Смывая волной

Глава 10

Она

«У меня не очень хорошо получается».

Слова доктора Кинга сначала эхом отдаются в моем сознании, прежде чем трансформируются в другой тембр. Другой мужчина говорил мне те же самые слова…

Я напрягаюсь, пытаясь вспомнить, но эта мысль искажена. Голос мужчины с легким акцентом, его слова воспроизводятся снова, но с едва заметным дополнительным намеком на ясность.

«У меня не очень хорошо получается, малыш».

Доктор Кинг прочищает горло, вуаль осторожности пронизывает его суровый голос.

— Это может быть хорошим знаком. Возможно, часть твоей памяти пытается вернуться.

Я крепко сжимаю пальцы на коленях, заставляя беспокойство, просачивающееся сквозь меня, утихнуть.

— Я надеюсь на это.

Он, наконец, заканчивает расчесывать мои волосы, делая это с такой осторожностью, что у меня перехватывает дыхание. У него такой строгий характер, худощавое и мускулистое телосложение, что я никогда бы не подумала, что тот может обращаться со мной с такой нежностью.

— Готова вернуться внутрь?

Я встречаюсь полным надежды взглядом с его спокойным и вскидываю бровь.

— Чтобы принять ванну? — Я морщу нос. — Не хочу быть назойливой, но знаю, что от меня не может пахнуть розами.

Он хмыкает, отводит взгляд и проводит рукой по лицу. Это движение излучает дискомфорт, и это заставляет меня предложить:

— Если я смогу принять ванну, я обещаю ничем больше не беспокоить тебя.

Доктор Кинг смотрит на меня своими карими глазами с такой пронзительной силой, что у меня перехватывает дыхание. Они вспыхивают чем-то неразборчивым, мышцы его челюсти напрягаются, прежде чем он бормочет:

— Ты мой пациент. Если тебе некомфортно, это может помешать исцелению.

С этими словами мужчина протягивает ко мне руки, готовясь помочь мне подняться с кресла, в то время как его слова скребут по внутренней поверхности моего черепа.

«Ты мой пациент».

Его ответ не должен меня беспокоить. Он просто констатирует факт.

«Так что же, черт возьми, со мной такое?»

Когда пытаюсь выпрямиться, мучительная боль пронзает меня насквозь, и я приоткрываю рот в беззвучном вздохе.

Доктор Кинг сжимает мои локти руками, твердо и в то же время мягко.

— Делай медленно и спокойно…

Его глубокий голос действует как успокаивающий бальзам. Не сводя с него глаз, я черпаю видимую в них силу. Силу, излучаемую его прикосновением.

— Не напрягайся. Расслабься как можно лучше.

Он помогает мне полностью принять вертикальное положение в кресле, и я позволяю своей прежней наглой решимости вернуться. Только теперь, после расслабляющего мытья волос, мое тело чувствует себя истощенным, пронизанным дискомфортом.

Я делаю все возможное, чтобы заглушить боль. Положив одну руку на середину моей спины, а другую — на место соединения шеи и верхней части спины, прикосновения мужчины успокаивают и меня, и мои нервы.

Доктор Кинг дает мне время собраться, прежде чем помочь встать на ноги.

— Я знаю, что это трудно. Но твое тело по своей природе разумно. Пока ты даешь ему то, что ему нужно, оно будет исцеляться.

Миллисекундная вспышка чего-то в его глазах дает мне понять, что он знает об этом не понаслышке.

Решимость возвращается, и я отчаянно хватаюсь за нее. И, стиснув зубы, сосредоточиваюсь на том, чтобы твердо поставить босые ноги на деревянный пол террасы.

— Я могу это сделать. — Я говорю это больше для себя, чем для того, чтобы уверить его.

— Я знаю, что ты можешь, — звучит его мягкий, но грубоватый ответ. Не знаю почему, но его уверенность подкрепляет мою уверенность.

С его поддержкой я поднимаюсь на ноги, постепенно выпрямляя тело, хотя и не в силах скрыть резкие вздрагивания, когда мои раны протестуют против моих движений.

Доктор Кинг внимательно осматривает меня.

— Есть головокружение? Тошнота?

— Нет.

Проходит мгновение, прежде чем он, наконец, кивает.

— Хорошо. Тогда давай не будем торопиться.

