Сначала свадьба

Глава 21

В светских гостиных Лондона живой интерес вызывали новые лица, новые истории, новые скандалы. Удивительное появление неведомого графа и трех его сестер, не без труда обнаруженных в далекой деревушке, где они жили в хижине размером меньше садового сарая — склонности к преувеличениям у светских сплетников не отнять, — взволновало воображение и больше недели оставалось главной темой разговоров и пересудов. Не меньше пищи для обсуждения предоставил и тот факт, что одной из сестер удалось завоевать если и не сердце, то руку столь яркого персонажа, как виконт Лингейт. Если две другие сестры поражали яркой красотой, то жена виконта как раз красотой не отличалась, а потому все сошлись во мнении, что брак совершен по расчету. Хотя в таком случае непонятно, что помешало виконту жениться на старшей из сестер. Особенно бурный взрыв интереса вызвало известие о том, что миссис Бромли-Хейс получила немедленную и категорическую отставку с поста любовницы виконта. Поводом для сурового обхождения стало ее появление в Гайд-парке вместе с виконтессой.

Престиж виконтессы мгновенно взлетел.

Семейство графа Мертона приглашали повсюду, где собирались сливки английской знати: на балы, вечера, концерты, пикники, венецианские завтраки, обеды, театральные забавы… список можно было бы продолжать до бесконечности. При желании можно было бы веселиться с утра и до вечера. Впрочем, понятие утра в Лондоне несколько отличалось от привычного: поскольку танцы, карточные игры и остроумные беседы продолжались почти всю ночь, «утро» вступало в свои права не раньше полудня.

Ванесса с удивлением узнала, что приглашение на завтрак в действительности означало, что за стол сядут ближе к вечеру. Поразительно, но всех вокруг вполне устраивала жизнь, начинавшаяся в середине дня и продолжавшаяся до рассвета.

Какое досадное пренебрежение солнечным светом!

Ванесса прилежно сопровождала сестер на многочисленные развлечения. Как и предсказывал Эллиот, везде встречались одни и те же лица, так что вскоре титулы и имена приобрели смысл и трансформировались в конкретных людей.

Маргарет и Кейт очень быстро завели знакомых и даже друзей; у каждой сложился собственный круг поклонников — как, кстати, и у Ванессы, к ее немалому изумлению. Молодые джентльмены, имена которых она едва помнила, приглашали танцевать, приносили напитки и сопровождали в прогулках по саду. А двое самых смелых даже приглашали покататься в Гайд-парке или попробовать силы в верховой езде на алее Роттен-роу.

В том, что у замужней дамы появилась почти официальная свита, не было ничего странного. Ванесса хорошо помнила слова, сказанные Эллиотом в театре: «Вообще-то замужние дамы нередко появляются в обществе в сопровождении не мужей, а других джентльменов».

Заведенный порядок красноречиво свидетельствовал о состоянии брака в среде аристократии, но Ванессе совсем не хотелось вести себя подобным образом. Если муж не имел возможности ее сопровождать, она предпочитала компанию сестер или свекрови.

Наедине с Эллиотом Ванесса не чувствовала себя абсолютно счастливой, как раньше.

После бурного выяснения отношений между супругами возникла некоторая напряженность. Нет, они не стали чужими. Виконт сопровождал жену в светских развлечениях, особенно по вечерам. Не упускал возможности побеседовать. Каждую ночь приходил к ней в спальню и до утра оставался в ее постели.

И все же… все же безоблачное счастье улетучилось бесследно. Осталась тень обиды, которая, словно мрачная туча, загораживала солнце.

Ванесса верила мужу, но не могла избавиться от боли. Ранило не то обстоятельство, что раньше, еще до свадьбы, у Эллиота была любовная связь. Переживать по этому поводу не имело смысла. Но ведь он ездил к бывшей любовнице уже после свадьбы и ни единым словом не обмолвился о визите. Ванесса узнала о встрече из другого, грязного источника. Раздражала, и красота миссис Бромли-Хейс, ее безупречное совершенство — во всяком случае, внешнее.

