Служба доставки госпожи попаданки (СИ)

Глава 3

Если бы не моя магия, стать мне замороженной девой. Но мне было вполне комфортно, только замерзли пальцы в меховых перчатках, и болела голова. Я дотронулась до раны на голове и вскрикнула, осмотрела окровавленные пальцы. Взяла в руки снег и потерла им пальцы, смывая кровь, правда, всю стереть не получилось. Нужно перевязать рану. Я полезла в разломанный на две части моб. Знаю, что тут есть аптечка с первой помощью. Жгут, бинты, нарезанные из тонкого белого материала, мазь заживляющая, немагическая и «зелье бодрящее», как говорил Итан, на все случаи жизни. Спирт по-простому.

Пришлось несколько раз отдыхать, пока докопалась до аптечки и до одеяла. Мне нужно хорошо закутаться. Я примерно представляла, куда идти, остров я чувствовала интуитивно, это магический навык. Но очень пугало идти по низшему миру. Не зря же высокородные рода наверху живут, что-то тут нечисто.

Я оторвала кусочек материи и промокнула рану спиртом, потом наложила мазь и забинтовала голову. Сверху натянула шапку, пусть она мне в принципе не нужна, но лучше все предусмотреть.

Последний взгляд на погибший моб, теперь для полетов у нас остались только виверны, и мне это не нравилось. Еще нужно понять, как мне подняться на наш остров. Объездчики каждый день летали на вивернах, но не думаю, что они смотрят на землю. Эх, вот была бы у меня магия Куаров… Я замерла с удивлением вдруг осознавая, что спаслась я как раз с помощью магии ветра. Но как?!

Кокон из вьюги я наспех создала на стыке двух стихий ветра и холода… Я чуть на задницу не села, понимая, что произошло что-то из ряда вон выходящее. Сариту не раз проверяли на магию ветра, она не взяла из родовой силы ни капли. Только холод Айсов такой же слабый, как у Милиры.

Я прикрыла глаза, стараясь вспомнить, как у меня получилось создать кокон из вьюги. Я могу делать защитный кокон изо льда, это самое первое, чему учат в академии, защите. Но в тот напряженный момент я понимала, что кокон изо льда меня не спасет, мне нужно не просто защитить тело от летящих в разные стороны деталей моба и снега, но и не приложиться об землю, оставаясь в воздухе. В тот момент я не думала, что вьюга — это не только магия льда, но и магия ветра.

— Удивительно, — сказал я непослушными губами, — но подумаю я об этом потом.

Сил, чтобы попрактиковаться, не было, голова нещадно болела, а еще тошнило, все признаки сильного сотрясения мозга. Нужно идти, могу потерять сознание. Был бы жив Итан, я не переживала, знала, что он пойдет меня искать, когда пройдут сроки возвращения, но его нет…

Я отодрала перила, сделала из деревяшки удобную палку, и, прислушавшись к своей чуйке, потопала в сторону нашего острова.

Магу льда идти по снегу легко. Концентрируешь силу на подошве сапог и просто идешь. В академию магии я ходила целый учебный год, было очень тяжело.

Я делала вид, что вспоминаю адептов, которых никогда не знала, улыбалась подруге Сариты, Селии Ириш, понимая, что девушка хоть и была привязана к бывшей хозяйке тела, не совсем с ней честна. Она считала теперь уже меня немного глупой, недалекой и ведомой, позволяя себе командовать и быть даже иногда грубой. Я пока терпела, потому что мне нужен был проводник в академии, который мне все покажет и расскажет.

Изучать магию мне очень нравилось. Кому в детстве не хотелось быть крутым магом типа «Аватара четырех стихий» или одним из супергероев, на которых так богата киноиндустрия? Думаю, многие подростки мечтают заиметь силу и отомстить своим обидчикам. А тут мечта вроде бы сбылась, я маг, но…

Я была, как сказал Октаголд, пустышкой. Небольшая искра ледяной стихии — все, что я имела. Мне оставалось только изучать теорию, учить простые бытовые заклинания и с завистью смотреть на одногруппников, которые легко создают огненные шары и крутят вокруг себя снежные бури. Бури!

