Смертельная песня

14

Мне стало плохо. Это меня растили для таких сражений, учили этому. И теперь я стояла здесь, а Хару боролся за Чиё, за гору, за мой дом.

Чего я так боялась? От воспоминания о холодной тьме в груди болело. Но так было и от мысли, что Фудзи прольет огонь, что тысячи людей и ками умрут, и я не остановлю это. Мне не нравилось быть такой слабой.

Может, я не была ками, может, я не была такой сильной, но я не была беспомощной. Я могла делать то, что правильно.

Я заставляла ноги двигаться, мчалась к улице. Мышцы казались тяжелыми. На лбу выступил пот. Я бежала все быстрее. Сердце колотилось в горле, желудок сжимался, но я не хотела, чтобы они убили Хару.

Кейджи спешил за мной. Он догнал меня у ступенек.

— Тебе не нужно идти, — сказала я, спускаясь.

Он не отставал и слабо улыбнулся.

— Если ты идешь, и я иду.

Мы бежали вниз. Моя ладонь скользила по перилам. От каждого шага содрогались ноги. Кейджи споткнулся, оказавшись на ровной дороге, но удержался за каменную стену.

— Я в порядке, идем, — сказал он.

Мы побежали.

На изгибе дороги мы столкнулись с призрачными огнями. Кейджи замер, а я бросилась в их гущу. Я слышала его шаги, он следовал за мной. Огоньки вокруг напоминали туман, они холодом касались моей кожи, как пыльная паутина. Меня подташнивало.

Я заметила слева Хару, и плотная женщина-призрак пыталась ударить его ножом в челюсть. Не было времени думать. Включились инстинкты, и я бросилась вперед.

Без ки я двигалась медленнее, словно сквозь воду, а не сквозь воздух. Но скорости хватало. Локтем я ударила бок женщины, и она отпрянула с воплем.

— Офуда! — крикнул за мной Кейджи.

Рука уже лезла в карман. Я схватила несколько, надеясь, что потрачу их не зря. Женщина повернулась ко мне, я прижала один к ее лбу. Она исчезла, но еще больше плотных призраков приближалось к нам. Я стиснула зубы, пульс ускорился, шумел в ушах. Я боялась узнавать, что за звук сорвется с губ, если я открою рот.

Я была здесь. Хоть и боялась.

— Митсуока! — удивился Хару. — Сора! — не было времени объяснять и говорить. Мы пятились от призраков к деревьям. Плечо Кейджи прижалось к моему, но его дыхание было учащенным. Хару вытащил из кармана шелковый мешочек и отдал мне. — Наденьте, — сказал он и дал еще один Кейджи. — Амулет от злых духов. Я купил их в храме утром, — такой же мешочек висел на его широкой груди. Я натянула ленточку.

Мужчина с ружьем бросился на нас, направил дуло мне в лицо. Мои ноги застыли, но руки помнили движения. Я ударила его по запястью до того, как он нажал на курок. Ружье застучало по цементу. Хару бросил в него цветы лотоса, и призрак отшатнулся, становясь эфемерным.

Справа призрак прыгнул на Кейджи с ножом. Кейджи уклонился, взмахнул офуда, но не было места уклоняться. Лезвие ударило по его руке над локтем. Он закричал. Но стоило мужчине выдернуть нож, чтобы ударить снова, Кейджи развернулся и прижал амулет ко лбу призрака. Полоска бумаги прилипла к его переносице, он исчез.

Силуэт на четырех ногах бился с призрачными огнями. Ками-лань. Она пятилась, извивалась, на нее нападали со всех сторон. Мне стало не по себе.

Мы привлекли других ками, но их не учили сражаться. Многие не были созданы для этого. Что с остальной нашей «армией»?

— Беги! — крикнула я ей. — Убегай, пока можешь! — я схватила цветок из корзинки Хару и бросила ей. Призраки отпрянули, и лань побежала на улицу.

Хару бросал в призраков вокруг нас лепестками. Они пятились, но не исчезали. Они были осторожнее, ведь знали теперь, что мы могли изгнать их. Мы смотрели на них, еще несколько огней стали телами. Я облизнула пересохшие губы. Осталось четыре офуда. Я не знала, сколько их было у Кейджи.

— Цветы кончились, — сказал тихо Хару. — Думаете, Чиё прошла?

Мы не видели места, где она сражалась, со своего положения. Может, она уже была у врат, и мы могли убегать. Или ей еще нужна была помощь, что мы обеспечивали.

