Сильнее разума

Глава 7

Наконец последние гости разошлись — и кошмар закончился. Горничная помогла Мелиссе раздеться. О, с каким наслаждением молодая женщина избавилась от алого вечернего платья — алый цвет в самый раз для нее! — и облачилась в махровый белый халат. Отпустив девушку, она побрела в ванную, включила горячий душ и долго стояла под тугими струями, смывая с себя горькие воспоминания дня.

Наконец, выключив воду, Мелисса растерлась досуха, расчесала перед зеркалом влажные волосы, завернулась в пушистое полотенце. Каштановые кудри в беспорядке рассыпались по плечам. Надо было бы высушить их феном, вот только сил у нее никаких не осталось. Мелисса так устала, что мечтала лишь об одном: уснуть, да поскорее.

И желательно — вечным сном.

Она вошла в спальню… и остановилась как вкопанная. В спальне — в ее спальне! — по-хозяйски в кресле расположился Луиджи. Луиджи — в махровом халате! Как у себя дома!

Мелисса стояла, хватая ртом воздух и не находя слов от изумления.

— Ты! — выдохнула она наконец. — Что ты тут делаешь? Разве ты не уехал вместе с прочими гостями?

— Я — привилегированный гость, — невозмутимо сообщил Луиджи, ничуть не изменившись в лице. — Брат хозяйки дома, если ты запамятовала. И ежели мне случается засидеться допоздна, то я ночую в гостевой комнате, всегда одной и той же. По счастливой случайности, на этом самом этаже, рядом с твоей. А сегодня Лаура едва ли не открытым текстом пригласила меня остаться до утра, если я, например, устал или не в настроении уезжать.

— Я до глубины души растрогана ее сестринской заботой, — саркастически заверила его молодая женщина. — Но если ты так устал, что даже до дома не в силах доехать, то отчего бы тебе не убраться в ту самую гостевую комнату, о которой ты упомянул?

— Нам необходимо поговорить, — ответил Луиджи, так и впившись взглядом в лицо собеседницы.

— Нам не о чем разговаривать! — решительно отрезала Мелисса. — Уходи!

Словно не слыша, Луиджи встал из кресла, шагнул к ней, легонько провел пальцами по ее щеке, откинул со лба каштановый локон.

— Ты не представляешь, как я ждал этого момента… — срывающимся голосом произнес он. — Как я тосковал, как считал часы и минуты… Наконец-то мы одни. Только ты и я… — Жаркие ладони легли на ее плечи. — Мелисса, как ты прекрасна! Прекрасна — и моя… почти моя…

Молодая женщина не верила ушам своим. У него хватало наглости — после всего, что было! — войти к ней в спальню, как будто они уже женаты! Да, пусть этот миг уже не за горами. Но не она ли дала себе слово, что брак, заключенный по вынужденной необходимости, останется таковым только по названию, на что бы уж там ни рассчитывал Луиджи?

— Ты что, с ума сошел? — вознегодовала она.

Но Луиджи ее не слушал. Он обнимал ее за плечи, привлекая к себе все ближе, ласкал обнаженные руки, плечи, спину…

— Луиджи… — слабо выдохнула Мелисса.

— Да, да, Луиджи, — полузакрыв глаза, словно в горячечном бреду, бормотал он. — Наконец-то ты назвала меня по имени, как прежде… Наконец-то, о, наконец ад остался в прошлом и мы снова можем быть вместе! Быть вместе — с благословения наших близких, отныне и навеки! — Синие глаза вновь широко распахнулись: Луиджи словно задался целью запечатлеть в памяти каждый изгиб, каждый дюйм ее полунагого тела. — Господи, как я тебя хочу!

Мелисса оттолкнула его — резко, изо всех сил.

— Оставь меня, слышишь! — И указала незваному гостю на дверь. — Убирайся! Убирайся — а не то я позову на помощь! Вон!

Луиджи словно окаменел — только загорелая грудь бурно вздымалась и опадала.

— Вон? — недоуменно повторил он.

— Да, вон отсюда! Через эту дверь и прямо по коридору! Чтоб глаза мои тебя больше не видели!

— Ты… серьезно? — все так же недоуменно, словно не веря, переспросил Луиджи.

