Шпаргалка для невесты

10

В воскресенье с утра полил дождь. Пейдж смотрела в окно и думала, что погода вполне соответствует ее настроению. В этот день она ждала к обеду родителей, поэтому утро собиралась посвятить уборке. Пейдж, правда, сама не знала, почему к приходу матери ей непременно нужно навести идеальную чистоту.

Пейдж нравилась ее квартира, хотя квартплата могла быть и поменьше. Она жила на последнем этаже старого кирпичного дома, окна всех комнат смотрели на гавань. В квартире имелся небольшой балкон, и Пейдж устроила там некое подобие беседки в миниатюре: выставила вьющиеся растения в горшках и поставила плетеное кресло, накрытое лоскутным пледом.

Спальня и гостиная уже сияли чистотой, осталась только кухня. После уборки Пейдж планировала испечь пирог по новому рецепту. Она с удвоенной силой надраивала и без того уже чистую раковину в надежде, что физическая работа поможет ей не думать о Картере. А еще она думала о том, что инстинкты и желания, разбуженные Картером, отказывались снова впадать в спячку. Раньше с ней такого не случалось, никогда еще она не была одержима мужчиной настолько, чтобы он вторгался в ее сны, чтобы мысли о нем отвлекали от работы… До Картера.

Покончив с раковиной, Пейдж принялась за пол. Нога все еще побаливала — еще одно напоминание о событиях, которые она предпочла бы забыть.

Пейдж мыла руки после уборки, когда кто-то позвонил в дверь. Нахмурившись и недоумевая, кто мог прийти — родителям было еще рано — она подошла к двери и посмотрела в глазок. На площадке стоял Картер. От неожиданности Пейдж чуть не выронила полотенце. Она посмотрела на себя в висевшее в прихожей зеркало: старенькая футболка, джинсы, обрезанные до колен, босые ступни… Что ж, подумала она, пусть увидит меня в затрапезном виде, может, это его отрезвит.

Она открыла дверь. Мокрые волосы Картера прилипли ко лбу, с плаща текла вода, в руках Картер держал мокрый и обвислый букет.

— Как ты узнал мой адрес? — с ходу бросилась в атаку Пейдж.

— По номеру телефона, а номер есть в справочнике. Может, пригласишь меня в квартиру?

У Пейдж ослабели колени, во рту пересохло.

— С какой стати я должна тебя приглашать? Назови хотя бы одну вескую причину.

— Потому что тебе этого хочется.

Что я хочу, так это чтобы ты зацеловал меня до бесчувствия, подумала Пейдж, но, конечно, не сказала этого вслух.

— Ты промок, — пробормотала она.

— Если ты еще не заметила, на улице проливной дождь.

Что же сказать? Проходи, если обещаешь держаться на расстоянии шести футов от меня?

— У меня беспорядок, я навожу чистоту.

Картер окинул ее с ног до головы неторопливым взглядом. Пейдж покраснела.

— Ты уже заканчиваешь? — спросил он.

— Да, осталось чуть-чуть.

— Не угостишь меня кофе?

Инстинкт самосохранения настойчиво предупреждал Пейдж об опасности, но правила элементарной вежливости требовали, чтобы она хотя бы предложила Картеру снять плащ.

— Ладно уж, входи. Давай свой плащ, я его повешу сушиться.

После того, как Пейдж повесила мокрый плащ на плечики, Картер протянул ей букет.

— Это тебе… вот, купил на уличном рынке.

Рынок находился в паре кварталов от дома Пейдж, и она там часто бывала. У нее закралось подозрение, и, чтобы подтвердить его или опровергнуть, она осторожно спросила:

— Где ты живешь?

Картер прошел в гостиную и подошел к окну.

— Видишь три многоэтажных дома? Я живу в среднем.

Значит, в хорошую погоду ему видно мои окна, этого мне только не хватало! — недовольно подумала Пейдж.