Ванесса неустанно твердила себе, что в браке не было ровным счетом ничего плохого. Напротив, все складывалось прекрасно. У нее был внимательный и верный муж. Да, он поклялся сохранять верность. Одно лишь это можно было считать благословением. Так в чем же дело? Чего ей не хватало?

Его сердца?

Когда имеешь в своем распоряжении луну и звезды, уместно ли требовать еще и солнце?

Ванессе казалось, что вполне уместно.

Кэтрин относилась к новым поклонникам точно так же, как и к тем, которые окружали ее в Трокбридже. Приветливо улыбалась, всех в равной степени одаривала благосклонностью, ко всем относилась с одинаковой симпатией. Но на вопросы о предпочтениях лишь пожимала плечами: одного-единственного она до сих пор не нашла.

— Неужели тебе не хочется встретить близкого человека? — спросила Ванесса однажды во время короткой утренней прогулки в почти безлюдном парке.

— Конечно, хочется, — со вздохом ответила Кэтрин. Но видишь ли, Несси, мой избранник и впрямь должен быть особенным. Постепенно начинает казаться, что такого человека не существует на свете, что я мечтаю о невозможном. Разубеди меня! Для тебя был особенным Хедли, а теперь — лорд Лингейт. Как я тебе завидовала, когда вы танцевали вальс на балу Сесил! Но ведь если тебе счастье улыбнулось дважды, то неужели мне не повезет ни разу?

— Непременно повезет. — Ванесса крепко сжала руку сестры. — Знаешь, я рада, что ты не согласна размениваться и ждешь любви. А как настроена Мег?

Старшая сестра не пошла на прогулку, а отправилась в библиотеку Хукхема в компании маркиза Аллингема.

— Насчет маркиза? — уточнила Кэтрин. — По-моему, он всерьез за ней ухаживает.

— И она поощряет ухаживания? — продолжала допытываться Ванесса.

— Не знаю, — призналась Кэтрин. — Со стороны кажется, что Маргарет предпочитает маркиза всем остальным. Во всяком случае, больше никем не интересуется, хотя несколько весьма респектабельных джентльменов оказывают ей знаки внимания. И в то же время ее поведение совсем не похоже на поведение влюбленной.

Очень скоро выяснилось, что Кэтрин оказалась права.

Однажды днем, примерно через неделю после разговора с Кэтрин, Ванесса пришла в Мертон-Хаус и в холле встретила Стивена; который собирался на скачки вместе с Константином. Брат недовольно хмурился.

— Черт возьми, Несси! — в сердцах воскликнул он. — Когда же Мег наконец поймет, что она мне не мать, а сестpa, пусть даже и старшая? Мне скоро исполнится восемнадцать, а она контролирует каждый шаг!

— Что случилось? — встревожилась Ванесса.

— Приезжал Аллингем, хотел поговорить со мной. Чертовски порядочно с его стороны, потому что мне семнадцать, а ему в два раза больше, да и Мег двадцать пять. Так вот, он просил у меня разрешения поговорить с ней о главном.

— О Стивен! — Ванесса прижала руки к груди. — И?..

— Разумеется, я разрешил, — ответил молодой граф. — И должен признаться, что сделал это с радостью. Возможно, он не одевается у лучшего в городе портного, да и ростом не вышел, зато гениально ездит верхом и вообще слывет отличным парнем. К тому же весьма представителен и богат. И всем известно, что Мег проводит с ним немало времени. Так что было вполне простительно решить, что она благосклонно отнесется к его предложению.

— И что же?

— Отказала сразу, не задумываясь.

— Ах, — печально вздохнула Ванесса. — Значит, он все-таки ей не нравился?

