Собаководы

ГЛАВА 18. Йоркшир vs Мастиф

ГЛАВА 18. Йоркшир vs Мастиф

— Элька, ты с ума сошла! Где это выкопала?! — Эдик шипел на сестру, пока расчесывал своего мелкого йоркшира. Тотошка послушно сидел на хозяйских руках и наслаждался процедурой.

— Где нашла, там уже нет, — рассмеялась сестра и так выразительно посмотрела на брата. — Ну? Давай, Эдичка! Что ты теряешь? Я сама договорюсь. К гомофобу не посажу.

Эдик опустил на пол собаку и задумался. А почему и нет? Ну, правда, что он теряет?! Зато утереть нос бывшему хотелось даже такой лживой картинкой. Олег, несмотря на расставание, все равно доставал его в социальной сети, больно задевая за живое. Все, видимо, не мог простить, что Эдик по нему не плачет, а Тото его покусал.

«За дело», — злорадно ухмыльнулся Эдик и уверенно подтвердил свое согласие. В глазах Олега, как оказалось, он всегда был «бабой», значит, Восьмое марта отметит, как «баба»: с цветами и подарками.

О причинах, толкнувших этого неизвестного на такие заработки, он думать не хотел.

Черный «BMW» подъехал к подъезду их пятиэтажки точно ко времени. Хозяин машины не заглушил мотор, и тот мерно вибрировал мощным машинным сердцем. Элька уверила, что «этот Артур» спокойно воспринял, что заказчиком будет парень и ни разу не пошутил на тему сексменьшиств. Эдик в понимающих людей не верил, но трезво расценил, что мужчину никто не принуждал и раз согласился, то пусть отрабатывает. В конце концов, Эдик не бесплатно будет фотографии для «ВКонтакта» делать. Хоть на месяц он Олега заткнет, тот ему все пророчил «сгнить в одиночестве со своей шавкой».

Стекла были слегка тонированы, но Эдик разглядел водителя — видный молодой мужчина. В его вкусе, к огромному сожалению. Не хватало еще смотреть на него заинтересованным взглядом! Он задрал надменно подбородок и сильнее прижал к себе Тотошку. Пятнадцать минут позора, но зато в телефоне будут селфи в дорогущей машине с цветами. Олег язык откусит от злости.

Эдик уверенно дернул ручку дверцы и та плавно открылась, обдавая теплом и запахом хорошего ароматизатора.

— Здравствуйте, я Эдуард.

— Я так и понял, — улыбнулся мужчина. — Артур. Садитесь быстрее, не выветривайте тепло.

«Понятно. Любит командовать».

— Ваша сестра сказала, что вы предпочитаете ирисы. Сумму мы не оговаривали, поэтому я собрал на свой вкус.

Артур потянулся за букетом и Эдик опустил взгляд на Тотошку, который будто почувствовал волнение хозяина и пристально на него смотрел. А волноваться было из-за чего — мужчина оказался просто-таки идеальным образчиком всех мечт и желаний Эдуарда, а еще его голос... низкий, приятный.

Настоящий экстаз.

Когда он увидел букет, то понял, что за всю жизнь не получал даже мало-мальски похожего знака внимания. Ни от кого. Это было обидно.

— Красивый, — еле выдавил из себя Эдик и взял в руку букет.

— Давайте подержу вашего Санчо Панса, а то неудобно ведь, — Артур протянул руку к Тотошке, а мелкий даже не тявкнул. Обнюхал его пальцы и успокоился. Эдик вздернул удивленно брови, но передал Артуру йоркшира.

Фотографии получились неплохие, особенно на фоне навороченной торпеды. Яркие и кричащие «посмотрите как у меня все хорошо», но пора было возвращаться в реальность и расплачиваться за услуги, поэтому Эдик примостил букет на коленях и полез за кошельком.

— Вы забыли про последнюю фотографию, — подал голос Артур.

— Это про какую? — не понял Эдик и серьезно посмотрел на хозяина машины.

— Фотография с нашими руками на рычаге передач.

— Да это же для влюбленных парочек. Мне достаточно будет и этой фикции.

— Ваша сестра писала, что вы хотите утереть нос своему бывшему. Чужая мужская рука в кадре не помешает.

«Вот же болтуха!»

