Снэк

Глава 12: 2014 — Папа

Мы со Снэком не могли выглядеть более чертовски очевидными наутро после того, как провели ночь на чердаке. Он спустился вниз в одежде, которая была на нем накануне вечером, с моей собакой под мышкой. Я спустилась через пять минут в новой сменной одежде, но с самым ужасным птичьим гнездом на голове. Его удалось лишь частично приручить, заплетя в две крошечные косички. Мы выдержали понимающие взгляды моего отца и Колетт. Что ж, я знаю, что чувствую. И Снэк сказал мне позже, что чувствует то же самое. Он сказал, что мой отец на самом деле усмехнулся ему в лицо! Фифи и Эйден ничего не знали о нашем почти свидании — они были просто рады увидеть своего отца и поиграть с Вуки, пока мы быстро завтракали.

— Эй, Джил! — Снэк кричит через плечо. Мой папа снова погружен в глубокую беседу с Колетт.

Мой папа отвечает:

— Да?

— Что делаешь сегодня?

— Не знаю. Наверное, отвезу Минни в дом. Побудем там немного.

Снэк тянется через стол и сжимает мою руку, а затем встает и подходит к моему отцу. Они как бы встречаются на полпути и тихо разговаривают друг с другом, а потом папа подходит ко мне.

— Мышка, мы со Снэком собираемся откопать Эль Камино. Потом я отвезу тебя домой. Нам нужно провести немного времени вместе перед твоим сегодняшним свиданием. — Я широко открываю глаза и оглядываю своего отца.

Снэк направляется к двери, надевая свою черную шапку и пуховик. Он поворачивается и подмигивает мне.

— Я полагаю, он рассказал тебе об этом, да?

— Да, думаю, что это отличная идея. Вам, ребята, нужно чаще видеться друг с другом. Я не знаю, что происходит или не происходит между вами, но вы слишком долго были в разлуке. Мне будет приятно увидеть тебя на свидании, так как я никогда не видел и не встречал этого твоего Генри. Я начинаю думать, что его не существует.

Генри. За последние двенадцать часов я почти не думала о нем.

— О, он существует, папа. Если это тебя утешит, я тоже никогда не встречала его родителей.

Я заканчиваю свой завтрак, беру тарелку и кружку Колетт, которая обнимает меня в закусочной и ухмыляется. Боже! Все эти ухмылки и подмигивания, что, черт возьми, происходит?

— Я так рада, что ты здесь, милая. — Я на мгновение вспоминаю, каково это — иметь маму. По крайней мере, думаю, что это должно быть похоже на то, чтобы иметь маму.

У меня начинает складываться ощущение, что папа привезет меня домой не только для того, чтобы встретиться со старым другом. Нет. Думаю, что я, возможно, участвую в какой-то миссии типа «Принцесса-Лея-спасает-Хана-Соло-от-карбонита».

Я неловко вырываюсь из объятий.

— Я тоже. — Я поворачиваюсь, беру Вуки на руки и карабкаюсь вверх по лестнице.

Укладываю свою одежду в сумку и осматриваю чердак, чтобы убедиться, что ничего не оставила.

Вуки наблюдает за всем процессом со своего места на подушке, которая упала с кровати.

Как только я все положила, бегло заправляю кровать и спускаюсь вниз.

Папа и Снэк входят в парадную дверь — оба смеются.

Интересно, над чем они смеялись?

— О, хорошо. Ты готова идти, — говорит мне папа.

— Да, нужно надеть пальто… и —

Вуки лает.

— И…Вуки…

Папа снова хихикает, затем садится на корточки и гладит Вука по голове.

— Я думаю, ты тоже готов идти, великан.

Снэк зовет детей и говорит им, чтобы они собирались. Они ворчат и еще раз спрашивают, придет ли собака к ним домой, но выполняют указание Снэка.

Когда я подхожу к Снэку и папе, мой отец поднимает Вуки и направляется в сторону Колетт. Я слышу, как они разговаривают, но не могу разобрать, о чем они говорят.

Снэк обхватывает рукой мое предплечье и притягивает меня к себе.

