Школа ведьмовства №13. Сладкий запах проклятия (СИ)

Глава 15

Глава 15

— Со следующей недели ваши занятия станут немного интереснее и насыщеннее, потому что каждый из вас будет пытаться использовать не только свои знания, но и свой дар. И традиционно, перед началом таких занятий, мы говорим о том, о чем вы должны знать и помнить ежедневно. Каждый раз, когда вы обращаетесь к своей силе.

Ядвига Петровна сидела за учительским столом в одном из кабинетов школы и взирала на нас внимательным взглядом. Ее необычайная серьезность и сосредоточенность передалась и нам. Мы прониклись, притихли и внимали каждому ее слову.

— Ваши умения, способности — это не только дар, но и огромная ответственность; важная роль, которую природа отвела вам. Но, к сожалению, нередко случается так, что об этой роли — защищать, помогать, оберегать — забывают. Ее извращают и преподносят в ином свете. Намеренно ли, или же случайно кто-то из нас нарушает запреты, неминуемо грозит наказание. В нашей школе только одно правило — вы беспрекословно подчиняетесь учителям. Каждый учитель расскажет о том, какие запреты накладывает его предмет. И запомните, это не шутки, не попытка вас в чем-то ограничить. Мы хотим вас всего лишь уберечь. В школе за мелкие проступки вас, конечно же, никто не будет наказывать, как настоящих преступников. Как правило, работа со скотиной, уборка снега зимой, работа в огороде — прекрасно отбивает всякое желание нарушать правила школы, — она улыбнулась уголками губ, и я сразу поверила, что действительно такие меры работают. — Но есть такие преступления, которые даже в пределах школы будут наказываться строго, а некоторые из них будут выноситься на рассмотрение в Ковен.

Ковен ведьм. Мне уже рассказали о том, как устроено управление в этом мире. И Ковен — высшая власть этого мира. Тринадцать ведьм, те самые директора школ и Хранительницы магии этого мира, составляли совет, который решал многие вопросы. В том числе, они занимались вынесением приговоров по преступлениям, совершенным с применением магии. И сейчас нам расскажут, насколько страшные приговоры они выносят.

— И если за проделки в школе, мы, в общем-то, только пальчиком вам погрозим, то за нарушение правил применения вашего дара, придется заплатить очень высокую цену, — она обвела нас строгим взглядом, — некоторые из вас могут решить, что непомерно высокую цену. И зачастую, эту цену назначает даже не Ковен. Сама природа дара наказывает своего носителя за применение силы во зло. Ковен своим решением может лишить одаренного силы. Срок определяется соразмерно совершенному преступлению. Дар, воспротивившись злым деяниям своего носителя, может лишить души.

По рядам прошла волна шепотков. Девочки, сидящие передо мной, синхронно вздрогнули и шумно выдохнули. А я все превратилась в слух, пытаясь понять, как дар может лишить души. И Ядвига Петровна не заставила изнывать меня от любопытства.

— Душу одаренный может потерять, как в одночасье, так и истончать связь души и тела постепенно, раз за разом совершая какое-то мелкое зло, которое рано или поздно поглотит сознание одаренного.

Я нахмурилась и подняла руку, чтобы уточнить непонятный момент. Ядвига Петровна кивнула, разрешая задать вопрос:

— Простите, но я немного не понимаю, насколько знаю, в вашем мире есть чернокнижники, так? — учитель кивнула, — то есть они регулярно используют свою силу, чтобы творить зло, используют темную магию, ведь так? — снова согласный кивок. — Тогда получается, что они все теряют душу. Кто-то сразу, кто-то нет, но все. И что, они сразу умирают? Тогда чего с ними бороться? Сами вымрут, как динозавры, рано или поздно.

— Нет, Мила. Они не умирают. То, что они лишаются души в момент совершения зла — это образное выражение. Суть его в том, что перейдя черту, они уже не могут вернуться назад. Их души обречены на мучения. После смерти, когда тело уже не удерживает душу, она не может обрести покой. Обречена на скитания, на выжигающую боль, с которой зло медленно разъедает ее. И такая душа уже никогда не возвратится. Израненная, растерзанная за многие века мучений, она растворится в мире без следа. Кто-нибудь из вас слышал о Лесе Заблудших Душ? — директор вскинула брови и обвела всех вопросительным взглядом. Кивнула кому-то за моей спиной и тут же раздался голос одной из моих одноклассниц:

— Проклятый лес, отравленный темной магией. Говорят, что он существует уже с момента создания нашего мира. Перенесся из того мира, без магии. По слухам и рассказам, именно в том лесу находят свое последнее пристанище темные души. Говорят, в этом мертвом лесу слышно, как они стонут от боли.

