Собственность Хиро

ГЛАВА 6

Я просыпаюсь от резкого толчка тяжелого тела, глубоко прижимающего меня к матрасу. Большая татуированная рука обхватывает одну из моих грудей, а другая скользит по передней части нижнего белья, практически прижимая мое влагалище ладонью.

— Перестань двигаться, детка, — раздается мне в ухо глубокий голос. Кончик его языка щекочет мягкую оболочку моего уха, когда он сгибает палец внутри меня.

Я извиваюсь, но не могу вырваться из-за того, что его бедро прижимает меня к месту. Мы полностью запутались, и я вскрикнула из-за вторжения, когда его палец начал двигаться.

Мало того, горячая плоть его очень эрегированного пениса прилипает к моей коже, а он продолжает прощупывать меня своим грубым пальцем. Я должна сказать ему остановиться. Я должна хотеть, чтобы он остановился. Этот человек похитил меня и угрожал убить моего отца и продать мое тело. Так почему же его прикосновения так приятны?

— Что ты… — его палец проникает глубже. Другая его рука скользит к моей шее. Я выгибаю голову назад, чтобы встретиться с его пронзительным взглядом. Его лицо на несколько дюймов ближе к моему. Его язык высунулся, чтобы лизнуть мои губы.

— Открой рот, — требует он, и я подчиняюсь, слишком очарованная происходящим, чтобы спорить.

Я раскрываю губы, и он целует меня. Не грубо, но и не совсем нежно. Наши языки встречаются, и я всхлипываю в полном восторге.

— Бля, ты такая мокрая. Такой нетерпеливая. Такая чертовски тесная. Я должен был быть уверен, — шепчет он мне в губы, и я чуть не вскрикиваю и требую, чтобы он поцеловал меня еще раз. — Я удостоверяюсь, что ты девственница, дорогая. Не могу тебя так назвать, если я не уверен, — при его словах из меня уходит все тепло, как будто мне на голову только что облили холодной водой.

Смятение, вызванное пробуждением от ласк, заставило меня забыть о своих чувствах. Мое чувство самосохранения. Хиро волнует только работа. Конечно, он не может позволить себе рисковать тем, что я лгу.

Слезы накапливаются в складках моих глаз, создавая невыносимое давление, которое я отказываюсь снять, выпустив их. Я скрежетаю зубами и отворачиваю голову.

— Можешь ли ты снять с меня наручники? Мне нужно воспользоваться удобствами.

К моему крайнему ужасу и огорчению, он делает вращательное движение пальцем, который все еще находится внутри меня, затем подносит скользкий палец к носу, чтобы понюхать. Его глаза закатываются, и он стонет, облизывая мой вкус.

— Может быть, у тебя есть киска стоимостью пятьдесят тысяч.

— Спасибо за оценку. Могу ли я сейчас воспользоваться ванной?

— И испортить мне удовольствие? Знаешь ли ты, что полный мочевой пузырь может сделать оргазм более интенсивным?

Я глотаю свою слюну, боясь, какое умное замечание сорвется с моего языка. Мне не нужно его провоцировать дальше. Ему явно нравится играть со мной.

— Это верно. Ты девственница. Тебе когда-нибудь отлизывали?

Я держу рот плотно закрытым.

— Ты можешь мне рассказать. Это будет наш маленький секрет.

Мне не следовало бы смущаться, но он как будто может прочитать стыд, написанный на моей коже. Мне ни разу не отлизывали. Никогда не трогали так.

— Позволь мне сделать так, чтобы тебе было хорошо, — его губы касаются моих, и я не отстраняюсь, хотя это было бы самым разумным выбором. Я наклоняю голову и киваю так незначительно, что я даже не уверена, что он это замечает. Его руки блуждают по контурам моего тела. Когда я потеряла рубашку? Ткань, о которой идет речь, снята и сложена за моей головой, как чертова подушка. Думаю, он не смог полностью снять ее из-за металлических наручников. Я теряю ход мыслей, когда его губы скользят по моему горлу и к груди.