Осторожно ведя меня за собой, мы возвращаемся в дом и медленными шагами идем по коридору в комнату. Пот выступает у меня на лбу, когда я преодолеваю усталость и дискомфорт. «Еще несколько шагов. Еще несколько шагов».

По какой-то причине мне приходится доказывать доктору Кингу, что я сильная. Что я не слабачка и не сдамся, даже столкнувшись с такими экстремальными обстоятельствами.

Когда он помогает мне опуститься на мягкую поверхность каталки, я сжимаю губы, чтобы подавить облегченный стон.

— Позволь мне все подготовить, чтобы привести тебя в порядок и сменить повязки, — безмолвно просит меня взглядом доктор Кинг.

— Хорошо. — Это все, что я могу сейчас сказать, но, видимо, это его удовлетворяет. Как только он исчезает из виду, я испускаю долгий, медленный вздох облегчения.

Когда мужчина возвращается мгновение спустя, я чуть не хихикаю вслух.

— Ты собираешься мыть меня с помощью судна?

Без малейшего выражения он ставит его на столик на колесиках вместе с полотенцем и мочалкой.

— По крайней мере, оно чистое.

Смех вырывается наружу, и при его звуке доктор Кинг резко бросает взгляд на меня. Мышцы на его челюсти сильно напрягаются, когда он рассматривает мой больничный халат.

— Давай приведем тебя в порядок и наложим свежие повязки.

— Спасибо. — Надеюсь, что он слышит благодарность в моем голосе, потому что она искренняя. Я благодарна за все, что тот сделал и продолжает делать для меня.

Мужчина переводит взгляд на мои глаза, а затем возвращает к свободному больничному халату, который на мне, безмолвно спрашивая разрешения. Используя свою здоровую руку, я тянусь, собираясь стянуть материал с плеча вниз, чтобы открыть повязку, но боль в ребрах останавливает меня.

— Позволь мне. — На его ворчливые слова я сталкиваюсь с его взглядом.

Я медленно опускаю руку и отвожу взгляд за его плечо, сосредоточившись на картине с изображением тукана. Это не должно так нервировать, но это так. Доктор Кинг лечит меня и ухаживает за моим израненным телом уже несколько дней и не проявляет ничего, кроме высочайшего профессионализма. Но он все равно остается мужчиной. Мужчиной, которому предстоит еще раз увидеть мое обнаженное тело.

Доктор Кинг осторожно тянется к задней части халата, расстегивая его на каждом сегменте. Затем, спустив халат, аккуратно снимает его сначала с моего раненого плеча, затем с другого. Ткань спадает, обнажая мои груди, и вершинки сосков напрягаются от воздействия вентилятора на потолке. Не то чтобы он замечает это. Как врач, уверена, тот уже все это видел, но в таком положении я чувствую себя слишком уязвимой.

Оттягивая ткань и позволяя ей собраться у меня на коленях, мужчина бормочет:

— Я принесу тебе свежий, когда мы закончим.

С предельной осторожностью он опускает мочалку в судно с мыльной водой и выжимает ее. Затем нежно протирает ей мое тело, и я изо всех сил стараюсь подавить инстинктивную реакцию своего тела. После многодневного лежания здесь теплая мыльная мочалка кажется совершенно декадентской.

С каждым осторожным движением мочалки я расслабляюсь все сильнее. Но когда он проводит по моим грудям, я стискиваю зубы, когда мои соски напрягаются, словно жаждут его прикосновений.

«Что со мной не так?» Я не могу ответить на этот вопрос, потому что даже не знаю, кто я. И никак не могу понять, подходит ли мне этот мужчина и есть ли у меня вообще тип.

Разочарование бурлит во мне, как собственный разрушительный циклон, когда я отвожу взгляд и смотрю мимо него, внутренне ругая себя. Потом решительно напоминаю себе, что этот мужчина — врач, пока он интимно моет меня. Доктор Кинг, вероятно, лечил сотни людей — если не больше. Я точно не первая пациентка, с которой он сталкивается, и сомневаюсь, что буду последней.

Вымыв меня теплой, только что прополосканной мочалкой, доктор Кинг проводит мягким, как лепесток, полотенцем по моей коже, прежде чем отложить его в сторону. Взяв свежий халат из одного из шкафов, он протягивает его мне, его движения сопровождаются нерешительностью.

— Мне нужно осмотреть твои раны и сменить повязки, но я уверен, что ты захочешь прикрыться.

«Его голос стал более хриплым?» Нет. Возможно, это просто я и мои неуместные заблуждения.

