Слабо не влюбиться? (СИ)

Глава 4

Дела у нас идут на славу. Огурцы разлетаются как горячие пирожки, и мы едва успеваем обслуживать толпящихся возле нашего прилавка клиентов. В короткие моменты затишья пересчитываем наличку и восторженно улыбаемся: это наши первые деньги, заработанные честным трудом. Ну, или почти честным, учитывая то, что все это время мы прикидываемся осиротевшими братом и сестрой.

Не знаю, в чем причина нашего успеха: то ли в том, что спрос на огурцы нынче действительно велик, то ли в том, что у Тёмы внезапно обнаруживается недюжинный талант к торговле. Он громко и зычно зазывает мимо проходящих людей приобретать «выращенные с любовью огурцы», при покупке от трех килограммов обещает приятную скидку, а в разговоре с покупателями не забывает упомянуть о том, что на вырученные деньги две сиротки непременно купят себе мороженое.

Мальчишка так правдоподобно изображает затаенную печаль в глазах, что даже коллеги-бабульки, чьи огурцы продаются куда хуже наших, проникаются искренним сочувствием: с удовольствием дают размен, советуют, как правильно разложить товар, и ласково называют моего новоиспеченного братца Артёмушкой.

Мое настроение пребывает на пике, а взбунтовавшаяся в самом начале совесть наконец засыпает под звуки приятно шуршащих купюр. Тёма с широкой улыбкой на лице обхаживает подошедшую к нашему прилавку тучную даму средних лет, а я, слегка щурясь на жарком солнце, рассматриваю лица людей в проносящейся мимо толпе.

Неожиданно взор цепляется за смутно знакомую рыжеватую макушку, а когда ее обладатель оборачивается на сто восемьдесят градусов, мое сердце с громким гулом ухает в пятки.

Это же Коленька Иванов собственной персоной! Моя первая тайная любовь!

Эх, сколько раз в школе я провожала взглядом его худую немного сутулую спину! Сколько страниц дневника исписала его именем! Сколько слез пролила из-за того, что он на меня не смотрит!

Мы с Колей, конечно, незнакомы и даже ни разу в жизни не разговаривали, но это совершенно не мешает мне испытывать к нему самые нежные чувства. В моем прекрасно развитом воображении мы с Ивановым настоящая пара: ходим по школьным коридорам, держась за руки, рисуем сердечки на запотевших стеклах и обмениваемся милыми подарочками на четырнадцатое февраля.

Видит Бог, я бы очень хотела стать Коленькиной девушкой, но для начала мне нужно с ним хотя бы заговорить… Однако весь прошлый год это представлялось мне непосильной задачей: я слишком стеснялась и боялась сморозить какую-нибудь глупость.

Поймите правильно, Иванов очень симпатичный и, судя по отметкам в его классном журнале, довольно умный. Поэтому я просто не имею права сесть в лужу. В момент нашего официального знакомства я обязана быть на высоте. И уж точно не должна приторговывать огурцами на местном овощном рынке в компании пенсионерок, обсуждающих древний сериал «Клон»!

Господи, какой кошмар! Вот позорище будет, если Коленька меня сейчас заметит!

Резко сажусь на корточки, делая вид, что подбираю оброненную мелочь в то время, как на самом деле усиленно пытаюсь спрятать свое неуклюжее тело за низеньким прилавком, который наспех смастерил дядя Макар. Надо просто выждать, пока Коля с мамой пройдут мимо, а потом как ни в чем не бывало продолжить торговлю.

— Вась, килограмм огурцов для милой дамы, — кинув на меня косой взгляд, командует Тёма.

У нас система разделения труда: Соколов общается с клиентами, а я набираю и взвешиваю товар.

— Э-э-э… Да, сейчас, — шиплю я, все еще пряча голову меж колен. — Одну минуту…

Только бы Коленька ушел! Только бы Коленька уже ушел!

— Вась, живее! — торопит друг и тут же переключается на обратившегося к нему мужчину. — Да, здравствуйте, огурчиков желаете? Сколько? Килограмм, парочку? Ну что вы! Я и моя сестренка сами выращивали! Вот этими вот руками!