— Я собираюсь забрать детей домой. После того, как ты поговоришь со своим отцом, я бы хотел заехать. Может быть, ты могла бы, э-э, подстричь мне эту бороду перед нашим свиданием? Я немного позволил себе расслабиться. — Я всегда стригла волосы своего отца и брата, но никогда бороду. Разговор о растительности на лице на мгновение напоминает мне о Генри. Он так чертовски придирчив к своим усам, что ходит к парикмахеру, чтобы их подстричь.

— Эм, конечно… Я попробую, — заикаюсь я. Не знаю, почему заикаюсь. Может быть, это предстоящая задача подстричь его бороду, голубые глаза Снэка, сверлящие меня прямо в этот момент, или его рука, сжимающая мою руку, как будто он никогда меня не отпустит? Совокупный эффект — моя нынешняя запинающаяся речь и растущая потребность прикоснуться к нему, поцеловать его. И пусть он сделает то же самое со мной.

Снэк целует меня в лоб — мягким, долгим поцелуем. Я закрываю глаза и позволяю теплу его губ посылать нейроны, возбуждающие все мое тело, вплоть до пальцев ног и где-то чуть выше.

Этот момент слишком короток, так как нас быстро окружают родители, дети и собака. Когда мы уходим, возникает шквал организованного хаоса, без Колетт, которая остается дежурить в кафе. Мы направляемся к нашим машинам — дети умоляют Вуки прийти к ним домой на целый день. Мы со Снэком обмениваемся легкой улыбкой.

***

В доме пахнет по-другому. Он похож на дом моего детства, но пахнет по-другому, выглядит пустым и немного запущенным.

Я ставлю Вуки на пол, и он убегает, чтобы исследовать новую территорию. Поворачиваясь к отцу, я вижу, что у меня на лице, должно быть, нарисован большой вопросительный знак.

— Мин… давай… э-э, давай поговорим. Я включу термостат и прогрею помещение. Почему бы тебе не положить свои вещи, и мы могли бы посидеть и поговорить.

Папа делает так, как он говорит. Он увеличивает температуру. Я слышу, как он включает, и сразу же чувствую запах неиспользованной печи в спертом воздухе. Здесь вообще никто не жил.

Папа снимает шляпу и пальто и вешает их на перила. Он уклончив. Его глаза опущены, и он избегает моих.

Теперь я боюсь. С ним что-то не так? Он на мели? Болен? Я чувствую странное дрожащее чувство в груди. Что это за разговоры шепотом с Колетт?

— Что случилось, папочка? Что происходит?

Я действительно не помню, чтобы мой отец так волновался. Походив взад-вперед и извинившись за состояние дома, он наконец переходит к делу.

— Минни, на самом деле я здесь больше не живу…

— Что-то не так? Ты теряешь дом? Почему ты мне не сказал? Я знаю, что не навещала тебя несколько месяцев, ну, больше, чем несколько месяцев, но я не понимаю… Что случилось? Что происходит?

Папа хмыкает и хмыкает, а потом говорит:

— С тех пор как Сид съехал осенью, дом стал слишком большим и… — Но потом он говорит об истинной причине. — Ты знаешь, что Колетт была одна с тех пор, как Боб изменил ей, и она выгнала его восемь лет назад?

— Да.

— Ну, с тех пор мы становились все ближе и ближе. Клип исчез. Тебя не было. Снэк редко приезжал домой. Единственным, кто был рядом, Сид, и он был так увлечен своими друзьями, видеоиграми и этим шумом, который он называет музыкальной группой…

— Папа, они на самом деле действительно хороши. Я слышала, как они играют в городе, — вмешиваюсь я из чистой нервозности.

Сид. Мы никогда не называли его Сидни. Он был Сидом. Имя Сидни чаще ассоциировалось с лихими афроамериканскими актерами и кинопродюсерами в очках с толстой оправой или, что более мрачно, с убитым панк-рокером, а не с кем-то вроде моего драгоценного, противного, рыжеволосого младшего брата. И все же оно идеально подходило ему.

— Знаю. Я хочу сказать, что Колетт была одинока, и я тоже. Нас тянуло друг к другу. Сначала мы просто проводили время вместе, но теперь… — И тут папа наконец выпаливает. — Я люблю ее, и она любит меня. — Он смотрит на меня, приподняв брови в ожидании моего ответа.