— Не помешает, но у вас кольцо приметное. Как-то мне не хочется, чтобы по сети потом гуляло «стопятьсот» фотографий с вашей рукой на рычаге и мелькающими чужими конечностями. Обман, знаете ли, может быть обнаружен.

Артур мягко улыбнулся и совершенно честно произнес:

— Эдуард, я проиграл спор с друзьями и должен был оказать такие услуги только одному мною выбранному заказчику. Я этим не зарабатываю, если вы про это подумали. И еще. — Артур наклонился ближе. — Вы очень хорошенький, когда так серьезно хмуритесь.

— Та-ак, это вообще ни в какие ворота не лезет. Закончим на этом. — Эдик пошел красными пятнами от стыда. Развлекаться за его счет он этому мажору не даст. — Вот деньги, — он демонстративно положил их на торпеду и потянулся за Тото, но Артур перехватил его руку, дернул на себя и поцеловал.

Эдик взвился, толкнул больно в плечо, схватил собаку и дернул ручку двери. Та не открылась.

— Та-ак... — снова протянул он, но уже зло. — Немедленно открой дверь!

— А то что? — Артур бесцеремонно разглядывал его и продолжал улыбаться.

— Ударю, — холодно ответил Эдик и сжал челюсть.

То ли тон, то ли взгляд подействовали на мужчину, и он открыл двери. Эдик пулей вылетел из машины и скрылся в подъезде.

— Предатель ты, Тотошка. Даже не гавкнул, — отчитал он собаку, пока бежал по лестнице.

В коридоре его встретила Элла с двумя бокалами. От ее улыбающегося лица стало только хуже, и Эдик хмуро отчитал и сестру:

— И ты, Элька, тоже предательница. Что ты там ему понаписала! Выставила меня ущербным, мстительным слабаком. Не хочу с тобой разговаривать!

Дверью он хлопнул громче, чем хотел. Элле хватило ума оставить его одного. Он задернул шторы и упал на кровать — из головы не выходил их поцелуй с Артуром. Невинный по своей сути, но легче от этого не было. Мужчина позволил себе играючи нарушить личную границу Эдуарда, которую он всегда старательно оберегал. Даже Олега подпустил к себе не сразу, а лишь когда убедился, что тот серьезен.

Несерьезных людей он обходил по дуге.

— Хорошенький, значит, когда сержусь?! Да чтоб у тебя шины прокололись, несерьзный ты наш.

Фотографии он так и не выложил в сеть.

***

Вечером следующего дня Эдик пил чай в своем кабинете для груминга и ждал последнего клиента. Вся эта возня с фотографиями и фальшивым ухажером выглядела убого и глупо. И как он только поддался на уговоры Эллы?! Не надо было ее слушать, хотя сестра редко ошибалась в людях: Олега она сразу невзлюбила.

В кабинет постучались и Эдик надел очки. В дверях с тем злосчастным букетом стоял Артур и счастливо улыбался.

— Вы здесь откуда?

— Прилетел по зову сердца прямо с работы.

— Что за шуточки! — Эдика даже подбросило от такой наглости.

Артур протиснулся внутрь и по-хозяйски поставил букет в бутыль с питьевой водой, а потом быстро подошел, обнял Эдика, закрыв дверь ногой, и поцеловал без всяких шуточек и двусмысленностей. Когда же Артур отпустил его, то Эдуард мог лишь таращиться ошалевшим взглядом и хватать ртом воздух. Он совершенно не знал, как отвечать на такую наглость. Ну не бить же его?

— Артур, прекратите меня домогаться! — хриплым голосом приказал Эдик. Он рассчитывал, что получится сказать это строго, но получилось...

— Без веской причины не прекращу, — весело ответил Артур и убрал прядь волос за покрасневшее ухо своей жертвы.

— Вы... вы мне совершенно не нравитесь!

— Это поправимо.

Эдик начал задыхаться от такого бессмысленного упрямства. Надо было прекращать этот фарс. Он схватил свой телефон со стола, порылся в галерее и ткнул экраном прямо в лицо мужчине.

— Я люблю кроссдрессинг. Я педант. Я обожаю свою собаку. И ненавижу наглых, упрямых, с высоким самомнением самцов.

Артур будто его и не слышал, разглядывая фотографию Эдуарда в образе Мерлин Монро, восторженным взглядом, потом перевел его обратно на лицо и со счастливейшей улыбкой ответил:

— Как замечательно, что я не такой.