— Ты правда хочешь кофе или тебе налить чего-нибудь покрепче?

— Лучше кофе, можно растворимый. Я пью с сахаром и без молока.

Пейдж ушла в кухню и приготовила Картеру растворимый кофе. Когда она вернулась в гостиную, Картер стоял посреди комнаты и с интересом осматривался. В его присутствии гостиная, казалось, уменьшилась в размерах, сам же он чувствовал себя совершенно непринужденно.

— Эти деревянные фигурки из черного дерева случайно не из Кении? — Пейдж кивнула. — А циновка на полу — из Малайзии.

— Ты угадал.

— Ты много путешествуешь.

Пейдж быстро пояснила:

— Я стараюсь проводить отпуск каждый раз в новом месте.

Картер тепло улыбнулся.

— Я тоже люблю путешествовать. Оказывается, у нас много общего.

Пейдж не стала развивать эту тему.

— Хочешь еще кофе?

Картер отказался и предложил помощь в мытье посуды. Пейдж хотела отказаться, но он уже прошел в кухню. Если гостиная с его приходом уменьшилась в размерах, то небольшая кухня и вовсе стала казаться крошечной. Казалось, Картер заполонил собой все пространство, у Пейдж даже закружилась голова от его близости. Картер вымыл чашку из-под кофе и поставил ее на стол.

— Интересно, что мы с тобой даже поселились почти по соседству.

— И что из этого? — насторожилась Пейдж. — Да ничего особенного, просто это еще одна вещь, которая нас объединяет.

— Не играй со мной в свои игры!

Картер вздохнул и заговорил отрывисто, почти по-деловому.

— Ладно, перехожу к сути. Пейдж, ты знаешь, зачем я пришел?

Пейдж посмотрела на него настороженно.

— Вообще-то нет.

— Тогда я тебе объясню. Я думал о тебе всю неделю, и днем, и ночью. Признаюсь честно, меня это измучило, в конце концов я решил, что если увижусь с тобой еще раз, то пойму, что в тебе нет ничего особенного, что у меня просто разыгралось воображение.

Пейдж выразительно посмотрела на свои обрезанные джинсы и старую футболку и развела руками.

— Что ж, теперь ты в этом убедился.

— Пейдж, твоя одежда тут ни при чем, не важно даже, как ты выглядишь, дело не в этом! — с неожиданным жаром возразил Картер. — Как только ты открыла дверь и я тебя увидел, мне стало ясно, что ничего не изменилось.

Пейдж ухватилась за край стола — отчасти потому, что у нее ослабели ноги, но в основном для того, чтобы не поддаться искушению притянуть Картера к себе и целовать его до тех пор, пока обоим не станет хватать воздуха. Боясь поверить в то, что услышала, Пейдж осторожно уточнила:

— Что конкретно ты имеешь в виду?

— Черт, если бы я сам знал! — Картер взъерошил пятерней влажные волосы. — Наверное, то, что я хочу тебя так же сильно, как тогда, на острове, а может, еще сильнее.

Пейдж набралась смелости посмотреть Картеру в глаза. То, что она в них прочла, заставило ее затрепетать. Она вытянула руку и очень медленно опустила ее на плечо Картера. Пейдж закрыла глаза, и внешний мир перестал для нее существовать, она ощущала только близость Картера и собственное томление. Оказывается, романы не лгут, отстраненно подумала Пейдж, всепоглощающее желание действительно существует.

— Пейдж… — сдавленно произнес Картер.

Почувствовав, что он обнимает ее, Пейдж положила голову на его плечо и вдохнула свежий, чисто мужской аромат: от Картера пахло дождем, теплой кожей и совсем чуть-чуть — лосьоном после бритья. Постояв так несколько секунд, Пейдж открыла глаза и сделала то, о чем мечтала с той минуты, как Картер переступил порог ее квартиры: обхватила его голову ладонями и поцеловала в губы.