— Не знаю, — сказала я. — Думаешь, продержишься еще немного?

Он вытащил из-за спины древнего вида катану, ножны висели за плечом. Кейджи издал дрожащий смешок.

Чиё говорила ведь о клубе кендо?

— Это меч для тренировки, — сказал Хару с мрачным, но решительным видом. — Он не очень острый, но ранить может, если ударить сильно. Я буду сражаться за нее или умру, пытаясь.

— И я, — заявил Кейджи. Он бросал в призраков офуда. Капли крови стекали по его локтю на землю.

Крик прорвал воздух, высокий и радостный, он звучал для меня музыкой.

— Есть! Прочь, упыри, теперь у меня волшебный меч.

Чиё. Я обрадовалась. Свет задрожал вокруг нас, призраки оглядывались на храм, не зная, что важнее. Они замерли, я вдохнула теплый ночной воздух и прижала амулет ко лбу мужчины, ударила по ногам женщины рядом с ним и прицепила к ней офуда. Они пропали.

Я оглянулась, а Чиё шла сквозь море призраков. Прямой меч в ее руках сиял, она взмахивала им по широкой дуге. Когда меч касался огней, они не исчезали, а разлетались на искры. Улыбаясь, Чиё кружилась. Десятки призраков убегали от нее. Враги оставили нас, их рассеял удар священного меча.

Меня коснулась ки Такео. Он дотронулся до моей спины.

— Сюда, — сказал он, голос не выдавал эмоций из-за моего присутствия. Его рука обхватила мою. С порывом ки рядом оказалось еще несколько ками. Мы выбежали на улицу. Чиё отбивалась мечом, а потом все мы побежали к рельсам, двигаясь быстрее призраков.

Когда мы остановились у храма за городом, остальные ками стали телесными. И тогда я поняла, что не все, что пришли с нами в Нагоя, выжили. Не было видно фазана и куницу. Лань тут же опустилась на землю и опустила голову, а обезьяна хромала, она разглядывала порез на груди, что не исцелился. Ками, похожий на человека, обнимал другого ками, что дрожал.

Мою кожу покалывало. Мы получили то, чего хотели, но не вышли невредимыми.

Страж храма, ками-дерево, живший в дубе за построением, склонился к руке Кейджи. Он исцелил порез прикосновением ки и провел к фонтану, чтобы промыть руку. Другие ками устроились на каменной платформе, что окружала здание храма. Чиё замерла и восхищенно разглядывала меч, она долго не замечала Хару в наших рядах.

Она застыла, ее глаза расширились. Хару напрягся. Он смущенно улыбался, и это странно сочеталось с его силой, он словно не знал, как его примут. Испуг Чиё заменился улыбкой, ее лицо чуть не треснуло из-за этого. Она бросила меч и обвила его руками.

— Я пыталась уговорить их вернуться за тобой в Токио, — сказала она. Она отпрянула, чтобы посмотреть на него, поцеловала его так громко, что мои щеки покраснели, а потом сжала в объятиях еще раз. — Ты нашел меня!

Хару рассмеялся и обнял ее в ответ.

— Я знал, что вы пойдете за сокровищами, и решил ждать возле одного. Я подумал, что вы выберете первым меч.

— Ха! — сказала Чиё. — Кто говорил, что ты не умница?

Она расспросила его о друзьях, Такео прошел мимо нас, беседуя с ками-дубом. Он бодро посмотрел на меня, и они исчезли в храме, и тут я поняла. Он говорил о том, что мне нужно домой.

Мне стало не по себе. Я представила себя в гостиной Икеда на узком диване или за пианино, и «настоящие» родители нависают надо мной, пока ками, что не знали меча или кулака, сражались. Я не увижу призраков, огров и демонов. Это так просто. Просто и трусливо.

Сердце колотилось громче от этой мысли. Я поспешила за Такео.

Я догнала его у дуба, ками уже вернулся в него. Такео обернулся. Его волосы снова были в пучке, хотя одежду покрывала пыль, лицо было уставшим, но он выглядел собранным, как всегда.

— Я остаюсь, — сказала я раньше него. — С тобой, Чиё и остальными. Я буду бороться.

Он беззвучно открыл рот. Но не был удивлен, ведь уже видел меня в бою.

— Ты обещала уйти домой, — сказал он через миг.

— Я не обещала, — сказала я. Боль в его глазах отзывалась болью во мне. Я скрестила руки на груди. — Я сказала, что уйду. Но я передумала.

