Сохраняя ее

ГЛАВА 17

ПИРС

Сегодня только первый день встреч в «Дюнамис», и мне тяжело держать глаза открытыми. Даже если бы я не устал от поездки, все равно было бы трудно не вырубиться. Другие участники продолжают беспрерывно обсуждать, что делать с человеком, введенным нами в Сенат несколько лет назад, который не сотрудничает так, как должен.

Политики, на которых мы делаем ставку, должны выполнять наши приказы. Это плата за то, что мы их избрали. Но этот конкретный человек проигнорировал наши требования и делает все по-своему. Если он продолжит не выполнять приказы, его нужно будет устранить. Что сделать непросто. Сенаторы - важные шишки, журналисты начнут расследовать их смерть. Если у него случится сердечный приступ, они затребуют историю болезни. Если он погиб в автокатастрофе, станут подозревать, что кто-то поработал с его машиной. Поэтому, если дело доходит до устранения, у нас должен быть тщательно продуманный план.

Участники обсуждают все это уже часа четыре. Небрежно, как будто убивать кого-то - это обыденные вещи. Никаких эмоций. Сенатор – просто проблема, а не живой человек. Вот как организация видит людей, когда раздает нам заказы на убийство. Люди классифицируются как проблемы или препятствия. Мы даже называем их так, вместо того, чтобы использовать имена. Ничего личного. Сенатор является проблемой № 248. Каждой задаче присваивается свой номер. Препятствия не исключение.

«Проблемы» определяются как лица, не выполняющие приказы. Им была поставлена ​​задача, но она не была выполнена. Наемник может стать проблемой так же, как и один из моих коллег. На самом деле, я тоже проблема, потому что не выполнил приказ, когда женился на Рэйчел.

Номер моей проблемы - мой личный номер в организации. Когда мое наказание за женитьбу на Рэйчел будет отбыто, метка проблемы удалится из моего файла.

«Препятствием» является тот, кто мешает планам организации или ставит нас под угрозу быть обнаруженным. Люди, являющиеся препятствиями, как правило, не знают, что с ними планируют сделать. Секретарь, которого мне велели убить, был Препятствием № 742. Как и в случае с другими, она увидела то, чего не должна была, и поэтому ее рассматривали как угрозу. Ту, что может выдать наши секреты. Технически Рэйчел можно считать препятствием, потому что она заняла место женщины, на которой я должен был жениться, что помешало планам организации. Но она не знала об их планах и не намеренно их нарушила, поэтому не может считаться полноценным препятствием. Но все же могла бы быть, если бы знала о нас и о том, чем мы занимаемся, поэтому я должен быть предельно осторожным. Она никогда не узнает об организации.

Сегодняшняя встреча проходит в подземном бункере, построенном много лет назад нашими основателями. Чтобы попасть на собрание, вы сначала въезжаете в нечто, похожее на склад, припарковываете машину, а затем опускаетесь в лифте глубоко под землю, где расположены залы заседаний.

Джек установил верхнюю линию безопасности в подземной зоне, а также на входе в склад и лифт. Он лично это сделал, потому что мы не могли рисковать, доверяя установку человеку со стороны. Еще одна причина, по которой группа должны поддерживать Джека. Он может им не нравиться, но он чрезвычайно ценен для организации.

Когда я приехал сегодня утром, никто не говорил со мной, кроме Арлина и Ройса. Все остальные избегали меня, боясь даже поздороваться, опасаясь, что впадут в немилость из-за поддержки «проблемы». Мне все равно. Я рад находиться в одиночестве. Намного лучше ни с кем не разговаривать. Вечером я буду вынужден, но сейчас, сидя в задней части комнаты, наслаждаюсь тишиной.