— Да, Ярослава, очень много слухов ходит вокруг этого места, но в одном вы можете быть уверенными — Лес, действительно, последнее пристанище таких душ. Место их страданий. Да, Василиса? — взметнулась рука сидящей впереди меня одноклассницы.

— А ведь говорят, что не только темная душа может оказаться в том лесу, но и невинная, это правда?

— М-м, — задумчиво протянула Ядвига Петровна, — да, насколько я знаю, бывали случаи. Но это несколько другое. Душа, очерненная злом, в лесу этом испытывает невыносимые муки и страдания. Каждый миг, каждое движение, каждую секунду они испытывают боль за то, что пошли против природы, за то, что загубили невинных людей, за свои злодеяния. У них практически нет шанса на спасение, а муки их будут длиться так долго, пока душа в муках не растворится в нашем мире. Их обычно называют черными или потерянными душами. Но, как правильно заметила Василиса, есть и другие — неупокоенные. Раз уж мы затронули эту тему сегодня, то сразу и осветим этот вопрос. Неупокоенные души. Есть три варианта их возникновения, но в Лесу Заблудших Душ вы можете повстречать представителей только двух, а начнем мы с третьего. Особенно важно знать о нем тем, кто планирует когда-нибудь перебраться в мир, оставшийся без магии, и тем, чья семья проживает там сейчас. Дело в том, что мы, одаренные, — дети этого мира. Души наши созданы в союзе с магией, и вернуться они должны к ней же. Душа ведьмы или ведьмака за грань может уйти лишь в нашем мире. В том мире она никогда не сможет уйти на покой.

Я вздрогнула и похолодела. Тело сковало от нехорошего предчувствия, помещение показалось слишком тесным и душным. Мне не хватало воздуха, а на лбу мгновенно выступила испарина. Я испугалась. Впервые в жизни так сильно за кого-то испугалась. Более того, я впервые в жизни испугалась за уже умершего человека. Ведь моя бабушка, моя родная и любимая, она умерла ни здесь, но принадлежала этому миру. А это значит… Видимо, я и сама сейчас напоминала ходячий труп: бледная, взмокшая, со взглядом, направленным в пустоту, глубоко в себя — и это не осталось незамеченным.

Больше книг на сайте - Knigoed.net

— Милана, — передо мной возникло озабоченное лицо Ядвиги Петровны. Женщина хмурилась, поджимала в беспокойстве губы и пыталась отцепить мои пальцы, которые сжимали край парты, — что с тобой? Тебе плохо?

— Что? — голос прозвучал надрывно и хрипло, — что происходит с такими душами?

От одной мысли, что бабушка уже больше половины года провела в невыносимых мучениях даже после смерти, меня бросало то в жар, то в холод.

— Тише девочка, — успокаивающе погладила меня по голове, — ничего непоправимого. Они просто ждут. Не могут уйти за грань. Это заставляет их тревожиться. Единственное неприятное ощущение, которое они испытывают — растущее желание уйти, покинуть мир живых, но сделать это самостоятельно они не в силах, — она говорила громко, чтобы услышал весь класс, но заглядывала мне в глаза, словно мысленно просила не беспокоиться, своей уверенностью успокаивала и внушала, что все будет в порядке.

— Как таким помочь? — прошептала я, чувствуя, как тугая пружина волнения, которая скрутилась где-то глубоко внутри, начала медленно раскручиваться, снижая напряжение. Горло уже не сжимал комок страха, а поджилки не тряслись от переживаний.

— Об этом мы поговорим на следующем занятии, — она выпрямилась, коснулась кончиками пальцев подбородка и тихо проговорила, — не стоит волноваться об этом.

Я чуть было не спросила: «А о чем стоит?», — но почему-то прикусила язык. Не время. Я чувствовала это, возможно, интуиция шептала.

— Итак, — тем временем, Ядвига Петровна вновь приняла бесстрастный и хладнокровный вид и продолжила лекцию. — В том мире неупокоенными оказываются все без исключения одаренные. Поэтому, как правило, чувствуя прикосновения нашей костлявой подруги, одаренные стараются вернуться к своим истокам. В наш мир. Но и в нашем мире душа чистая, не омраченная темными делами, может стать неупокоенной. И происходит это в двух разных, но очень похожих случаях. В первом случае одаренный испытывает такие душевные страдания, такую боль, которая лишает воли, заставляет забыть обо всем на свете, сойти с ума. И душа в стремлении избежать этих ощущений стремительно покидает тело. Одаренный сначала теряет сознание, а потом и жизнь. И есть лишь несколько минут, в лучшем случае — два-три часа для того, чтобы вернуть душу, дозваться ее, вытянуть с приграничья миров. Процесс этот сложный, энергозатратный и малоосуществимый. Но если шанс есть, то им нужно пользоваться. Даже если этот шанс — призрачный. Во втором же случае, при тех же обстоятельствах, связь души и тела оказывается сильнее, но уже сам одаренный, не выдержав испытаний, не выдержав страданий, убивает себя.