— Откуда мне знать? — кипятился Стивен. — Она отказывается объяснять. Говорит, что ее склонность не имеет ни малейшего значения. Видите ли, она обещала папе дождаться, пока мне исполнится двадцать один, а Кейт выйдет замуж, и готова твердо держать данное слово.

— Боже мой. — Ванесса сокрушенно покачала головой. — А я-то так надеялась, что теперь она хоть немного подумает о себе! Ведь обстоятельства изменились.

— Еще как изменились! — с готовностью подхватил Стивен. — Я же теперь Мертон! В моем распоряжении земли, состояние и жизнь! Новые друзья. Будущее. Только не подумай, что я не люблю Мег и не испытываю благодарности за все, что она сделала после смерти отца. Никогда не забуду и постараюсь отплатить добром. Но невозможно выносить эту ужасную мелочную опеку, ежедневную и ежечасную. А еще хуже чувствовать себя причиной отказа лучшему из всех возможных женихов. Конечно, если лорд Аллингем ей просто не нравится, это меняет дело. Но если она решила не выходить замуж из-за меня… А вот и Константин.

Стивен заметно повеселел.

Ванессе вовсе не хотелось смотреть в глаза кузену. Она ласково похлопала брата по руке:

— Не переживай. Поговорю с Мег и все выясню. Желаю хорошо провести время.

— О, непременно! — воскликнул молодой граф. — С Константином всегда интересно. Да, Несси, должен признаться, что твой Лингейт тоже прекрасный человек. Он, конечно, внимательно за мной следит, но умудряется делать это ненавязчиво.

Стивен вышел из дома, не дожидаясь, пока Константин появится в холле.

Ванесса, в свою очередь, направилась в гостиную и рассказала Маргарет о переживаниях брата. Та встретила новость хмуро.

— Главный недостаток нашего дорогого графа, — заметила Маргарет, — заключается в том, что он решил, будто титул и богатство в одночасье прибавили ему четыре года жизни. А правда, Несси, заключается в том, что он всего лишь мальчик и с каждым днем становится все строптивее.

— Может быть, стоит немного ослабить поводья? — осторожно предположила Ванесса.

— О, и ты туда же! — раздраженно оборвала Маргарет. — Ему следовало сидеть в Уоррен-Холле и прилежно заниматься с учителями.

— Скоро так и случится, — успокоила Ванесса. — Но познакомиться с тем миром, который с нетерпением ожидает его совершеннолетия, не менее необходимо. И все же давай постараемся не ссориться из-за парня. Маркиз Аллингем действительно сделал тебе предложение?

— Очень любезно с его стороны, — пожала плечами Маргарет, — но я, разумеется, отказала.

— Разумеется? — удивленно переспросила Ванесса. — А мне казалось, что он тебе нравится.

— В таком случае ты ошибалась, — спокойно заключила Маргарет. — Уж кто-кто, а ты-то должна понимать, что я не могу даже думать о замужестве до тех пор, пока не исполню тех обязательств перед семьей, которые взяла на себя восемь лет назад.

— Но ведь мы с Эллиотом живем совсем недалеко от Уоррен-Холла, — попыталась убедить Ванесса. — Через несколько месяцев Кейт исполнится двадцать один и она станет совершеннолетней. А Стивен проведет несколько лет в университете и окончит его совсем взрослым.

— Но это время еще не настало, — возразила Маргарет.

Ванесса склонила голову и пристально посмотрела на сестру.

— Значит, не хочешь выходить замуж? — прямо спросила она. — Никогда?

Винить, очевидно, следовало Криспина Дью. Маргарет сложила руки на коленях и принялась внимательно их изучать.

— Если так распорядится судьба, — наконец заговорила она, — то в будущем мне придется жить в Уоррен-Холле вместе со Стивеном и его женой или в Финчли-Парке с тобой и виконтом. Или еще неизвестно где, с Кейт и ее мужем. Нет, наверное, придет время, когда я выйду замуж за того доброго человека, который не побоится сделать мне предложение. Но только не сейчас.

