Синдикат грехов

Глава 18 СКАР ВИДЕО С ДРОЧКОЙ ХОРОШИ ТОЛЬКО В ТОМ СЛУЧАЕ, ЕСЛИ ВЫКРИКИВАЮТ ТВОЕ ИМЯ

Мои глаза распахнулись, и моему разуму потребовалась секунда, чтобы осознать, где я нахожусь. Затемняющий абажур погружал комнату в темноту. У меня во всех квартирах хорошие матрасы, но эта кровать соперничала с ними. Или, может быть, дело в простынях.

Или что эти три ублюдка не давали мне спать дольше трех часов. Они преследовали меня во сне и не давали заснуть.

В какой-то момент кто-то принес рубашку, которую я надела на ночь, и мою сумку. Даже зарядку для моего телефона, он как раз разрядился после того, как я отправила сообщение Кенджи. Я ставила на то, что Нико добрый самаритянин. Я не так много общалась с ними, но он явно был наседкой в группе. Это означало, что он также был самым безжалостным, если дело коснется дорогих ему людей. Может, сейчас он и добр ко мне, но я не сомневаюсь, что он всадит мне гребаную пулю в лоб, если я буду угрожать его братьям. Вопросы о том, как они втроем стали близки, крутились в голове, когда я поднималась с кровати.

Я была близка только с одним мужчиной, и это, черт возьми, привело к эпическим последствиям. Райан теперь моя единственна подруга, и мы общались всего раз в несколько месяцев. Но мы связаны на уровне души и не нуждались в ежедневном общении. Это отношения, которые выходили за пределы пространства и времени. К тому же у нее нет члена.

Члены доставляли проблемы.

Я бы умерла за нее. Вот почему дала ей свой личный номер. Ни у кого его не было. Прямая линия с Кейн. Наемная убийца, которая известна своей способностью достучаться до любого.

Конечно, Райан знала меня только как Скарлетту Романо, племянницу Доминика Романо и внебрачную дочь Энтони Руссо. Я никогда не делилась с ней тем, что печально известная убийца Кейн и я — одно и то же лицо. Однако у нее были свои подозрения. В дружбе между преступниками другие правила. Мы не делились всеми секретами. Быть хорошим другом означало не злиться на то, что от тебя скрывают секреты.

Из-за моего она может погибнуть. Она станет мишенью для всех, кто хочет сместить Кейн. Я рассмеялась, думая об этом, потому что Райан, вероятно, выстрелила бы им в голову еще до того, как они приблизились. У Ла-Бруджиты-де-Лос-Муэртос рука не дрогнет.

Холод, исходивший от кафельного пола в ванной, вернул меня к реальности. Мои секреты трудно хранить в присутствии этих мужчин. Нужно решить, что я делать в ближайшее время. Я даже не Романо. По крайней мере, не по крови. Мой донор спермы впрыснул свою порцию в мамашу, когда был женат на дьяволице — Джиане Романо.

Из-за этого его убили. Меня буквально спасло то, что мама была случайной стриптизершей, на которую он напал, поэтому Джиана милостиво позволила Доминику оставить меня.

«Помни, Скарлетта. Я благословил тебя жизнью. Как ты будешь искупать грехи своего отца?»

В этом мире семья и верность очень важны. Кто-то должен понести епитимью[12] за Энтони. Вся моя жизнь — искупление чужих грехов, и я на пределе своих возможностей.

Зеркало в ванной показало темные круги под глазами. От светло-голубого цвета они выделялись еще больше.

Возможно, пришло время заключить сделку с демонами и отказаться от искупления. Я провела пальцем по тонкой линии под ключицей. Было странное желание, чтобы от пореза остался шрам. Впервые в жизни я захотела, чтобы остался след.

Так долго я планировала свой побег от дяди и его империи. Его смерть была фантазией, которая, я думала, никогда не сбудется. Той жизни я никогда не хотела. В глубине души я жаждала разорвать на части человека, который украл мою свободу.

Мысль о том, как он корчится от боли, когда его внутренности падают на пол, наполнила меня болезненным удовольствием. Я страстно желала подержать в руках клинок, который решит его судьбу. Вырезать свой отказ от покаяния на коже Доминика, прежде чем вонзить лезвие ему в живот и вывернуть.

Нет, не так быстро.

Я бы хотела усесться на его спину, как богохульная богиня, и заставить его смотреть, как каждый мужчина, которым он командовал, склоняется к моим ногам. Я помогу своему новому мужу и его братьям в стремлении захватить город. Не из преданности, а из чистой, неподдельной ярости за то, что Доминик натворил.

