Шоу для завистницы

Глава десятая

Михаил Иванович — опять Михаил! Моей судьбе, похоже, угодно это имя.

Секретарша бросает на меня мимолетный взгляд. Но потом в удивлении его задерживает.

— Павловская? Вы ведь Ванесса Павловская!

— Да, а что вас удивляет?

— Ну как же, — взволнованно выдыхает она, — вы же гордость нашего спорта.

— Так уж и гордость! — смеюсь я, в глубине души польщенная. А что, народ должен знать своих героев!

— Конечно, я все о вас знаю. Мало того, что вы мастер спорта международного класса, вы еще и ученая, известный тренер! Я, знаете, тоже наш институт физкультуры заканчивала, так представляете, мой парень говорил, будто я учусь в дурвузе. Мне это так надоело, что однажды я взяла и кинула его через бедро…

Глупышка, она же сама себе противоречит!

На столе у секретарши звонит телефон, и она торопливо хватает трубку.

— Да, Михаил Иванович, пришла! Хорошо! Хорошо!.. Проходите! — Она выскакивает из-за стола и открывает передо мной дверь.

Навстречу мне из крутящегося компьютерного кресла поднимается стройный, лет тридцати с небольшим мужчина.

Как помолодели наши крутые бизнесмены! То, что у меня в двадцать семь лет своя фирма, еще ничего не значит. Этот самый Михаил Иванович стоит на общественной лестнице ступеньки на три выше меня. Чем же могла заинтересовать его моя скромная персона? Или, точнее, фирма. Кого мы должны охранять? Вряд ли у него недостаток своих телохранителей.

— Здравствуйте, Ванесса Михайловна.

— Здравствуйте, Михаил Иванович, — говорю я ему в тон. — А где же ваш начальник службы безопасности? Ведь это он вел со мной предварительные переговоры.

— Обойдемся без него, — машет Найденов, — все равно у Анатолия Викентьевича нет права подписи. Мы ведь с вами составим контракт?

— Если он устроит обе стороны. На какой срок вам нужна телохранитель?

— На три дня. С выездом в Москву.

Как назло у всех девушек контракты более-менее долгосрочные. Разве что Ира свободна… Но я обещала отпустить ее в манекенщицы.

— Когда выезжать?

— Завтра.

— Придется ехать мне, — говорю я, — если вы не против.

— Конечно, не против! — подхватывается он. — Сама Павловская!

Я смотрю на него с подозрением: шутит, что ли? Но нет, глаза его абсолютно серьезны. Неужели в этой фирме все как один спортсмены или болельщики? Конечно, я хотела бы, чтобы моя фирма была настолько известна, что даже такие богатые люди, как Найденов, были наслышаны о ней, но пока… Мы слишком мало времени находимся в бизнесе, чтобы у фирмы был настолько узнаваемый бренд. Неужели действительно я становлюсь в определенных кругах известной фигурой? Мечты сбываются!

— Телохранитель нужен вам лично? — интересуюсь я, оглядывая его подтянутую спортивную фигуру.

Михаил Иванович смущается.

— Видите ли, я бы не хотел тащить за собой своих ребят. У них такой специфический вид… То есть я не имею в виду, что они такие лобастые быки, но ходить с охраной на серьезные переговоры… И при этом Анатолий Викентьевич категорически не соглашается отпускать меня на переговоры одного… Кстати, вы знаете английский язык?

— На уровне разговорной речи, — неуверенно поясняю я. До сего момента знание языка у телохранителя никому из наших клиентов не потребовалось. Я, глупая, гордилась тем, что его знают большинство моих девушек. А сама-то!

И ведь могла бы всерьез заняться английским языком. Немного подучила его, когда сдавала кандидатский минимум, и все. Глубокое погружение откладывала на потом, и вот теперь самый обычный вопрос насчет языка ставит меня в неудобное положение.

— Этого достаточно, — оживляется он, — я вас так и представлю как свою переводчицу.

Как ни привыкла я к причудам наших клиентов, Найденов меня удивляет. Выходит, ему требуется телохранитель-переводчик?

— А если я что-то не так переведу?

— Не важно. Я все пойму.