Ванесса смотрела на низко склоненную голову сестры. Молчание продолжалось долго.

— Мег, — не выдержала она. — Стивен, возможно, и понятия не имеет о… о Криспине Дью, если, конечно, Кейт не рассказала. Думает, что маркизу Аллингему ты отказала из-за него.

— Правильно думает, — вставила Маргарет.

— Нет, неправильно, — возразила Ванесса. — Причина кроется в Криспине.

Только сейчас Маргарет подняла голову и хмуро взглянула в лицо сестры.

— Стивен должен все знать, — продолжала Ванесса. — Должен понимать, что не он стоит на твоем пути к счастью.

— Стивен и есть мое счастье, — убежденно заявила Маргарет, — равно как и вы с Кейт.

— И потому ты связываешь нас по рукам и ногам? — уточнила Ванесса. — Я очень люблю тебя, Кейт и Стивена, но ни за что не скажу, что кто-то из вас или все вместе — мое счастье. Мое счастье не может исходить со стороны, от другого человека.

— Даже от лорда Лингейта? — уточнила Маргарет. Ванесса покачала головой.

— Даже от него. Счастье должно жить в душе, иначе оно окажется слишком хрупким сосудом, чтобы служить мне, и слишком тяжким грузом, чтобы возложить его на плечи дорогих людей.

Маргарет встала с дивана, подошла к окну и посмотрела вниз, на Беркли-сквер.

— Ты не понимаешь, Несси, — негромко проговорила она. — И никто не понимает. Давая слово папе, я знала, что налагаю на себя обязательства сроком в двенадцать лет, до совершеннолетия Стивена. Не собираюсь отказываться от оставшихся четырех лет лишь потому, что обстоятельства изменились: ты благополучно вышла замуж, Кейт пользуется успехом у светских джентльменов, а Стивен изо всех сил рвется на свободу. Или потому, что сама получила достойное предложение и могу уехать в Нортумберленд и начать там новую жизнь, а Стивена и Кейт оставить на ваше с виконтом попечение. Криспин Дью здесь вовсе ни при чем. Как и все остальное, кроме данного отцу слова, сдержать которое я считаю делом чести. Я всех вас люблю и не откажусь от обязательств лишь потому, что Стивен недоволен. Ни за что!

Ванесса подошла к сестре и обняла ее за талию.

— Давай прогуляемся по магазинам, — предложила она. — Вчера мне попалась необыкновенная шляпка, но она темно-синего цвета и мне совсем не подойдет. А вот на тебе будет смотреться изумительно. Пойдем скорее, пока ее не купили. Кстати, а где Кейт?

— Поехала кататься с мисс Флэксли, лордом Бретби и мистером Эймсом, — ответила Маргарет. — У меня уже столько шляпок, что я не знаю, куда их девать.

— В таком случае еще одна никак не помешает, — убежденно заверила Ванесса.

— О, Несси, — неуверенно рассмеялась Маргарет, — и что только я бы без тебя делала?

— Без меня в твоей гардеробной было бы больше свободного места, это уж точно.

Обе рассмеялись.

И все же спустя пару часов Ванесса вернулась домой с тяжелым сердцем. Несчастье близких порою переживается тяжелее, чем собственное, подумала она. А Маргарет явно была несчастна.

Да и собственная жизнь Ванессу не слишком устраивала.

Она не могла мириться с браком всего лишь нормальным, терпимым и приличным. Хотелось большего.

Возможно, рождение ребенка все изменит. А если нет? Она всего лишь выполняла ту функцию, ради которой виконт Лингейт на ней женился.

Но Боже! Она ждала ребенка Эллиота! Их общего ребенка! И отчаянно мечтала о счастье. Не о том, которое живет в душе, хотя именно о таком счастье она и говорила Мег, а о блаженстве с супругом! Так хотелось радостно, восторженно сообщить ему великую новость! Так хотелось…

Звезд с неба.