Аккуратно задираю голову и с ужасом замечаю, что Иванов с маменькой не только не исчезли с горизонта, но еще и приблизились! Стоят у киоска с мороженым всего в пяти-шести метрах от нас и увлеченно копошатся в своих пакетах.

Чертов закон подлости! Почему им приспичило закупаться продуктами именно здесь? Почему сейчас?!

— Малая, у нас тут очередь! — рявкает Артём, принимая деньги от той самой тучной женщины. — Огурцы давай!

Вот блин! Будто мало мне того, что поблизости ошивается предмет моих воздыханий, так еще и друг-зараза над душой стоит! Что за нелепая у меня жизнь?

Осторожно, стараясь не поднимать головы, подползаю к мешку с огурцами и принимаюсь медленно перекладывать их в целлофановый пакет. Передвигаться на корточках, конечно, не очень удобно, но так хоть существует вероятность, что Коленька не узрит моего позора.

Вручив товар покупателям, Соколов тоже садится на корточки и, уперев локти в колени, заговорщическим тоном выдает:

— Ну че, Васек, семки есть?

— А?

— Бэ, — передразнивает. — Что за закос под гопоту? Вставай давай.

— Я не могу, — сиплю натужно. — Там Коля!

— Какой Коля? — не догоняет Артём, а затем, поймав мой многозначительный взгляд, понимающе тянет. — А-а-а… Ненаглядный твой, что ли?

— Да, он там с мамой, у ларька с мороженым, — поясняю я. — Выглянь-ка, может, они уже ушли?

— Окей, — кивает друг, распрямляясь.

А в следующее мгновенье громко присвистывает и на весь рынок орет:

— Эй, Колян! Иванов! Здорово!

Стискиваю руки в кулаки и на несколько секунд прикрываю глаза, борясь с резко накатившей дурнотой. Кажется, именно так выглядит картинка моего персонального ада: я в пыльном переднике и с неопрятной буклей на голове сижу в окружении огурцов, а передо мной стоит безупречный Коленька, чьи шелковистые рыжие волосы сияют в лучах полуденного солнца. Прямо-таки безобразная лягушка и красавец-царевич!

— Ну ты и козлина, Соколов! — успеваю прорычать я, прежде чем к нашему прилавку устремляется мальчик из моих фантазий.

Принимаю вертикальное положение и незаметно стягиваю с головы резинку. Волосы наверняка будут лежать как попало, но хотя бы прикроют мои безбожно торчащие уши. Не то чтобы я комплексую по этому поводу, просто… К недостаткам лишнее внимание лучше не привлекать.

— Тёмыч, здорово! — Иванов пожимает руку предателю Соколову, который по обыкновению скалится во все тридцать два. — Ты чего здесь?

— Да вот, мы тут с Васькой деньжат решили подзаработать. Вы с ней, кстати, знакомы?

Коленька поворачивает голову ко мне, и его близорукий взгляд, брошенный поверх очков, мгновенно обжигает кожу. Нутро наполняется чем-то булькающим и горячим, и я чувствую, что начинаю неумолимо краснеть.

— Привет, — мой голос срывается в визгливый фальцет, а ладонь взлетает вверх в жалком подобии приветственного жеста.

Я не могу определиться, что именно хочу сделать: то ли просто помахать рукой, то ли изобразить знак мира двумя пальцами. Поэтому в итоге у меня получается какое-то невнятное безобразие, которое со стороны наверняка выглядит как нервный тик.

— Привет, — отзывается Иванов, и его изящные губы трогает легкая улыбка. — Я часто видел тебя в школе, но мы вроде не общались.

— Нет, не общались, — блею я.

Земля уходит из-под ног, пульс зашкаливает, по спине катится холодный пот. Матерь божья! Кто ж знал, что разговаривать с симпатичными мальчиками так сложно! Да я же в обморок сейчас рухну!

— Так пообщайтесь! В чем проблема? — выдает засранец Соколов. — Васька — классная девчонка. Скажи же, Колян?

