Собаководы

ГЛАВА 1. Немец

ГЛАВА 1. Немец

Летом я вернулся домой. После утомительного стыковочного рейса в Париже хотелось увидеть Пулково и умереть от усталости. С этой пересадкой был мой косяк, опять взбрыкнул на грамотное материнское предупреждение, что билетов может не быть — туристический сезон, а я, как обычно, включил барана. Ну, вот и поделом мне, не маленький уже. Через год закончу колледж искусств и смогу полноценно подменять мать в семейном бизнесе. А уж мысль о личном шоуруме в будущем вообще делала меня счастливым. Почти идеальная жизнь отпрыска успешной бизнесвумен. Папа не дожил.

А почти идеальная, потому что все мои амурные интересы были окрашены в лазоревый цвет. Яркий и чистый. Но я был одинок, как небо. Все мои надежды на римские клубы и итальянскую страстность не оправдались. Я, оказывается, увяз сердцем в несбыточной мечте о единственном и любимом. Но я все-таки реалист — дал себе год поиска, и потом во все тяжкие.

Дачный поселок «Черная речка» был в идеальном месте — недалеко от города, лес и тишина. Поэтому ничего удивительного, что, когда я подъезжал к съезду на грунтовку, чуть поодаль увидел рекламный щит коттеджного городка какого-то супер плюс класса. Маленький дачный поселок отделялся от нуворишей лишь прослойкой леса, кстати, с отличной грибницей. С дедом летом всегда там гуляли, а теперь вот один бродить буду. Я сбавил скорость, и мой старый фольц, бурча мотором, ловил все неровности дороги корпусом. Кори спала на заднем сидении. Я глянул в зеркало и улыбнулся: совсем старушка уже, шерстка не такая кудрявая и блестящая, как была раньше. Бабуля ее совсем крохой подобрала, думали, метис, а оказалось - чистокровный пудель.

Свернул на третьем повороте, проехал местный родник, у которого на обочине всегда стояла очередь из машин, завернул у пожарного водоема с перекошенным знаком и наконец-то остановился у старой железной калитки с навесным замком. Быстро оглядев домик, облегченно выдохнул и зазвенел ключами. В этом году обошлось без мародерства. Ничего ценного в доме не было, но бомжи умудрялись все равно что-то найти и украсть.

Сразу открыл окна, чтобы проветрить комнату и кухню от спертого запаха. Залез на мансарду, чтобы и там отпереть раму, прошел мимо деревянных опор для крыши, которые дед так и не заделал, и замер, глядя на старые зарубки: 1 метр, 1 метр 10 сантиметров, 1 метр 30 сантиметров — на этом росте новые отметки закончились. Я неосознанно подошел и провел по углублениям пальцами. Сразу накатила тоска, грудь сжало, как при быстром погружении под воду. Столько лет прошло, а все равно глухая боль в сердце, как кусок от хлеба отломили, и он стал грубой коркой обрастать, забирая всю прежнюю мягкость. Я моргнул пару раз и вернулся к своим делам. Хозяином фазенды буду последний год— мама, как и все участники местного кооператива, решила взять деньгами и освободить свой участок под застройку того самого коттеджного городка. Значит, у меня всего две недели первобытного счастья.

Я спустился вниз и быстро переоделся в старый спортивный костюм, надел дедовские резиновые сапоги, нашел его кепку и напялил на голову, кинул складной нож в пахнущую сыростью и травами плетеную корзину, аккуратно пристегнул поводок к ошейнику Кори и пошел на грибную разведку. В леске было хорошо. Птички что-то щебетали, самые говорливые перекрикивали друг друга, насекомые не борзели, так что даже не пришлось химией обливаться. Гуляй, наслаждайся, да мимоходом желтые призы находи. Прямо квест — «Марио ин зе форест». Лисичек было достаточно, я срезал лесное лакомство, как учил дед, мелких не трогал, не наглел с уловом. Все бережно надо делать, как в отношениях. Не обидеть, не сломать, ко всему с вниманием.

«То-то ты, Антошка, не вылезаешь из романтических отношений. Все гей-красавцы мира оценили твой подход к любви», — цинично обрубил я свои мысли. Против правды не попрешь — яркая сексуальность куда продуктивнее, а с моими белыми кудрявыми вихрами и со взором горящим юности нежной только в секс-ролевку записываться «молодого аристократа соблазняет кузнец».

«Да и там все равно раком поставили бы», — опять закончил я глупую мысль. Романтика с коленно-локтевой у меня мало связывалась в узел любви.

— Эй, пацан, ты что здесь ошиваешься?