— Займись со мной любовью. Сейчас, — прошептала она, когда смогла оторваться от его губ.

— Я только об этом и мечтаю.

Картер ответил на ее поцелуй с такой страстью, что Пейдж растаяла в его объятиях. Неожиданно он подхватил ее на руки. Кухня была крошечной, и Пейдж испугалась, что они что-нибудь разобьют, но Картер уже вынес ее в гостиную.

— Спальня — направо по коридору, — подсказала Пейдж.

Картер опустил Пейдж на покрывало, навис над ней, опираясь на локти, и стремительно впился в ее рот. Картер целовал Пейдж до тех пор, пока она не превратилась в сгусток страстного желания. Только после этого он наконец снял с Пейдж футболку.

— Картер, сними рубашку, — замирая от собственной смелости, мягко попросила она.

Он стал расстегивать маленькие пуговицы, и Пейдж заметила, что у него дрожат руки. Почему-то именно эта подробность тронула ее до глубины души. Картер Блэкмор — сильный, уверенный, прекрасно владеющий собой мужчина, а она заставила его дрожать. Это открытие удивило и взволновало Пейдж. Она взялась за язычок «молнии» на шортах, нарочно медленно расстегнула их, сняла с себя и бросила на пол. Под шортами оказались черные кружевные трусики.

— Черные кружева, — хрипло пробормотал Картер.

Им овладело нетерпение, и он сорвал с себя брюки вместе с трусами. Пейдж в ответ сняла с себя черный кружевной лоскуток и осталась обнаженной.

— Поосторожнее с моей лодыжкой, она еще побаливает.

Пейдж притянула к себе голову Картера и поцеловала его. Казалось, поцелуй длился бесконечно, а когда он все-таки закончился, прежняя Пейдж перестала существовать. Новая Пейдж не вполне понимала, чего ожидать, но была полна желания это выяснить. Она положила руки на плечи Картера, потянула его на себя и взмолилась:

— Я хочу почувствовать тебя всего!

Картер своими бедрами вжал ее в кровать, поцеловал в плечо и в следующее мгновение, не в силах больше сдерживаться, издал протяжный стон и соединил их тела воедино.

— Картер, о, Картер…

Каждое движение Картера приближало Пейдж к желанному пику страсти, и вскоре Пейдж в экстазе выкрикнула его имя, и тут же Картер настиг ее, его крик слился с криком Пейдж.

Несколько минут Пейдж лежала неподвижно, она не смогла бы пошевелиться даже под страхом смертной казни. Но затем она стала постепенно приходить в себя, и на нее снизошло состояние блаженного умиротворения, подобного которому она еще не испытывала.

Картер поднял голову.

— Пейдж, мне жаль, что так вышло… все закончилось, не успев начаться.

Она улыбнулась.

— Тебе жаль? Надеюсь, ты шутишь? Хотя, возможно, это мне положено извиняться, я была слишком нетерпеливой, чересчур требовательной, я так тебя хотела, что не могла больше ждать.

Картер вдруг рассмеялся.

— Вот что, давай не будем обмениваться извинениями, лучше повторим все сначала… через некоторое время. И, может быть, на этот раз нам обоим удастся сдержаться, и все продлится больше пяти минут.

— Ты засекал время?! — шутливо возмутилась Пейдж.

— Не совсем, вообще-то мне было не до того… как ты, возможно, заметила.

— Кто, я? — Пейдж хихикнула. Она и не подозревала, что можно смеяться, когда занимаешься любовью. Она вообще начинала догадываться, что есть много такого, о чем она не знала. Придав своему лицу невинно-изумленное выражение, она поинтересовалась: — И что же, мне полагается целовать тебя сдержанно?

— Нет, — неожиданно серьезно возразил Картер, — тебе полагается целовать меня вот так. И он наклонился к лицу Пейдж.