Он мог бы любить меня как свою собственную дочь. Так, как Серхио поступил с Райан, но вместо этого я на протяжении нескольких лет чувствовала ожоги от ремня и жгучую боль от голода.

Я выпрямила спину, преисполненная решимости. Нужно быть осторожной. В моем шкафу много скелетов, и не все из них я хотела раскрывать новым мужчинам в моей жизни. Придется действовать аккуратно, определяя, что раскрывать, а что держать в секрете.

Я вернулась в спальню, чтобы проверить время на телефоне. На экране блокировки был час дня, но что привлекло мое внимание, так это уведомление о том, что Кенджи отправил мне последнее сообщение с вложением.

Черт возьми. Это член.

Я нажала на кнопки регулировки громкости, когда из динамика донесся стон Кенджи. Он был распростерт на своей кровати, залитый красным светом. Его рука обернута вокруг члена, двигаясь вверх-вниз. Это зрелище заставило меня поежиться, когда я сидела на краю кровати. Кровь прилила к ушам, соски затвердели, когда мое имя сорвалось с его губ. Похоть разлилась у меня между ног, когда он погладил свою твердую длину.

Его глаза были прищурены, когда он смотрел в камеру.

— Скар, вот тебе подарок. Материал для того раза, когда будешь трахать пальцами свою мокрую пизду.

Каждый вздох и стон, срывавшийся с его губ, разжигал мое желание все сильнее и сильнее. Я не двигалась с тех пор, как нажала кнопку воспроизведения, слишком очарованная тем, как он трахал свою руку, говоря мне непристойности. Я страстно желала заменить его руку своей.

Я больше не могла этого выносить. Моя рука скользнула вниз по телу, проводя по моему возбуждению, прежде чем проникнуть внутрь. Мой стон совпал с одним из стонов Кенджи, создавая иллюзию, что мы вместе трахаемся. Я обвела влажными пальцами свой клитор, зная, что таким образом смогу кончить быстрее. Моей гребаной целью было кончить одновременно с Кенджи на видео.

— Черт возьми, Скар. Я хочу наполнить тебя и посмотреть, как вытекает моя сперма, а потом затолкать ее обратно.

От этого признания у меня отвисла челюсть. Мой мозг нарисовал образ пальцев Кенджи, засовывающих свою горячую сперму обратно в мою хорошо оттраханную киску, и это стало пределом.

Но если я думала, что эта часть видео была кульминацией, то это не шло ни в какое сравнение с потрясением, которое я испытала, когда увидела, как он подносит покрытый спермой палец ко рту и слизывает его.

— Черт, — простонала я, когда видео оборвалось.

Тишина смешивалась с моим затрудненным дыханием. Мое тело раскраснелось от блаженства после оргазма. Это намного лучше, чем фотография члена. Мужчинам следует присылать только такие видео. Нерешительность терзала мой мозг. Что, черт возьми, на это отвечать?

Спасибо за материал для дрочки. Твой член выглядел великолепно.

Я усмехнулась, потому что именно это нужно было написать Кенджи. Я быстро набрала текст, прежде чем направиться в основную часть квартиры. Казалось, вокруг никого не было. Я прошествовала через пространство в одной лишь шелковой рубашке на пуговицах большого размера. Урчание в моем животе эхом разнеслось по тихой квартире. Разочарование поселилось в животе, потому что я ни хрена не умела готовить. Мысль о доставке промелькнула на секунду, но, наверное, чертовски трудно доставить что-то в этот пентхаус.

— Ебаный в рот, — заявила я, открывая дверцу холодильника, зная, что там не будет ничего, что я могла бы просто положить в микроволновку.

— Этого ты хочешь?

Испуганный вскрик сорвался с моих губ, и я швырнула ближайший предмет в сторону голоса. Так уж получилось, что объектом оказалось Вино «Пино Гриджо». Русский гигант не дрогнул, когда одной рукой прижал бутылку вина к своей точеной груди. Черт возьми, он, наверное, мог бы с легкостью поднять меня за нос. Внезапно у меня во рту стало сухо, как в гребаной пустыне.

Почему он ходит без майки в середине дня?

— На тебе тоже нет штанов. Возможно, это хуже, чем без рубашки, — сказал он с насмешкой в голосе.

Моему переполненному похотью мозгу потребовалась секунда, чтобы понять, что я высказала свои мысли вслух. Мои щеки вспыхнули, когда он вторгся в мое пространство, мягко отталкивая от холодильника.