Я чуть корзину не выронил. Слух вроде хороший, а не слышал я, чтобы кто-то по лесу шуршал поблизости. Я обернулся и замер. Позади меня стоял небритый мужик, одетый в какую-то замызганную одежду, а около ног стояла немецкая овчарка. На дачника похож не был — одежда уж совсем рабочая, видимо, из местных рабочих.

— Я грибы собираю, — неуверенно ответил я, но потом взял себя в руки и четко задал вопрос: — А в чем, собственно, дело?

— Так, чужая территория. Вали отсюда.

«Интеллигент попросил удалиться», — перефразировал я в мыслях и также отбрил:— Мужик, ты что-то попутал, лесок — часть дачного кооператива.

«Мужик» посмурнел и пристально меня по кирпичику взглядом разобрал. Тут неожиданно Кори отмерла и решила зазнакомиться с его псиной. Я был против, удержав от приближения поводком.

— Да мы не кусаемся, пацан. Пусть обнюхаются. Попутал, говоришь? Может, и попутал. Заработался.

«Или перепил», — продолжил я свое мысленное пояснение. Вид у него был помятый и отталкивающий. В отличие от овчарки, которая виляла хвостом вместе с Кори.

Тут этот рабочий заглянул ко мне в корзину, хмыкнул и хитро так проговорил:

— Пацан, а ты ж поганок набрал. Эк ты дурной, совсем в грибах не разумеешь. — М смотрел на меня совершенно серьезно. — Или травануться захотел?

— Нет, — покачал я головой, все ожидая, что тот усмехнется или скажет, что «пошутил», но мужик продолжал:

— Пересыпь мне, я выкину. А грибами с картошкой могу угостить, если так охота.

Не, ну прямо Ди Каприо местного масштаба, даже чем-то внешне похож. Лесной выхухоль, блин. Я, не долго думая, решил подыграть.

— Да вы что, как поганки?! — картинно закатил глаза и состроил печальную моську. — Я думал, лисички. По картинкам в мобильном сверял. — И театрально так закусил губу.

Выхухоль меня ударил по плечу и оскалил подозрительно белоснежные зубы для его небритой рожи.

— Не расстраивайся, тут годы практики нужны. Пошли, угощу, заодно ты мне компанию составишь, а то надоело тут торчать одному в бытовке, — забирая мою корзинку с уловом.

«Ловкость рук и никакого обмана».

Чтобы перестраховаться, да и из образа не выпадать, я продолжил свою игру, выстраивая в голове возможные варианты мщения за поруганную честь грибника. Собаки вели себя очень спокойно, не отвлекая на себя, точнее позволяя хозяевам дурить друг другу мозги. Я направил камеру телефона на мужчину и щелкнул затвором, потом невинно сказал:

— Я маме вашу фотографию отправлю и имя. Как вас зовут, кстати? А то мне с незнакомыми нельзя уходить.

«Мальчик-одуванчик, прямо маменькин сынок». — План мести был почти готов.

— Борис, — неуверенно ответил мужик. А я поставил галочку напротив мысленного счета — 1-0 в мою пользу.

— Бо-рис, — по слогам повторил я, вбивая в сообщение имя, нажал отправить и снова по-детски улыбнулся. — Очень приятно, а я Тоша.

Мужик уже явно не рад был, что развести меня решил, но вечер с ясельной группой я ему обеспечу. Мои лисички ему в горле встанут. Незаметно убрал нож во внутренний карман, так, на всякий случай, люди сейчас непредсказуемые. И пошел следом за ним, зло поглядывая на свои грибы, которые аппетитно лежали в моей корзинке. Вышли мы к большому забору элитного поселка, выхухоль отпер массивную калитку ключом и впустил меня внутрь. На огромном участке действительно ничего не было, кроме бытовки. Даже машины не увидел.

Внутри домика было уютно, никаких пустых пивных банок и мусорных вонючих пакетов — лесной выхухоль оказался мужиком практичным и житейски подкованным. А еще меня поразил дизайн. Ничего странного или вычурного, просто то, что в бытовке было сделано зонирование, кровать на деревянном каркасе, как ложе, дорогая турка на плитке, простенькие римские шторы на окнах — все это создавало ужасный диссонанс в моей голове.

— Это хозяин так обустроил? — спросил с восторгом, который совсем не хотел показывать в образе «мальчика Тоши», но дизайнер во мне был сильнее.

— Хозяин, он строитель, девелопер.

— Понятно, чувствуется основательный подход. — Я неосознанно дотронулся до турки, провел пальцами по ручке — очень красивая работа.

— Да, он мужик основательный, блестящей упаковкой его не обманешь, авторитет, — подтвердил мои слова выхухоль, пристально меня рассматривая снова, но молча полез в мини-холодильник за контейнером. Скоро на сковородке разогревалась картошка с грибами, а по комнатке поплыл вкуснейший аромат, который прочно в моем мозгу был связан с летом и дачей. Собаки мирно спали около входа, придавая особый домашний уют.