Во второй раз наслаждение, которое испытала Пейдж, было еще более острым. Она и Картер словно стали единым целым, их дыхания смешались, сердца бились в унисон. Пейдж обмякла, каждая косточка ее тела будто растаяла.

— Это произошло снова, — прерывисто прошептала Пейдж.

— У меня такое ощущение, что я голодал всю жизнь и вдруг дорвался до изысканного угощения, — хрипло признался Картер, обнимая ее и привлекая к себе.

— Я и представить не могла, что секс может быть таким, таким…

Не найдя подходящего определения, Пейдж умолкла и посмотрела Картеру в глаза. Напряжение, которое читалось на его лице, вызвало у нее странное чувство, нечто очень близкое к панике.

— Картер, я…

— Я хочу, чтобы ты знала, Пейдж, никогда в жизни я не занимался любовью так, как сегодня. — Казалось, Картера переполняют эмоции, мешая говорить. — Я планировал соблазнить тебя медленно, доставить столько удовольствия, сколько будет в моих силах. А вместо этого я оба раза набросился на тебя как дикарь, напрочь потерял власть над собой. Это совсем на меня не похоже, обычно я так себя не веду. — К облегчению Пейдж, он улыбнулся. — Мы можем попытаться повторить все еще раз и исправить ошибки. Только на этот раз, наверное, придется отдохнуть больше пяти минут, я всего лишь человек. — Картер улыбнулся еще шире. — Предлагаю пойти куда-нибудь пообедать, а потом мы можем вернуться сюда и заниматься любовью хоть всю ночь. Или, если хочешь, можем поехать ко мне.

— Обед? — Пейдж резко села. — О Господи!

Она попыталась встать с кровати, но Картер удержал ее за руку.

— В чем дело? Неужели предложение пообедать со мной привело тебя в такой ужас?

— Дело не в этом, я совсем забыла, что пригласила к обеду родителей. У меня еще ничего не готово! — Пейдж посмотрела на часы и воскликнула: — Они приедут через сорок пять минут!

Картер тут же предложил помощь:

— Пока ты будешь готовить, я могу накрыть стол.

Пейдж посмотрела на него так, словно он предложил слетать за обедом на Луну.

— Ты что, хочешь остаться на обед и познакомиться с моими родителями?

— Да, я бы не отказался, а что?

— Ни в коем случае! Я тебя к ним на пушечный выстрел не подпущу! Ради бога, Картер, уходи скорее!

Картер не только не отпустил ее руку, наоборот, сжал еще крепче.

— Не понимаю, что тебя так пугает?

Пейдж попыталась стряхнуть его руку. Безуспешно.

— Долго объяснять. Через сорок пять минут мои родители позвонят в дверь — они всегда приходят минута в минуту, так что у меня нет времени на разговоры. — Пейдж схватилась за голову и застонала. — Ужас, стоит им на меня взглянуть, как они сразу поймут, чем я занималась все утро! Как я могла о них забыть?!

— Ты забыла обо всем, потому что мы занимались более важным делом, — серьезно сказал Картер.

Пейдж нечего было возразить, она помнила, что сама бросилась ему на шею.

— Это твоя точка зрения, — пробурчала она.

Картер отпустил ее руку так неожиданно, что Пейдж чуть не упала.

— Так ты хочешь, чтобы я ушел? Прямо сейчас?

— Естественно!

Он помрачнел.

— Не вижу в этом ничего естественного. Мы только что занимались любовью, дважды, если быть точным. А теперь ты хочешь, чтобы я удирал, как нашкодивший подросток. Ты боишься, что родители поймут, что ты была с мужчиной? Почему? Ты же взрослая женщина, сколько тебе лет?

Пейдж в спешке собирала разбросанную одежду.

— Тридцать. Картер, при чем здесь мой возраст? Собирайся быстрее!

— Минуточку.