Этот грязный байкер дергает меня за чашечки бюстгальтера, подставляя мои соски своему нетерпеливому языку. Когда он засовывает один сосок в рот, чтобы пососать, он поглаживает и зажимает другой между пальцами, пока кожа не научится достаточно катиться между подушечками его пальцев и большого пальца.

Эйфория — это единственное слово, которое я бы использовала, чтобы описать ощущения, проходящие через мое тело. Каждый нерв пульсирует от удовольствия. Он сдергивает мои трусики вниз по бедрам, но не дергает их дальше колен и больше не прикасается ко мне там. Еще нет. Он меня мучает. Растирает меня повсюду, кроме между ног. Скользил своими грубыми руками по моим ребрам, покусывая мою кожу зубами. Я тоже хочу прикоснуться к нему, но боюсь, что если я это сделаю, то разрушу все магические чары, под которыми мы находимся, где в пространстве и времени не существует ничего, кроме этого. Но мы.

— У тебя такая хорошенькая киска, голубка. Стыдно не попробовать её, — Хиро скользит по моему телу и целует мой клитор. Я схожу с ума. Я не хочу, чтобы он когда-либо останавливался. Я горю, пока он поднимает меня все выше и выше на самую высокую вершину.

Я вишу на краю, на грани чего-то удивительного. Тепло наполняет мой живот и окутывает бедра. Он облизывает меня, а затем еще раз. Я трясу ногами, мне нужно больше. Свободной рукой я беру его за волосы и дергаю.

— Не останавливайся, — я зашла слишком далеко и не слишком горжусь, чтобы просить сейчас.

Мучительный дьявол смотрит на меня и говорит:

— Скажи мне, что я хочу знать о твоем отце, и я позволю тебе кончить.

— Что?

— Ты слышала меня. Откажись от своего старика, и я продолжу пожирать твою вкусную пизду, — он вытирает рот о внутреннюю часть моего бедра. — Тебе решать.

Я смотрю на него, не желая ничего, кроме как выцарапать ему глаза. Он играл со мной, и я слишком легко поддалась его игре.

— Отпусти меня, — я дергаюсь.

— Я так чертовски хочу тебя трахнуть, голубушка, — Хиро срывает мои трусики, откидывается на икры, выглядя как татуированный Бог, и поглаживает свой плачущий член моим нижним бельем. — Одно слово, и я скользну в тебя. Наполню эту хорошенькую киску, — его кулак движется рывками. Я наблюдаю, как он трогает себя, загипнотизированная эротическим зрелищем, не в силах отвести взгляд или, тем более, произнести ни единого слога. Раньше у меня никогда не было желания сосать член.

До настоящего времени.

— Скажи мне то, что я хочу знать, и мы сможем остановить эту игру. Позволь мне трахнуть тебя, детка.

У меня практически слюнки текут от желания. Это безумное желание засосать его вены между губами одолевает меня. Дразнить его, как он меня. Довести его до грани величайшего удовольствия, которое он когда-либо испытывал, а затем отрезать его от источника и лишить его удовольствия кончить в мой рот.

Может, я и девственница, но я смотрела порно и знаю механику. Я просто никогда не сталкивалась с настоящей сделкой.

Я облизываю губы и трогаю грудь, устраивая ему шоу. Напоминая ему, что он не единственный здесь, обладающий какой-либо властью. У меня есть две вещи, которые он хочет. Информация о моем отце и о том, чтобы позволить ему быть мужчиной, который претендует на мою девственность. Он выбрасывает мои трусики и скользит вверх по моему телу, прижимая головку своего члена к моему скользкому входу.

— Один толчок, и я смогу оказаться внутри тебя, — Хиро держится. Кончик нажал прямо здесь, готовый заявить о моей девственности. Мне хочется что-нибудь придумать, чтобы покончить с этим. Я собираюсь заняться сексом с мужчиной, который меня украл. Грязный байкер, который хочет меня осквернить всеми возможными способами.