Негодование, ярость, обида переполняли Мелиссу. И вот, будто прорвало плотину, бурлящие в ней чувства вырвались на свободу. Глаза молодой женщины опасно вспыхнули.

— Еще как серьезно! — Сердце ее неистово билось в груди, казалось, что от этого стука сейчас проснется весь дом. — Ежели ты запамятовал, то брак еще не заключен. Мой отец — ежели мне и впрямь придет в голову позвать на помощь! — никак не одобрит твоих преждевременных поползновений! И, к слову сказать, ты ведь не думаешь, что наш брак будет браком в прямом смысле этого слова? Потому что, если думаешь, то останешься глубоко разочарован. Запомни раз и навсегда: этот союз — чистая формальность, юридическая сделка, не более!

— Чистая формальность? — эхом повторил Луиджи. — Ты и впрямь на это рассчитываешь?

— А как же иначе? — Щеки ее полыхали румянцем. — Ты сам говорил: мы должны пожениться ради Джованни с Лаурой, чтобы им не мучиться чувством вины!

— Это вовсе не значит, что наш грядущий союз окажется пустым звуком! Господи милосердный, да ведь если я до сих пор не спятил, то только благодаря надежде вскоре назвать тебя женой! Я просто с ума сходил от желания вернуть тебя, вновь заключить в объятия! Вновь назвать своею! — Луиджи решительно шагнул к молодой женщине. — Вновь любить тебя!

— Любить? — Мелисса надменно вскинула подбородок. — Да мы в жизни любовью не занимались!

Луиджи насмешливо изогнул бровь.

— У тебя такая короткая память?.. Что ж, придется ее освежить. Я напомню тебе о каждом сладостном и страстном любовном сближении… о каждом мгновении нашей любви…

— Мы не занимались любовью, Луиджи, как ты не понимаешь! — пронзительно закричала Мелисса, не заботясь о том, что ее могут услышать. — Мы занимались сексом, и не больше! И то — в силу взаимного заблуждения! Когда я предамся любви с мужчиной, он будет знать, кто я такая! А я буду знать все о нем! А иначе это сплошная ложь. У меня даже воспоминания — и те отняты! Ты все время носил маску, притворялся не тем, кто ты есть на самом деле, и скрывал то, что думаешь обо мне, считая любовницей распутного богача…

— Нет. — Голос Луиджи звучал глухо и настойчиво. — Все было не так… Не совсем так. Я пожелал тебя в первую же минуту, как увидел.

— Еще бы! — хрипло, истерически расхохоталась Мелисса. — Непросто соблазнить девушку, которая внушает тебе только отвращение!

Луиджи поднял на нее глаза. Вот она стоит перед ним — ослепительно прекрасная и при этом далекая и недосягаемая, словно звезда в небе. Он сам, по доброй воле, шагнул в ловушку, когда согласился исполнить просьбу Лауры. Эту девушку он обольщал — хитро, расчетливо, шаг за шагом. Не замечая, что тем временем она обольщает его. Воздействуя не на чувства, нет, но на нечто куда более важное.

На его сердце.

Не отрывая взгляда от лица Мелиссы, Луиджи покаянно произнес:

— Ты оказалась в аду с того самого мгновения, как к причалу пристал катер Джованни. А я… я оказался там куда раньше. — В голосе его послышались новые, незнакомые нотки. — В тот самый миг, как полюбил женщину, которая, как мне казалось, разрушает семейное счастье моей сестры.

Ну вот он и произнес заветные слова. Слова, что пришли словно из ниоткуда. Слова, потрясшие его до основания. По той простой причине, что, еще не успев договорить до конца, Луиджи понял: это — чистая правда.

Он и не подозревал, что способен сказать такое. Понятия не имел, что в следующий миг выпалит именно это.

Почему же? — напряженно размышлял Луиджи, не в силах избавиться от ощущения нереальности происходящего. Слово «любовь» было для него чужим, абсолютно чужим. Луиджи никогда его не использовал — по крайней мере, в отношениях с бесчисленными партнершами. Влюбляться он не собирался — и не хотел. Даже мысли такой не допускал.

— К чему? Зачем? Ему и так неплохо, разве нет?