Я опять вспомнила, что сотворила, чтобы спасти свою жизнь, и даже боялась подумать, что могу что-то большее, чем создание одной сосульки или отталкивание стихии для подошв сапог. Нет, я не буду сейчас об этом думать, нужно добраться до дома и там уже в тепле, с полным желудком, все обдумать.

Я закончила обязательные три года учебы для всех магов, осталось сдать пару экзаменов, и я свободна. Поэтому Милира и зашевелилась, желая быстрее выдать меня замуж. Дальше меня, пустышку, обучать никто не будет. Я не смогу создать высшие заклинания, не смогу приручить элементаль, который дает слияние со стихией, не смогу, не смогу, не смогу… Я поморщилась от боли в голове. Не нужно думать, после такого сотрясения лучше вообще не думать.

Я переставляла ноги, мерно дышала, чтобы не запыхаться, и шла вперед, понимая, что с каждым шагом становится все холоднее и холоднее. Странно. Насколько я знаю, внизу намного теплее, чем на островах. В некоторых местах даже вроде наступает весна, но только не у нас.

Я пожалела, что мало внимания уделяла истории, вся отдалась магии, думая, что учение поможет мне развить свой источник. Было бы полезно узнать, откуда тут появились острова и почему все хотят жить на них, а не на земле. Внизу были большие города, маленькие города, деревни, но все равно все хотели жить наверху.

— Тут что, аномальная зона?! — я еле шевелила губами, так они примерзли.

Я замерла и осмотрелась, магия звала вперед, домой, но воздух впереди уже походил на марево, в котором, преломляясь и закручиваясь в небольшие смерчи, буйствовал ветер.

— Это что еще такое?

Я попыталась обойти непонятное, но, пройдя несколько десятков метров, поняла, что обойти невозможно, эта аномалия тянулась на многие километры с обеих сторон. Я так всматривалась вперед, что даже глаза заслезились. Проследила за облачком пара изо рта и постаралась выпустить наружу побольше своего холода, чтобы он стал прослойкой от холода внешнего. Вроде потеплело, но долго я так защищаться не смогу, банально свалюсь от истощения, поэтому ринулась вперед, чтобы быстрее пройти непонятную аномалию.

Идти становилось все труднее и труднее, я еле пропихивала свое тело вперед, с ожесточением прикусывала губы, чтобы не закричать от бессилия. Неужели я сейчас погибну? Что не сделал упавший моб, сделает непонятная фигня.

В какой-то момент противостояние ледяного воздуха закончилось, и я вывалилась в пространство без ветра. Небольшой пятачок словно был защищен от ходящих кругами мелких смерчей, поднимающих ледяную крошку. Тут даже солнышко светило, я подняла голову, рассматривая аккуратный кружок чистого неба.

— Это совсем не смешно.

Я устало упала на колени, выдохнула, доползла и села, прислонилась спиной к камню, что стоял прямо посередине аномалии. Камень тут же зашевелился, затрясся, а я онемела от ужаса. Неужели я набрела на монстра? В последнее время у нас участились нападения на людей какими-то чудищами. После этих нападений мало кто выживал.

— Конец котенку, — сдавленно сказала я, и чуть отползла от крошившегося ледяного камня.

Я даже глаза прикрыла, чтобы не видеть, кто меня будет есть. Сил защищаться и бежать не было.

Вся жизнь промелькнула перед глазами. Моя короткая и такая насыщенная жизнь. Как же обидно. Я вдруг поняла, что уже минут пять страдаю, а меня никто не ест. Непорядок! Я осторожно открыла глаза и обвела ими все пространство возле себя. Никакого монстра не увидела, а камень, перестав щелкать, и крошиться, замер за спиной холодом. Я сглотнула вязкий комок в горле и медленно обернулась.