— Уважаете? — уже предвкушая победу в моей личной вендетте.

— Уважаю, — просто, но так емко для моей затеи ответил выхухоль. Нервишки-то я ему сейчас попорчу.

— Даже несмотря на то, что он гей? — удивленно заморгал «мальчик Тоша». Выхухоль замер, потом побелел, потом весь ощетинился.

— Это с чего же такие выводы? — говорок из речи пропал, и мне стоило бы прикусить язык, но «Тоша» требовал морального возмещения за лисички.

— Так занавесочки стильные и кровать, вон, как оформлена. — Махнул небрежно рукой. — А еще турка, вон, какая экзотичная, — врал на ходу, неся какую-то ахинею, — натуру не спрячешь.

Выхухоль выключил плитку, сел на табурет, уперев локти в колени, и смотрел на меня немигающим взглядом снизу вверх. И от выхухоля там уже ничего не осталось — чистокровный хищник. Я сглотнул. С «Тошей» мне захотелось распрощаться моментально, поэтому я метнулся к двери, плюнув на месть и жаренные грибы.

— Стоять, — рыкнули сзади, и путь мне преградила уже не спящая овчарка. Я остановился, от нервов весь вытягиваясь в струну. Ладони стали потными.

— Пудель драный, думаешь, я не знаю, кто тебя заказал? Хочешь бельишко грязное поворошить? Только что ж ты такой тупой оказался, раз не знаешь, как я выгляжу? Или рожа небритая такого дебила, как ты, с толку сбила?

Ужас мой был неподдельный. Я вдруг четко понял — меня с кем-то перепутали. Надо было срочно выходить из пике. Я развернулся и постарался спокойно пояснить:

— Борис, вы меня с кем-то перепутали.

Теперь никакого мужлана и в помине не было: цепкий прищур глаз, циничная ухмылка лишь правым краешком губ, хорошая стрижка и ничем неприкрытая злость и надменность. Я уповал на его здравомыслие, по остальному я сегодня уже мысленно и не мысленно проехался.

— Меня зовут Антон Вейл, приехал на дачу дедушки, хотел отдохнуть от города и пособирать грибы. На ваше обвинение в поганках затаил обиду. Хотел немножко отомстить. Виноват.

Прищур глаз стал злее.

— Ты меня за дурака держишь, сука? Говори, что вынюхивал? Чем фотки делал? Пестрову денег мало? Хочет свой рейтинг поднять за счет меня?

Я прикрыл глаза — масштаб проблемы стал для меня необозримым. Какой Пестров? Какой рейтинг?

— Так давай я тебе наглядно покажу, что я делал с ним?! — Звякнул ремень на штанах, я в панике рванул на овчарку, но не успел. Сильный рывок, и руку больно вывернули. Кори зарычала, зло оскалившись. Не хватало, чтобы моя пенсионерка еще и защищать кинулась.

— Кори, нет! Фу!

Борис сильнее притянул меня к себе, облапывая свободной рукой. Дыхание у него было горячее, а губы на моей шее пока только изучали изгиб. Он ничего не делал, хотя его желание я чувствовал прекрасно через тонкую ткань своих спортивных штанов. Но то ли,боженька меня любит, то ли дуракам везет, но в окне я увидел парня с фотокамерой.

— Вот он! — заорал я, не соображая, кто именно, но чутье вопило, что попа моя спасена. Борис, видимо, сразу понял ситуацию и отпустил меня, рванув к выходу. За ним ринулся и пес, моя же беспокойно закрутилась и получила от меня приказ сидеть. Я схватил свою корзину и ринулся следом, злость во мне сейчас клокотала не меньшая. Парень подготовился основательно, поэтому когда немец его завалил, выхватил пистолет и направил в шею собаки.

— Убери тварюшку, иначе пристрелю.

Борис резко остановился и громко позвал:— Фауст, ко мне! Ко мне, мальчик!

Овчарка слезла с жертвы и села у ног хозяина. Фотограф медленно поднялся, не опуская дула, поправил фотоаппарат и уже сделал шаг назад, как я крикнул ему:

— Вовка, а как же я? — Парень растерялся, а я добил: — Лови грибы, вместе же собирали! — И кинул корзину, тот на автомате попытался поймать, открываясь, и я двинул ногой в солнечное сплетение, отчего он согнулся. Контрольный по шее — и мы с Борисом скрутили парня. Им оказался Дмитрий Ветров, журналюга желтой прессы, действовавший по наводке. В общем, недоразумение с моей личностью благополучно разрешилось. Парня быстро забрала охрана Бориса, а я остался на картошку с грибами. К картошке Борис достал ром и содовую, даже лаймы нашлись. По ним я и понял, что мужчина глушит здесь боль от разбитого сердца. Пестров теперь не казался мне эфемерным, но расспрашивать я не хотел.