— Это хорошо, верно? Почему ты выглядишь испуганным, папа?

— Я просто не знал, как ты к этому отнесешься. Ты почти не бывала дома. Ты годами избегала Даунерс-Гроув и Снэков. В этом году мы собрались всей семьей только на Рождество за ужином. В отеле. Я просто не нашел подходящего времени, чтобы сказать тебе об этом. А потом я вернулся домой после смерти Меган, и все время был у Колетт и…

— Ты хочешь знать, что я думаю? О том, что ты с Колетт?

Папа застенчиво отвечает:

— Да.

— Я думаю… — Мне нужно избавить этого беднягу от страданий. Это действительно отличная новость. Я счастлива, что мой папа нашел кого-то. Он так долго был один и, насколько я знаю, никогда раньше не встречался с кем — либо. — Я думаю, что это здорово! Почему ты не сказал мне раньше?

— Я не знаю. Я хотел быть уверенным. Я боялся, что ты никогда не вернешься домой из-за того, что Колетт мать Снэка. Я не знаю. Я вел себя глупо.

— Папа, все в порядке. Я понимаю. Иногда трудно понять, что происходит в отношениях, или как это определить, или даже объяснить самому себе, не говоря уже о людях за их пределами. Правда, я так рада за тебя.

Лицо моего отца озаряется улыбкой облегчения.

— Спасибо тебе. Я чувствую себя таким счастливым с Колетт. Я никогда не думал, что снова влюблюсь.

Это замечательно и в то же время немного странно слышать, как мой папа говорит о том, что он влюблен. Это также зажигает маленький огонек надежды для меня и моей причудливой истории любви.

Мне вдруг приходит в голову одна мысль.

— Мальчики?

— Да. Они знают. Я уже сказал им.

Они узнали об этом раньше меня. Неудивительно, поскольку за последние несколько лет я не была так увлечена ими или своим отцом, как следовало бы.

— Минни, я надеюсь, что это не слишком рано, но… Я скоро выставлю дом на продажу, возможно, весной. Я потихоньку продавал или перевозил вещи к Колетт. Пока ты здесь, возможно, захочешь собрать все, что осталось в твоей комнате.

— Хорошая идея. Там, скорее всего, почти ничего нет.

— О, и еще кое-что… — Папа встает и тянет меня за собой, чтобы я повернулась к нему лицом. — Мы с Колетт собираемся пожениться.

У меня отвисает челюсть. Я закрываю ее, потому что ничего не получается произнести, а потом она снова открывается сама по себе. Я пытаюсь придумать слова, которые нужно сказать.

— Это законно? — Я спрашиваю, потому что у меня сложилось впечатление, что мой отец все еще женат на моей матери.

Папа наклоняет голову, и его брови сходятся вместе.

— Конечно, — говорит он смущенным голосом. — А почему нет?

— Разве ты все еще не женат на маме? — Я не знаю, почему застряла на этом вопросе. Я просто никогда не думала о том, что мой отец снова женится. На мой взгляд, он всегда был женат на моей матери.

— Да, Минни, я никогда тебе не говорил. Вы, дети, уже через многое прошли. Мышка, мне так жаль. Развод стал окончательным несколько лет назад. Ты помнишь, как иногда я уезжал в командировки на несколько недель, а Мими заботилась о тебе?

— Да.

— Ну, я думал о том, как позаботиться о твоей матери и как развестись. Это заняло много времени. Существуют очень специфические правила о том, как долго человек должен быть объявлен… сумасшедшим, — папа несколько раз сглатывает, — прежде чем, гм, судья разрешит развод.

Я прервала его. Теперь моя очередь исповедоваться.

— Я никогда тебе не говорила, но я тоже несколько раз навещала маму в больнице. Когда я училась в школе на востоке. Мне просто нужно было ее увидеть. Мне никогда не приходило в голову рассказывать тебе о своих визитах. Точно так же, как ты никогда не рассказывал мне о своих. Наверное, я подумала, что, поскольку мы никогда о ней не говорили, мы просто должны были вести себя так, как будто ее не существовало, но я никогда не переставала интересоваться ею.

Мой папа опускает голову на руки, прежде чем снова посмотреть на меня.