Пока мои коллеги обсуждали, что же делать с сенатором, я позволяю себе вспоминать Рэйчел и наш медовый месяц. Я всегда любил Италию, но поехать туда с ней было, словно увидеть ее в первый раз. Она была в восторге от всего. Еда. Города. Достопримечательности. Я никогда не видел, чтобы кто-то действительно наслаждался чем-то на таком уровне. Когда у вас есть деньги, вы теряете часть радости в жизни. Вы не цените такие вещи. Я путешествовал по всему миру и всегда был в состоянии позволить себе все, что бы я ни захотел, поэтому у меня не было такой же реакции на вещи, как у Рэйчел. Но, увидев Италию ее глазами, я стал относиться к жизни по-другому.

Последние несколько ночей мы провели в той крошечной деревеньке. И они были особенными. Возможно, все дело в дружелюбии живущих там людей или тот факт, что мы были вдали от крупных городов и туристических мест. Как бы то ни было, мы почувствовали связь с этим местом, и оба хотим туда вернуться. Я сказал Рэйчел, что прежде мы должны уйти на пенсию, и я не шутил. Там очень красивый район, предназначенный для отдыха.

В нашу последнюю ночь она подняла тему о детях. Застала меня врасплох, так как время было не особо подходящее. Когда Рэйчел спросила, хочу ли я ребенка, я не знал, как ответить. Мне не нравится говорить ей «нет», особенно тогда, когда она отчаянно чего-то хочет. Но я чувствую себя виноватым, даже просто задумываясь о том, чтобы привести ребенка в свой мир, зная, что ждет его в будущем.

Но, возможно, правила изменятся. Я слышал от некоторых из наших молодых членов предложение, что было бы лучше набирать людей в организацию, а не заставлять наших сыновей присоединяться. К сожалению, более старшие и влиятельные участники никогда на такое не пойдут. Они полны решимости сохранить членство, ограниченное потомками наших первоначальных основателей. Но если бы у Рэйчел был ребенок, то он не знал бы об организации в течение двадцати лет, а к тому времени большинство старших были бы мертвы, передав власть более молодым членам. Которые, в свою очередь, были бы более лояльны к изменениям правил или, как минимум, позволили бы выдвинуть это предложение на голосование.

Даже если «Дюнамис» перестанет быть проблемой, у меня все еще есть опасения насчет ребенка. Я пытался представить себя в роли отца, и просто ничего не вижу. Мои родители не уделяли мне внимания практически всю мою сознательную жизнь, поэтому у меня нет перед глазами примера того, что хорошие родители должны делать для своего ребенка или как себя с ним вести. И дети заставляют меня чувствовать себя очень неуютно. Я не знаю, что с ними делать. Они постоянно бегают и шумят.

Я знаю, что Рэйчел будет отличной матерью, но я также знаю, она ожидает, что я буду хорошим отцом. А что, если я не смогу? Что, если я поведу себя так же, как мой собственный отец? Что, если ребенок возненавидит меня, как я ненавижу своего отца?

Несмотря на мои многочисленные оговорки, часть меня хочет иметь ребенка с Рэйчел. И чертовски шокирует, что я даже думаю о подобном варианте, учитывая, что я был полностью против этой идеи всего пару месяцев назад. Но я так сильно люблю Рэйчел, что идея иметь нашего с ней ребенка кажется мне все более и более привлекательной. Я знаю, что это сделало бы ее более счастливой, чем что-либо еще во всем мире. И думаю, это сделает также счастливым и меня. Может быть, с помощью Рэйчел я смог бы научиться быть хорошим отцом.

— И тем самым очередное собрание закрывается. — Я слышу мужской голос сбоку.

Первый день закончился. Еще выдержать четыре дня. После вернется Рэйчел, и мы будем праздновать вместе Новый год. Я уже очень соскучился по ней, а прошел всего один день.

Чувствую, кто-то подталкивает меня в плечо.

— Ты идешь?

Я оглядываюсь назад и вижу Ройса.

— Да.

Он направляется к выходу, где толпятся остальные.

— Поторопись. Нужно оформить бронь прежде, чем все хорошее разберут.

— Забронировать? — Мы вместе идем к лифту. — Не пойму, о чем ты говоришь.