Борис умело сделал коктейли, чокнулся за знакомство, и мы не заметили, как бутылка опустела, а темы разговоров стали слишком личными. Вот так простая и непростая история гея и крупного девелопера Бориса Островского стала известна и мне: первая любовь приказала долго жить и платить «алименты» на хорошую жизнь, иначе будет топить репутацию до конца. Мерзота, в общем, этот Пестров. Градус нашего общения явно был высок, потому что мужчина качнулся ко мне, прямо к лицу, словил меня своими расширенными зрачками и прошептал:

— Жалко, что ты натурал.

— Я не натурал.

Брови мужчины удивленно взлетели вверх, а взгляд даже прояснился.

— Тоша? — Он вряд ли осознавал, что зовет меня уменьшительно-ласкательным именем. А у меня в глазах защипало. Я и не знал, что так жаждал взаимности. Так ждал человека, который примет меня всего целиком. И будет звать меня Тошей...

— Я пойду, мне пора уже. — Встать мне не дали сильные руки, притянув к горячему телу. Борис неуклюже уткнулся лицом в шею и начал целовать. Я попытался отстраниться, но этот выхухоль держал крепко.

— Тош, останься. Пожалуйста.

И мне стало больно. Слишком отчаянно он просил, слишком нуждался, перейдя от алкоголя к сексу, как к сахарозаменителю, допингу для нервной системы.

— Нет! — резко ответил и вывернулся из рук. Борис смотрел с мольбой, но удерживать больше не пытался. — Никаких потрахушек под алкоголем.

— Согласен, надо на свежую голову.

— Я не говорил, что секс вообще будет.

— Антон?

— Борис?

Мужчина сменил укорительный взгляд на веселый и подмигнул.

— Можно просто — Боренька.

Я вздохнул и повторил:

— Боренька, я не говорил, что он вообще будет.

— Так уже звучит, как заигрывание, — и быстро встал. — Сейчас помоешься, дам тебе одежду, и залезай в кровать. Нечего по темени шастать.

Ночью Борис и павда не приставал, просто обнял ласково и засопел над ухом.

***

Я почти переехал к нему в бытовку. Мы много общались, общих тем нашлась масса, особенно долго мы спорили по поводу дерева и его производных: дома, мебель, отделка. Договорились до того, что охрипли. Вечером пили заваренный чай с травами, утром — свежесваренный кофе. Больше не было никакого алкоголя и никаких намеков. И я начал понимать, что мой выхухоль просто поддался порыву.

«Бывает... Сердцу не прикажешь».

Своему я тоже не мог приказать — Борис мне нравился с каждым днем все сильнее. Была в нем основательность, сила, но и плавность. Настоящий белый гриб — снаружи обычный, мощный, а под шляпку заглянешь — желтая губчатая мякоть. Только не было у нас точек соприкосновения, кроме этой бытовки, да собак.

— Поехали, искупаемся. Я тут отличное место знаю.

— А дорога очень плохая? Иначе мой фольц вряд ли доедет.

Борис непонимающе подвис, но быстро сориентировался.

— Так на моей же поедем. Бери плавки и в путь.

Через двадцать минут около калитки стоял черный мощный «Range Rover». Я закинул пакет с полотенцем и питьем назад, постелил плед для Кори и устроил старушку. Фауст лежал на полу, устроив голову на лапах. В своих догадках я оказался прав — овчарка была всего лишь на три года моложе моего пуделя. Тоже почти пенсионер. Местечко оказалось волшебным, озеро, высокие ели, песчаный вход в воду, и мы одни.

— Мой личный лесной рай, вход только по пропускам, так что сегодня будем одни.

Борис быстро скинул одежду и стал разминать мышцы. Красивый мужчина, с изюминкой, состоявшийся бизнесмен, гей и одинокий — лазурный единорог, а не мечта. Я разделся, щеголяя ребрами и костлявыми коленками. Куренок, как мама любила называть. Боря скользнул по мне нечитаемым взглядом и пошел в озеро, погружаясь в прохладную воду почти без звука. Я тоже решил не тянуть с водными процедурами и забежал следом, крича от холода. Мы поплавали рядышком, а потом началось... Боря хватал за ноги, делал из меня «бомбочки», возил как дельфин. Я хохотал, веселился как ребенок и не заметил, как мой лесной выхухоль оплел меня руками, прижал к себе и поцеловал. Я и не думал сопротивляться, возбужденный адреналином в крови. Сам обвил шею и запустил язык в горячий рот. Как же это было хорошо! На контрасте с прохладной водой рецепторы просто сошли с ума. Целовались, пока воздух не закончился, потом новый раунд с жадными руками и мягкими губами.