— Проголодалась, малышка? — спросил он, не дожидаясь ответа, прежде чем набрать полную охапку ингредиентов — его кожа туго натянулась на мускулистой спине. Татуировки колыхались при каждом его движении в завораживающем танце. Как они выглядели, когда он трахался?

Я покачала головой, пытаясь избавиться от похоти, оставшейся после видео с Кенджи.

— Кенджи и Калеб уже ушли из квартиры, так что ты остаешься со мной. Самое меньшее, что я могу сделать — это накормить тебя, — сказал Нико.

От улыбки, которую он бросил мне через плечо, захватывало дух. Это выглядело таким беззаботным. На грани невинности, что было полной противоположностью его телу. Покрытый татуировками и рельефными мышцами — мечта женщины.

— Может, чем-нибудь помочь?

Я сама удивилась этому вопросу, потому что хотела сказать: «Съешь меня?» Но мысль о том, что он меня покормит едой, а не своим членом, была такой милой. Я никогда не испытывала подобных чувств к доставщикам еды. Может, секрет был в том, что мужчина сам готовит?

— Конечно. Разбей пока, — сказал он, протягивая мне упаковку яиц.

— Тебе пришлось нянчиться со мной, пока двое других… — я искала ответы, разбивая яйца в металлическую миску. Я смотрела кулинарные каналы, так что знала, как это сделать.

Он достал разделочную доску и большой нож и умело принялся за болгарский перец и лук. Он двигался с такой точностью. Очевидно, ужин, который он приготовил прошлой ночью, не был случайностью. Нико действительно умел готовить.

— Калеб уехал на деловую встречу. Некоторые люди, которые были на вечеринке по случаю помолвки, связались с нами, — он подошел к плите и поставил большую сковороду на переднюю конфорку, прежде чем смазать ее оливковым маслом. Его глаза периодически перемещались в мою сторону, проверяя, что я делаю. — Деньги — это власть, и у нас в кармане много нью-йоркской элиты.

Я оживилась, услышав этот лакомый кусочек информации.

— Если дадите мне список, я смогу откопать полезную информацию. Держи, — небрежно сказала я, передавая миску с яйцами Нико. Моя рубашка задралась до бедер, когда я запрыгнула на прилавок рядом с местом, где он готовил. Свет на кухне отражался от слабых бледных линий моих шрамов.

Его взгляд на мгновение метнулся к ним, но он ничего не сказал. Вместо этого он схватил венчик и принялся за яйца в миске.

— Ты имеешь в виду, угрожает ли нам что-нибудь? — спросил он нейтральным тоном, слегка обходя тему. Напоминание о том, что, хоть с ним и легко общаться, он не доверял мне.

— Да, именно это, — сказала я со смешком, загипнотизированная быстрыми движениями его запястья. — Кто научил тебя готовить? — спросила я, решив перевести нас на более легкие темы для разговора. По крайней мере, мне так показалось, но его тело напряглось, а слова прозвучали натянуто, когда он ответил.

— Мама, — он вылил смесь на разогретую сковороду, не глядя на меня. — Она научила меня и моих сестер.

Его челюсть дернулась, как будто он не хотел упоминать ту часть, где говорилось о его сестрах. Меня пронзил укол печали. Хорошо, что у меня нет братьев и сестер. Беспокойство, которое я бы испытывала за них, довело бы меня до безумия, но иногда страстно желала, чтобы кто-то был рядом со мной и поддерживал.

— Как они отнеслись к тому, что ты ушел из Братвы?

— Я понятия не имею. Они вернулись в Санкт-Петербург. Я не разговаривал ни с кем из них больше десяти лет, — ответил он, снимая сковороду с огня, чтобы опытным движением перевернуть омлет.

Мое внимание было приковано к его действиям, поэтому потребовалось некоторое время, чтобы до меня дошли его слова. Возможно, у меня и нет никакой семьи, но даже я понимала, что это долгая разлука.

— Почему так долго?

Как только слова сорвались с языка, я пожалела, что не могу запихнуть их обратно. Сердитая усмешка промелькнула на его лице, когда он переложил свое творение на тарелку.

— Извини, это не мое дело, — пробормотала я, поднимая руки в знак капитуляции.

Морщинки между его бровями смягчились от моего тона, создав впечатление, что этот взгляд предназначался не мне.

