Слабо не влюбиться? (СИ)

Глава 56

Артём

— Сынок, привет, — в трубке раздается ласковый голос родительницы. — Как дела?

— Привет, ма, — улыбаюсь. — Все в порядке, вы как?

Она пускается в длинный, но довольно забавный рассказ о своих пациентах. Потом переходит к дачным заботам и жалуется на то, что батя не поддерживает ее в выборе саженцов. А еще заговорщическим тоном сообщает, что соседка тетя Люба сделала перепланировку квартиры без разрешения жилинспекции.

Мне нравится слушать мамкино непринужденное щебетание. Здорово отвлекает и успокаивает нервы, которые в последнее время натянуты до предела. К личным проблемам плюсуются головняки по работе, и все это неприятно давит.

Рассказав о себе, родительница переходит к подробным расспросам относительно моей жизни, но я по большей части отделываюсь общими фразами. Не люблю мусолить детали по телефону.

— Слушай, Тём, а ты помнишь, что у нас с папой в этом году серебряная свадьба? — интересуется мама.

Очуметь! Неужели они реально четверть века женаты? Вот это космос!

— Теперь вспомнил, — усмехаюсь.

— В общем, мы решили праздновать. Красиво и с размахом, — делится она. — Ну, знаешь, ресторан, ведущий, много гостей… Я давно о таком мечтала.

— Классная идея, — поддерживаю я.

— И ты наконец выберешься на родину, да? — говорит с легким укором. — А то все мы к тебе, да мы к тебе… Вот и повод самому приехать.

В чем-то она права. За последние пять лет я был дома лишь дважды. Один раз — по работе, второй — на юбилее деда. И то как-то мимолетом. Даже ни с кем из прежних знакомых не виделся.

— Само собой, такое событие я не пропущу. День в день будете праздновать?

— Да, пятнадцатого июля, — судя по голосу, мама довольна, что я так легко согласился. — Только ты пораньше приезжай, Тём. Хоть пообщаемся!

Мама такая мама. Мы с ней видимся раз в полгода стабильно, а она все равно считает, что у нас дефицит общения.

— Ладно, постараюсь, — улыбаюсь я. — А вы прям пир на весь мир закатить решили?

— Какой уж пир, — смеется. — Позовем самых близких родственников и друзей. Стояновых, Петриковых, Солнцевых… Еще дядю Леню с семьей хотим пригласить. Они нам в прошлом году вон как с машиной подсобили, помнишь? Нехорошо будет проигнорировать. Ну и без коллег, само собой, никак. Жанну Павловну мою пригласим и папиного начальника…

— Мам, а Василиса тоже будет? — перебиваю несколько нетерпеливо.

Почему в данную секунду этот вопрос кажется мне жизненно важным. Я не видел Солнцеву пять лет. Пять. Долбаных. Лет. И почему-то уверен, что наша встреча, если она все-таки случится, будет непростой.

— Конечно, куда же мы без Васеньки, — родительница явно не уловила моего волнения. — Ой, Тём, ты даже не представляешь, какая она красавица стала! Расцвела, прям расцвела. Дашка говорит, за ней на работе все парни увиваются, а она…

— Ладно, мам, я понял, — обрываю.

Так и подмывает вставить, что Солнцева всегда была красивой, но я сдерживаюсь. Что это сейчас даст? Мама ничего не знает о нашей подростковой недолюбви. Вот пусть и дальше пребывает в блаженном неведении.

— Ты с Аделиной приедешь? — непринужденными интонациями она старательно маскирует неприязнь в голосе. — Или один?

Дело в том, что мать с самого первого дня невзлюбила мою девушку. Без понятия, чем Аделина ей не угодила, но подозреваю, что список претензий у родительницы очень даже обширный.

Во-первых, моя избранница — модель. Сами понимаете, для представителей старшего поколения эта профессия, мягко говоря, несерьезная. Помнится, мама все недоумевала, чем будет зарабатывать Аделя, когда состарится или, например, пополнеет.

«Ведь это же так ненадежно! Полагаться исключительно на внешность!» — причитала она, а я лишь беззаботно пожимал плечами. Лично меня вопрос Аделиного заработка волновал в последнюю очередь. Как по мне, так пусть делает, что хочет. Хоть вообще не работает.

Во-вторых, в день первой встречи Аделинка отказалась есть приготовленный мамой бифштекс. Не потому, что было невкусно, а потому что она — вегетарианка. Не потребляет мясо вот уже несколько лет. Практикует осознанный подход к жизни, питанию и прочие йоганутые ценности.

Родительница от такого, конечно, в осадок выпала. Даже в сердцах буркнула, мол, теперь понятно, почему твоя девица такая тощая, сама не ест ни черта и тебя голодом заморит.

Я тогда погладил мамку по плечу и поклялся, что буду бороться до последнего и с голоду не помру. Но она вроде как не очень оценила мой юмор. Так до конца вечера и косилась на мою девушку со смесью непонимания и ужаса.

— Пока не знаю, — отвечаю сдержанно. — Я поговорю с Аделиной и дам точный ответ чуть позже.

— Ладно, — мама вздыхает. — Ну созвонимся тогда. Пока.

— Давай, пока, — отзываюсь с теплотой и, дождавшись, пока она сбросит вызов, прячу мобильник в карман штанов.

Умом понимаю, что надо снова погружаться в рабочий процесс, из которого меня выдернул разговор с родительницей, но мысли, словно напуганные дихлофосом мошки, разбегаются и путаются. Сосредоточиться на нотах никак не получается, потому что перед глазами по-прежнему стоит Васькино лицо. С огромными глазами, крошечным носиком и по-детски оттрюненными губами.

В моей памяти она все такая же: смешная, немного нелепая и до бесконечности милая. Мне так и хочется протянуть руку, коснуться ее мягких пшеничных волос, зарыться в них пальцами… Нагнуться чуть ниже и глубоко втянуть сладковатый аромат ее кожи. Я не знаю, почему, но от Солнцевой всегда пахло конфетами, даже если он их не ела. Помнится, в детстве я подозревал, что она не настоящая девочка, а карамельная. Таким восхитительным был ее природный запах…

Закрываю глаза, и фантомное ощущение близости накрывает с головой. Мое тело находится в темной московской студии, но душа скачет по зеленым лугам вместе с хохочущей белобрысой девчонкой. Она рвет седые пушистые одуванчики и быстро бежит по высокой траве, развевая их по ветру. Белые зонтики кружатся вокруг Василисы в воздухе, будто маленькие феи из сказки про Питер Пена. Завораживающее, необыкновенное зрелище…