— Тош, это да? — Боря покусывал мою шею, поглаживая поясницу. У нас у обоих колом стояло, а он спрашивал о моем согласии. Вместо ответа я потерся об него, на что получил шлепок и засос на шее. Из воды меня вынесли на руках и сразу уложили на плед. Борис провел руками по груди, царапнул затвердевшие соски и бесцеремонно сдернул мои плавки, чтобы сразу же нагнуться и вобрать член до основания. Меня выгнуло от нахлынувших ощущений от умелого языка. Яйца сжались после нескольких скольжений по стволу, и я сразу кончил. Изо рта вместо сексуального голоса вырывался хрип, я плохо соображал, плавился от рук и жаркого рта.

— Бор... яяя, — плаксиво протянул я, когда его пальцы вошли в меня вместе с чем-то холодным.

— Тоша, я больше не могу, надо потерпеть... надо потерпеть, — тихо уговаривал меня или себя мужчина. Он лег рядом со мной и стал целовать, продолжая растягивать. Пальцы он согнул и оглаживал внутренние стенки, задевая все нужные чувствительные точки. Я уже тонул в омуте, уходил под воду, которая из теплой озерной превратилась в горячую, вязкую магму. Пальцы исчезли, и я ощутил, как мои ноги разводят, аккуратно устраиваясь между ними. Мужчина был весь напряжен, каждый мускул, каждая венка. Как будто огромное хищное животное замерло перед прыжком. Это возбуждало и уводило за грань сознания. Презерватив не открывался, и Борис начинал нервничать, движения из плавных стали резкими. Я протянул руку и забрал упаковку, точно рванул зубами и отдал обратно. Боря прищурил глаза, резко наклонился и поцеловал глубоко, сильно, потом перешел на легкие поцелуи, покрывая скулы, лоб, подбородок. Отстранился, справился с задачей и мягко спросил:

— Готов, Тош?

Я готов не был, слишком меня потряхивало и лихорадило от неизвестных мне ощущений. Я глубоко вдохнул и честно признался:

— Я боюсь, Борь.

Меня погладили по волосам, и почти сразу я почувствовал, как он разводит ягодицы. Давление снизу усилилось, он оттянул край ануса сильнее и стал протискиваться, а потом отдал четкую команду: «Дыши через нос». И резко вставил до основания.

Боль раскрасила мои нейроны багряным, но останавливаться не хотелось. Хотелось, наоборот, усилить темп, соединиться глубже и уплыть вдвоем за горизонт. Вскоре движения изменились, шлепки о мои ягодицы стали слышны чаще, а цвет боли сменился на золотой наслаждения. Боря не сдерживался, помогая мне рукой, двигая ей не агрессивно, но с нажимом и медленно, и я чувствовал, что скоро меня накроет лавой. Кровь отлила от головы, оглушая. Вокруг меня была лишь темнота и огонь, которым так щедро делился мужчина.

Оргазм был безумный, по телу пробегали сильные волны тремора, которые превратили меня в обессиленное тело. Боря загнанно дышал над ухом, но держался на локтях, чтобы не придавить массой. Ощущать его внутри было... правильно.

Наслаждение выпило все силы, поэтому я даже не понял, как заснул.

А очнулся укрытый вторым пледом. В белье. Под головой свернутым валиком лежала одежда Бориса, но его не было. Я огляделся — никого. Даже собак не было. Вдруг сзади на меня прыгнули, крепко обняв и засмеявшись.

— Меня искал? — Боря потерся носом о шею.

— Тебя, выхухоль.

— Чем заслужил оскорбление?

Я извернулся и чмокнул куда-то в краешек губ, опровергая заблуждение:— Неправда, это редкий вид... Ай, сидеть больно.

Меня снова уложили и прижали к мощной груди.

— Тош?

— Ммм, — снова уплывая в дрему, промычал в ответ.

— Я у тебя на лето или продолжишь со мной общение подольше?

Вопрос застал врасплох. Мне казалось, что мое поведение говорит само за себя, а получалось, что ничего Борис не понял. Я постарался отшутиться:

— Все будет зависеть от твоего поведения.

Но шутка явно не удалась, он встал и пошел к машине, кинув мне в спину:— Фауста пойду искупаю.

