Соглашение

ГЛАВА 3

28

ЛИНДЕН

- Привет, придурок, - раздается голос моего брата из телефонной трубки.

- От придурка слышу, привет, - отвечаю я, прочистив горло. Похоже, я заболеваю, в горле дерет так, словно туда засунули колючую проволоку. Только этого мне сейчас не хватало.

- Чего тебе?

- Ну, я собирался пожелать тебе счастливого дня рождения, тупой ты осел.

- Точно, - говорю я, кивая, хоть он меня и не видит. Я выуживаю из кармана джинсов ключи от машины и открываю свой Jeep. На заднем плане поднимается в воздух один из вертолетов, и я быстро забираюсь в машину, чтобы лучше слышать Брэма.

- Ты в аэропорту? Только не говори мне, что работаешь в свой день рождения.

- Большинству людей приходиться работать в свой день рождения, - замечаю я. Конечно, Брэм вообще ни черта не работает, он просто тусит в окрестностях Манхеттена, словно какой-то особо привилегированный плейбой. Кто-то может сказать, что я не сильно от него отличаюсь, но, по крайней мере, у меня есть работа и карьера. Брэм же всю свою жизнь живет на деньги наших родителей. Еще смешнее то, что он старше, и по идее должен подавать мне пример.

В какой-то степени это действительно так. Когда я окончил школу, то поклялся себе никогда не быть таким, как Брэм.

- Тебе следует взять выходной, - говорит он. Его слова прерывает зевок, и я практически вижу его со сложенными за головой руками. - Ты уже говорил с мамой и папой?

Я вздыхаю, откинувшись на спинку сидения. Сейчас апрель, но на улице чертовски холодно. Даже несмотря на то, что я переехал в Сан-Франциско когда мне было двадцать с небольшим, я все еще не могу привыкнуть к здешнему климату. В Нью-Йорке времена года сменяют друг друга в правильном порядке, есть зима, весна, лето и осень. В Аберлине, в Шотландии, где я вырос, климат так же довольно мягкий и приятный. Но здесь же осенью всегда стоит жара, летом жуткий холод, и большую часть времени довольно туманно. Меня одолевает желание завести Jeep и включить обогреватель, но я тут же представляю, как Стефани начнет надо мной потешаться.

- Нет, я не разговаривал с родителями несколько недель, - говорю я ему. И мы оба понимаем, что я имею в виду. Под словом родители я подразумеваю исключительно отца. Мать никогда не звонит мне, и это чертовски круто.

- Надеюсь, они не забудут про твой рождения, - говорит Брэм так, словно надеется, что они и правда забудут.– По крайней мере, у тебя хороший брат.

Я закатываю глаза.

- Ага.

- Послушай, - продолжает он, и по его тону я понимаю, что мой день рождения далеко не та причина, по которой он мне звонит. –Я тут подумал, не окажешь ли ты мне одну услугу.

Я тереблю мочку уха, немного удивившись.

- Оказать тебе услугу?

- Да, Линден, это то, что братья делают друг для друга. Я собираюсь приехать в Сан-Франциско на следующие выходные и планирую привезти свою девушку. Она любит Алькатрас. Как думаешь, ты сможешь свозить нас туда?

- Свозить вас туда? – ошеломленно переспрашиваю я. Какого черта?

- Да, - отвечает он, как ни в чем не бывало. –Я имею в виду, на вертолете.

Я испускаю долгий усталый вздох и пощипываю себя за переносицу, пытаясь собраться с мыслями.

- Брэм, послушай. Я работаю на чартерную компанию. И у меня вообще-то нет собственного вертолета, чтобы возить тебя повсюду.

- Ну, тогда мы возьмем его в аренду.

- И я не могу просто так полететь на Алькатрас. Это частная собственность. Ты не можешь приземлиться там без разрешения. Я даже не уверен, если ли там посадочная площадка.

- Так получи разрешение.

Я снова вздыхаю.

- Не выйдет. С чего ты вообще сюда собрался? Ты никогда не бываешь на западном побережье.

- Мне скучно, - говорит он. - А у Эйзерры есть родственники в районе залива.

- Эйзерра?

- Моя девушка.

- Точно, ее именно так и зовут.

- По крайней мере, у меня есть девушка.

