Служебное расследование (СИ)

Глава шестая

Миронов был очень зол. На окончание служебного расследования в «Ключиках» ему дали всего три дня, причём, за это время он должен был составить и отправить отчёт и провести беседу с руководством санатория. Не потому что было, за что, а профилактическую беседу. На будущее.

Далее сразу предстояла командировка в другой регион, а потом заседание суда по поводу развода.

Больше всего Якову Александровичу хотелось видеть Любовь Евгеньевну, снова говорить с ней, как тогда, в ресторане. Говорить о них, а не о работе. Да что там… Не только говорить с Любовью Евгеньевной хотелось ему, но он прекрасно понимал, что пока даже думать рано о таком. Слишком много нехорошего пока между ними стоит, слишком много мутной воды вокруг. Так начинать отношения нельзя. Нет, только не с Любой, как он про себя давно называл её. Только не с ней. А с другими ничего начинать не хочется, вот в чём дело. Потому нужно запастись терпением и благоразумием.

Люба знала, что Миронов в городе, он приходил к ней в первый день, когда приехал. Сказал, что в следующий раз придёт уже с результатами. Прибыл «ревизор» в понедельник, а сегодня среда. Едва Люба подумала о Якове Александровиче, как он позвонил. Он всегда лёгок на помине. Позвонил из отеля и сказал, что через полчаса будет в «Ключиках».

Люба подошла к зеркалу, критически осмотрела себя. Сойдёт. Кожа у неё смуглая, да ещё летний загар не сошёл. Это по весне, в период авитаминоза, обычно не слишком радостно видеть в зеркале свою бледную физиономию. После лета очень даже ничего. И глаза блестят от радости: Миронов же приедет сейчас.

Хотя чему радоваться? Он сказал, что уже из отеля съехал, сразу из «Ключиков» отбудет в столицу. Его ждут великие дела. Он высокопоставленный чиновник, занятой человек. Его жизнь расписана почти по минутам. Сегодня «Ключики», а завтра он улетит в командировку на Север. Расследование подошло к концу, вместе с их вынужденным общением. Уедет и забудет. А она останется и будет жить. У них разная жизнь. Без точек соприкосновения.

И разная жизнь продолжается.

Примерно через месяц тётя Клава вернётся с дачи до весны. У Саши девушка появилась, Марина, учитель начальных классов. Он её уже в гости приводил, знакомил с Любой. Приятная, глазастая. Добрая, простая, сразу видно, и очень весёлая. Мама у неё тоже учитель, а отец в заезды ездит вахтовым методом, бурильщик. Хорошо, что Сашка такой умный, но в то же время, простой человек. И девушку под стать выбрал.

Владик начал учиться, а через десять дней уже на соревнования поедет. Тренер доверяет ему занятия с малышами, и Влад ребятам кажется непререкаемым авторитетом, буквально полубогом. Ему и лестно, и смешно, — он ведь сам ещё ребёнок.

Жизнь идёт своим чередом… И это прекрасно. Зачастую лучшая новость — это отсутствие новостей.

…- Вот такой отчёт я ещё вчера вечером отправил в министерство, Любовь Евгеньевна. Всё прочитали?

— Да, спасибо, Яков Александрович! Всё прекрасно, и вы ничего не упустили.

— Замечательно, я рад, — кивнул он. — Но я должен сделать ещё кое-что. Считаю своим долгом на будущее оградить вас от необоснованных жалоб и кляуз. Потому, помимо служебного расследования, провёл личное. И мне удалось выяснить источник того негатива, который выплёскивался в анонимных опусах более полугода.

Люба смотрела на него во все глаза. Миронов вышел из её кабинета, а через три минуты вернулся. Следом за ним вошла инструктор по лечебной физкультуре Василиса. Лицо её было непроницаемо. Она без приглашения опустилась на один из стульев, потупившись и перекинув на пышную высокую грудь длинную русую косу. Василиса была настоящая русская красавица, и имя под стать. Молодая, ей не было и тридцати лет.

— Разрешите представить вам, Любовь Евгеньевна, нашего писателя-анонима. Василиса Юрьевна Долгих, инструктор по лечебной физкультуре. Хорошо, что в «Ключиках» есть ещё два таких инструктора, иначе возникли бы трудности, так как Василиса Юрьевна сейчас при мне напишет заявление об увольнении по собственному желанию. Без отработки, с завтрашнего дня. А вы, Любовь Евгеньевна, подпишете. И Василиса Юрьевна сразу будет свободна. Сразу, пока я тут. Трудовую книжку получит по почте ценным письмом. Инструкторы по лечебной физкультуре в вашем городе нужны, я узнавал, так что Василиса Юрьевна не останется без работы. Мы не будем выносить сор из избы, никто не узнает правду об увольнении. А я буду пристально наблюдать за вами, Василиса Юрьевна! Помните об этом, если вам вдруг снова захочется причинить хоть малейший вред Любови Евгеньевне или ещё кому-то. Ясно?

Миронов пристально смотрел на Василису. Та молча кивнула.