Самоубийца. Все, как и в нашем мире. Таких у нас тоже считают неупокоенными, и даже в церквях не отпевают. Потому что убийство — грех.

— Это противоестественно, чуждо нашей созидающей природе, поэтому, эти души тоже отправляются в мертвый лес. Но всех этих не упокоенных можно отправить за грань, о том, как это происходит, поговорим на следующем занятии.

— Простите, — немного успокоившись, я вновь вскинула руку. — Вы сказали, что шанса на упокоение у темных нет практически. То есть теоретически шанс все же есть вырвать темную душу из проклятого леса?

— Вы очень внимательны и наблюдательны, — похвалила меня учитель.

Ну так, еще бы. Пожалуй, после разговора с ней в кабинете, я вообще стала самым сосредоточенным и фантастически старательным человеком в этом учебном заведении. А уж после открывшейся невзначай информации о том, что моя бабуля там мается и до конца умереть не может, я и вовсе окончательно осознала ценность, важность и мудрость всем известной фразы «знание — сила». Не попала бы сюда и понятия бы не имела о том, что бабушка мучается.

— Милана, задала очень хороший вопрос. Но немного неправильно истолковала мои слова. Отправить темную душу за грань невозможно. Там царство света и добра. Но темную душу можно избавить от многолетних мучений. Можно позволить ей раствориться раньше, чем зло расщепит ее полностью. Все просто, и одновременно сложно. Нужно прощение или раскаяние. Искреннее, абсолютное и добровольное. А теперь скажите, много ли найдется смельчаков, которые отправятся в самое жуткое и даже опасное место нашего мира, чтобы встретить своего недруга, наславшего на них множество бед, избавить его от страданий, потратив время и силы и простить? Вот тут-то и оно, — она поцокала языком, оглядывая нас притихших, — что совершая преступление, каждый должен понимать, что обратно пути не будет. И вряд ли кто-то станет рисковать собой ради подлой душонки.

— А перечень преступлений, которые приводят к такому итогу, вы нам дадите? — вновь спросила я, чем заслужила очередной одобрительный взгляд главной ведьмы.

— Боишься, Милка, что ненароком чего натворишь? — весело шепнула Василиска, обернувшись ко мне.

— А ты, небось, знаешь, что можно, чего нельзя? — прошептала я и криво усмехнулась, — авось заговоры любовные, которые ты пишешь с заядлым постоянством (и которые, кстати, совсем не действуют, что всем известно), тоже на темную сторону перетягивают?

— Что бы ты понимала, — насупилась Васька.

— А то и понимаю, Вась, что насильно мил не будешь. И заговоры твои не помогут. К тому же, — хихикнула я, подалась вперед и на грани слышимости прошептала, — он тебя и без заговоров глазами жрет каждый раз. Только вы в своей любви оба слепые, как кроты. И вместо того, чтобы в глаза своей любви посмотреть, каждый раз при встрече их отводите. Над вами вся школа потешается.

— А давно ли ты такой сведущей в делах любовных стала? — она развернулась ко мне всем корпусом. Щеки от смущения горят, глаза в предвкушении сверкают, в глубине их надежда тлеет, но губы поджаты так явно и заметно, что наводит на мысли, что Васька только казаться сердитой хочет, а сама в моем лице ответы на свои вопросы невысказанные ищет.

— Так знамо дело, когда, — фыркнула сидящая со мной Дина, — слухи ходят, что Покровские-то оба вокруг чужачки петухами ходят. Да только говорят, что она уже младшенького охомутала. А по мне так зря. Славка-то вон какой, — она зажмурилась и восторженно улыбнулась, — сильный, мужественный, весь такой…такой… Самый лучший. А как улыбнется, так сердце из груди выпрыгивает.

Ага, от страха! И Славка… Ну не подходит Стасу это имя. Я даже не сразу поняла, что Дина о нем говорит.

— Так что, — продолжила Дина, — если уж кто тут в любовных делах-то что-то понимает, так это Миланка наша. Околдовала ты их, что ли.

Вот же… одним словом деревня. Такого напридумывали, что страшно становится. Вдруг завтра проснусь, а уже замужем и у меня семеро по лавкам? Сначала хотела возмутиться, а потом только головой покачала. Сплетни — они такие… сплетни. Чем больше буду возмущаться и отрицать все, тем большими подробностями будет обрастать невероятная история. И плевать, что выдуманная. У меня ни с одним, ни с другим Покровским ничего пока нет.

Подумала и осеклась. Пока. Даже в мыслях я уже сомневаюсь. Плохой, плохой знак.