В последний день моего летнего отпуска все и закончилось. Мы покидали друг в друга взаимными упреками и без сожалений разошлись. Боря ждал что-то от меня, а я — от него, но проще разругаться же, чем попробовать поговорить! Два барана. Моя бравада продержалась ровно до того момента, пока я не сел в машину. Руки дрожали, но надо было принимать действительность такой, какая есть. Получалось хреново. Я вздрогнул от внешнего звука — Борис стучал в стекло. Как только оно опустилось, мне всучили мою корзину и забытую игрушку Кори.

— Ты забыл. — И все. Вот это было больно. Я кивнул, завел машину и рванул подальше отсюда. Данное себе слово я выполнил — нашел близкого человека, только удержал его всего на две недели около себя. В конце июля вернулся в Рим, где принялся загружать себя проектами и учебой, с мамой общался только по делам и категорично отказался обсуждать продажу участка. Меня это уже не касалось.

Прилетел домой лишь в октябре, на ее день рождения. А после праздника, встав с утра, захотел поехать на дачу. Иррациональное, совершенно спонтанное желание. Может быть, я хотел увидеть развороченную землю, остатки фундамента и полностью излечить себя от мыслей, которые приносили только горечь.

Увидеть мне не удалось — высокий забор закрывал весь вид. Я вышел из машины и пошел в лесок. Под ногами шуршали листья, а деревья сиротливо торчали, словно черные иголки в золотом полотне. Я остановился у одного из них и оперся плечом, рассматривая вдали знакомый забор. В перчатку мне кто-то ткнулся, и я резко обернулся. Фауст, махая хвостом, ластился ко мне своей мордой.

— Красавец мой. — Я и не понимал насколько сильно скучал по ним двоим, пока не увидел эти умные черные глаза на острой морде.

— Эй пацан, ты что здесь ошиваешься?

Боря стоял полураздетый, в накинутой расстегнутой дубленке и счастливо улыбался.

— Выхухоля ищу, — не отпуская Фауста из объятий. Боря присел рядом со мной и уткнулся лбом в лоб.

— Не надо никого искать, потому что ты никого не терял. Я ждал тебя, Тош.

— А если бы я не вернулся?

— Я бы вернул, — уверенно ответил Борис.

Ночью мы долго лежали и разговаривали в обнимку не в бытовке, а в небольшом домике, который потом, после строительства дома, превратится в мастерскую. Просили прощения за ненужное упрямство и строили планы на будущее. Я и не подозревал, какое это наслаждение — просто говорить о совместной поездке в Италию, куда встроить балки с моей старой дачи (Боря сразу же выкупил наш участок и ничего не сносил), что я хочу на Новый год, а что хочет он. Такие простые вещи, а такие важные.

— Борь, а зачем ты меня с грибами дурил? Ералаша пересмотрел? — подколол я бизнесмена Островского.

— Есть хотел.

Я даже приподнялся с его плеча, чтобы в глаза заглянуть от удивления. Боря ухмыльнулся, притянул меня нагло... за уши и поцеловал (он вообще целоваться очень любил) и ответил:

— Продукты только вечером должны были привезти, а я под тоску и алкоголь съел все, кроме картофеля. Вот и решил прикарманить твои грибы. Да и ты как одуванчик выглядел.

— А картошку отварить или пожарить — религия не позволяет? Надо бедного студента было обобрать?

Боря рассмеялся и стал меня щекотать, я пыхтел, откидывал руки, а потом сел сверху и прижал его руки к кровати. Мой выхухоль выгнул бровь, улыбка сразу стала плотоядной, но как всегда, Боря ждал от меня сигнала к действию. Никогда не давил.

— Что русскому хорошо, то немцу — смерть. Как можно есть картошку без лисичек?! — детское удивление в голосе и дурашливое настроение сделали свое дело — я завелся. Контраст его мужественности и доброты сводил меня с ума.

— Боренька, это я сейчас тебя съем.

Мужчина заложил руки за голову и прошептал:

— Действуй, Тош.

БОНУС

Май 20ХХ

Антон прилетел на майские праздники домой, чтобы обсудить изготовление столов для нового кафе друга Бори, повидать семью и своих дорогих собак. Фауста на праздники перепоручили маме, и она отдыхала с мохнатыми "детьми" на даче. Боря как-то быстро вошел в их небольшую семью, в полной мере ощутив мамину симпатию и получив звонкое обращение - Бориска.

Но и профессиональная жизнь у молодого человека явно обещала хорошие "плоды" по осени.

Один экземпляр стола Тоша умудрился отправить через DHL из Рима. Вообще, такой заказ ему был не просто на руку, он помог ему наконец-то определиться со своей специализацией, а уж его реализация поможет ему начать собирать свое портфолио.

Логотип у него уже был, а вот слоган никак не приходил в голову, но до официального бренда было еще далековато, поэтому Тоша отогнал лишние мысли и сосредоточился на дороге к еще закрытому на ремонт кафе. Боря должен был освободиться только вечером, поэтому на свои дела времени у него было достаточно.