- Чудно, Брэм. Сколько тебе, тридцать два?

- А тебе?

- Двадцать восемь, сегодня. Но мы говорим не обо мне.

- Ну так что, ты сможешь отвезти нас?

- Подожди, - говорю я ему раздраженно и открываю календарь у себя в телефоне. На утро у меня запланировано несколько полетов, но после обеда я свободен. Я говорю ему, что могу забронировать это время для него, но не ручаюсь, что меня не отправят на частный рейс. И в любом случае мы не полетим ни на какой чертов Алькатрас.

Положив трубку, я сразу же пишу сообщение Стефани.

Что ты делаешь в следующие выходные? Не хочешь прокатиться?

Она знает, что это означает, Стеф уже пару раз поднималась со мной в воздух, и ей безумно это нравится. Мой лучший друг Джеймс тоже любит летать, но в его компании у меня не возникает то чувство, что я испытываю, наблюдая за Стеф. Во время полета её лицо буквально сияет, и она ерзает на месте, как маленький ребенок. Кроме того, она будет превосходным буфером между мной и моим братом, и я уверен, что ей легко удастся найти общие темы для разговора с Эйзеррой. Стеф каким-то образом удается находить общий язык со всеми, ну или практически со всеми, тогда как Джеймс обычно ведет себя как маленький ублюдок-эмо.

Ответ от нее приходит довольно быстро.

Конечно, Джеймс полетит?

Я чувствую себя отчасти виноватым из-за того, что не приглашаю и его тоже. Хотя, это скорее вопрос вместимости вертолета.

Нет, мой брат будет в городе со своей девушкой, так что будем только мы вчетвером.

Проходит несколько секунд, прежде чем она отвечает.

Типа двойное свидание?

Я не знаю, тебя это смущает? - пишу я в ответ.

Заткнись, - отвечает она. - Ладно, звучит отлично. Так мы идем сегодня в «Лев»?

Закрыв глаза, я откидываюсь на подголовник. Сейчас я даже думать не могу о том, чтобы вечером что-то праздновать. На самом деле, я просто хочу лечь спать.

Наконец, я отвечаю ей.

Не уверен, что пойду.

Она пишет:

Но сегодня же твой день рождения.

Я в курсе. Похоже, я слишком устал. Так что лучше я просто останусь дома, посмотрю фильм и немного отдохну.

Ты стареешь, - отвечает она. Может, Стеф и права. Раньше я бы отправился тусить, не смотря ни на что. Но сейчас сама мысль о том, чтобы куда-то пойти, кажется мне смерти подобна.

Что бы мне действительно хотелось сделать, так это пригласить ее посмотреть фильм вместе со мной.

Я бы так и сделал, но тогда мне придется пригласить и Джеймса, а если сильно повезет еще и ее подругу Николу, которая постоянно требует к себе внимания. Но сегодня мне как никогда не хочется их видеть, я хочу, чтобы рядом была только Стеф.

Несколько лет назад я заключил со Стефани соглашение, согласно которому мы поженимся, если к тридцати годам не будем с кем-то в серьезных отношениях. Ей исполниться двадцать восемь только в октябре, и у нас есть еще пара лет в запасе. Но месяц назад Стеф разорвала отношения со своим бывшим – Оуэном – который все это время вешал ей лапшу на уши, и последние два месяца я не видел никого с ней рядом.

Жаль, что мне сегодня не стукнуло тридцать, тогда бы я наконец-то начал действовать.

Я знаю, что Стефани считает это соглашение всего лишь шуткой и думает, что я заключил его ради веселья и уж точно не для того, чтобы когда-нибудь жениться на ней. А с чего ей думать иначе? Романтика, секс - ничего такого у нас никогда даже и близко не было. Мы не более чем хорошие друзья с тех самых пор, как впервые встретились.

Но на самом деле все было не совсем так. Когда я впервые положил на нее глаз, она была одета в тесные джинсы и рваную майку, демонстрировавшую нужное количество обнаженной плоти, а ее волосы были сумасшедшего синего цвета. В тот момент мысль о том, чтобы стать ее другом, была бы последним, что пришло мне на ум.

Я хотел трахнуть ее, очень сильно хотел.