Камень хорошо раскрошился, даже развалился, а прямо перед моим носом лежала огромная бусинка. Прямо огромная, с голову младенца, красивая. С двух сторон затемнение словно там дырочки для нитки. Это что же за существо такие бусы носило? Внутри, гипнотизируя, мелькали блестки магии, очень завораживает.

Не поняла, как рука потянулась и коснулась бусины. Прохладная, приятная на ощупь. Я даже улыбнулась, пока не тронула второй рукой, на которой не оттерла до конца кровь. В ту же секунду меня, как молнией ударило, я даже крикнуть не успела, как погрузилась во тьму.

— И за что мне это вот все? — услышала я голос мелодичный, женский.

— Какой голос хочешь, такой и будет, — фыркнул кто-то, а я пыталась открыть глаза и не могла. — И не сможешь…

— Ты кто? Где я? Что со мной? — попробовала задавать вопросы мысленно и получила ответ.

Я даже забыла, что нужно удивляться…

— Мы в твоем разуме. Проходим слияние.

— Спасибо, конечно, — сказала я осторожно, — а можно не надо?

— Нельзя, — голос был недоволен, — думаешь, меня радует, что после тысячелетнего заточения меня выпустила на волю такая, как ты? Где маги, которые могли горы одним желанием разрушать? Где маги, которые могли остров в небо поднять?

— Я боюсь спросить, а зачем вам такие маги?

— С тобой я долго буду восстанавливаться, — проворчало нечто. — Все дреймоны этого мира! За что мне это? Она же совсем ничего не знает!

— Не знаю, — согласилась я, — вот и отпустите меня, пожалуйста. Я никому не скажу.

— И не скажешь, — удовлетворенно сказал голос, — А скажешь — тебя на органы разберут, чтобы меня забрать.

— А вы кто?

— Высший элементаль воздуха, Бус Инкар, — с гордостью сказал голос.

— Бусинка, — я чуть не прыснула.

— Бус Инкар! — рявкнул элементаль.

Я задумалась, об элементалях нам рассказывали мало, их будут углубленно изучать те, кто пойдет учиться на старшие курсы. Но я точно знаю, что элементали не разговаривают и вообще разум не имеют.

— Неуч, — опять вздохнул голос, — не сравнивай меня с этими доходягами. Я — высший элементаль, а они зародыши силы.

— Хочу вас разочаровать, — сказала я, — у меня нет дара воздуха, только лед.

— Это я тебя хочу разочаровать, — сказала элементаль, — у тебя сильнейший дар воздуха, который ты только недавно инициировала и слабенький лед, это да. Что за дурни, ваши преподаватели, куда смотрели? Такой дар не увидели.

Я опять задумалась. Значит, дар воздуха мой родной, может, поэтому меня сюда в тело Сариты и принесло?

— А это занятно, — голос стал заинтересованным. — Ты из другого мира? Это плохо.

— Почему? — я испуганно замерла, ожидая ответа.

— Да не помню я, почему, — возмутилась элементаль, — я спала больше тысячи лет, ждала подходящего связанного. За это время все, что знала, забыла. Вот начну силу набирать, так и вспомню, почему плохо.

— Значит, ты мой элементаль теперь?

— Получается, что ты теперь моя связанная, — уныло сказала Бусинка. — Не бусинка! Я Бус Инкар. «Сердце ветра» с дреймонского! Не смей мое имя извращать. И почему именно ты оказалась самым сильным магом в округе?!

Я — самый сильный маг в округе! Мне хотелось радостно завопить, жаль, сил не было это сделать. Я даже не стала уточнять, что за многие километры, вокруг ничего и никого нет. Сердце так сжалось от переполнявших эмоций, что я наконец-то почувствовала свое тело, а потом открыла глаза, чтобы в ту же секунду, невзирая на боль, заорать.

Отступление

Замок Адур был древним, поэтому в нем не было новомодных веяний архитектуры в виде огромных окон или открытых площадок, напоминающих балконы. Замок Адур был построен еще в те времена, когда главным приоритетом в доме была защита, а потом уже красота.