До чего же она глупа!

Светские увеселения следовали одно за другим и практически не оставляли свободного времени. Тихие домашние вечера выдавались крайне редко и воспринимались как дорогой подарок.

Однажды Сесил уехала в театр с подружками под присмотром матушки одной из молодых леди. Эллиот сразу после обеда удалился в библиотеку. Вдовствующая виконтесса пила чай в гостиной и вела неспешную беседу со снохой. Утомленная, она с трудом сдерживала зевоту. Наконец сочла за благо извиниться и, сославшись на полное изнеможение, отправилась к себе.

— Кажется, готова проспать целую неделю, — призналась она, когда Ванесса поцеловала свекровь в щеку и пожелала спокойной ночи.

— Думаю, если хорошо выспитесь ночью, то утром встанете бодрой и полной сил, — успокоила Ванесса. — Ну а если нет, то завтра я съезжу с Сесил на садовый раут, а вы отдохнете. Спокойной ночи, мама.

— Ты всегда так добра, — улыбнулась свекровь. — Я искренне рада, что Эллиот женился именно на тебе. Спокойной ночи, дорогая.

Ванесса немного посидела в одиночестве, пытаясь читать. Однако сосредоточиться на приключениях Одиссея, пытавшегося вернуться в Итаку к своей Пенелопе, мешало уже ставшее привычным уныние, подозрительно напоминавшее депрессию.

Эллиот сидит внизу, в библиотеке, а она здесь, в гостиной, — и это редким драгоценным вечером, когда оба дома! Неужели подобное времяпрепровождение станет в их семейной жизни обычным?

Неужели она это допустит?

Может быть, если бы он знал, что мама легла отдыхать и жена осталась в гостиной одна, то пришел бы?

А вдруг ее появление в библиотеке ему не понравится?

Нет, надо спуститься и самой все выяснить. Ванесса решительно встала и, держа палец на нужной странице, закрыла книгу. Ведь речь идет о ее доме и ее муже. Они не расставались, не ссорились. А если в отношениях наступит охлаждение и возникнет отстраненность, то она будет виновата в том, что не попыталась пойти на сближение.

Она легонько постучала в дверь библиотеки и, услышав приглашение, вошла.

Вечер выдался теплым, но в камине ярко горел огонь. Виконт сидел в глубоком кожаном кресле и держал в руке открытую книгу. Ванесса любила библиотеку с высокими застекленными шкафами, до отказа заполненными книгами в кожаных переплетах, и огромным дубовым столом, на котором спокойно могли бы улечься три человека.

Здесь казалось гораздо уютнее, чем в гостиной. Эллиот сидел в свободной позе, слегка ссутулившись и положив ногу на ногу.

— Мама устала и решила лечь спать, — пояснила Ванесса. — Не возражаешь, если я посижу здесь с тобой?

Виконт встал и жестом пригласил занять кресло напротив, по другую сторону камина.

— Надеюсь, будет удобно.

Треснуло полено, и искры столбом поднялись к дымоходу:

Ванесса села и улыбнулась. Не придумав, что еще сказать, открыла книгу, негромко откашлялась и углубилась в чтение.

Ванессе кресло оказалось безнадежно велико. Если опереться спиной на его спинку, то ноги болтались в воздухе в нескольких дюймах от пола. Если поставить ноги на пол, то чтобы достать до спинки, пришлось бы выгнуться дугой. Существовал и третий вариант: оставить ноги на полу, а спину держать прямо, без опоры.

Промучившись несколько минут и испробовав все три позы, в конце концов Ванесса скинула туфли и подобрала под себя ноги, расправив вокруг широкую юбку. Удобно устроившись, немного посмотрела в огонь, а потом перевела взгляд на мужа.