— Сора…

— Думаешь, я хочу жить, зная, что оставила тебя, Чиё и остальных сражаться в моих боях и умирать ради меня? — я перебила его. — Мы помогли. Я, Хару и Кейджи. Так ведь? Мы изгнали нескольких призраков. Может, без нас погибло бы на пару ками больше, но мы отвлекли врагов. Вернулись ведь не все.

Он опустил голову.

— Те, кто пошел с нами… Я должен был понять, что они не могут бороться с таким количеством призраков.

— Но я могу, хоть и не долго, — я понизила голос. — Ты называешь Токио моим домом. Это не так. Это гора Фудзи. Даже если я больше не попаду туда, это мой настоящий дом. И если мы его не спасем, погибнет и мой другой дом. Мы потеряли Рин. Другие ками не умеют сражаться. Чиё нужна любая помощь, чтобы исполнить пророчество. Я сдалась, потому что боялась, но теперь я сильнее боюсь того, что будет, если я дам этому остановить себя.

Мой голос дрожал. Я замолчала, теребя шелковый амулет, висящий на шее. От него исходил нежный цветочный аромат.

— Теперь у меня есть это, — сказала я. — Хару дал нам с Кейджи амулеты. Думаю, они отгонят призраков, чтобы те не тронули нас ки. Мы не будем беззащитны.

— Тебя могут снова ранить, — сказал Такео.

— Даже так, даже если я… умру, это лучше, чем уйти и дать Омори победить.

— Мне это не нравится.

— Знаю, — сказала я. — Но ты можешь принять это?

Он долго молчал, а потом вздохнул.

— Придется, да? Не мне тебе приказывать. Я знаю, что нам нужна любая помощь. Но я… надеюсь, что ты будешь осторожна, Сора.

— Буду, — сказала я.

— Хотелось бы… — он замолчал, но я знала, как он закончил бы фразу. Чтобы я не была человеком. Чтобы нам не пришлось бояться, что одна пуля или удар меча убьет меня.

— Еще два сокровища, — сказала я. — Еще два, и это закончится.

Такео кивнул.

— Нужно научить Чиё управляться с мечом. Он сильный, но… призраки знают, как нас ослабить. Они нападали с оружием, испачканным кровью. Если бы один подобрался к ней…

Я заметила это насчет их оружий и раньше.

— Омори явно знает, что пролитая кровь ослабляет ками.

— Он знает больше, чем хотелось бы, — сказал Такео. — Думаю, нам стоит рискнуть и отправиться в Токио за камнем.

Я нахмурилась.

— Исэ ближе, и зеркало сможет защитить Чиё.

— Именно, — сказал Такео с мрачной улыбкой, мы пошли вдоль здания. — Это логичнее. Так мы и планировали. И демон может послать основные силы туда, оставив во дворце императора меньше охраны. Думаю, это стоит потраченного времени. Но уходить нужно сейчас. Путь займет полдня.

Кейджи вышел из леса у храма перед нами. Он был слишком отвлечен, чтобы заметить нас, или нас не было видно в тени крыши. Он смотрел на серебряный предмет в руке, на телефон, я через миг поняла это. Он посмотрел на лес, вскинул руку, словно хотел выбросить телефон. Он стиснул зубы, покачал головой и спрятал телефон в карман, а потом пошел к группе впереди. Наверное, опять поругался с братом.

Мы пошли за ним во двор перед храмом. Ками сидели на платформе и траве, они выглядели подавленными. Чиё улыбалась, но она прижималась к Хару, словно слишком устала, чтобы стоять самой.

Такео ступил на платформу.

— Знаю, мы через многое прошли ночью, — сказал он. — Но мы должны поскорее двигаться в Токио. Мы не можем ждать до утра.

До утра. Я вспомнила наш разговор у станции.

— Стой, — сказала я. — Не нужно двигаться в Токио своей силой. Поезд отвезет нас от Нагоя быстрее, чем мы добежим. А пока мы можем отдохнуть, утром сесть на поезд, не тратя на путь энергию.

Такео моргнул, словно не понимал мои слова. Он мог и не догадываться, что ками могут использовать человеческие машины. Я тоже не понимала. Но почему бы и нет? Если ками останутся эфемерными и изменят нас с Кейджи, то нам не нужно будет тревожиться о билетах. Никто нас не увидит.

— Да, — медленно сказал Такео. — Да, такое возможно. Хорошая мысль, Сора. Тогда отдохнем.

— Да? — сказала Чиё. Она подняла меч в воздух. — Мы одолели тех призраков, так что заслужили праздник. Как ками празднуют?