— Да, я не буду отрицать, что боролся с тем, чтобы не хранить память о твоей матери, но женщина, которая была моей женой и твоей мамой, ушла. Я не хотел, чтобы тебе было еще больнее.

— Теперь я знаю, почему мы никогда не говорили о ней. Папа, когда я в первый раз пришла в гости, она меня совсем не узнала. Во второй раз она подумала, что я — это она, и спросила меня, как у тебя дела. Она действительно спросила: «Как Джил? Как поживают мои дети?»

Мой папа прижимает тыльную сторону костяшек пальцев к закрытым глазам и сглатывает. Затем, прокашлявшись, он говорит тихо и искренне:

— Минни, я никогда не хотел с ней разводиться, я был… мы были так влюблены, но после того, как она так сильно заболела и врачи сказали мне, что она никогда не поправится, никогда не выйдет, я подумал, может быть, просто может быть, мне повезет снова влюбиться… и теперь я влюбился. С тобой все будет в порядке?

Я потрясена, довольна и счастлива за него. Я бросаюсь в его объятия.

— Конечно, все в порядке. Лучше, чем в порядке. Это потрясающе. Поздравляю! — Я не могу не думать о своей матери. У меня никогда по-настоящему ее не было, но теперь у меня будет новая мать. Кто-то, кто был мне фактической матерью, хотя я никогда этого не признавала.

Затем мои эгоистичные мысли перелетают к тому факту, что у меня тоже будет новый брат. Ну что ж, сводный брат.

***

Вместо того, чтобы подстричь бороду Снэку, папа предлагает мне вернуться с ним к дому Колетт и высадить его. Тогда я побуду в Эль Камино до конца дня и вечером.

Когда мы прибываем с Вуки на буксире, меня встречают как давно потерянного родственника, вернее, так оно и есть.

Фифи и Эйден немедленно встают на колени, чтобы поприветствовать Вуки, когда он подходит к ним, более чем готовый принять их обожание. Папа выводит их всех из гостиной в семейную комнату.

Я собираюсь присоединиться к ним, когда из-за угла появляется босоногий Снэк в толстовке со Стэнфордом и джинсах. Он выглядит сонным и взъерошенным, как будто вздремнул. Я мгновенно настраиваюсь на то, как мое тело реагирует на него, как сексуально и непринужденно он выглядит.

Снэк проводит рукой по волосам, зевает и говорит:

— Эй, я тебя не ждал. Я подумал, что зайду к тебе домой после того, как вернется Джил. — Снэк наклоняет голову, поднимает брови и пожимает плечами. — Таааак, что ты думаешь?

На мгновение я растерялась. Что я думаю? О чем? И тут до меня дошло. О, что я думаю о своем отце и его маме?

— Я думаю, что это здорово. Я понятия не имела.

— Я тоже не знал, пока не приехал сюда с детьми. Было совершенно очевидно, что они были вместе, когда я застал их целующимися у кухонной стойки.

— О, нет. — Я пытаюсь выкинуть это видение из головы.

Снэк кивает и делает притворно испуганное лицо.

— О, да!

— Почему ты не сказал мне вчера вечером? — Я ругаюсь.

— Это была не моя новость, чтобы рассказывать.

— Да, я понимаю.

— Эй, как насчет стрижки? — Снэк проводит рукой по своей неопрятной бороде, приближаясь ко мне.

— Конечно.

— Я знаю, что не похоже, но я действительно помыл ее сегодня утром. — Он берет меня за руку и ведет в ванную.

— Тебе повезло. У моего отца все еще были ножницы, которыми я стригла волосы парням, когда они были младше.

Когда мы входим в ванную, Снэк снимает толстовку через голову и вешает ее на крючок с обратной стороны двери. Он закрывает дверь до упора, закрывая нас изнутри. Под толстовкой на нем надета белая футболка.

Она облегающая, и я могу разглядеть контуры его бицепсов, плеч, крепкой груди и тонкой талии. Если бы я не сглотнула пару раз, то, наверное, пустила бы слюни. Ванная комната — относительно небольшое пространство, и я, кажется, не могу оторвать глаз от его тела. Когда я наконец поднимаю глаза, я чувствую, что краснею.

— Что? — Снэк ухмыляется.