Картер встал и навис над Пейдж, он был обнажен, но от этого вовсе не казался уязвимым, напротив, он выглядел более внушительно, чем в одежде. Он был мрачен и зол. Взяв Пейдж за плечи, он проскрежетал:

— Мы занимались любовью, черт подери! Не знаю, как для тебя, а для меня это кое-что значит, и я не собираюсь просто так уйти и сделать вид, будто ничего не было. Завтра вечером мы должны увидеться. Можем встретиться в парке или в кафе, мне все равно где, место можешь назвать сама, но мы должны встретиться. И нам нужно поговорить. Ты мне расскажешь, почему у тебя никогда не было ничего серьезного ни с одним мужчиной, и какое отношение имеют к этому твои родители. Ты все поняла?

— Это твои планы, ты не поинтересовался моими.

— Что бы ты ни запланировала на завтрашний вечер, отмени, — отрезал Картер.

Он повернулся к Пейдж спиной и стал неторопливо подбирать с пола свою одежду. Пейдж поспешно отвела взгляд от его фигуры. Что со мной творится, в панике думала она, может, я превращаюсь в сексуальную маньячку?

— Я… я думаю, что нам больше не стоит встречаться.

Картер, застегивавший ремень брюк, замер.

— Что ты сказала? Повтори.

— Ты слышал.

— То есть мы с тобой только что были так близки, как только могут быть близки мужчина и женщина, а теперь ты предлагаешь мне исчезнуть из твоей жизни?

Пейдж вдруг стало холодно. Она обхватила себя руками и тихо сказала:

— Да, именно это я и имею в виду.

Картер ни на секунду не отрывал взгляда от ее лица.

— А тебе не приходило в голову, что такое решение должны принимать двое?

В его голосе было столько едкого сарказма, что Пейдж поморщилась.

— Ты не понимаешь, дело как раз в том, что я не хочу быть частью пары.

— Как ты можешь говорить так хладнокровно!

Сам Картер был далек от хладнокровия. Пейдж вдруг вспомнила выражение его лица в момент оргазма, но она прогнала этот образ и закричала:

— Я пытаюсь уберечь и себя, и тебя от будущего разочарования!

Картер язвительно усмехнулся.

— Спасибо, но я как-нибудь сам о себе позабочусь. Ты обманываешь себя, на самом деле тебе нужны гарантии, но неужели ты еще не поняла, что их просто не может быть?

— Я не стремлюсь к длительным отношениям с тобой, так зачем нам встречаться еще раз? — упорствовала Пейдж. — Ничем хорошим это не кончится, мы только будем страдать, оба.

Картер покачал головой.

— Я тебя не понимаю. Почему ты боишься показать меня своим родителям? Что с ними не так?

— Все замечательно, если вкратце — их можно было бы использовать в качестве иллюстрации к рекламе одинокого образа жизни! — вспылила Пейдж. — Картер, я знаю, что говорю, нам не стоит больше видеться.

Картер застегнул рубашку и снова посмотрел Пейдж в глаза.

— Ты осознаешь, что лишаешь себя шанса влюбиться, выйти замуж, стать матерью?

Пейдж фыркнула.

— Помнится, ты заявлял, что ты сам по себе и твой принцип — никому не принадлежать.

— Возможно, я изменился.

Пейдж поняла, что пора положить конец бесплодному спору.

— В таком случае это твоя проблема. Для нас обоих было бы лучше, если бы мы сегодня вообще не встречались. Зря я впустила тебя в квартиру, я совершила большую ошибку.

— Я пережил самые острые ощущения в своей жизни, а ты хочешь меня уверить, что все это было ошибкой?

Пейдж готова была расплакаться от отчаяния и бессилия, но ей хватило сил сдержаться.

— Я больше так не могу. Уходи, Картер, оставь меня в покое. Это все, о чем я тебя прошу.

Ни слова не говоря, Картер вышел из спальни, снял с вешалки плащ, потом хлопнула входная дверь и стало тихо.