***

Эдик сопротивлялся. Сколько «нет» было сказано на все его предложения, Артур уже не считал. Ничего не помогало: ни цветы, ни шоколад, ни приставания. Последнее Эдуарда вводило в состояние такой агрессии последнее время, что Артур уже готов был встать на колени и молить хотя бы об одном свидании. Их поцелуй не выходил из головы, а тело требовало намного большего.

Но проще было сломать еще раз Берлинскую стену.

Даже Элла не могла дать полезный совет, сетуя, что такого брата видит в первый раз, а Эдуард с каждым разом становился грустнее и злее.

Но Артур сдаваться не привык, поэтому позвонил и сказал, что приедет поговорить.

Приехал. Кинул смс, что ждет у входа, а через десять минут охренел: Эдуард уверенным шагом сел в чужую машину прямо на его глазах, а вылез улыбаясь и смеясь.

Молча наблюдать Артур не стал, подскочил как ошпаренный и схватил за худое предплечье.

— Что это за показательные выступления?

Улыбка в момент слетела с лица Эдуарда.

— Руку отпусти. Я на работе.

— Я спрашиваю, кто это?

— Конь в пальто! Понакупят одинаковых машин, а я виноват! — прошипел в лицо Эдуард и задергался, пытаясь расцепить клешню Артура. — Пусти, мне на работу надо.

Артур быстро пробежал глазами вокруг и понял, что на них уставился парень восточной наружности со шпицем. Пальцы сами медленно разжались.

— Я буду ждать за углом. Номер машины «но257с». Больше не путай.

Эдуард ничего не ответил, лишь хмыкнул и ушел обратно, задержавшись около того парня и мило с ним разговаривая.

Ждать пришлось час. Артур пересмотрел все письма, переговорил со отцом, получил втык от старшего брата, что уехал раньше с работы и уже собрался идти сам, как увидел идущего к машине Эдуарда с каким-то чемоданчиком.

Тот залез в машину с непроницаемым лицом и сказал:

— Отвези меня, пожалуйста, в баню. На Лесной которая.

— Чего?

— Воду у нас отключили, — обреченно ответил Эдик, а потом как-то обиженно и устало добавил: — Помыться хочу.

— Так, понятно, — не менее устало ответил Артур и припечатал: — У меня помоешься. И это не обсуждается.

Мылся Эдик долго, но Артур лишь улыбался, понимая, что из его ванной выходить и правда не хочется. Он эту квартиру только из-за нее и снял, потому сам любил поотмокать в удобной чаше. Рассудив, что надо бы и ужин сделать, быстро принялся за готовку, сообразив только опосля, что мог бы сделать что-нибудь поинтереснее овощного салата и жаренных котлет. Но вышедший наконец-то из ванной Эдуард удивленно уставился на еду, перевел взгляд на Артура и спросил:

— Ты умеешь готовить?

— Разве это готовка? Вот жаркое с гратеном — это готовка, — мечтательно ответил Артур и удивленно уставился на ошалевшего Эдика. — Что?

— Я поражен до глубины души, — честно признался Эдуард и уставился на котлеты. — Ты не производишь впечатление человека, способного... ну, ухаживать за собой. Скорее, наоборот, выглядишь мажором.

Артур даже крякнул от смеха.

— Моя фамилия Тумасян. При всем моем огромном желании побездельничать, отец такого счастья мне не позволит. Скрутит в бараний рог, глазом не успеешь моргнуть.

Эдик в раз стал серьезным.

— А он знает, что ты гей?

Артур услышал тревогу в вопросе и прекрасно понял откуда она выросла — все они были детьми советских родителей. Это вам не толерантные слои всяких Европ. Здесь за такое несоответствие нормам сживали со света.

— Ну, как сказать, — почесал он затылок, — не напрямую.

— То есть не говорил, — сделал правильный вывод Эдик и молча положил себе котлет с салатом. Артур тоже не стал продолжать тему и принялся есть. А что тут обсуждать?!

Так в молчании и доели.

— Чай с десертом будешь? — собирая грязные тарелки в раковину, спросил Артур.