Я замешкалась, но заметила, что другие ками подняли голову. Может, нам нужен был праздник, чтобы поднять дух перед новым испытанием.

— Мы танцуем, — сказала я.

Мы разожгли костер на белых камнях на дороге у храма. Ками-дуб прибыл с корзинкой малины, которую передал по кругу. Я благодарно взяла парочку. Сок малины притупил голод, который я до этого терпела.

За костром Кейджи указывал на катану Хару с восхищением. Хару смеялся в своем стиле, Кейджи тоже смеялся. Он отклонился на руки, глядя на небо цвета индиго. Что бы ни тревожило его раньше, сейчас осталось позади.

Такео повернулся ко мне.

— Нам нужна музыка для танцев. У тебя с собой флейта?

— Пришлось оставить ее в Токио, — сказала я, и он кивнул, словно это не было важно.

Хрупкая ками с лепестками на голове ступила на платформу. Зяблик и еще одна птица опустились на ее плечи. Она открыла рот, и полился высокий голос в песне без слов. Птицы подпевали ей. Остальные ками во дворе начали танцевать.

Чиё покачивалась, сначала станцевала с Хару, потом с Такео. Лань, кабан и остальные ходили вокруг костра. Даже их шаги образовывали четкий ритм.

Я понимала песню и без слов.

«Среди нас была тьма, — пелось в ней, — но мы побороли ее и выжили, и победим снова», — это чувство трепетало во мне, заставило встать на ноги. И тут я замерла.

Мышцы болели от сражения и нехватки сна, которого тел требовало больше, чем когда его питала ки. Часть меня хотела броситься в танец, но ноги не двигались. Ками танцевали, никто не замечал, как я стою, даже Такео.

А зачем им? Даже если бы я была с флейтой, даже если бы шагала с ними, я уже не была одной из них.

Желудок сжался. Я развернулась и сбежала в тени.

На полянке за храмом луна и звезды озаряли траву. Я слышала отголоски музыки. Тут не было глаз, что удивились бы, почему человек танцует с ками. Никто не заметил бы, что я остановилась. Я подняла руки к небу и дала мелодии охватить меня.

Босые ноги двигались по траве. Ветер был мим партнером, шептал мне. Запах кедра и летних цветов окутывал меня. Я закрыла глаза.

«Я в зале во дворце, — говорила я себе. — Мой день рождения. Все — только сон. Пора танцевать, праздновать новый год, радоваться времени, что я провела на земле», — я представляла лампы на стенах, матушка и отец кружились, глядя только друг на друга. Остальные ками в цветных одеяниях, что сияли, кружились, как осенние листья на ветру.

И усталость тела осталась вдали. Музыка лилась без конца, одна песня переходила в другую, и меня питало лишь мое сердце и ритм, звенящий в костях…

Подошва задела камень, и я открыла глаза. Я едва видела лицо со своего места, но свет луны отразился на его очках.

Кейджи сидел на краю платформы. Я опустила руки.

— Прости, — сказал он. — Я старался не отвлекать тебя. Не останавливайся.

— Все хорошо, — сказала я. Но теперь я снова чувствовала ноги, дыхание, и усталость стала сильнее. Я шагнула к нему.

— Там творится странное, да? — сказал он с тенью улыбки, махнув на двор.

— Нет, — сказала я. — Просто я уже не принадлежу им.

— Ты подходишь лучше меня, — сказал Кейджи. — Они порой явно забывают, ками ты или нет.

Я посмотрела на землю.

— Я не забываю.

— Быть человеком так плохо? Я такой. Да, исцеляться и, ладно, становиться невидимым круто, но…

— Не в том дело, — прервала его я. — Ты не поймешь, ты не знаешь, как это. Я знала, кто я, что могу, а потом оказалось, что все это мне не принадлежит, и просто… — я не знала, как закончить.

В тишине я услышала, как Кейджи сглотнул.

— Прости, — сказал он. — Я не хотел тебя расстроить.

Было странно, что он мог шутить в один миг и быть серьезным в другой. Я привыкла говорить с ками, а их сущность была понятной, не менялась. Он был человеком, а люди такими и были, да? Постоянно менялись.

Я тоже была теперь такой. Хотела бежать от его слов и слышать больше одновременно.

Он собрался встать, и я схватила его за руку. Его пульс бился в мои пальцы. Он посмотрел на меня с вопросом во взгляде.

— Не уходи, — сказала я. — Я… не злюсь.

Он сел, глядя, как я отпускаю его руку.