Оказалось, что Эллиот, в свою очередь, пристально наблюдает за ней.

— Знаю, что настоящей леди так сидеть не подобает, — заметила Ванесса извиняющимся тоном. — Но я ведь маленького роста, и почти все кресла оказываются слишком глубокими. А потом, так очень удобно.

— Видно, что удобно, — согласился виконт.

Ванесса улыбнулась. Возвращаться к чтению ни он, ни она не спешили. Просто сидели и смотрели друг на друга.

— Расскажи о своем отце, — тихо попросила Ванесса.

В памяти сохранились слова вдовствующей виконтессы: та надеялась, что сын вырастет не похожим на отца. Сам же виконт никогда о нем не упоминал.

Некоторое время Эллиот продолжал молча на нее смотреть. Потом отвернулся к огню, а книгу положил на стол.

— Отца я обожал, — признался он. — Отец был для меня великим героем и основой существования. Воплощал все качества, которые я надеялся выработать в собственном характере. Все, что я делал, посвящалось исключительно ему. Он подолгу отсутствовал, а я жил ожиданием его возвращения. Совсем маленьким устраивался возле ворот и во все глаза смотрел, не покажется ли его конь или экипаж. В тех редких случаях, когда удавалось его встретить, он непременно сажал меня рядом. Это было мое время — до тех самых пор, пока эстафету не принимали мама и сестры. Когда я немного повзрослел и начал то и дело ссориться с Коном, постоянно думал о реакции отца и держал себя в узде — боялся его разочаровать или, не дай Бог, рассердить. Ну а в юности, предаваясь безудержному разгулу, время от времени останавливался и спрашивал себя, достоин ли я собственного отца.

Он замолчал. Молчала и Ванесса, чувствуя, что продолжение непременно последует. В глазах мужа застыла боль, а между бровей залегла горькая складка. Да и голос звучал приглушенно.

— Трудно было представить более счастливую, более дружную семью, чем наша, — наконец снова заговорил виконт. — Не было на свете мужа преданнее и отца справедливее. Несмотря на его долгие отлучки, жизнь казалась безоблачной идиллией. Естественно, что больше всего на свете мне хотелось иметь такую же семью, чтобы люди говорили: сын весь в отца.

Ванесса закрыла книгу и положила ее в кресло рядом с собой. Крепко обхватила плечи ладонями, хотя возле камина замерзнуть было трудно.

— И вот полтора года назад он внезапно скончался в постели любовницы.

Ванесса резко повернулась и посмотрела на мужа, не в силах скрыть шок.

— Оказывается, их связь продолжалась более тридцати лет, — заметил Эллиот безжизненным тоном. — Немногим дольше, чем отец был женат на маме. И у них родились пятеро детей, последний из которых чуть моложе Сесил, а первый чуть старше меня.

— О! — не сдержалась Ванесса.

— Отец позаботился о любовнице и надежно обеспечил ее на случай своей смерти, — почти деловито рассказывал виконт. — Двух старших сыновей устроил на хорошие, доходные должности. Третий в то время еще учился в престижной школе. Дочерей удачно выдал замуж за добропорядочных и весьма состоятельных торговцев. В той семье он проводил столько же времени, сколько и в нашей.

— О Эллиот! — воскликнула Ванесса, так остро ощущая боль мужа, что не смогла сдержать слез.

— Самое забавное, — продолжал виконт, взглянув на жену, — что мне было прекрасно известно о второй семье деда. Он содержал любовницу сорок лет, и лишь десять лет назад она умерла. Но почему-то ни разу и в голову не пришло, что отец способен тоже вести двойную жизнь.

— О Эллиот! — повторила Ванесса. Иных слов на ум как-то не приходило.