Так стоит ли удивляться, что, полюбив, Луиджи не сразу распознал доселе незнакомое чувство?

Он называл его желанием.

А это была любовь.

Эта была любовь…

Потрясенный Луиджи на мгновение прикрыл глаза ладонью, точно заслоняясь от слишком яркого света.

И тут пришла боль. Точно в грудь ударили копьем — со смертоносной точностью.

Безответная любовь…

А какой еще она может быть? Разве Мелисса не расставила все точки над «i»? После всего, что он с ней сделал — пусть даже не нарочно, в силу досадной ошибки, — какие еще чувства станет она испытывать к нему, кроме ненависти?

«Чтоб глаза мои тебя больше не видели!» Вот как она сказала, и голос ее при этом дрожал от негодования.

Луиджи попытался отмахнуться от жестоких слов, сокрушить ее сопротивление, заставить понять, увидеть, почувствовать, что во всей этой недостойной, досадной истории значение имеет лишь одно: в объятиях друг друга они забывали обо всем на свете. Была ли она любовницей Джованни или нет. И диктовал ли ему долг разлучить ее с мужем сестры.

Они принадлежали друг другу. Вот и все.

Но Мелисса смотрела на ситуацию по-другому.

То, что произошло между ними, возмутило ее до глубины души. Его ложь, его расчетливое коварство, его грязные мысли о ней — все это внушало Мелиссе глубокое отвращение.

Луиджи рухнул в стоящее позади него кресло, медленно закрыл лицо ладонями. Отчаяние подчиняло его себе.

Послышались легкие шаги. В воздухе разлился тонкий аромат… Мелисса! Это неуловимо нежное благоухание Луиджи распознал бы где угодно.

Тонкие пальцы пригладили ему волосы.

— Ох, Луиджи…

Голос ее звучал совсем тихо и мягко. Мягко, под стать ее шелковистой коже. Мягко, под стать ее трепещущей груди.

Молодая женщина опустилась на ковер перед ним. Ласковая рука соскользнула с его волос и легла на его колено. Луиджи поднял голову.

Она так близко… так маняще близко! Губы ее приоткрыты, расширенные глаза сияют.

Господи милосердный! Он просто не в силах совладать с собой!

И Луиджи невольно потянулся к ее губам.

Мелисса позволила поцеловать себя, позволила его губам вкусить сладость ее собственных уст. А затем медленно — о, как медленно — принялась отвечать на его поцелуй.

Луиджи подхватил ее на руки и отнес на кровать. Полотенце развязалось, соскользнуло на пол. Он почувствовал ее упругую грудь. И зажмурился, опасаясь, что стоит открыть глаза — и дивный сон развеется. Лучше он ничего не будет видеть — только чувствовать. Чувствовать и наслаждаться тем, что Мелисса снова в его объятиях.

О, как он тосковал по ней! Тосковало его тело. И сердце — тоже.

Луиджи самозабвенно целовал любимую в губы, не в силах оторваться, а его ладони скользили по шелковистой коже, с каждым мгновением набираясь дерзости. Если ему суждено умереть прямо здесь, сейчас, в этот самый миг, он скажет, что получил от жизни все, что только желал.

Пальцы ее взялись за пояс его халата, развязали узел, легли на грудь, игриво потеребили жесткие завитки черных волос. Луиджи обнял ладонями ее груди и приласкал их, чувствуя, как бьется ее сердце — учащенно, взволнованно.

— Мелисса… — Это прозвучало глухой мольбой.

Молодая женщина ласково приложила палец к его губам.

— Шшш… не нужно слов. Никаких слов, слышишь?

Затем отняла палец от его губ и осыпала поцелуями его щеки, и шею, и плечи, приникая к нему все теснее. Стиснула его ногами, свободной ладонью поглаживая по спине и ощущая под рукой напрягшиеся мышцы.

Вот он приподнялся над ней, не в силах более медлить… и вдруг застонал. Мелисса сочувственно улыбнулась и, не говоря ни слова, стянула с него последнюю деталь одежды. Луиджи снова навис над ней — и подался вперед. Слепо, инстинктивно, словно во власти некоей силы более могучей, нежели его собственные воля и разум…

И обрел рай.