Он хотел еще раз проверить стол, да и заодно посмотреть на помещение. Ключ от кафе Боря обещал спрятать в кадке с деревцем на входе. У бригады отделочников сегодня был выходной, поэтому он мог спокойно исследовать все, что хотел.

Солнце припекало теплыми лучами, лаская открытую шею и щеки. Погода для Питера была замечательная, раздражала только излишняя пыль. Тоша даже чихнул на входе в кафе и потер нос. Выудил завернутый в пакетик ключ за нитку из горшка и аккуратно открыл дверь. Помещение ему очень понравилось: светлое, уютное. Дерево в отделке, что посоветовал Борис, действительно добавляло тепла и нужную приятную тактильность. Он обошел зал, заглянул в зону кухни, которую отделывали черной стильной плиткой и хромом, и направился к складу, где и стоял его стол. Но чем ближе он подходил к двери, тем громче становились невнятные отрывистые звуки. Антон замер, лихорадочно соображая, что он скажет рабочим, которые вряд ли будут рады видеть постороннего, но чем дольше он стоял и вслушивался, тем отчетливее понимал, что люди там точно не работают.

Первой мыслью было тихо уйти, но Тоша почувствовал непреодолимое любопытство увидеть, как это происходит у других парней, потому что, судя по звукам, пара была нетрадиционной.

У них с Борей секс был всегда нежным, никаких страстных взбрыков. Томные ночи, как Тоша называл их про себя. Нет, он был счастлив, но порой хотелось что-нибудь с перчинкой, а как намекнуть и не обидеть — он не знал. Опыта совсем не было, а вот понимание, что Борис — мужчина зрелый и возрастные кризисы ему не чужды — было. Не хотелось, чтобы любимый начал комплексовать из-за того, что якобы не удовлетворяет своего молодого любовника.

Тоша тихо подкрался к приоткрытой двери и замер, почти не дыша. Досчитал до десяти и заглянул.

Картина была слишком…горячей.

Мощный мужчина, похожий на здоровенного быка, вколачивался в стройное белое тело рыжеволосого парня. Тот опирался на локти о дизайнерский стол Антона и, закинув голову, громко стонал. Бычара пытался урвать поцелуи, жадно хватая ртом шею или открытый рот своего любовника. Тот сотрясался от толчков и электрического удовольствия, которое пробегало волной по телу, и Тоша мог поклясться, что видел эти волны экстаза. Да, это не 2Д порнуху смотреть, атмосфера вокруг пары была просто раскалена до предела. Мужчина был почти одет, а вот парень остался лишь в задранном до горла поло, на ноге, прижатой к пояснице любовника, болталось что-то темно-синее. Тоша сглотнул и попытался разглядеть странную вещицу, что как маятник гипнотизера равномерно колыхалась в такт сильным ритмичным движениям.

«Это же стринги», — с огромным удивлением понял Антон.

Страсть этих двоих возбуждала, заставляла безотчетно представлять себя между любовниками, внутри них. Хотелось быть на месте рыжеволосового и также блаженно принимать в себя мощные фрикции. Хотелось быть на месте мощного тела и входить в красивое подтянутое тело своего любовника, чтобы слышать страстные стоны и мольбы.

Тоша прикрыл глаза и поправил вставший член через джинсы, который теперь больно упирался в ширинку. От диких фантазий его отвлек хриплый голос парня.

— Медвежонок, помедленнее. Сейчас кончу…

Рыжеволосый резко притянул мужчину к себе и поцеловал, мыча тому в рот от нахлынувшего оргазма. Мужчина отлепился, загнанно дыша, и уткнулся в плечо, ласково обнимая любовника.

— Гвоздик, — нежно протянул тот странное прозвище и подтянул синие стринги выше колена. — Прости за спонтанный секс, но во всем виноваты твои трусы.

Парень с прозвищем «Гвоздик» бархатно рассмеялся и стал тискать мужчину, коротко целуя в голову.

Тоша же тихой рысью рванул к двери, офигевая от увиденного. И от предвкушения...

Теперь он знал, как попробовать намекнуть Боре.

Пока строился загородный дом Борис снял хорошую квартиру на Васильевском, рядом со своим офисом, что позволяло вечером, как и утром, не стоять в пробках. А после переезда в новое обиталище он планировал изменить свой график работы, оставляя себе побольше свободного времени с Тошей, для которого так долго конструировал просторную мастерскую рядом с будущим домом. Припарковав машину во дворе, он достал покупки и поспешил домой. Сегодня его ждал самый важный человек в его жизни и никак нельзя было опаздывать. Но зайдя в квартиру, он растерялся: Тоша встречал его с лукавой улыбкой, в переднике на голое тело. Из одежды на нем остались только боксеры в яркую полосочку.