А Люба вдруг подумала, что не зря он занимает свою должность. А ещё поняла, почему его дочь так оперативно принесла извинения однажды. Вот каким он может быть… Она его таким не знала. С таким человеком как-то совсем не хочется полемизировать и вступать в спор. Хочется ответить просто: «Будет сделано! Ещё вчера!».

Подписав заявление Василисы, Люба позвонила в отдел кадров. Оттуда сразу пришли за заявлением, и сказали, что ждут там Василису прямо сейчас: необходимо поставить подписи в приказах.

Специалист ушла, поднялась и Василиса. И тут Люба всё же не сдержалась. Они не были подругами; Люба не допускала панибратства с подчинёнными, считала, что к добру это не приведёт. Но она всегда старалась быть объективным и справедливым руководителем. И с Василисой, которая работала в санатории в течение трёх лет, у них ни разу не было «напряжёнки».

— Василиса, скажи хоть, что я тебе плохого сделала? Чем обидела?

Василиса словно только этого и ждала. Плотину прорвало.

— За что? — она смотрела на Любу с неподдельной ненавистью. Люба даже попятились, но почувствовала, как её взял за руку Миронов, который сидел на одном из стульев, стоявших рядом. — За то, что тебе всё, а мне ничего!

— Какое «всё», Василиса?! Ты о чём? Руководство санаторием? Так тут сыграли роль образование и опыт работы. У тебя же среднее, Василиса! Учись, и будешь руководить! Не я придумываю критерии отбора руководителей!

— Да кому нужно твоё руководство?! Я про Колю говорю!

— Про Колю?! Про Николая Андреевича?! Причём тут я-то? Он женат, Василиса!

— Что в тебе такое есть, чего нет во мне? Ты посмотри на себя: старая, чёрная вся, ни рожи ни кожи, ни фигуры! А он на тебя смотрит — и слюни до пола, и глаза горят! И «Любушка-Любушка»! Я же слышала, подслушивала, когда он приезжал и вы в саду говорили однажды тут, у санатория, с год назад! А ко мне не зашёл даже, хотя спал тогда со мной! А потом бросил меня! А ты всё для него «Любушка-Любушка»!

Люба устало опустилась на один из стульев, стоявших у окна, и махнула рукой:

— Всё, иди, Василиса! Не хочу больше слушать этот бред. Видишь во мне врага, а твой главный враг — ты сама. Найди себе нормального мужчину, а не глубоко женатого ловеласа, и всё встанет на свои места! Прощай. И не забудь то, что тебе сказал Яков Александрович. А он в министерстве служит. Так что не советую.

Василиса ушла в отдел кадров, а Люба продолжала сидеть, глядя прямо перед собой. Она до сих пор не могла пережить столь неприкрытую и искреннюю ненависть Василисы.

Потом подбородок её вдруг задрожал, а из глаз хлынули слёзы.

— За что?! — она хотела крикнуть, но из груди вырвался лишь какой-то глухой шёпот.

Миронов быстро запер двери кабинета изнутри, устроился на стуле и усадил Любу к себе на колени.

— Успокойся, — шептал он, впервые обращаясь к ней на «ты», быстро целовал её руки — сначала тыльную сторону, потом ладони. — Она ушла и больше не придёт. А я не дам тебя в обиду никому.

Он взял со стола пачку бумажных носовых платков, аккуратно промокнул слёзы Любы, вытер нос, как маленькой.

Обхватив Миронова за шею, Люба положила подбородок на его плечо и зажмурилась. Как хорошо, как надёжно и спокойно! Он сказал, что не даст её в обиду. Ей нужна защита и поддержка. Она так устала!

Яков гладил её по голове, но накопившиеся к Любе нежность и желание были настолько сильными, что вырвались на волю, он не выдержал. Он всё же выдал себя раньше времени: обхватив ладонями затылок Любы, начал целовать её несдержанно и отчаянно. И она отвечала, она была с ним открытой, страстной и податливой.

Опомнились одновременно. Они в санатории, в кабинете директора. Двери закрыты, но это ничего не значит. Люба, вырвавшись, вскочила на ноги. Поднялся и Миронов.

— Я не прощаюсь, Любовь Евгеньевна! — немного взволнованно сказал он, сверкнул глазами и вышел, аккуратно закрыв за собой двери.

Был конец сентября, суббота. Люба сделала уборку, сварила суп. Правда, не очень понятно, для кого сварила. Видимо, для себя любимой. Ну ничего, Сашка с Мариной всё равно приедут завтра с дачи.

Влад уехал на соревнования, а Сашка и Марина — на дачу, где они собрали друзей и праздновали день рождения Марины. Мероприятие было одобрено и санкционировано тётей Клавой и проходило под её присмотром. Правда, присматривала она с участка Рифа Рустамовича, не хотела мешать молодёжи веселиться. Люба тоже не хотела мешать, хотя и её приглашали на праздник.

Слоняясь из угла в угол, Люба думала, чем бы ещё заняться, когда раздался звонок в домофон.

— Кто там?

Молчание. Видимо, опять к Олесе с пятого этажа. Тем более, сегодня суббота. Нажав кнопку, Люба вернулась в комнату. Звонок в двери. Всё же кто-то пришёл к ней. У своих есть ключи, значит, кто-то чужой.