Только я не могу не беспокоиться о том, что будут делать он и его люди, когда догонят моего отца. Я не хочу, чтобы они положили конец его жизни. Он единственная семья, которая у меня есть.

— Я не могу, — я закрываю глаза, не в силах вынести разочарования, смотрящего на меня в его расплавленных чернильных глазах.

— Видишь, ты выбрала трудный путь, — он протягивает руку мимо меня и открывает ящик тумбочки, чтобы забрать ключ от моей свободы. Хиро отпускает меня, и я потираю запястье, временно испытывая удовлетворение, пока он снова не открывает рот. — Иди в душ. Я веду тебя на прослушивание. Пришло время выплатить долг твоего отца.

— Что?

— Надеюсь, ты умеешь танцевать на каблуках, — он встает с кровати, его тепло покидает меня. — Встретимся у входа в пятнадцать. Не думай ничего пробовать.

Я закатываю глаза и выскальзываю из кровати, чтобы пойти в ванную. Смыть его прикосновения и подумать, как мне выйти из этой ситуации. Только мой глупый мозг не хочет концентрироваться ни на чем, кроме того, что его язык и пальцы были величайшим бегством от реальности.

Мы были на волоске от секса.

Жаркое пламя пробежало по моим щекам. Стыд и вина за то, как отчаянно я хотела, чтобы он добился своего.

Все, о чем я могу думать, это этот глупый придурок.

Вместо того, чтобы меня взяли оплатить долг отца, и я по глупости предложила свой единственный актив, чтобы спасти его шкуру.

Знает ли мой отец, что меня забрали короли? Его это вообще волнует?

Хиро, вероятно, наблюдает и ждет, когда я попытаюсь убежать. Значит, у него есть причина выполнить свою угрозу отшлепать меня и еще раз подразнить. Мое глупое предательское тело побуждает меня проверить его пределы так же, как он проверяет мои. Мне следует бежать за этим. Я беру себя в руки после воодушевляющего разговора перед зеркалом о том, что все почти закончилось.

Хиро не будет держать меня в плену вечно. Насколько сложно танцевать на шесте? Я слышала истории о женщинах, зарабатывающих достаточно, чтобы в кратчайшие сроки купить модные спортивные автомобили. Кто знает? Возможно, мне это понравится. Я запускаю пальцы в волосы, изо всех сил стараясь расчесать их. Я выгляжу как сумасшедшая. Покрасневшие щеки. Дикий взгляд. Засос на левой груди. Я провожу пальцами по красной коже, вспоминая совершенство его пухлых губ на моем теле.

Я снова натягиваю его футболку. Это концертная футболка Jackyl. Ни в коем случае я не верну это. Она немного длинная, поэтому я завязываю её сбоку и ищу нижнее белье. Я не могу их найти нигде. Я падаю на четвереньки с поднятой обнаженной задницей и ищу под кроватью, когда ладонь с шлепком приземляется на мою правую ягодицу.

— Господи, голубка. Это зрелище. Единственное, что могло бы сделать это лучше, это моя сперма, вытекающая из тебя.

Я выпрямляюсь и хватаю шорты, вставая.

— Почти готова. Просто нужны мои трусики.

— Там, куда мы идем, они тебе не понадобятся.

Я натягиваю шорты на бедра и застегиваю молнию.

— Legends — это всего лишь топлесс-бар, верно? Это не похоже на секс-клуб, не так ли? — я начинаю сомневаться в своем решении не выдавать отца. Я точно знаю, где его можно найти.

— Полная нагота, детка. Секс… ну, его всегда можно организовать за разумную цену. Однако мужчины, которые часто посещают клуб, недостаточно богаты, чтобы позволить себе напасть на тебя. Так что пока ты в безопасности. Как только ты отдашь эту киску, твоя ценность упадет. Но, как я тебе говорил, мужчины, которые могут позволить себе цену, которую ты просишь, не будут относиться к тебе хорошо. Лучшее, что они сделают, — это бросят тебя в реку, как только закончат.

