Скверная голубая кровь (ЛП)

Глава 20

Остаток весенних каникул я провожу, украшая свою новую комнату, нежась в ванне (мы никогда не принимали ванну в вагоне поезда) и исследуя модный район Гренадин-Хайтс, с которым наша новая арендованная квартира едва граничит. Но, технически, мы находимся в границах Гренадин-Хайтс; это чертовски круто.

Но папа может позволить себе это только потому, что получил работу по сварке от друзей Робин на Рождество. Им так понравилась его работа, что их друзья наняли его и друзья их друзей. Я просто надеюсь, что в один прекрасный день работа не закончится и мы снова не окажемся в вагоне поезда. Технически, мы владеем этим участком бесплатно и без ограничений и арендуем его за некоторую номинальную сумму. На данный момент он по-прежнему принадлежит семейству Рид.

Меня так раздражает Виндзор, что я игнорирую его сообщения в течение трёх дней, прежде чем ответить.

«С кокаином было чересчур», — говорю я ему, и он отправляет в ответ эмодзи, пожимая плечами. Когда я не нахожу это особенно забавным, он пишет мне снова.

«Ты права. Это твоя игра, а не моя. Я к этому не привык».

Он ждёт несколько минут, пока я сижу голая в ванне и смотрю на свой телефон, а затем снова начинает печатать. Вероятно, в какой-то момент я уроню свой телефон в воду, и тогда мы действительно узнаем, водонепроницаемый он или нет. Моя кожа вся морщинистая и напоминает чернослив, но я ещё не готова выходить.

«Что я пытаюсь сказать, миледи, так это то, что я сожалею».

Я со вздохом читаю следующее сообщение Винда, а затем отправляю ему ответное сообщение: «Ты прощён. Просто не делай этого снова».

Я собираюсь отложить телефон в сторону, когда приходит ещё одно сообщение, но на этот раз оно не от Виндзора. Нет, на этот раз это от Зейда.

«Весенние каникулы в турне с папой — отстой. ХХХ»

Бабочки порхают у меня в животе, и я с трудом сдерживаюсь, чтобы не завизжать. Ни за что. На самом деле я не так уж взволнована, просто… пари и всё такое. Теперь, когда истекают последние дни марта, я поняла, что на самом деле у меня есть только апрель и май, чтобы заставить парней влюбиться в меня.

Два месяца — это не так уж много времени, и июнь едва ли считается, поскольку наш последний день — и день выпускного бала — четырнадцатое.

«Здесь тоже ничего не происходит. Есть какие-нибудь симпатичные поклонницы на концертах?»

Понятия не имею, почему я спросила об этом, и я съёживаюсь сразу после нажатия кнопки отправить. Зейд начинает печатать, и я получаю в ответ несколько смеющихся смайликов, которые напоминают мне о его воющем смехе.

«Им всем, наверное, за пятьдесят, — отвечает он, и потом: — это пытка. Папина музыка тоже отстой».

Я смеюсь и погружаюсь чуть ниже в пузырьки. Мы продолжаем переписываться, и к тому времени, как я осознаю, сколько времени пролежала в ванне, вода уже холодная, а папа вернулся с работы. Я посылаю Зейду последнее сообщение и вылезаю, вытираюсь полотенцем и натягиваю джинсы и футболку.

Как бы то ни было, Зак уехал навестить своего дедушку, и я осталась совсем одна в Круз-Бей, и мне не с кем было потусоваться. Я не уверена, благословение это или проклятие. Я наслаждаюсь отдыхом и общением с папой, но я почти уверена, что он тайком выбирался ночью, чтобы повидаться с Дженнифер. Мы не говорили об этом, но я просто так рада, что его анализы показали оптимистичные результаты, что не настаиваю на этом.

Только после ужина в тот вечер.

— Дженнифер хотела бы пригласить тебя провести с ней лето, — говорит папа, перекрикивая звуки музыки в стиле кантри. Мы сидим в стейк-хаусе, за который я заплатила своими деньгами от ставки. Я рассказала папе правду: я выиграла деньги, играя в покер. Он не спросил, сколько, и это хорошо, потому что я отказываюсь лгать, но я также воздерживаюсь сообщать ему об этом. Если он узнает, что я замешана в странностях Клуба Бесконечности, он, вероятно, заберёт меня из академии с криками и пинками.