— Полагаю, весь свет следил за развитием событий, кроме меня. Как я мог ничего не знать, ума не приложу. Окончив университет в Оксфорде, довольно долго болтался здесь, в Лондоне, и считал себя в курсе всех светских сплетен, даже самых неприглядных. А вот насчет собственного отца ни разу не услышал ни шепота, ни намека. Мама знала все, с самого начала и до конца. Даже Джессика знала.

Ванесса попыталась представить, с какой отчаянной жестокостью чуть больше года назад рухнул в хаос мир Эллиота.

Муж словно услышал ее мысли и признался:

— Все, что я знал, все, во что верил и чем жил, — все оказалось иллюзией, ложью. Всегда считал, что на нас сосредоточена неделимая любовь отца. Всегда верил в собственную исключительность: еще бы — сын, наследник! Именно мне предстояло занять место отца! И вдруг выяснилось, что где-то на стороне у него есть сын и постарше меня, а еще один — почти мой ровесник. И еще трое детей. Трудно было даже осознать подобный обман. Да и сейчас трудно. Оказывается, долгие годы мама оставалась для него всего лишь законной женой, призванной родить и воспитать законного наследника. А я оказался не кем иным, как этим законным наследником. Но не любимым сыном.

— О Эллиот! — снова вздохнула Ванесса. Встала с кресла, даже не заметив, что книга соскользнула на пол, и поспешила к мужу. Села на колени, крепко обняла и уткнулась лбом в плечо.

— Не терзай себя сомнениями. Ты всегда оставался сыном, а твои сестры — родными дочерьми. Оттого, что где-то в другом месте жили другие дети, любовь отца к вам не иссякла. Любовь не имеет границ и пределов. Она бесконечна. Не сомневайся в отцовской любви. Пожалуйста, не сомневайся!

— Он постоянно лгал, — горько произнес виконт, откинув голову на спинку кресла. — Лгал, что очень занят в Лондоне, что отчаянно не хочет уезжать от нас и очень без нас скучает. И наверняка повторял те же слова другой семье.

Ванесса подняла голову и заглянула в лицо мужу, а потом разжала объятие и ласково, почти по-матерински, погладила по волосам.

— Не мучь себя, — попросила она, — не ставь под сомнение каждое слово. Если отец говорил, что любит, если ты сам ощущал его любовь, значит, так оно и было на самом деле.

— Печально то, что наша история сама по себе вполне обычна, даже банальна, — продолжил виконт. — Можно не задумываясь назвать не меньше дюжины подобных примеров. Причина лицемерия заключается в том, что главными ценностями общество считает положение, титул и состояние. Следовательно, браки по расчету рассматриваются как общепринятая норма. Ну а чувственное наслаждение и эмоциональный комфорт можно найти и на стороне. Мне не повезло в том, что я ничего не знал и даже не подозревал о двойной жизни отца. Внезапно, в одночасье, я потерял все свои ориентиры. Понял, что все, во что верил и чем жил, фальшиво. Все — мираж. Словно оказался один в океане на утлой лодчонке.

— И тогда радость, любовь и надежда покинули твою жизнь, — печально подытожила Ванесса.

— Да, ушел весь глупый, наивный идеализм, — согласился Эллиот. — А его место стремительно, почти за одну-единственную ночь, занял трезвый реализм. Урок запомнился навсегда.

— Бедняжка, — пожалела Ванесса. — Реализм ничуть не исключает радости и любви. Напротив, он соткан из этих золотых нитей.

Виконт бережно погладил жену по щеке.

— Если бы все могли оставаться такими же наивными оптимистами, как ты, — вздохнул он. — Еще полтора года назад и я смотрел на мир такими же доверчивыми глазами.

— Все должны стать подобными мне реалистами, — решительно возразила Ванесса. — Почему реализм воспринимается как негативный взгляд на жизнь? Почему нам так трудно верить во что-то, кроме зла, насилия и предательства? Жизнь прекрасна. Даже если хорошие люди умирают совсем молодыми, а старшие нас предают, она все равно прекрасна. Жизнь такова, какой мы сами ее видим.