— Как ты можешь сейчас вести себя так непринужденно? У тебя все это звучит так клинически.

— Это бизнес. У меня есть работа. Как только мы завершим эту сделку, я смогу вернуться к охоте на твоего старика. Если ты не умеешь танцевать, я начну искать покупателя.

Его слова, какими бы правдивыми они ни были, поразили меня, как пощечина, хлестнувшая по лицу. Я ничего не значу для Хиро. Он продал бы меня прямо сейчас, если бы цена была подходящей. Я совершила глупую ошибку, перепутав сексуальное влечение с эмоциями. Невежество с моей стороны, но я не совершу ошибку снова с этим человеком.

— Тогда давай сделаем это, — Хиро переплетает мои пальцы. Тяжесть его хватки и то, что вот-вот произойдет, давят на меня, как будто меня хоронят заживо, а куча грязи, скапливающаяся на моей груди, только продолжает расти. Выхода нет. Я согласилась на это.

Я сделала это для себя.

Если бы я не открыла свой глупый рот, возможно, "большой папочка" сказал бы Хиро отпустить меня.

Мы входим в заднюю часть дома, все еще держась за руки, а я втягиваю прерывистый вдох за прерывистым вздохом, колени подкашиваются.

— Ты сука, — кричит откуда-то позади нас, когда мы проходим через кухню. Кулак касается моего затылка. — Я убью тебя.

Хиро отталкивает меня в сторону, и я врезаюсь в стол и приземляюсь на чей-то завтрак.

"Большой папочка" сидит в кресле, а на коленях у него грудастая брюнетка кормит его. Я сглатываю, а затем обращаю внимание на то, где вчерашняя цыпочка держит кухонный нож и тычет им в сторону Хиро.

— Какого черта, Люси?

— Она носит твою рубашку. Ты никогда не позволяешь мне носить твои рубашки.

— А теперь оно покрыто чертовой подливкой. Что ты имеешь в виду?

— Я была терпелива. Я знаю, что я не единственная женщина, которую ты трахал, но ты никогда не приводил сюда кого-то и не выгонял меня ради неё. И для нее, — она направляет на меня нож, а я чувствую, как подливка просачивается сквозь рубашку сзади, а цыпочка, сидевшая на коленях у "большого папочки", протягивает мне руку и салфетку.

— Это у тебя в волосах, — шепчет она, как будто извиняется от имени этой сумасшедшей суки. — Я Гвини.

Я киваю и снова переключаю внимание на сумасшедшую суку с ножом.

— Мы закончили, Люси. Больше не приходи ко мне.

— Положи нож, девочка. Ты выставляешь себя дурочкой, — ворчит "большой папа". — Убери это дерьмо, — он адресует это заявление ей, и она роняет нож, но смотрит на меня так, словно хочет оторвать мне голову. — Она уже говорит? — мужчина смотрит на Хиро.

— Почему бы нам не привести тебя в порядок? — девушка Гвини хватает меня за руку и уводит из кухни. — Ты должна игнорировать Люси. Она думает, что ей принадлежит Хиро и каждый мужчина здесь. Ты можешь одолжить что-нибудь у Сисси. Она ближе к твоему размеру.

Она ни в коем случае не мать Сисси. Гвини на вид лет тридцать, если так.

— Я знаю, что ты, вероятно, пытаешься посчитать в уме. Прежде чем ты спросишь, я не мать Сисси. Слава Богу. Я ходила в школу с Люси. Мы не были друзьями тогда и до сих пор не дружим. Я не старушка "большого папочки". Он клянется, что никогда не возьмет еще один брак после того, как жена его обманула. Я не против. Я получаю все те же льготы. Он меня балует, а у этого мужчины чудовищный член.

— И поэтому его называют "большим папочкой"? — я морщу нос при мысли о том, как эта великолепная женщина называет его так, когда они трахаются.

Гвини ухмыляется, и я думаю, это отвечает на мой вопрос.