Пейдж достала из шкафа юбку и блузку, руки у нее снова дрожали. Она твердила себе, что поступила правильно, но ей хотелось броситься на кровать, уткнуться лицом в подушку и заплакать. Всего за какие-то пять минут блаженство, которое она испытала в объятиях Картера, сменилось беспросветным отчаянием. А то, что она действительно испытала блаженство, Пейдж даже не пыталась отрицать. Занимаясь любовью с Картером, она, пожалуй, впервые в жизни почувствовала себя по-настоящему живой, цельной, словно в ее жизни всегда чего-то недоставало и Картер восполнил этот недостаток.

Всхлипнув от отчаяния, Пейдж бросилась в ванную и включила душ. Десять минут спустя, приведя себя в относительно приличный вид, она уже спешила в кухню. Испечь пирог она уже точно не успевала, к счастью, черничный пудинг Пейдж приготовила заранее. Это было еще утром, до того, как ее жизнь необратимо изменилась.

К тому времени, когда в дверь позвонили, Пейдж успела отварить спагетти, заправить их соусом и сервировать стол. Ей пришлось срочно сделать и еще кое-что: выбросить в мусорное ведро цветы, которые принес Картер. К приему родителей все было готово. Пейдж глубоко вздохнула и пошла открывать.

— Мама, папа, здравствуйте!

Пейдж подставила щеку для поцелуя — родители никогда ее не обнимали.

— Здравствуй, дорогая, — сказала мать. — У тебя красные щеки, ты не заболела?

— Конечно нет! — ответил за Пейдж отец. — Она вся в меня, никогда не болеет. Правда, дочка?

Это была слабо замаскированная шпилька в адрес Ирен Кенсли, в истории болезни которой числился целый список недугов, причем многие были подлинными. Весной у нее был сердечный приступ, по счастью, не тяжелый, но Пейдж при каждом удобном случае поощряла мать больше двигаться и есть малокалорийную пищу. Ирен, пропустив реплику Майлса мимо ушей, сняла мокрый плащ.

— Отвратительная погода… о, ты еще не накрыла на стол?

В голосе матери послышался хорошо знакомый Пейдж упрек. Она поспешно пробормотала в свое оправдание:

— Я не успела, ко мне неожиданно заехала подруга.

Мать прошествовала в кухню.

— Макароны с соусом «неаполитано»? Прекрасно. Ты сама готовила соус?

— Да, я готовлю его сразу много, делю на порции и замораживаю, очень удобно. Мама, налить тебе вина?

— Нет, спасибо, я предпочитаю фруктовый сок. И тебе советую.

В кухню вошел отец.

— А ты знаешь, почему французы живут дольше, чем люди других национальностей? Потому что пьют красное вино. Врачи доказали, что оно полезно для сердца.

— Папа, у меня есть только белое, — сухо заметила Пейдж.

Ирен рассмеялась.

— Если бы у тебя было красное, он бы захотел белого.

Пейдж только поморщилась.

— Кстати, о сердце. Мама, как твое здоровье?

Ирен ответила весьма подробно и закончила так:

— На прошлой неделе я была на приеме у нового кардиолога. Очень приятный молодой человек. Тебе бы стоило с ним познакомиться.

У Пейдж не было ни малейшего желания знакомиться с кем бы то ни было, поэтому она сменила тему.

— У тебя новая прическа, тебе очень идет.

— Да, стрижка хорошая, но краска для волос подобрана не очень удачно, придется, наверное, сменить салон.

Майлс принял из рук Пейдж бокал вина и насмешливо поинтересовался:

— Остался ли в городе хоть один салон, в котором ты еще не побывала? Не понимаю, чем ты недовольна на этот раз.

Ирен фыркнула.

— Это ты сейчас так говоришь, а когда у тебя было что стричь, ты тоже придирчиво выбирал парикмахера.

Это был удар ниже пояса: Майлс почти совсем облысел и очень переживал из-за этого. Пейдж поспешила разрядить обстановку.