— Ты всё ещё встречаешься с ней? — спрашиваю я, ковыряя вилкой печёную картошку. Папа вздыхает и потягивает своё пиво, не торопясь, прежде чем ответить мне.

— Не то чтобы это тебя касалось, — он окидывает меня критическим взглядом, — но да.

— Но она не собирается бросать своего мужа ради тебя? — папа ничего не говорит. — И тебя не беспокоит, что ты замешан в её измене? — на этот раз он злится и откладывает вилку. Он смотрит на меня с глубоко посаженной хмуростью на лице, которая мне не нравится. Чарли никогда так не хмурится на меня; я виню Дженнифер. — Она бросила нас, и она оставила меня на остановке, потому что я была неудобна. Пап, это отстой.

— Марни, достаточно.

Поджав губы, я откладываю вилку, откидываюсь на спинку стула и скрещиваю руки на груди.

— Честно говоря, я бы хотела никогда больше её не видеть. Я отклоню её летнее приглашение. Если только её приглашение не означает, что я смогу встретиться со своей сестрой, тогда я подумаю об этом. — Судя по тому, как папа смотрит на меня, я предполагаю, что — это нет. — Тогда ответ — нет. Эта женщина — трусиха, которая отказала мне в отношениях с единственным братом или сестрой, которые у меня когда-либо будут.

Чарли морщится.

— Тогда ладно, Марни, не езжай. Но я взрослый мужчина, и если я хочу иметь отношения с твоей матерью…

— Дженнифер, — поправляю я, и он вздыхает.

— С Дженнифер, тогда я так и сделаю. И тебе это не обязательно должно нравиться, но ты можешь, по крайней мере, относиться к этому с уважением.

Никто из нас не разговаривает до конца ужина, и когда возвращаюсь домой, я запираюсь в своей комнате и играю на арфе до восхода солнца.

К чёрту Дженнифер.

Она не хотела быть моей мамой, когда я нуждалась в ней, так что сейчас я не заинтересована в том, чтобы она была рядом.

После этого в доме царит такое напряжение, что я почти испытываю облегчение, когда Эндрю заезжает за мной на своём лимузине, и мы возвращаемся в Бёрберри.

Вернувшись, я сразу же приступаю к работе, погружаясь в учёбу и следя за тем, чтобы мои оценки оставались на высоком уровне. Я также прилагаю дополнительные усилия к тому, чтобы проводить каждую свободную минуту с одним из парней-Идолов. Тристан… сложный человек. Мы отлично провели время в Париже, и я чувствовала, что мы действительно добиваемся прогресса, но теперь, когда мы вернулись в кампус, он стал замкнутым и странным.

С Кридом и Зейдом гораздо проще, и, хотя я думаю, что они немного шокированы, увидев меня открытой и всепрощающей, они тоже начинают неохотно искать моей компании. В конце недели, когда я пишу Лиззи и рассказываю ей о Тристане, она странно молчалива. Она даёт мне несколько коротких, отрывистых ответов, но на этом всё. Её чувства к нему, кажется, так же сильны, как и всегда, и по какой-то причине это меня беспокоит. Я не знаю почему, но так оно и есть, и мне это не нравится.

Миранда тоже ведёт себя немного странно, задаёт мне всевозможные вопросы о том, что я делаю с парнями. Она не настолько глупа, чтобы думать, что я действительно простила их, но, к её чести, я думаю, что она, возможно, немного беспокоится о том, что я могу сделать с её близнецом. Я даю ей самые лучшие ответы, на которые только способна, и надеюсь, что она сможет простить меня, когда придёт время.

На следующих выходных Миранда говорит мне, что Крид украл ключ от легкоатлетического центра, чтобы он мог пользоваться гидромассажным джакузи. Технически, это только для студентов-спортсменов, которым нужно тепло, чтобы размять больные мышцы, и его использование должно быть одобрено школьной медсестрой.