— Ой. — Я неловко хихикаю. Снэк поймал мой пристальный взгляд. — Эм… Итак, садись… — Я указываю на сиденье унитаза. Снэк делает, как ему говорят. Достав ножницы из сумки и положив их на туалетный столик, я набрасываю полотенце на плечи Снэка. Как только я собираюсь отойти, он хватает меня за запястья и кладет мои руки себе на грудь. Я резко вдыхаю, прикасаясь к нему. Удары такие сильные, что я ловлю себя на мысли, не установлен ли дефибриллятор в его груди.

Снэк обхватывает рукой мою шею сзади, наклоняя мое лицо, чтобы посмотреть мне прямо в глаза.

— Я говорил тебе, как счастлив, что ты… что ты здесь? — Снэк говорит тихим голосом.

— Да, говорил.

Снэк притягивает меня ближе и нежно целует в один уголок рта, а затем в другой, задерживаясь немного дольше на втором. Он отступает на волосок и собирается снова поцеловать меня прямо в губы. Он находится на расстоянии доли сантиметра, когда мои пальцы сжимаются на его груди, и я отталкиваюсь.

— Нет, сэр. — Я тычу в него пальцем. Он пытается оттащить меня назад, но я кладу руку ему на плечо.

— Мы никогда не покинем эту ванную, если ты будешь продолжать в том же духе.

Каким-то чудом мне удается сохранять хладнокровие и убирать руки от Снэка достаточно долго, чтобы подстричь его усы и бороду до более приемлемой длины ближе к подбородку. Меньше Зи-Зи Топ, больше посетитель кофейни. Кажется подходящим для того, кто частично вырос в одном из них. Но держать руки при себе не значит, что я не могу воспользоваться любой возможностью, чтобы коснуться его тыльной стороной ладони, оседлать его бедро, чтобы встать под правильным углом, или коснуться его руки своей грудью. Снэк издает низкое рычание при каждом «случайном» прикосновении.

Стрижка бороды наконец завершена, объявляю я.

— Вот! Все гот…, —

Снэк выхватывает ножницы у меня из рук, осторожно кладет их на туалетный столик и, снимая полотенце со своих плеч, тянет меня вниз, чтобы я оседлала его. Его твердость сразу же прижимается к моей разгоряченной сердцевине. Я провожу пальцами по его бороде, а затем по волосам, наслаждаясь их густой, плюшевой шелковистостью. Снэк вздыхает, и все его тело расслабляется. Я чувствую, как напряжение покидает его, когда я прижимаюсь к нему — моя грудь к его груди, мои бедра к его бедрам — а затем я начинаю двигаться.

Наши губы врезаются друг в друга с еще большей настойчивостью. Он проводит языком по складке моих губ, умоляя меня открыться для него, что я и делаю без сопротивления. Наши языки находят друг друга и танцуют так естественно. Время от времени мы останавливаемся, чтобы прикусить нижнюю губу. Я провожу руками от его волос вниз к его твердым, рельефным плечам и бицепсам. Он крепко сжимает мое тело, чтобы обхватить одну из моих грудей. Когда он проводит большим пальцем по моему набухшему соску, я стону. Возможно, немного громче, чем следует.

— Снэк, — говорю я между поцелуями.

— А? — отвечает он, затаив дыхание.

— Ты оправдываешь свое имя. Чертовски вкусно.

— Я не могу дождаться, чтобы узнать, какая ты на вкус, Мин.

Вот. Прямо Здесь. Это классический Снэк! Совершенно простые слова, пропитанные сексом.

Я готова сорвать с себя одежду прямо в гостевой ванной и позволить ему узнать. Интересно, как будет ощущаться его борода? Там, внизу.

— Знаешь, что это мне напоминает? — Снэк целует меня в шею между каждыми сказанными фразами.

Я киваю и продолжаю прелюдию так же, как и он. Мы оба смеемся в наши поцелуи и теряемся в ощущении того, что снова вместе, когда, как крошечные ясновидящие, знающие, что что-то происходит, дети колотят в дверь ванной.

— Папа, ты там?

Я выпрыгиваю из его объятий, но он прижимает меня к себе.

В дверь снова стучат.

— Что. Ты. Там. Делаешь? Выходи! — Тоненький голосок Фифи звучит раздраженно.