— Ты права, — сказал он. — Я не понимаю, как это все для тебя. Но я знаю немного, как себя чувствуешь, когда ты не вписываешься. Нас с братом тетя и дядя у себя видеть не хотели. У нас были недостаточно высокие оценки, мы не справлялись по дому. Но он… понял, чего хотел, кем хотел быть. А я еще думаю. Я не спортсмен и не гений. Знаю, это не мое. И я заставляю людей смеяться. Я собираю факты о странных вещах. И я могу притворяться, что меня не тревожит остальное. Пока только так.

— Тебя тревожит, — возразила я. — Ты… — воспоминания пришли так быстро, что я не могла облечь их в слова: шепот потери, что я ощутила от его ладони, его радость в долине Рин, его решимость, когда он шел со мной в бой. Его лицо перед поцелуем.

Он посмотрел на меня с искренней улыбкой.

— С тобой притворяться не выходит. Думаю, это не плохо.

Боль, что он старался не пускать в голос, когда говорил о семье, задержалась в глазах. Что было хуже — знать, что у тебя есть место, но потерять его, или никогда не принадлежать? Может, мне повезло, что у меня было место, по которому можно скучать.

— Не стоило срываться на тебе, — сказала я. — Просто… сложно привыкнуть к тому, что я нечто меньшее, чем привыкла думать.

Кейджи покачал головой со смешком. Он снял очки, протер линзы краем футболки, оценил их и оставил на платформе рядом с собой. Без очков его лицо было более открытым.

— То, что ты не ками, не значит, что ты меньше них, — сказал он. — И ты самая невероятная девушка из всех, что я встречал, включая Чиё. И, да, я встречал не так и много девушек, но все же судить могу.

Он поднял голову, взгляд его выбил из меня воздух.

— Но… — я не сдержалась. — Чиё сияет.

Он вскинул брови.

— О чем ты? Ты тоже.

— Что? Ты видишь без очков? — я указала на них.

— Если я близко, то да, — он встал на ноги, и нас разделяло лишь пара дюймов. — Я знаю, что сиять можно по-разному.

Я замерла, сердце колотилось, я не могла отвести от него взгляда. Взгляд Кейджи опустился на мои губы, снова поднялся, но он не двигался.

— Если я… — сказал он. — Могу я…

Я дотянулась до его руки, пальцы скользнули по нежной коже над его локтем. Так я дала ему ответ, что он искал. Он склонился и поцеловал меня.

Его губы осторожно прикоснулись к моим, но другая рука обвила мою спину, придерживая. На миг я подумала о Такео, что он подумал бы, увидев это? Но зачем мешать ему, если я не собиралась скрывать это чувство? Я отогнала все мысли и поцеловала Кейджи в ответ.

Он с хриплым рычанием притянул меня ближе. Мои руки обвили его шею, двигаясь сами по себе. Его губы были сладкими от малины, от кожи пахло дымом костра. Его тепло согревало меня. Каждый нерв моего тела гудел, и теперь я могла поверить, что сияю. Я целовала его глубже, хотела затеряться в том, что выбрала.

Земля задрожала под нами, мои ноги подкосились, и я упала. Мы разделились. Кейджи отшатнулся назад. Я успела схватиться за платформу. Земля дрожала несколько секунд, а потом притихла. Я смотрела на нее, едва дыша.

До этого она не дрожала так долго. Гора злилась все сильнее.

Волна тошноты накрыла меня. Пока я разбиралась с эмоциями человека, огонь в горе был готов пролиться на Нагамото, их друзей и соседей, на тысячи людей. На несколько минут я забыла об этом. Забыла друзей-ками, которых считала семьей, которых еще пытали или уже убили по приказу Омори.

Мои чувства не имели значения. Если я хочу помочь и не быть помехой, я должна оставить их в стороне, пока бой не закончится. Нужно закрыть страхи и радость, оставить лишь то, что придавало сил. Сосредоточиться. Я должна быть ками, а не человеком.

— Я могу сделать еще офуда перед сном, — сказала я. — Осталось мало времени.

Кейджи замер и смущенно улыбнулся.

— Помочь? — спросил он.

— Спасибо, — сказала я, но не вернула улыбку. Посреди музыки я верила, что мы пройдем эти ужасы и уцелеем. Но даже Рин не знала, что за будущее ждет нас. Я не смогу простить себя, если кто-то из ками во дворе, Хару или Кейджи умрет, потому что я отвлеклась, а не готовилась к грядущему бою.