Узкие окна так похожие на бойницы, множество переходов, донжонов, которые помогали выдержать осаду, пока прибудет помощь. Да и внутри замок Адур был полон роскоши, которую сейчас мало где встретишь на столичных островах империи Асмарт.

Здесь все дышало стариной: и темная потертая кожа на роскошных диванах, и древние гобелены, которые показывали разные битвы в разные эпохи, и тяжелые серебряные подсвечники, которые еще иногда зажигают в замке Адур по самым значимым событиями.

Последним из таких было рождение наследника рода Октаголд, Даймона Октаголда, золотого мальчика, как его называли все родственники. Род был большим, многочисленным, разбросанным по всему миру. Но основная ветвь всегда жила тут, на краю империи, в своих землях летающих островов Винитрум.

Очень давно все земли мира были покрыты лавой, огненная земля «Гуард Суол». Жили в этом мире дреймоны, огненная раса, темная раса, и их слуги — люди. О дреймонах сейчас мало что известно, но до сих пор их потомки гордились своей силой и жили на Гуарде, как старшая раса, правда, довольно закрытая и малочисленная.

Жили дреймоны на огромном летающем острове, Витрум. Прекрасным он был, о нем до сих пор слагают песни и воспевают его красоту. Но случилась война, на Гуард пришли драконы, и разыгралась битва за остров. В итоге лава через тысячу лет охладела, Витрум распался на множество островов, а потомки драконов, дреймонов и людей, которые стали намного сильнее, постепенно расселились по всему Гуарду.

Острова, которыми можно управлять, могли себе позволить сильные рода, остальные уходили жить вниз на бывшие огненные земли, «Гуард Суол». По прошествии тысячи лет, мало кто уже об этом знал, но подсознательно все опасались жить в огненных землях, боясь, что «огонь земли» вернется.

Даймон Октаголд хорошо знал историю мира, его отец не скрывал от сына сведения о войне предков, так как Даймон был ребенком обоих рас и дрейморов и драконов. Но после гибели родителей в скоплении диких островов Витрума и его потери памяти Даймон подозревал, что забыл нечто важное. Нечто нужное. Из-за этого внутри него появилась стылая боль, которая убивала.

Амильен Савор с тревогой смотрел на друга, который задумчиво пил вино и не отводил взгляда от огня в камине. После того, как погибли родители Даймона, а сам Даймон лишился памяти последних лет, Амильен не узнавал его.

Всегда немного агрессивный, скорый на расправу, магически сильный и просто не умеющий усидеть на одном месте Даймон превратился в странного, незнакомого, вечно хмурого мужчину, у которого была одна страсть. Он часами пропадал в библиотеках столицы, в залежах древних рукописей родовых хранилищ и просто ездил по лавкам старьевщиков, выискивая информацию о древних временах.

Это было похоже на одержимость. Даймон не знал, что искал, не понимал, что хочет знать. А еще сила у друга словно затухала. Октаголд уже с трудом использовал высшие заклинания и Савор боялся, что скоро у Даймона не станет сил напитывать родовой остров.

Октаголд не просто потерял память, он словно утратил силу и постепенно терял желание жить. Он еще двигался, еще делал что-то, что было запланировано, но постепенно угасал. Это нервировало Савора. Наряду с тем, что Даймон был его другом, он еще был его партнером в делах. Поэтому Амильен по-настоящему переживал за Даймона и старался ему помочь.

Даже возил его к старой ведьме на угасающий остров. Шахты, которые кормили людей, истощились, и теперь остров медленно вымирал. Но там жила старая ведьма, о которой говорили как о кудеснице.

— Уходите! — рявкнула старуха, стоило им появится на ее крыльце. — Не могу я ему помочь! Сердце у него стынет. Найдет ту, которая растопит лед, так выживет, а не найдет — так и погибнет, а с ним и мы все прахом пойдем.

Дверь старуха захлопнула быстро, чуть не прищемив нос Савору, дракон выругался.

В тот день они встретили наследницу Куаров, вот где самомнения не занимать. Обнищавший род, а туда же, нос воротит от хороших денег.