Ванесса легко поцеловала мужа в губы. Но разве можно мгновенно снять боль, с которой Эллиот не сумел примириться за целых полтора года?

— А потом случилось так, что ты лишился и лучшего друга? Потерял Константина? — спросила она.

— Да. И это стало последней горькой каплей, — подтвердил виконт. — Наверное, я и сам был изрядно виноват. Ворвался в Уоррен-Холл подобно непримиримому крестоносцу и бросился опекать Джонатана с твердым намерением стереть с лица земли каждого, кто таил злой умысел. Возможно, если бы все в доме оказалось в порядке, я вскоре научился бы обуздывать собственное рвение, но вышло иначе… Вскоре выяснилось, что отец чересчур доверился Кону, а тот бессовестно обманул доверие.

— Каким образом? — уточнила Ванесса, сжав ладонями лицо мужа.

Виконт тяжело вздохнул.

— Он систематически обворовывал Джонатана. Крал фамильные драгоценности. Почти бесценные, хотя сомневаюсь, что ему удалось выручить за них по-настоящему крупную сумму. Исчезло почти все. Джонатан ничего не знал, хотя смутно помнил, что его отец когда-то показывал какие-то красивые вещицы. Кон не признался в преступлении, но и отрицать не счел нужным. Когда я с ним разговаривал, то наткнулся на хорошо знакомое выражение лица, насмешливое и в то же время презрительное. Именно это выражение и стерло последние сомнения. Но доказательств у меня не было. Я молчал. Приходилось скрывать от мира семейный позор. Ты первая, с кем довелось поделиться. Константин не был достойным другом. Всю жизнь он обманывал меня точно так же, как обманывал отец. Так что не стоит считать его порядочным джентльменом и просто приятным человеком.

— Не стоит, — печально согласилась Ванесса.

Эллиот закрыл глаза. Рука безвольно опустилась.

— Боже, — прошептал он, — зачем же я выплеснул на тебя всю эту семейную грязь?

— Затем, что я твоя жена, — со спокойной уверенностью ответила Ванесса. — Эллиот, нельзя отказываться от любви, даже если кажется, что все, кого ты любил, предали. Тем более что предали всего-навсего два, пусть и самых дорогих человека. И нельзя отказываться от счастья, даже если все прошлые счастливые минуты оказались фальшивыми. Впереди ожидают любовь и радость.

— Правда? — Эллиот взглянул недоверчиво.

— Да. И еще надежда, — подтвердила Ванесса. — В душе непременно должна жить надежда.

Все еще сжимая ладонями красивое смуглое лицо, Ванесса заглянула мужу в глаза и увидела, как слезы переполняют их и текут по щекам.

Эллиот резко дернул головой и выругался так, что истинной леди следовало бы залиться пунцовым румянцем.

— Черт возьми. — Виконт тут же скрасил площадное ругательство более мягким. Порылся в карманах и вытащил чистый платок. — Не обращай внимания, Ванесса, и прости.

Он попытался снять ее с колен, отстранить, удалить. Однако ничего не вышло. Ванесса крепко-накрепко обвила руками его шею и прижала к груди мокрое от слез лицо.

— Не закрывайся от меня, Эллиот, — умоляюще прошептала она куда-то в волосы. — Не пытайся уйти в себя. Я не твой отец и не Константин. Я твоя жена и никогда в жизни не предам.

Она прижалась щекой к его голове и замерла, чтобы позволить мужу очистить душу тяжкими, почти болезненными, рыданиями.

Скорее всего потом Эллиот будет стыдиться мгновенной слабости, подумала Ванесса. Должно быть, с раннего детства не проронил ни слезинки. Мужчины такие глупые! Считают, что плакать стыдно.

Она поцеловала мужа в макушку, потом в висок. Провела ладонью по волосам.

— Любовь моя, — прошептала она. — Ах, моя любовь!