Но был Джеймс, с которым она тогда встречалась, и это стало началом конца. Так что вместо того, чтобы трахнуть Стеф, я стал ее другом.

Хотя, желание трахнуть ее никуда не делось. Но я стараюсь изо всех сил не показывать этого. Хотеть девушку своего друга – полный отстой. Ты не должен этого делать. Даже когда их отношения рушатся, а ты оказываешься посреди этих обломков. Даже тогда ты не должен и думать об этом.

Тем более что мы стали хорошими друзьями.

Тем более что я иногда думаю, будто Джеймс все еще в неё влюблен.

Тем более что Стеф считает меня самым большим в мире игроком.

И она права. Но если бы я когда-то поиграл с ней, у неё бы не осталось причин так думать.

В какой-то мере наше соглашение выглядит довольно глупо, на самом деле оно просто откладывает то, о чем я мог бы позаботиться уже сейчас. Но я боюсь переходить к активным действиям, потому что Джейм все еще может быть влюблен в Стеф. Я боюсь, что она отвергнет меня и скажет, что никогда не воспринимала меня больше, чем просто друга, я боюсь, что она не захочет рушить нашу дружбу. Мне реально страшно, что тем самым я запросто могу испортить отношения сразу с двумя своими лучшими друзьями.

Так что, соглашение пока отходит на второй план.

Еще два года, и тогда я займусь этим.

Еще два года, и все изменится, к лучшему или к худшему.

Боль в горле становится еще сильнее. Я еду к себе домой и к тому моменту, как оказываюсь перед собственной дверью, меня охватывает грусть.

Я принимаю горячий душ, стараясь согреться, после чего достаю из шкафа спальный мешок и заворачиваюсь в него. Он пахнет сосной, навевая воспоминания о Джеймсе, Стеф и ее соседке по комнате Кайле.

Я вспоминаю, как мы разбили лагерь возле лесов Мьюир. Мы со Стеф разжигали костер, и я был так пьян, что моя речь не попадала ни под какую цензуру, правда лилась из моего рта сплошным потоком, и я не мог ничего с этим поделать. Опасно так напиваться; я был чертовски близок к тому, чтобы рассказать Стеф о своих настоящих чувствах.

Думаю, она заметила, что со мной что-то не так, потому что наша беседа внезапно перешла к Кайле.

- Думаешь, она горячая штучка, да? - спросила Стеф.

Я пожал плечами.

- Конечно.

Кайла и правда была горячей штучкой. Спортивная и подтянутая, с кремовой кожей японки и длинными черными волосами. Я бы даже назвал её милой, не будь она такой злюкой. Но она - не Стефани.

- Я думаю, ты ей нравишься, - сказала Стеф.

- Мы что, в начальной школе? Она сказала тебе это на переменке?

Стеф молча смотрела на меня какое-то время, после чего, поджав губы, сказала:

- Прекрасно, думаю, она хочет с тобой трахнуться. Так лучше?

Я не мог понять, зачем она это делает. Она специально провоцирует меня, желая услышать, что меня не интересует ее подруга? Или она действительно старается свести меня с Кайлой? К чему все это?

- Не уверен, что это хорошая идея, - сказал я ей, потому что так оно и было.

Я сделал шаг к Стефани. Ее голубые глаза были огромными, словно луна в ночном небе, и чем ближе я подходил, тем больше они становились.

- Думаю, вы были бы хорошей парой, - сказала она, после чего резко развернулась на каблуках и пошла обратно к костру.

Позже той ночью я действительно трахнул Кайлу, прижимая ее тело к дереву, а ближе к утру мы продолжили в моей палатке, как только Джеймс ушел готовить завтрак.

Мы не стали хорошей парой. Я и Кайла дурачились еще несколько недель, после чего я бросил ее, и мне какое-то время пришлось не ходить к Стеф домой.

Кроме того, трахаясь с Кайлой, я чувствовал, что трахаюсь с кем-то другим. В тот момент последняя надежда на что-то большее между мной и Стеф исчезла. После Кайлы я принял осознанное решение выбросить Стеф из своей головы. Я перетрахал бесчисленное множество девушек, и стал тем игроком, которым Стефани меня всегда считала. Я сделал все, что мог, чтобы быть для нее просто другом.