Мелисса изогнулась всем телом, оторвалась от его губ и запрокинула голову. В горле ее зародился тихий стон. Ритм все нарастал и нарастал, пока их тела и души не слились воедино в бесконечной, совершенной гармонии.

А затем накатила истома. Луиджи склонил голову на ее нежную теплую грудь и почувствовал, как чуткие ласковые пальцы ерошат ему волосы, успокаивая, усыпляя…

Ощущение блаженного покоя и безмятежности снизошло на него. Он просто лежал в ее объятиях, не шевелясь и наслаждаясь тишиной и миром. Вот он нежно коснулся напоследок губами ее груди… и погрузился в сладостный, глубокий сон.

А Мелисса еще долго любовалась спящим, пока ресницы ее не увлажнились от слез.

Луиджи проснулся и тут же понял: что-то неладно. Не то слово как неладно. Самым что ни на есть кошмарным образом неладно.

Мелиссы рядом не было.

Перед ним словно разверзлась бездонная пропасть. Он лихорадочно ощупал постель. Может статься, это всего лишь жуткая галлюцинация, а на самом деле молодая женщина по-прежнему здесь, с ним.

Но Мелисса и впрямь исчезла. Исчезла бесследно!

Сердце Луиджи сжалось от невыносимой боли. А он-то думал, что вернул ее!

Что за агония!

Усилием воли Луиджи заставил себя открыть глаза. И воочию убедиться: Мелиссы нет. Нет! Нет!

Ни ее самой, ни ее сумочки, ни туфель, ни одежды. Ничего. Никаких следов ее недавнего присутствия.

Пустота комнаты угнетала его, мучила, давила со всех сторон. Мелисса его бросила! Мелисса ушла! Ему так и не удалось завоевать ее снова! И никогда не удастся!

Ни тени надежды. Ни тени!

Убито глядя перед собой, Луиджи выбрался из постели и подобрал с пола халат, что Мелисса сорвала с него, принимая его назад, в свои объятия. Возвращая его в рай. Рай, возможный только с ней, и ни с кем больше.

Грудь пронзила тупая боль. Отныне и впредь жизнь его будет исполнена этой боли, нарастающей день ото дня. Жизнь без Мелиссы. Без женщины, которую он полюбил, а вернуть так и не смог.

Луиджи продел руки в рукава халата, рывком затянул пояс… И похолодел, увидев на комоде сложенный вчетверо листок бумаги.

Записка от Мелиссы! По спине его пробежали мурашки. Вот оно как, значит! Сейчас он прочтет роковые слова, лишний раз подтверждающие, что он безоговорочно отвергнут.

Одним прыжком Луиджи преодолел расстояние от кровати до комода, схватил записку, развернул ее дрожащими, неловкими пальцами. Слова расплывались перед глазами, снова обретали четкость и снова таяли, как титры на телеэкране.

Одна-единственная строчка… И, прочтя ее, Луиджи ощутил такую невыразимую благодарность судьбе, что едва не рухнул на колени.

Мелисса вовсе не ушла!

Руки его тряслись, но слова сияли, точно начертанные золотом, даря ему надежду. То, чего ему так не хватало…

Луиджи положил листок на комод и поднял глаза. Внутренним взором он видел далеко, очень далеко: женщина, которую он любил, снова была перед ним. Губы его беззвучно произнесли:

— Я иду к тебе, любимая. Я иду к тебе.

Словно прокрутили назад кинопленку…

Мелисса перевернулась на живот и томно вздохнула, наслаждаясь разнеживающей лаской солнечных лучей. Прямо перед ней на лазурной глади бассейна маняще плясали золотистые блики. А дальше на фоне лазурно-голубых небес темнели стройные кипарисы — точно изумрудные башни, устремленные ввысь.

Тишину нарушал только детский смех и плеск воды: в бассейне резвилась беспечная ребятня. Солнце голубило и лелеяло ее обнаженную спину… Блаженство, да и только!

Чья-то тень заслонила солнце.

— Мисс Гринбери? — раздался вкрадчивый голос.

Мелисса чуть подняла голову… И дыхание у нее перехватило. Такого потрясающего мужчины она в жизни не видела!