— Отец запретил общаться с ними. Если я это сделаю, он их продаст, — он пожал своими массивными плечами, как будто только что не сказал мне, что его отец угрожал продать его сестер и мать в секс-торговлю.

Его массивные руки опустились на стойку, заключая меня в клетку. Жар исходил от его обнаженной груди. У моего пальца был свой собственный разум. Он поднялся и провел по татуировке в виде кириллицы у него на груди. Воздух между нами потрескивал от напряжения.

— Что это значит? — спросила я. Мои слова были едва громче шепота.

— «Кровь ничего не решает», — ответил он, поднося вилку с омлетом к моему рту. Его зрачки расширились, когда мои губы обхватили зубцы. Вкус взорвался у меня во рту, и веки закрылись, издав стон.

— Это, блять, лучшее, что я ела в своей жизни, — ответила я, распахивая глаза.

Мгновение он изучал меня.

— Ты правда не умеешь готовить? — спросил он, кладя вилку обратно на стойку.

Обычно я бы ощетинилась на этот вопрос, потому что в моем ответе было много подтекста, но что-то в Нико обезоруживало, и он сам поделился со мной уязвимым.

— Нет, — я сделала акцент на «т», гладя столешницу ладонями, чтобы не отвлекаться, чувствуя себя неловко из-за моего признания. — Доминик не любил кормить меня в детстве. Если бы знала, как готовить, мне было бы трудно оставаться голодной.

Неловкое молчание повисло между нами, пока он пристально смотрел на меня. Его внимание было настолько острым, что практически обжигало.

— Он действительно тебя не кормил? И не позволял научиться? — спросил Нико. Его тон был лишен эмоций, но смертоносное бушующее море снова появилось в его глазах. Его взгляд такой пристальный, что его было трудно выдержать. Как будто он хотел вцепиться когтями в мое тело и вытащить мои секреты.

И я хотела ему позволить это.

Все, на что я была способна, — это слегка покачать головой. Мой обычно умный рот не находил слов. Его свободная рука поднялась и запустила пальцы в мои волосы, прямо у основания черепа, и он придвинулся еще ближе. Он протиснулся между моих бедер, его обнаженная кожа коснулась моих покрытых шелком сосков, заставляя их затвердеть.

— Ты никогда не будешь голодать, пока я забочусь о тебе.

При это слове внутри меня разлился жар. Никто никогда раньше не заботился обо мне, и внезапно это стало единственным, чего я хотела.

Мой язык высунулся, проводя по нижней губе. Оргазма, который я испытала менее десяти минут назад, явно было недостаточно, чтобы утолить мою потребность.

— Что, если я не еды хочу? — спросила я чуть громче шепота, не уверенная, что он сделает. Технически я была женой Калеба, но ему, казалось, все равно, когда его братья прикасались ко мне. Прошлой ночью что-то промелькнуло в глазах Калеба, но я бы не назвала это ревностью.

Океанические глаза Нико расширились, его ноздри раздулись, когда хватка на моих волосах усилилась.

— Тогда чем ты хочешь, чтобы я набил твой рот, малышка? — спросил он, хватая меня за талию, стаскивая со стойки и ставя на колени. Его тон был ласковым, но действия повелительными — две стороны его личности боролись за доминирование.

Он был и тем, и другим.

Он хотел выбрать между этими двумя. Я видела, как на его лице отразилась борьба.

Мои руки обхватили пояс его спортивных штанов, когда я посмотрела на него сквозь ресницы.

— Ты можешь называть меня грязной шлюхой и засовывать свой член мне в глотку, и все равно готовить для меня и укладывать в постель, Нико, — сказала я, стягивая его серые спортивные штаны. При виде члена у меня в мозгу образовалась чертова аневризма.

Толстые надписи в славянском стиле покрывали каждое бедро. Слюна начала собираться у меня во рту, когда мои пальцы обвились вокруг него, нежно притягивая и исторгая рваный стон из нас обоих.

Преякуляция выступила бисеринками на головке его члена. Мой большой палец провел по жидкости, проводя ей по стволу. Образы Кенджи, трахающего свою руку, всплыли в моем сознании, посылая еще одну волну желания, пронзающую меня до глубины души.

— Ты можешь быть со мной как жестким, так и нежным, Нико, — я наклонилась вперед и отправила в рот головку. Мое сердце громко стучало в ушах, когда я сосала, раздувая щеки.

— О, блять, — произнес он, когда я обвела кончик его члена языком, касаясь бархатисто-мягкой кожи. Его слова были подобны молитве.

И все же именно я стояла на коленях в поклонении.