Когда я нахожу его там, он просто нежится в пузырях с закрытыми глазами. Я ничего не говорю, бросаю полотенце на ступеньки и забираюсь внутрь. Он слышит плеск моей ноги, ударяющейся о воду, и стонет.

— Миранда, я сказал, что ты можешь воспользоваться ей позже. Какая часть… — он замолкает, когда открывает глаза и видит меня там, погружённую по колени и стоящую на круглом сиденье скамьи. Я погружаюсь в тепло, в то время как веки Крида опускаются до своего обычного полуопущенного состояния. — Ну, привет. — Этот парень звучит так непринуждённо и бесцеремонно, как будто ему наплевать на всё на свете. Я бы хотела, чтобы моя жизнь была такой. Почти уверена, что его тоже не такая, но, по крайней мере, он хорошо притворяется.

— Ты же не возражаешь, если я присоединюсь к тебе, верно? — Крид пожимает своими бледными плечами, и я не могу оторвать взгляда от изящных линий его груди. У него действительно красивое тело. — Ты ведь сейчас ни с кем не встречаешься, не так ли?

— А тебе-то какое дело? — отвечает он мягко, без жестокости. Именно такой он и есть — беззаботный, ленивый и надменный.

— Просто любопытно, не будет ли преследовать меня какая-нибудь сердитая девушка из Голубой Крови за то, что я нахожусь полуголой в джакузи с её парнем, — говорю я, и одна из бровей Крида приподнимается.

— Полуголой? — говорит он, сузив глаза до щёлочек. — Если ты думаешь, что я только наполовину обнажён под всеми этими пузырями, то ты даже более наивна, чем я думал.

Мой рот приоткрывается, когда Крид ухмыляется мне, и я тут же опускаю глаза, пытаясь хоть мельком увидеть… Полагаю, он решает, что туманных намёков недостаточно, и встаёт, демонстрируя мне всю свою, гм, красоту.

«Святое ёбаное дерьмо», — думаю я, когда Крид обходит скамейку, чтобы сесть поближе ко мне. Мы не совсем соприкасаемся, но мне кажется, что так оно и есть, особенно зная, что на нём вообще ничего нет.

— А если тебя застукает здесь сотрудник? — я задыхаюсь, пытаясь не думать о приятной, твёрдой длине его члена… Нет. Нет, нет, нет. Я с усилием вытаскиваю свой разум из этой сточной канавы.

— Тогда я встану, покажу им всё, и им будет так некомфортно видеть член студента, что они отпустят меня с одним-двумя замечаниями. — Он так уверен в себе, что мне хочется понаблюдать за ним. Но я здесь не для этого. Я пытаюсь восстановить отношения, которые были у нас в прошлом году. — Что я хочу знать, так это почему ты здесь, а твой парень нет.

— Парень? — спрашиваю я и думаю о Виндзоре на долю секунды раньше, чем о Заке. Почему и как это происходит, я не уверена, но это выводит меня из себя. — У меня нет парня.

— Ты целуешься с Заком Бруксом просто ради забавы?

— Я поцеловала тебя ради забавы в прошлом году, — отвечаю я, и это неподходящая тема для обсуждения, потому что Крид немедленно замолкает. Мы сидим там вместе, среди жары и пузырьков, оба уставившись в разные стороны. Когда он снова смотрит на меня, то подпирает пальцами подбородок и смотрит на меня сверху-вниз, как будто допрашивает.

— И вообще, почему ты со мной разговариваешь? Ты сказала, что скучала по мне. Отлично. Но не притворяйся, что ты переживаешь из-за того, что произошло.

— Я наказала тебя, — говорю я ему, и он съёживается. Он знает, что я говорю о дневнике и об электронном письме его матери. — Теперь мы квиты. Я хочу двигаться дальше, Крид. Твоя сестра — моя лучшая подруга, а твоя мама — мой спонсор, и… нам было очень весело вместе, так ведь? — он ничего не говорит, просто пристально смотрит на меня. — Что я пытаюсь выяснить, так это когда это изменилось для вас троих. Сначала я могла бы сказать, что ты действительно ненавидел меня за то, кем я была и за что выступала. Но я думаю, что после того, как ты заключил это пари и начал проводить со мной время, всё изменилось. Теперь мне интересно, не отталкиваете ли вы трое меня в этом году, чтобы защитить.