Савор давно хотел себе остров купить, родовой, чтобы к себе перевязать, и Даймон решил ему помочь. Октаголд выкупает питомники, его мечта и тоже последняя из навязчивых идей, а дракон получает остров в свое пользование. Уж тогда-то столичные красотки не будут воротить от него свои высокородные носы.

Савор собирался увеличивать богатство и отделиться от основной ветви рода. Третьему сыну все равно не удастся стать наследником.

То, что Куар была на этом острове и точно шла к старухе-ведьме, дракону не понравилось. Просто так к ведьме не ходят.

— Я женюсь на ней, — вдруг сказал Октаголд и выпил напиток из бокала.

— На ком? — не сразу понял друга Савор.

— На злючке Куар, — сказал Даймон, — мне нужны ее виверны, и она.

— Кто? Куар? Дай, ты бредишь? Ты сам говорил, что она пустышка.

— Я понял одну вещь, Амильен, — Октаголд посмотрел на дракона нечитаемым взглядом, — возле нее мне становится легче.

— Это все ведьма! — вдруг вспылил Савор. — Эта бледная немочь как-то тебя приворожила, не зря она к старухе ходила. И ведьма тебе всякое наговорила, чтобы девку к тебе подсунуть, они в сговоре!

— Ами, я решил, — устало сказал Октаголд.

— Нет, ты не решил! — дракон вскочил и заходил по кабинету. — Купи ее питомники, зачем тебе девка?!

— Тебе придется подыскать другой остров, друг, и говори уважительно о моей будущей жене, — сразу понял нежелание Савора принять его женитьбу на Куар полукровка.

— Я не поэтому!

— Амильен, хватит, — глаза полукровки блеснули огненными звездами, — первый раз я подумал, что мне показалось, но сегодня… Я словно прозрел, когда держал ее в своих объятиях. Мир стал таким же, как прежде, ярким, красочным. Ты не понимаешь, что это такое, когда внутри тебя холод.

— Тогда ты не по адресу, Дай, она же ледышка, лучше вспомни, что у тебя есть невеста. Вот где огненная дева. Если тебе хочется огня, обрати внимание на Делору Тирс.

— Думаешь? — хмыкнув, Октаголд задумался. — Хорошо, я попробую пообщаться со своей невестой, но думаю, что здесь дело не в магии, а в чем-то другом, о чем я забыл.

— Опять ты об этом, — Савор сел обратно в кресло и подхватил бокал с напитком, — мне кажется, тебе надо успокоиться и просто ждать, когда вернется память.

— Я застываю, Амильен, я гасну, я ничего не чувствую. Не думаю, что память вернется ко мне в таком состоянии. Мне нужно в сердце Витрума, думаю, там я найду все ответы.

— Это опасно, твои родители там погибли, ты чуть не умер и потерял память. Дай, не нужно еще больше усугублять.

— Вчера мне принесли имперский вестник, — не стал отвечать другу полукровка. — Империя планирует экспедицию в сердце Витрум, твари, что идут оттуда стали опасны территориям, близким к столице. Император хочет знать, что происходит. Почему весна не приходит, почему твари расплодились. Думаю, там же я пойму, почему потерял память, а родители погибли. Но экспедиция через два месяца. За эти два месяца мне нужно не потерять себя, Савор и, если для этого мне придется жениться на этой ледышке, я женюсь.

— Ну зачем тебе жениться на ней? — Амильен скривился. — Возьми ее в фаворитки, думаю она и этому будет рада. А лучше, попробуй пообщаться с Делорой, она спит и видит, как станет твоей женой. Ваши родители сговорились уже давно, и она нашего круга. Не думаю, что ты легко, без последствий разорвешь помолвку.

— В фаворитки она не пойдет, — уверенно сказал Даймон Октаголд, — а женой еще подумает. Ты не понимаешь, Амильен, я чувствую ее. Но в одном ты прав: не нужно спешить. Я попробую пообщаться со своей невестой, но думаю, что это бесполезно, Амиль.