Иссиня-черные пряди падают на высокий гордый лоб, орлиный нос подчеркивает благородство облика, а губы… губы словно изваяны искусным скульптором.

Молодая женщина с видимым усилием отвела взгляд от этих чувственных губ и заставила себя заглянуть в его глаза. О, эти глаза — сапфирово-синие, как море у горизонта… И то, что она прочла в их непостижимых глубинах, разом лишило ее и сил, и воли.

Мир покачнулся, дрогнул — и вновь обрел равновесие. Но что-то изменилось — изменилось бесповоротно.

Да он же задал мне вопрос, с запозданием осознала Мелисса, а на вопросы необходимо отвечать. Но нужно быть осторожной, очень-очень осторожной. Слишком многое поставлено на карту.

— Какая разница, кто я такая? — тихо откликнулась она. — Разве это так важно?

— Для того, кто ее любит, — важно. Для того, кто любит ее и будет любить всегда, до конца дней своих.

Луиджи протянул руку, и молодая женщина бесстрашно вложила в нее свою ладонь. Сильные пальцы сомкнулись — теплые, надежные. Мелисса поднялась с шезлонга и сделала шаг ему навстречу.

— Что заставило тебя приехать сюда? — спросила она тем же тихим, еле слышным голосом.

Синие глаза с любовью остановились на ней.

«Начнем сначала?»

Губы молодой женщины приоткрылись в улыбке. Лицо озарилось внутренним светом.

— Так ты догадался?

Луиджи кивнул.

— Конечно. Когда я проснулся и увидел, что тебя нет, я пришел в отчаяние. Подумал, ты меня бросила. И тут… — голос его чуть заметно дрогнул, — тут я обнаружил записку. «Начнем сначала», говорилось в ней. Я сразу понял, что ты пытаешься мне сказать.

Он вдохнул глубже.

— Ты хотела, чтобы мы вернулись к нашей первой встрече. Чтобы зачеркнуть все то, что было между нами ложного и неправильного, и заново пережить предназначенное нам самой судьбой. Только ты и я. И никого больше. Встреча, желание, любовь… То, как все должно было случиться. То, как все случилось. — Луиджи наклонился и нежно коснулся ее трепетных губ. — То, как все будет отныне и впредь.

Чистая, ничем не замутненная радость переполнила Мелиссу. Неужели счастье, настолько полное, настолько необъятное, действительно возможно? Глаза ее наполнились слезами.

— Луиджи… О, Луиджи!

Он прижал ее к себе — крепко, так крепко, что чуть ребра не хрустнули. Но лишь на краткое мгновение. А затем, очень осторожно, усадил обратно на шезлонг. Мелисса влюбленно глядела на него снизу вверх.

Луиджи улыбался ей, и в его синих глазах плясали золотые искорки. Но вот он опустил ресницы, притушив лукавый огонек, и разом посерьезнел.

— Мисс Гринбери, — церемонно произнес он, — а как бы вы посмотрели на небольшую морскую прогулку? Тут поблизости есть чудесный островок с виллой. Я подумал, что вам было бы небезынтересно там побывать.

Мелисса задумчиво склонила голову набок.

— А бассейн там есть?

— Конечно!

— А великолепный вид на море?

— Сколько угодно.

— А живописные закаты?

— Закаты — выше всяких похвал!

— И место это достаточно уединенное?

— Самое что ни на есть уединенное.

Молодая женщина помолчала, словно взвешивая предложение со всех сторон.

— А спален там сколько?

Уголки его губ поползли вверх.

— Вообще-то пересчитать их я так и не потрудился. Но нам, — многозначительно произнес он, — понадобится только одна. И кровать там двуспальная, к слову сказать.

Мелисса вновь подала ему руку — и пальцы их переплелись.

— Звучит соблазнительно.

Свободной рукой Луиджи погладил ее по щеке.

— Так не противься соблазну. Ничему не противься… В особенности же мне, — вкрадчивым шепотом произнес он.

— Ни за что, — торжественно пообещала Мелисса, крепче прижимаясь к любимому. — Отныне, и навсегда, и до конца жизни.

— Вот и славно, — с довольным видом подвел итог Луиджи дель Кастаньо. И жадно припал к ее губам.

Внимание! Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения. После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий. Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.