Крид фыркает, но не отвечает, и я внезапно чувствую себя взвинченной, как будто я что-то заподозрила.

— Вот почему ты такой замкнутый, странный и подлый, но также и поэтому ты не набросился на меня со всем, что у тебя есть. Какая-то часть тебя, даже если она спрятана глубоко внутри… может быть, не ненавидит меня так сильно, как тебе хотелось бы?

Он игнорирует меня, но я внезапно начинаю дрожать и покрываюсь потом. Это правда, не так ли? Как бы тяжело мне ни было изображать интерес, не испытывая истинных чувств, у них была такая же проблема в прошлом году. Это, блядь, отстой. Если бы здоровье моего отца не было поставлено на карту, если бы моя учёба в Бёрберри не была… остановила бы я пари с Харпером прямо сейчас? Внезапно это кажется излишеством. Я почти рада, что нет возможности отказаться от него. Этим парням нужен урок, чтобы пройти полный круг.

— Девочки не остановятся, пока тебе не будет нанесён непоправимый ущерб, — говорит Крид, вздыхая. Он смотрит на меня, и его веки приоткрываются больше, чем обычно, обнажая его великолепные голубые глаза. Он оценивающе смотрит на меня. — Ты привлекла внимание клуба Бесконечности, Марни. — О боже, он только что назвал меня Марни. — Уходи и перестань мучить нас.

Нас.

Он только что сказал «нас».

— Мучить вас, каким образом? — спрашиваю я, и затем Крид действует с молниеносной скоростью, отбрасывая роль ленивого принца ради непреодолимого кошмара, которым он является, когда защищает Миранду. Он сажает меня к себе на колени, и я внезапно оказываюсь просто осёдланной у его твёрдости, обвивая руками его шею, его руки на моих бёдрах.

Наш поцелуй внезапен и яростен, и это заставляет меня забыть, что прошло какое-то время с того момента, как его губы в последний раз были на моих. Я забываю о розыгрышах, пари и пытках, и я просто прижимаюсь к нему и целую, тихие стоны вырываются у нас обоих.

Крид — тот, кто отталкивает меня назад, его голубые глаза сверкают. На этот раз его взгляд из-под тяжёлых век совсем не ленивый. Всё, что это говорит мне, — это секс.

— Как далеко ты хочешь, чтобы это зашло? — спрашивает он резким от желания голосом. Я тяжело сглатываю и выдыхаю, обхватывая пальцами его мускулистые плечи. Мы прижимаемся лбами друг к другу, и я чувствую, что могу умереть. Несмотря ни на что, я скучала по этому куску дерьма. Всё, чего я хочу, это… и мне жаль.

— Ты снимаешь это на этот раз? — шепчу я, и Крид напрягается подо мной. Я имею в виду, жёсткий в других отношениях, менее хороших.

— Нет.

— Ты… — я поднимаю на него глаза и не могу не думать о Заке. Это в чём-то похоже на предательство. Я сказала ему, что мы не встречаемся, что я никогда не смогу быть с ним, но… — Тебе доставляет удовольствие то, что ты сделал со мной?

Крид обнимает меня и притягивает к себе.

«Пожалуйста, скажи это», — я думаю. «Пожалуйста».

— Если ты думаешь, что я собираюсь кому-нибудь рассказать об этом, то я этого не сделаю. — Он выдыхает, и это первая искренняя эмоция, которую я вижу у него за долгое время. — Тебе нужно уйти из академии, пока не стало слишком поздно.

— Я не боюсь Харпер и её подружек-сук, — огрызаюсь я, и Крид скрипит зубами.

— Может быть стоит. — Я сильнее насаживаюсь на его промежность, и он стонет. — Господи, Марни.