Накинув халат на мои колени, он помогает мне прикрыть верхнюю часть груди, и я придерживаю его одной рукой, чтобы вернуть подобие скромности.

Мужчина снимает повязку с моего плеча, и я заставляю себя не реагировать на боль. Доктор Кинг осматривает мою рану, слегка наклонив голову.

— Влажность и отсутствие кондиционера повышают вероятность бактериальной инфекции, поэтому я слежу за всем, пока кожа полностью не заживет.

Его лицо приближается к моему, пока он проверяет, очищена ли рана, прежде чем наложить другую повязку. Моя потребность отвлечься от дискомфорта и удовлетворить свое любопытство заставляет меня изучать его профиль.

Темно-каштановые волосы с золотистыми прядями собраны на затылке, и мне интересно, как он выглядит, когда они свободно свисают. Острые угловатые скулы скрываются под толстым слоем щетины, покрывающей его подбородок и обрамляющей рот, привлекая мое внимание к его губам, которые немного бледнее, чем его загорелая кожа.

— Никаких признаков усиления покраснения или раздражения. — Он проговаривает это себе под нос, как будто мысленно записывает это.

Моя грудь сжимается от боли, когда он накладывает новую повязку, область вокруг раны все еще болезненна. Доктор Кинг переводит взгляд на мои глаза, хотя я не издала ни звука.

— Ты просто напряглась из-за меня.

Его пронизывающий взгляд впивается в меня, как будто он пытается определить каждый нюанс моей боли.

Я тщательно подбираю слова.

— Это немного… чувствительно, вот и все.

Мужчина кладет кончики своих пальцев на мой локоть, но большим пальцем делает два медленных движения по моей коже, словно молча предлагая утешение.

Закрепив свежую повязку и вернув на место мой халат, он снова поднимает глаза на меня.

— Как думаешь, ты сможешь снова встать, чтобы я мог проверить остальные травмы? Это не займет много времени.

Глубокие карие глаза с золотыми прожилками смотрят на меня так, что я чувствую прилив решимости. Я смогу это сделать. Как он и сказал, мое тело может исцелиться. Мне просто нужно терпеть дискомфорт.

Я киваю, поджимая губы, и принимаю его предложение стабильности. Положив руки на его плечи, обхватываю пальцами его бицепсы, собираясь с силами, и осторожно ставлю босые ноги на пол.

— Не торопись.

Его дыхание касается моего виска, как только я выпрямляюсь. Мои ноги дрожат, поэтому продолжаю держаться за него, и он не делает никаких движений, чтобы поторопить меня. Он просто терпеливо стоит рядом.

— Потихоньку.

«Я могу это сделать. Я могу это сделать». Мой внутренний голос побуждает меня встать прямее и опереться о край каталки. Как будто мои мышцы работают по заученной памяти, я принимаю стойку, ноги на ширине бедер.

Путешествую по нему взглядом, от линии щетины вдоль его челюсти и обрамления губ до простой хлопчатобумажной футболки, которая облегает его крепкий торс и спускается по мускулистым предплечьям. Без сомнения, доктор Кинг — привлекательный мужчина, высокий, стройный и мускулистый. Мое внимание привлекают его руки, которые, несмотря на мозоли и мелкие шрамы, обращаются со мной очень бережно.

Когда он поднимает мой халат, отводя его в сторону, чтобы осмотреть раны возле бедра, я забираю у него ткань. Доктор Кинг переводит взгляд на меня.

— Я могу подержать его, чтобы у тебя были свободны обе руки.

Он кивает в знак благодарности и продолжает осматривать рану.

— Все хорошо заживает. Никаких признаков инфекции.

Меня охватывает облегчение, но вместе с ним приходит осознание того, что он нежно держит меня за верхнюю часть бедра, а другой рукой придерживает противоположное бедро. И легкий шорох от его прикосновения… О, черт.

Доктор Кинг заканчивает обрабатывать мои раны и отступает. Я отпускаю свой халат, позволяя ему упасть и снова прикрыть меня. То открываю, то закрываю рот, раздумывая, стоит ли мне быть достаточно дерзкой, чтобы попросить еще об одной вещи.

— Давай уложим тебя обратно в постель и устроим поудобнее.

Как только я поднимаю глаза и встречаюсь с ним взглядом, он приподнимает бровь.

— Что случилось? У тебя сильная боль?