешь застрелиться?!

Я бросила трубку. Черт, как он мог? Он не имеет никакого права меня не помнить! Наверное, так и надо себя вести. Не заморачиваться на чужих проблемах. Даже если ты непосредственный источник этих проблем.

У меня не заморачиваться не получалось, поэтому на концерт я опоздала. Сначала от расстройства надела не ту кофточку, потом пришлось двадцать минут ждать такси. Хорошо, что уговорила Гошу ехать без меня. Но, видимо, музыканты «Тертого шоколада» тоже перетряхивали свой гардероб в поисках нужной кофточки, потому что опоздали еще больше. Концерт еще не начался, Томка сидела рядом с Лёликом, положив голову ему на плечо, а Варежка что-то ожесточенно объясняла Гоше. Кажется, они разобрались и без меня.

— Привет, малыш, — напряженно улыбнулся Гоша. — Я хотел извиниться за… — он потер забинтованную челюсть. — Не стоило так серьезно…

— Надо было сразу сказать ей про работу, Гош, — нежно промурлыкала Варежка. — С другой стороны, теперь все ясно.

Что-то я недопонимаю.

— Что ясно?

— Я сказала Гоше, что ты хочешь с ним расстаться. Нельзя же мучить человека только потому, что ты стесняешься ему отказать, — менторским тоном вещала Варя, ни капли не смущаясь.

Такое ощущение, как будто челюсть сломали мне, а не Гоше.

Я молчала, глядя в пол. Гоша явно начинал сомневаться в правильности Варежкиных выводов и почему-то расплылся в улыбке.

— Малыш, ты что? Я тебе все еще нравлюсь?

Я помотала головой и уселась на свободное место между Варежкой и Томкой. Ушла в середине концерта: сидеть между двумя парочками, которые только что нашли друг друга — сомнительное удовольствие. Дома ликующая Лика объявила, что ей разрешили обернуться простыней. Почему всем, кроме меня, сегодня повезло?