И это сработало. Но жизнь не стоит на месте, в двадцать пять я уже устал от стройных длинноногих девушек, не имевших для меня никакого значения. Не этого я хотел от жизни. Все это уже было в моем детстве – равнодушие и безразличие, пристрастившаяся к таблеткам мать и бессердечный отец; мои родители никогда не проявляли к друг другу ни капли любви, не говоря уже о нас с братом. Я вырос в высшем обществе омертвевших сердец, ленивой морали и жестоких амбиций.

Я не хотел стать таким же как они. Мне хотелось чего-то чистого и настоящего, пускай это звучит словно сопливая ерунда, потому что я действительно нуждался в ком-то, с кем мог разделить всю свою жизнь.

И я хотел Стеф. Свою лучшую подругу. Она была моей мальвинкой, а я был ее ковбоем.

Так и появилось соглашение, это дурацкое соглашение.

Положив спальный мешок на диван, я сворачиваюсь на нем клубочком. Я думаю о том, чтобы включить телевизор, но усталость берет верх, и я проваливаюсь в сон.

Меня будит звонок мобильного. Вся подушка и щека в моей слюне.

Я быстро вытираю рот и отвечаю. Это Стеф.

- Эй, Стеф, - говорю я, но вместо этого получается лишь хриплое бормотание.

- Линден? Ты в порядке?

- Ага, прости, - говорю я, откашливаясь. - Просто немного вздремнул.

- Как ты себя чувствуешь?

- Как самый больной на свете человек.

- Мне приехать?

Да, мне чертовки нужно, чтобы ты приехала. Я с трудом сажусь ровнее.

- А ты наденешь униформу распутной медсестры?

Пауза.

- Ты - свинья.

- Хрю. А если серьезно. Униформа медсестры?

- Ты хочешь, чтобы я пришла или нет?

Я усмехаюсь.

- Да, да. Я буду ждать тебя на диване.

- Пожалуйста, пусть на тебе будет одежда.

- Никаких обещаний.

Через сорок пять минут я слышу как Стеф вставляет в дверь запасной ключ; она появляется на пороге, держа в руках два пакета с продуктами. У нее обеспокоенный вид: лицо немного раскраснелось, а длинные волосы спутались. Стеф выглядит так, словно у нее только что был секс, и я могу представить, как она бросает свои пакеты, подходит к дивану и, задрав юбку, садится на меня верхом.

Я пытаюсь поправить свои штаны под спальным мешком, чтобы моя эрекция не была столько очевидна.

- Выглядишь дерьмово, - говорит она, прежде чем отнести пакеты на кухню. Я слышу, как она копается там так, словно это ее кухня. Раздаются звуки открывающихся шкафчиков, включается чайник.

Когда она возвращается, я замечаю у нее в руках маленький пластиковый стаканчик, наполненный синей жидкостью.

- Хочешь накачать меня? - спрашиваю я.

- Да, это «Nyquil» (прим. «Nyquil» - противо-простудное средство), - говорит она. Стеф подносит стаканчик к моему лицу. - Выпей или умри.

Я осторожно забираю его у неё из ее рук.

- Если я правильно помню, то в последний раз, когда я выпил Nyquil, я и правда чуть не умер.

- Это потому, что ты выпил весь блок из шести бутылок. Так что пей.

Выпив противный голубой сироп, я расслабляюсь на диване. Должен признаться, что в некотором роде здорово, когда кто-то заботиться о вас, особенно если у этого кого-то такая же клевая задница, как у Стефани. Кажется, что она становиться лучше и лучше с каждым днем.

Стеф уходит на кухню и возвращается с кружкой горячего чая, от которого идет пар.

- С лимоном и медом, - говорит она. Стеф собирается снова развернуться и направиться на кухню, но я останавливаю её, схватив за руку.

Мое движение удивляет ее, она молча смотрит на мою руку, сжимающую ее запястье.

- Просто расслабься, Мальвинка, - говорю я и тяну ее к себе. - Прекрати обо мне волноваться.

Она улыбается, и на её щеках появляется легкий румянец.

- Прости. Старые привычки.