— Ты уничтожил меня, — выдыхаю я. Я не хотела этого, но слова просто слетают с моих губ. Моё тело всё ещё горячо пульсирует, соски затвердели, губы болят от наших поцелуев. — Почему? Почему, Крид? Было весело?

— Мне пиздец как жаль! — рычит он, и это настолько выходит за рамки его обычного самовыражения, что я вне себя от шока. — Мне жаль, что я это сделал. Но почему ты выбрала его, а не меня? Какого хрена, Марни? — Крид хватает меня за затылок и целует с таким жаром и желанием, что у меня кружится голова. Всё это может быть ловушкой. Насколько я знаю, Валентина или Илеана прячутся за углом и снимают нас.

Моё тело движется само по себе, раскачиваясь на коленях Крида, в то время как наши поцелуи достигают крещендо. Он вздрагивает подо мной, постанывая, его мышцы напрягаются, бёдра приподнимаются навстречу моим. Мне требуется мгновение, чтобы осознать, что только что произошло, а затем я отшатываюсь, щёки пылают, во рту покалывает.

— Ты только что…

— Ты тёрлась о мою голую промежность, — шепчет Крид в ответ, закрыв глаза и тяжело дыша. Его правая рука скользит вниз по моей спине, чтобы обхватить мою задницу, и я почти уверена, что он хочет увидеть, что у меня под купальником…

Я отпрыгиваю назад, перебираясь на противоположную сторону джакузи.

Примерно в это время появляются Миранда, Эндрю… Зак и Виндзор.

— О. — говорит Виндзор, и его голос звучит слишком самоуверенно для того напряжения, которое царит в комнате. Понятия не имею, как я выгляжу, но я ловлю тёмный взгляд Зака и вижу в нём ярость. Он выглядит так, словно может убить Крида. — Мы чему-то помешали? Теперь у тебя определённо был секс, не так ли?

— Нет, — выпаливаю я, но, полагаю, это было настолько близко к сексу, как я никогда не была ранее… — Нет, мы… нет.

Миранда выглядит так, словно её сейчас стошнит. Я немного удивлена, учитывая, что я думала, она хотела, чтобы мы с Кридом снова стали друзьями.

— Я пойду, — говорит Зак, поворачивается и широкими шагами уходит, его полотенце наброшено на мускулистые плечи, шорты низко сидят на бёдрах. Я не могу смотреть на Крида, а довольная ухмылка Виндзора приводит меня в бешенство, поэтому я встаю и вылезаю из джакузи, хватая полотенце, проходя мимо Эндрю. Он просто выглядит смущённым и сбитым с толку. Наверное, я бы тоже так поступила, если бы думала, что моя подруга жаждет мести и в итоге довела своего мучителя до оргазма в джакузи.

— Зак, подожди, — зову я, ковыляя за ним, щёки красные, тело раскраснелось. Он выбегает на улицу прежде, чем я хватаю его за руку и заставляю развернуться ко мне.

— Ты что, только что трахнулась с ним? — кричит он, но я качаю головой, а затем закрываю лицо руками. — Я думал, ты не веришь в эти дурацкие ставки в Клубе Бесконечности? Я понимаю, что ты пытаешься сделать, но заходить так далеко? Трахаться с парнем, которого ненавидишь? Как ты могла, Марни?

— Он… мы просто целовались, и он… — я понятия не имею, что сказать, и в конце концов опускаю руки по швам.

Зак просто смотрит на меня и тяжело сглатывает. Когда он целует меня, я позволяю ему это. Я позволяю ему прижать моё мокрое тело к его, и мне так нравится быть в его объятиях, что я… сбита с толку.

Изменяла ли я Заку с Кридом? Или я изменяю Криду с Заком? Изменяла ли я кому-нибудь из них, когда целовалась с Тристаном? О Боже. Я не изменщица. Я ненавижу изменщиков. Дженнифер — изменница. Я не могу быть такой.

«Как ты собираешься выбирать?»

Миранда задала мне этот вопрос в прошлом году. Тогда я его возненавидела. Теперь я ненавижу его ещё больше.

Я отталкиваю Зака от себя, накидываю полотенце на плечи и бегу обратно в общежитие.