— Но если вы в достаточной мере знаете английский…

— Услуги переводчика дадут мне возможность подумать. Мне предстоят очень важные переговоры… Понимаете, мне никак нельзя ошибиться. И в то же время противная сторона не должна видеть мои колебания или из-за нехватки времени на раздумье получать слишком быстрые ответы…

— Понимаю.

А впрочем, какое мое дело? Клиент всегда прав, как говорила советская торговля. Если ему нужен телохранитель, пусть заплатит.

Некая мысль медленно ворочается в моем мозгу. Очень кстати выпадает мне эта московская поездка. Я смогу навестить кое-кого… Представляю, что скажет Катя. Что-нибудь вроде:

— Поедешь хоронить свои страхи?

Хотя она не права, я вовсе не боюсь Лавровых, но мне надо… В этом месте я всегда буксую: чего такого мне надо? Добиться признания? Уважения? Слез раскаяния?

Ничего не ранит человека так, как равнодушие. Ты себя уважаешь, считаешь неординарной личностью, целой крошечной вселенной, а тут приходит некто с презрительной улыбкой…

— В случае удачной поездки фирма выплатит вам премию.

— Спасибо, — киваю я. Прежде мне премию не платили. Разве что лично девчонкам, но ни одна мне в том не призналась.

— Вас подвезти? — спрашивает Михаил Иванович, когда все формальности улажены.

— Спасибо, я на машине.

Выхожу на свежий воздух. Дождь кончился, и небо наполовину очистилось, словно кто-то огромной лопатой отбросил тучи к северу, где они так и лежат черной кучей, и одновременно расчистил пару голубых окошек, сквозь которые проглядывают солнечные лучи.

Сев за руль, прежде чем тронуться, я набираю телефон Кати.

— Ты очень занята?

— Приезжай, для тебя время найдется.

Она и в самом деле занята. Прикалывает кружева к чему-то воздушному, надетому на манекен.

— Чего хотишь? — Она нарочно коверкает язык.

— Мне нужно купить у тебя парочку нарядов: деловой костюм и вечернее платье.

— У тебя все это есть, — говорит она с булавкой во рту.

— А я хочу новое.

— Интересно! — Катя садится прямо на пол и смотрит на меня снизу вверх. — С хорошим человеком познакомилась?

— Еду в командировку в Москву.

— С кем-то, вызывающим у тебя положительные эмоции! — настаивает она.

— Понятное дело! — соглашаюсь я.

А что, Михаила Ивановича вполне можно счесть именно таковым. Кате, наверное, он бы понравился. Мне же… В самом деле, почему я-то на него никакого внимания не обратила? Почти.

Нет, шесть с чем-то там лет назад со мной явно что-то произошло. Небось биоэнергетик сказал бы: порча! Меня так отвратило от мужского пола, что я напоминаю себе о нем лишь вследствие физиологической необходимости.

Не буду я говорить Кате, что хочу найти адрес Лавровых и заявиться к ним в гости. Давно пора с этим кончать!

— А как его звать?

— Представляешь, Михаил!

— Это что, какое-то знаковое имя?

— Для меня — да. У меня сын Михаил, отец Михаил…

— Михаил коров доил, — бормочет Катя, опять что-то прикалывая.

— Так я не поняла: будут у меня наряды или нет?

— Будут. — Она поднимается с пола и коротко взглядывает на часы. — Заедем, возьмем осетинского пирога — и ко мне домой.

С некоторых пор у нас в городе появилось несколько торговых точек, где продают эти самые пироги. Круглые, горячие, с сыром. У меня при одной мысли о таком пироге даже подводит живот. Еще бы, я сегодня так и не позавтракала!

Дома у Кати — выгороженная из прихожей — имеется гардеробная. И там, как в хорошем театре, каких только декораций, то есть костюмов, нет!

Иной раз она просит меня надеть ту или иную вещь и походить перед ней. Она смотрит на меня задумчиво и что-то черкает в своем блокноте.

— Что это тебе дает? — удивляюсь я.

— Новое — хорошо забытое старое. Здесь — копии моих самых удачных моделей.

— И все — моего размера.