— Минни, кажется, в Силе произошли беспорядки. — Он подмигивает. Ссылка на «Звездные войны» — идеально. Парень научился. Затем он направляет свои комментарии к двери. — Я сейчас выйду, ребята.

Снэк утыкается лбом мне в плечо. Я чувствую его дыхание, как горячий бриз, на своей груди.

— Ааааа! Я сойду с ума, если в ближайшее время не смогу остаться с тобой наедине.

Я смеюсь, потому что он никогда не говорил более правдивых слов.

***

Я еду домой в Эль-Камино и приезжаю в возбужденном состоянии. На данный момент я серьезно подумываю о том, чтобы воспользоваться зубной щеткой или массажем в душе. Я решаю подождать и выместить все это на Снэке на нашем свидании. У меня такое чувство, что после нашего поцелуя в ванной комнате он, наверное, чувствует то же самое прямо сейчас. Наша химия реальна.

Не так как с Генри. После прошлой ночи и сегодняшнего дня в ванной со Снэком мне стало совершенно ясно. Мне нужно порвать с Генри.

Вуки сегодня останется с папой, Колетт и детьми, так что я совсем одна в доме, где провела свое детство. Чтобы занять себя — и не слоняться без дела, — я начинаю собирать вещи в своей спальне. Их осталось не так уж много. Кроме моей кровати, есть только несколько ящиков и полок, которые нужно вычистить. В основном книги, безделушки и коробки с воспоминаниями. Просматривая одну из них, я натыкаюсь на фотографию Снэка и меня с выпускного вечера. Мы были так молоды и влюблены, одетые в нашу официальную одежду. Это заставляет меня задуматься, что мне надеть сегодня вечером. Найдя свой телефон, я отправляю ему сообщение.

Минни: Я забыла спросить, куда мы идем?

Снэк: Я не скажу.

Минни: Хорошо, что мне надеть?

Снэк: Что-нибудь, что мне понравится.

Минни: О!

Снэк: Возьми с собой теплое пальто. У меня сюрприз. Осталось всего 3 часа!

Я прикусываю губу, перечитывая его сообщения. Что-то, что ему понравится? И теплое пальто? Что, черт возьми, мы делаем сегодня вечером? Что у меня есть такого, что ему бы понравилось? Я бросаю свои вещи и роюсь в своей сумке. Надеюсь, я привезла что-то, что подойдет. К тому времени, как я добираюсь до дна, я почти уверена, что уже готова! Я так взволнована, что начинаю готовиться, хотя Снэка здесь не будет еще довольно долго.

Я принимаю ванну, частично потому, что мне нравится ванна в этом доме, а частично для того, чтобы избежать соблазна массажа в душе. Ванна дает мне время расслабиться, подумать и побаловать себя. После того, как я собрала волосы высоко в хвост, я использую немного дизайнерского геля для душа, который привезла с собой, и взбиваю гору пузырьков. Я брею все возможные места, которые, как мне кажется, я могла бы увидеть — или коснуться, — а затем откидываюсь назад и закрываю глаза. На ум приходит короткая мысль о Генри и нашей квартире, но также быстро уходит. Мой разум и тело, кажется, полностью сосредоточены на сегодняшнем вечере и на том, что может сегодня произойти.

Понежившись некоторое время в ванне, я выхожу, вытираюсь, а затем наношу небольшое количество духов на каждую точку пульса, о которой я могу думать: запястья, шея, декольте, за коленями. Для верности, хотя я и не уверена, что это точка пульса, я поставила точку прямо под каждой из моих тазовых костей.

Мой наряд полностью спланирован, поэтому я поправляю волосы, укладывая прямые волосы в свой обычный длинный боб, но с немного большим изгибом и текстурой. Я делаю макияж простым, но сексуальным.

К счастью, каким-то чудом во время поспешных сборов мне каким-то образом удалось подобрать подходящий комплект бюстгальтера и трусиков. Они совсем не черные, не кружевные и не модные. Они с атласной окантовкой того же цвета и маленьким бантиком между чашечками бюстгальтера и еще одним в верхней части трусиков. Я надеюсь, что Снэк захочет их увидеть. Надеюсь, они ему понравятся!