Я сочувственно ей киваю. Бедная Стеф. Когда она была моложе, ее младший брат умер от какого-то аутоиммунного заболевания. Она редко говорит об этом, так что меня удивляет, что она упомянула о нем сейчас. Я знаю лишь то, что он был яркой звездочкой для всей ее семьи, мальчиком-гением, но с годами стал очень восприимчив к болезням. Он умер от пневмонии, когда Стеф было восемнадцать, а ему четырнадцать. Думаю, она провела много времени, заботясь о нем.

Я отпускаю ее руку, осознавая, что держал ее дольше, чем следовало.

- Садись, это приказ.

- Знаешь, может мне стоит заказать тебе медсестру в качестве подарка на день рождения.

Я приподнимаю бровь.

- Да, кстати, а где униформа?

Она вздыхает и сдается, присаживаясь на краешек дивана у моих ног. Прядь бронзовых волос падает ей на лицо, и я смотрю на неё несколько секунд, думая, уберет ли она её. Мне не нравится, что эта прядь скрывает выражение её лица, но Стеф очень часто нарочно прячется за своими волосами. Ее лицо настолько выразительно, что все её эмоции как на ладони.

- Чем хочешь заняться? - спрашивает она, перекладывая мои ноги себе на колени.

Она смотрит на них с наигранным презрением.

- Я не буду массировать тебе ноги, если ты об этом подумал.

- Я ничего такого не думал. Что ты хочешь посмотреть? Телевизор? Я записал Симпсонов на DVD, все сезоны, еще есть Американская история ужасов и странное дерьмо от Клайва Оуэна.

Стеф поворачивает голову и смотрит на меня с любопытством. И только тогда я осознаю, что она и так знает, что у меня есть; она была в этой квартире миллион раз, и мы бесчисленное множество раз пересматривали все мои DVD. Просто сейчас здесь нет Джеймса, и похоже, что я веду себе как идиот.

Я тянусь за чаем, пытаясь себя чем-то занять. Если бы бутылка Nyquil была сейчас под рукой, я наверное бы выпил и её.

- Давай посмотрим что сейчас идет по TV, - говорит она, беря пульт от телевизора, и начинает листать каналы. Я смотрю на ее маленькие нежные ручки и темно-зеленый перламутровый лак на её ноготках, нанесенный с нереальной точностью. Цвет её волос меняется словно окраска хамелеона, и мне интересно, были ли её волосы когда-нибудь такого же зеленого цвета. Кто знает, какой она была до того, как я ее повстречал. Даже несмотря на то, что я знаю её уже много лет, есть так много всего, что я до сих пор не знаю о ней, и так много того, что я хотел бы узнать.

Спустя мгновение я спрашиваю, - Так ты нашла уже помещение?

Она отрывает взгляд от яркого рекламного ролика.

- Помещение?

- Для твоего магазина.

Она моргает несколько раз.

- Ох. Нет.

- Стеф... - начинаю я.

- Что?

- Давай я помогу тебе.

Ее брови поднимаются.

- Поможешь мне?

Я вздыхаю и сажусь.

- Да, помогу. Что тебя останавливает? Время, деньги? Я могу помочь тебе и с тем и с другим.

Она нервно хихикает.

- Нет, не можешь. И даже если бы мог, проблема не в этом.

- Тогда в чем проблема?

Она снова смотрит на экран, крутя в руках пульт от телевизора.

- Я не знаю. Но я точно знаю, что хочу сделать все сама, - она поджимает губы и наконец-то убирает прядь волос за ухо. - Почему из всех, кого я знаю, ты единственный, кто спрашивает меня об этом?

Я наклоняю голову.

- Я?

Она кивает.

- Ага. Мои родители все еще думают, что это какая-то нелепая мечта, все остальные просто вежливо кивают, когда я рассказываю им, что хочу начать свой собственный бизнес. Ты - единственный, кто продолжает спрашивать об этом, продолжает подталкивать меня к моей мечте.

- Ну, думаю, всем нам нужен человек, который будет напоминать нам о том, что действительно важно, - говорю я ей на чистоту. - Я думаю, ты гораздо лучше большинства управляющих впариваешь наряды, которые сможет носить только некое двуполое создание на канале SNL. Так что тебе следует обзавестись собственным магазином. Ты заботишься об одежде, здорово находишь общий язык с людьми, даже если ненавидишь кого-то из них. У тебя превосходный стиль, вкус... - я останавливаюсь. - Думаю, это сделало бы тебя счастливой. Ты заслуживаешь счастья.