Кровь рванула вниз, но Борис не мог все испортить своими пошлыми приставаниями. Они ж не виделись больше трех месяцев. Хотя руки чесались стянуть нижнее белье и развернуть к стене, грубо разведя ноги коленом.

— Жарко, Тош? Выглядишь секси, — и попытался улыбнуться. Без подтекстов.

Что-то нечитаемое проскочило во взгляде Антона, но также быстро исчезло. Разочарование?

— Жарковато. — Он забрал пакеты и заглянул в них. — Ммм, вино. Мясо я удачно запек. — Потом поднял хитрый взгляд и спросил: — Или ты хочешь что-то другое на горячее?

Боря мученически улыбнулся, понимая, что еще немного и он сорвется.

— Есть хочу безумно.

— Хорошо, — разочарование все-таки не показалось. — Жду на кухне.

Борис вымыл руки и посмотрел на себя в зеркало над раковиной. Что-то пошло не так, как только он переступил порог. Антон явно посылал ему сигнал, но мужчина до жути боялся наломать дров. Он зашел на кухню и остановился, опираясь на стену. Тоша резал салат, скидывая крупные куски в миску. Плечи у него были опущены, да и вся фигура выглядела потерянной.

Все-таки наломал…

Боря подошел совсем близко и упер руки в столешницу, словив Тошу в плен своего тела. Тот замер и отложил нож, выпрямляясь.

— Что я не понял?

— Мои попытки развести тебя на страстный спонтанный секс, — безрадостно ответил любимый.

Боря сглотнул и уткнулся лбом в затылок Тоши.

Доосторожничался.

Руки опустились на живот Антона и с силой прижали к собственному телу. Член моментально дернулся. Боря потерся носом о затылок, спустился к шее и вдавил тело в шкафы.

— Я тебя хочу. Постоянно.

— Незаметно, — раздраженно парировал Антон.

И Боря понял, что пора показать всю силу его желания. Он прикусил зубами плечо и резко сдернул вниз боксеры Тоши, пропихивая колено между ног.

— Борь? — удивленно спросил Антон, не ожидая такой активности.

Но мужчина не ответил, а начал массировать и мять аппетитные ягодицы, языком проводя по шее и зализывая укусы.

Зачем отвечать, если можно показать?

Съехал вниз и раздвинул половинки. Вид был слишком возбуждающий — розовая дырочка ритмично сокращалась, и Боря начал целовать ее и дуть на влажную кожу.

Тоша тяжело задышал и вцепился в столешницу непослушными пальцами, когда почувствовал горячий язык внутри себя. Боря дразнил его. Безумно хотелось почувствовать что-то большее, чем язык, но Боря продолжал его мучить. Когда терпеть уже не было никаких сил, Тоша начал тереться вставшим членом о мебель, к которой был прижат. Но тут Боря резко поднялся и прижал любимого, чтобы тот даже пошевелиться не смог, зато мужчина мог спокойно продолжать распалять желанное тело.

— Борь, я не могу… — прошептал Тоша, который уже терял связь с реальностью от неутоленного сексуального голода.

На это мольбу Боря отреагировал быстро и сильно: вошел почти до основания и начал с оттягом двигаться, вырывая страстные хрипы. Тоша выгнулся, стараясь насадиться сильнее, но Боря полностью обездвижил его. И такая потеря контроля, плавный, но жесткий секс, молчание — все это было так остро, так необычно и просто шикарно. Намного лучше того, о чем он фантазировал.

Закончили они не скоро. На ужин сил уже не хватило, поэтому чай с ватрушками пили уже в постели. Тоша умиротворенно откинулся на изголовье, положив голову на плечо Бори, и прикрыл глаза.

— Теперь мое желание было заметно? — Боря начал нежничать, поглаживая обнаженное тело.

— Очень, — Тоша отвечал на ласки, как кот, прижимаясь сильнее и чуть не мурча от удовольствия. — Показывай мне почаще.

— Я понял, — довольно подтвердил Борис, а потом спросил: — Кстати, как ты сегодня сходил в кафе? Видел стол?

— Ага, все в порядке, — не желая продолжать щекотливую тему, быстро ответил Тоша. — Я даже слоган наконец-то придумал: Мебель для страсти.

— По-моему, отлично, — подтвердил Борис, даже не догадываясь о том, кто явился идейным вдохновителем фразы. — Завтра попробуем на кухонном столе, — мечтательно произнес он следом.

Тоша угукнул и потянулся за поцелуем, который и получил, радуясь своему удачному эксперименту.