— Может, и так, — пожимает она плечами. — Сорок восьмой размер — самый ходовой в среде деловых женщин. Тех, что уже не юные девчоночки, но и женщины, не позволяющие себе расползаться.

— Так ты что же, хочешь надеть на меня то, что было в моде когда-то? — интересуюсь я, поднимаясь к ней на второй этаж.

— Не ворчи, — говорит Катя, отпирая дверь. — Я не собираюсь тебе ничего навязывать, просто мне кажется, что кое в каких моделях ты будешь неотразима. А еще я хочу убедиться, что морально они ничуть не устарели. Вот увидишь, мы его зацепим по самые жабры!

— Кого? — недоумеваю я.

— Того, ради которого ты решила приодеться.

Ах да, я же совсем забыла свою легенду! Обычно я ничего не скрываю от Кати, но теперь… Она вообще настроена против семейства Лавровых. Еще бы, она ведь не вступала с ними в контакт. Просто подруга всегда за меня переживает и когда почему-либо о Лавровых заходит речь, обзывает Марину Константиновну старой аферисткой.

Всякую попытку к отвергнувшей меня семье приблизиться Катя безоговорочно считает унижением и наверняка не одобрит моих планов. Но мне это необходимо. Клин клином вышибают. Я должна избавиться от этого куска льда, насильно втиснутого в мою живую душу. Он мешает мне жить.

Хорошо, что Катя как раз теперь удалилась в свою гардеробную и не видит моего остановившегося взгляда. Она тут же закричала бы: «Опять?!»

Появляется она с шикарным бархатным пиджаком в руках и говорит:

— Видала? Недавно бархат был неактуален, а сейчас самый писк! Будешь надевать под него ту бежевую кофточку, что я подарила тебе на Новый год, и черные брюки. А это…

Она медлит и торжественно вынимает из кармана комок какой-то материи.

— Твое вечернее платье!

— Вот эта тряпочка? — Я касаюсь его пальцем.

— Тряпочка! — передразнивает Катя. — Темнота! Это ткань будущего. Натуральный шелк всего с небольшой добавкой синтетики. Надень!

Я проскальзываю в нечто невесомое, которое легко обнимает мою фигуру.

— Блеск! — радуется Катя. Смотрит задумчиво. — Но это, конечно, для безупречных фигур, потому что она подчеркивает каждую лишнюю складочку на теле… Ничего, ты себе пока можешь такое позволить.

— Что значит пока? — громко возмущаюсь я.

— Мы все не молодеем, милочка!

На этой грустной ноте я покидаю дом звезды модельного бизнеса, но уже закрывая за собой дверь, я вдруг вспоминаю: а о самом главном я так и не поговорила — и возвращаюсь.

— Катя!

— Ты все еще здесь?

— За Мишкой присмотришь?

Она смотрит укоризненно и говорит, нарочито растягивая слоги:

— Ес-тест-вен-но! Тем более что в самом скором времени и тебе придется отрабатывать свой долг мне.

— Какой долг?

Определенно я сегодня приторможена.

— Здрасьте! Мне тоже нужно кое-куда ехать.

— В Европу, что ли?

— В Страсбург. В твоих устах слово «Европа» прозвучало как Крыжополь.

— Ах да, прости, я забыла добавить протяжного завистливого выдоха. Кто-то поедет в Европу, а кому-то сидеть во второй части этого названия.

— Кто тебе не дает, ты тоже можешь ездить по заграницам. На моей памяти тебе раз пять предлагали поездки за кордон, а ты все фейс воротила.

— У меня, между прочим, сын есть.

— А у кого его нет?

— Невозможно одной воспитывать своего ребенка так, как этого бы хотелось. Как назло, и родители далеко живут…

— Расхныкалась! — сердится Катя. — Я же тебе сказала, присмотрю за Мишкой. В крайнем случае Галину Георгиевну попрошу.

Это бывшая няня Димки, которую Катя иногда привлекает к прежнему делу.

— Считаешь, мы своим детям чего-то недодаем?

Это вечная и больная тема. Кто из женщин хочет воспитывать ребенка в одиночестве? У всех так складываются обстоятельства. Но с другой стороны, в большинстве случаев это всего лишь меньшее из двух зол…