Пипец, товарищи. Чувствую себя старой девой на выданье. Раз уж Тёма решил заделаться в свахи, то почему действует так топорно?! Коленька же сейчас догадается о моей тайной любви!

— Несомненно, — поддакивает Иванов. — Очень приятно познакомиться с тобой, Василиса.

Слыхали? Вот мой Коленька какой: тактичный, вежливый. Не то что Соколов, у которого тормозная система с рождения отсутствует!

— И мне приятно, — лепечу я, едва помня себя от волнения.

— Колян, я тогда тебе в личку Васькин номер скину, — словно не замечая напряжения, которым пропитан воздух, продолжает Тёма. — Сконнектитесь там, если че. Погуляете.

Коленька вздергивает уголки губ чуть выше, а я натурально погибаю от стыда. Нет, от такого позора мне вовек не отмыться. Убью Соколова! Четвертую!

— Хорошо, буду ждать, — с неожиданным энтузиазмом отвечает Иванов, а потом (о боже!) подмигивает мне.

Подмигивает, представляете?!

Вдох-выдох, Вася.

Вдох. Выдох.

Так, стоп. Это же не обман зрения? Мне ведь не померещилось, верно? Коленька правда не против со мной пообщаться? Тот самый Коленька, по которому я уже второй год сохну? А-а-а! С ума сойти!

Прощаясь, мальчишки снова жмут друг другу руки, а я отчаянно пытаюсь изобразить спокойствие, хотя подозреваю, что мои пылающие щеки и трясущиеся ладони выдают меня с потрохами.

— Ну че, Васек, — закинув руку мне на плечо, усмехается Артём, — слабо погулять с занудой Ивановым и при этом не краснеть как рак?

— Отстань, — брыкаюсь я. — И вовсе он не зануда!

— Зануда-зануда, — посмеивается наглец. — Скоро сама в этом убедишься.

— Ой, а ты прям все про всех знаешь! — отчего-то мне обидно за Коленьку. — Торгуй давай, Соколов! Не отвлекайся!

Отворачиваюсь от друга и повыше задираю подбородок.

— Эй, малая, чего кусаемся-то? — недоумевает мальчишка. — Это ж я тебя с твоим Ивановым свел! Ты мне спасибо сказать должна!

— Спасибо, — ерничаю я. — Доволен?

— Спасибо в карман не положишь, — парирует он. — С тебя массаж ног.

— Еще чего! — фыркаю. — Я не просила тебя мне помогать!

— Да без моей помощи ты бы за ним до выпускного хвостиком таскалась, так и не решившись заговорить!

Конечно, таскалась бы. Я ведь в принципе жутко стеснительная. Но массировать Тёмкины копыта я все равно не собираюсь! Слишком много чести!

— Ладно, Васек, расслабься, — после недолгого молчания примирительно выдает Соколов. — Ничего мне от тебя не нужно. Я ж по дружбе подсобил.

Когда он со мной так разговаривает, с улыбкой и ласково, я не могу на него злиться. Вот правда. Сразу начинаю таять, словно ледышка на сорокаградусной жаре.

— Спасибо, — отвечаю я. На этот раз искренне. — Как думаешь, я ему понравлюсь?

— Солнцева, да этот ботан после десяти минут общения будет без ума от тебя! — Тёма треплет меня по волосам. — Даже не сомневайся!

Эх, все-таки я немного погорячилась. Несмотря на вздорность характера, друг у меня что надо. Вот за такие моменты я его и люблю! Умеет он поднять настроение! Как никто другой умеет.

— Ты лучший, Тём, — чувствуя необъяснимую теплоту в сердце, говорю я. — Ну хочешь, я тебе и правда пятки помассирую? Для тебя ничего не жалко.

— Ладно уж, малая, живи, — отмахивается он. — Давай лучше распродадим все скорее, и сразу в Мак рванем. А то так жрать хочется.

Кивнув, снова затягиваю волосы в пучок и расправляю плечи. Навскидку у нас осталось чуть больше пяти килограммов огурцов, а значит, они разойдутся меньше, чем за час.

Еще немного — и нас ждет веселье. Сегодня мы с Тёмой заслужили!