— Папа, будь любезен, зажги свечи, спички лежат на кофейном столике.

Пейдж положила булочки в духовку, чтобы они немного подогрелись. Ирен, пользуясь временным отсутствием мужа, понизила голос и сказала:

— Твой отец неважно выглядит, но он отказывается сходить к врачу. Может быть, тебе удастся его уговорить. Ты не представляешь, как мне с ним тяжело!

— Очень даже представляю, ты регулярно меня информируешь.

Ирен театрально вздохнула.

— Пейдж, но ты же мой единственный ребенок, с кем же мне еще поделиться?

У Пейдж вертелся на языке вопрос: «Мама, а ты любишь своего мужа?» — но она промолчала. Что толку спрашивать? Сколько Пейдж себя помнила, Майлс и Ирен постоянно пребывали в состоянии войны при внешней вежливости друг с другом. Они ни разу не выпустили пар, но непрестанно подкалывали друг друга, что было гораздо хуже. Морщинки на лице Ирен залегли по линиям, складывающимся в гримасу недовольства.

— Я приготовила черничный пудинг, — сменила тему Пейдж, — думаю, вам понравится.

— Наверняка он слишком калорийный.

— Я использовала только нежирные компоненты.

Пейдж приготовила салат, выложила булочки в плетеную корзиночку, и все сели за стол.

— Пейдж, тебе нужно повесить занавески, — заметила Ирен, — иначе любой желающий может заглянуть в квартиру.

— Вряд ли, моя квартира на третьем этаже.

— Ах да, конечно, — вздохнула Ирен, — ты так редко нас приглашаешь, что я забыла.

Пейдж кольнуло чувство вины, но она напомнила себе, что прожила с родителями до восемнадцати лет и ее присутствие не сделало их счастливее. Скорее наоборот, давало родителям еще один повод для споров. Вот и сейчас черничный пудинг дал Майлсу основания посетовать, что Ирен никогда не готовит десерты, а Ирен вслух скрупулезно подсчитывала калории, поглощенные мужем.

Пейдж стала разливать кофе и задумалась: что бы сказал о ее родителях Картер? Понял бы он, почему она поспешила его выпроводить?

— Ты льешь кофе мимо чашки! — резко сказала Ирен.

— Ой… прошу прощения. Сейчас принесу тряпку.

Майлс внимательно посмотрел на дочь.

— Мне кажется, ты немного не в себе, не хочешь рассказать, что случилось?

Много чего, подумала Пейдж. С утра я буквально набросилась на мужчину, которого почти не знаю, и затащила его в постель, а потом вела себя, как распутная потаскушка — именно такими словами Майлс как-то охарактеризовал героиню телесериала. Сериала, который, как не преминула заметить Ирен, он смотрел с начала до конца.

— Ничего, папа, я просто немного устала.

После обеда родители стали собираться домой. Проводив их, Пейдж вернулась в гостиную. Возможно, зря я выпроводила Картера, подумала она. Если бы он остался и увидел моих родителей, то сразу понял бы, почему я настроена против серьезных отношений.

Как-то раз Пейдж спросила мать, не лучше ли ей развестись, раз уж она так несчастлива в браке. В ответ Ирен прочла дочери целую лекцию о святости уз брака и об обязанностях, которые накладывает на женщину материнство. Больше Пейдж не заикалась о разводе.

Пейдж прошлась по гостиной, не находя себе места. Она бы вышла на прогулку, но дождь по-прежнему лил как из ведра. В гостиной стоял диван, но он был слишком короткий, чтобы лечь на нем спать. В конце концов Пейдж заставила себя войти в спальню, разделась и легла в кровать. Но стоило ей коснутся подушки, как она ощутила едва уловимый запах Картера.

Зажмурившись, чтобы не заплакать, Пейдж стала повторять про себя, что поступила правильно, прогнав Картера. Она внушала себе эту мысль до тех пор, пока не уснула.