Люба посмотрела в глазок, и сердце её с размаху улетело прямо в пятки, а потом резко поднялось к горлу. Этого не может быть! Он же в командировке…

Быстро пригладив волосы, открыла двери. Миронов шагнул в прихожую, сразу заняв треть этой прихожей, улыбнулся и просто сказал:

— Привет, Люба!

Она не успела ни остановить себя, ни поймать: метнувшись, повисла на его шее, а он быстро целовал её, прижимал к себе, исступленно гладил спину и плечи Любы. Он думал, с ума сойдёт, так скучал по ней в этой командировке. Раньше он никогда не упускал возможности увидеть новые места; в этот раз у него была одна лишь мысль: «Скорее бы увидеть мою Любу!».

Не отпуская Любу, Яков скинул обувь и прошёл в комнату. В прихожей было сумрачно, Люба не успела включить свет. А ему необходимо видеть её, смотреть в её лицо.

Правда, смотреть не слишком получалось, потому что Люба успела стянуть с него куртку, а следом и тонкий свитер. Маленькие тёплые ладони гладили его спину, плечи, шею и затылок, и в голове мутилось.

Мучительно застонав от несправедливости (почему он уже без свитера, а Люба всё ещё одета?!), Яков остановился и резкими движениями расправился со всей одеждой Любы разом.

— Вот так-то лучше! — прошептал в ухо Любе, а она, улыбаясь и крепко обнимая его, кивнула на одну из белых дверей.

Спустя полтора месяца

Была суббота, и Люба ждала Якова к обеду. Влад опять уехал на соревнования, а Сашка с Мариной ушли в гости. Марина уже почти месяц назад переехала к ним; они с Сашей подали заявление в ЗАГС, поспешили, хотя бракосочетание должно состояться лишь в начале февраля.

Тётя Клава сразу после окончания дачного сезона переехала к Рифу Рустамовичу, чем удивила всю семью, пусть Люба и ожидала подобного развития событий. Ожидала, но не так скоро. Однако тётя Клава заявила, что времени у неё не так уж много, некогда долго телиться: счастье, заплутавшее ещё в молодости, наконец-то нашло её.

Яков приезжал почти каждый день, уже вся семья была в курсе отношений Любы, даже Риф Рустамович познакомился с «будущим зятем».

Люба и Яков заявление не подавали, хотя кольцо он ей подарил уже на втором свидании. А потом сразу познакомился со всеми родственниками Любы. Саша, уже знавший его, был очень удивлён, но не шокирован: при прошлой встрече ему очень понравилось то, как быстро Миронов решил проблему с враньём дочери.

Заявление они не подали, потому что решено было пожениться, как только Яков купит для них квартиру. Он пока жильё арендовал, и искал подходящее, чтобы купить. Миронов сказал, что нет необходимости подавать заявление: как будут готовы, так и поженятся. Для него это не являлось проблемой.

Влад, к великой радости Любы, легко согласился на переезд в столицу, да и кто бы отказался? Хотя Саша и Марина предпочли пока остаться в своём городе, и в их распоряжении будет вся квартира.

К счастью, дети Якова продолжали нормально общаться с ним и после того, как он развёлся с их матерью. Они оба были взрослые, и несмотря на избалованность, уже могли адекватно оценивать и реальность, и чувства других людей. Вот так неожиданно Ксения Игоревна и Сашка почти породнились…

Миронов часто шутил, что теперь он стал многодетным отцом. Он понимал, что Саша и Влад не станут называть его «папа», да не особо и стремился к этому. Они взрослые парни, и очень рады тому, что мать наконец-то счастлива как женщина. Они понимают всё, и это самое главное!

С работой Любы пока решение не придумали, но она и не спешила принимать решение. Вновь открывшиеся обстоятельства в корне меняли ситуацию с работой: неделю назад подтвердилась беременность. Люба была очень счастлива, очень! Разве могла она надеяться, что в её возрасте снова станет матерью, судьба сделает такой подарок! И сегодня она всё расскажет Яше наконец-то, потому что получила на руки результаты всех анализов и тестов.

…Они обедали, когда Люба сообщила Якову о беременности. Решила не обставлять это дело, а преподнести сюрприз в будничной обстановке. Она ожидала радости и восторга от любимого, ведь у него до сих пор не было собственных детей, родных по крови. Конечно, он был прекрасным отцом и для приёмных, но всё же! В их элегантном возрасте стать родителями — это так волнующе!

Однако то, что последовало за признанием Любы, повергло её в шок, выбило из-под ног почву…

Яков несколько минут молчал, глядя в тарелку с супом, будто пытался найти там ответы на свои вопросы. Потом он поднял глаза на Любу, и она ужаснулась: такие мука, боль и отчаяние были в его взгляде.

— Чей это ребёнок, Люба? — глухо спросил он.

— Яша, в каком смысле?! — она удивлённо моргала, чувствуя, как её охватывает паника, и становится трудно дышать. Сердце летело вскачь.

Яков не ответил. Молча поднялся, оделся и ушёл.