— Только не говори мне, что еще и пироги печешь? — в притворном ужасе, закрыв рот ладонью, сказал Эдик. И так смешно это у него получилось, что Артуру захотелось его поцеловать. Он и поцеловал: прижался губами к узкой ладони, не разрывая зрительного контакта. Эдик сразу стал серьезным и отодвинулся.

— Да в чем дело? — разозлился Артур и прижал кулак ко рту, пытаясь сдержаться. — Прости, виноват, — поднимая руки.

Эдуард тяжело выдохнул и, пожевав нервно губу, сказал:

— Артур, понимаешь, ты не в моем вкусе.

— Что-то не верится.

— А ты не слишком высокого мнения о себе, дружочек? — раздраженно спросил, вставший из-за стола Эдик.

— Я не в этом плане, — примирительно сказал Артур. — Ты не кажешься человеком, который ставит только на внешность.

— Почему же? — Эдик присел на большой подоконник и уставился в уютный двор. — Я люблю кроссдресинг, для меня внешность — важный критерий.

— Дика, да скажи ты в чем конкретно дело?

— Дика? — удивленно поднял брови Эдик. — Это ты так имя мое исковеркал, добрый человек?

— Просто сократил, — улыбнулся Артур, но Эдуард как-то совсем серьезно посмотрел на него. Прищурился и спросил:

— Сколько у тебя было партнеров?

— Ты меня сейчас в распутстве собираешься обвинить или статистику гей-сообщества ведешь?

— Я тебя анализирую, Артур. Только тебя. И мои выводы тебе не особо понравятся.

Артур же начинал злиться. Мало того, что он все мозги выклевывал, так еще решил его по каким-то своим дебильным меркам замерить. И, видимо, сразу и «гроб для отношений» заказать, чтоб не мучиться.

— Да, Дика, ты меня мало радуешь, все только окунуть по макушку норовишь. Ну а сам-то? Сколько у тебя было партнеров?

— Два, — Эдуард смотрел совсем не добро. — Один в институте. Хороший и добрый парень, я его очень любил, а вот когда его родители узнали, резко разлюбил. У меня на память от него трещины в двух ребрах. Доброта с толерантностью сразу в трубу вылетили, когда ему счета перекрыли и он нашел способ выпустить пар. А второй... Не был ни спасением, не отдушиной, ни любовью всей жизни. Просто мужчина. Просто секс и разговоры. Только даже за такой легкий подход мне все равно досталось. Какая-то интересная избирательная позиция, не находишь? Гей пока дают им побыть. А знаешь, что их объединяло?

Артур уже знал, по злым глазам видел, но кивнул, предлагая добить себя. И Эдуард с улыбкой победителя поставил точку:

— Они свято верили, что родители не узнают. Думали, что можно жить, как хочешь, и даже отношения строить. Только вот наивность это полная. Или дурость с безответственностью. Пока развлечение было на уровне «одна ночь-новое лицо» таких сыночков никто не трогал, а как только на горизонте появлялся «партнер», то их карточные домики быстро рушились. Ты серьезно считаешь своего отца идиотом, Артур? Думаешь с тобой будет иначе? И зачем мне тогда этот геморрой в твоем холеном лице?

Он тяжело вздохнул и совсем устало ответил:

— Повторюсь, ты не в моем вкусе.

— А если расскажу все родителям, то минус на плюс изменится?

Эдик как-то смешно крякнул на такой вопрос и посмотрел будто на идиота. А может, и не будто, а считал Артура полным идиотом.

— Я в этом не участвую! — скороговоркой выплюнул Эдик. — Хочешь — говори, но меня не вмешивай как «любовь всей твоей жизни».

— А если ты и есть «любовь всей моей никчемной жизни», м?

Эдуард закрыл глаза и глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться.

— Ради хорошего отношения к тебе я сделаю вид, что не слышал этой... — и не продолжая мысль, он махнул рукой. — Ладно, пора сворачиваться. Спасибо за гостеприимство, на ответное не рассчитывай.

Он встал из-за стола и пошел в коридор.

— Пора и домой собираться.

Артур резко притянул его спиной к себе и обнял.

— Я не шучу, Дика. Я собираюсь поговорить с родителями.

Эдик выпутался из сильных рук и, не поворачиваясь, ответил:

— И я не шучу, Артур. Подумай головой, а не головкой, и прекрати меня доставать. Это плохая затея.