Она сглатывает и смотрит на меня несколько секунд. Надеюсь, в моих глазах она прочитает, что я искренно верю в то, что только что сказал. Стефани амбициозна, она сильная, умная и сможет многого добиться. Ей просто нужен правильный толчок и кто-то, кто сделает этот толчок.

Я хочу быть этим кем-то.

Меня в некотором роде удивляет, что я единственный, кто поддерживает её в этом. Отчасти это лестно, отчасти обременительно. Интересно, а что Джеймс? Когда они были вместе, подбадривал ли он Стеф, подталкивал ли к ее мечте? В конце концов, он сам стал владельцем собственного небольшого бизнеса. Что на счет других ее парней или друзей? Разве они не беспокоятся о ней, не видят ее потенциал?

Она снова переключает свое внимание на экран телевизора и не произносит больше ни слова. Через несколько минут Стеф находит диснеевский мультик «Вверх». Похоже, она не видела его раньше, и я не говорю ей, что уже смотрел этот мультфильм и что он вовсе не такой веселый и беззаботный, как кажется.

Спустя некоторое время перед нами разворачивается трагическая сцена, ничего не могу с собой поделать, я всей душой сопереживаю главным героям, а мое сердце ноет боли. Да, хоть я и веду себя как мачо, но этот бедный старик из мультика не может оставить меня равнодушным. Я с удивлением слышу всхлипывания и, повернув голову в сторону Стеф, с еще большим удивлением вижу слезы, струящиеся у неё по щекам.

- О, боже, ты плачешь, - говорю я. С моей стороны было не особо тактично ловить её на этом, но до этого момента я лишь однажды видел, как она плачет - после расставания с Джеймсом и кучи выпитых бутылок вина.

Она отворачивается от меня и начинает усердно вытирать свои слезы.

- Я не плачу.

- Нет, плачешь, - я не могу сдержать улыбку. - Ты такая милая, когда плачешь, - говорю я и, схватив её за руку, притягиваю к себе.

- Прекрати, - говорит она, смеясь и плача одновременно, и прислоняется к моей груди. Я неосознанно вытираю слезы с ее щек своими большими пальцами, мягко скользя по ее коже. - Это было грустно, - бормочет она, боясь встретиться со мной взглядом. Ей неловко и она смущена.

Я ничего не говорю. Просто смотрю на нее. Она выглядит такой уязвимой, что в моей груди что-то содрогается.

- Очень грустно, - продолжает она, слегка хмурясь, как будто не совсем понимает, почему я все еще смотрю на нее. – Бедный старичок потерял свою жену и у него совсем ничего не осталось.

- Да, - говорю я, но звук выходит не громче шепота. Я вообще не думаю сейчас о мультфильме.

Ее глаза такие голубые и такие огромные, что похожи на чистое утреннее небо. Я смотрю на её идеальные полные губы и провожу большим пальцем по нижней губе, после чего слизываю со своего пальца соль от ее слез.

Мне просто нужно это сделать. Мне, черт возьми, просто нужно это сделать.

Я громко сглатываю, в моем горле ком, и я знаю, что виной этому не простуда. Все дело в моем желании и страхе.

- На что ты смотришь? - спрашивает она, и ее голос слегка дрожит.

Просто поцелуй ее, черт тебя побери.

- У меня в глазах двоится, - шепчу я. И это разрушает все волшебство.

Она вздыхает с облегчением.

- Ох, - говорит Стеф. - Кажется, тебе унесло так же далеко, как того воздушного змея.

Я посылаю ей разочарованную улыбку.

- Это все «Nyquil».

Она встает и отходит от меня, снова усаживаясь на краешке дивана.

- Ну, если ты отключаешься, то я, наверное, не буду тебе мешать.

Я бы предпочел, чтобы ты этого не делала, думаю я, но не произношу это вслух. Откинувшись на подушки, я краем глаза смотрю, как на экране телевизора счастливые моменты мультика сменяют друг друга. Стеф тихонько хихикает, и мое сердце тает. Надо было принять побольше «Nyquil», чтобы скрыть свои чувства, но вскоре к собственному облегчению я засыпаю.

Еще два года.

Как много всего может измениться за эти два года.