Он загадочно улыбается.

— Увидишь, когда мы доберемся.

Впереди очередь людей, ожидающих лифт. Двери открыты, и мы все входим в кабину. Пока поднимаемся до уровня гаража, я разглядываю остальных. Мы все в одинаковых черных костюмах, в одинаковых белых рубашках, похожих галстуках. Джек был прав, когда сказал, мы как солдаты. Нам говорят, что надеть, что делать, как действовать. Мы думаем, что у нас есть власть, но, если действительно задуматься, мы бессильны. Действуем на основе страха, а не руководствуясь собственными решениями. Именно этот страх удерживает нас в подчинении. Боязнь того, что они сделают с нами или нашими семьями, если мы не будем следовать приказам.

Мы садимся в наши машины и выезжаем со склада один за другим. Все ездим на черных автомобилях, в основном марки «мерседес». Автомобили предоставлены нам организацией, и оснащены пуленепробиваемыми стеклами, если вдруг на нас совершат покушение.

Я направляюсь в отель, где запланирован банкет. Он принадлежит одному из наших членов, построен его прадедом, и с тех пор принадлежит семье. Большой старинный особняк с позолотой, вычурный и роскошный.

Когда я вхожу в вестибюль, то сразу вспоминаю Рэйчел. Ей бы понравилось это место. Здесь так много истории, архитектуры, художественных работ. Вероятно, она могла бы провести здесь экскурсию, даже без надлежащей подготовки. Она всегда поражает меня своими обширными знаниями обо всех аспектах американской истории.

Я следую за остальными в ту часть, где находится бальный зал. Отель зарезервирован на всю неделю только для нашей группы, поскольку многие приехали из-за пределов города, и останутся здесь на ночь. И некоторые, такие как Ройс, останутся, чтобы напиться и не беспокоиться о том, как добраться домой.

Я вхожу в бальный зал и направляюсь прямиком к бару. Подобные события вызывают у меня опасения, и проходят почти всегда хуже встреч и собраний. Я не заинтересован в разговоре с кем-либо из этих людей, и не доверяю никому из них, поэтому, когда нахожусь рядом, то постоянно пребываю в напряжении. Но мне все же лучше делать вид, что все в порядке. Спустя месяцы тренировок с тренером по языку тела, с которым свел меня Джек, я куда лучше контролирую свои эмоции. У меня был опыт, потому что меня воспитывали в доме, где эмоции считались смертных грехом, но мне еще нужно поработать над тем, чтобы не реагировать, когда случается что-то неожиданное. Например, когда мой отец от меня отрекся и уволил, я уверен, что он мог видеть шок на моем лице и слышать дрожь в моем голосе. Это те реакции, которые мне нужно научиться тщательнее скрывать, потому что, если я этого не сделаю, они будут использованы против меня.

Заказываю скотч, разбавленный водой, и пью, все еще стоя в баре. Затем беру еще одну порцию и залпом выпиваю, чувствуя тепло в желудке и приятную истому в теле. Перейдя на бурбон, и после того, как бармен вручает мне стакан, я поворачиваюсь и осматриваю комнату, решая, с кем поговорить. Иду к группе из восьми человек, занятых оживленной беседой. Может быть, они меня не заметят, и я смогу просто сделать вид, что участвую, но при этом побыть в одиночестве.

— Пирс. — Я гляжу направо и вижу, что рядом стоит Лиланд Сеймур. Не заметил его, прежде чем подошел к группе. Черт, я не смогу выдержать разговор с ним.

Он усмехается.

— Кэтрин о тебе спрашивала в ту ночь за ужином.

Остальные смеются. Все знают о подростковой влюбленности его дочери.

— Ты должен убедить дочь найти молодого человека своего возраста, — советую я, делая глоток со стакана.

— Я пробовал, — отвечает Лиланд, — но она говорит, что предпочитает зрелых мужчин.

— Возможно, Пирс мог бы быть ее парой на выпускном, — усмехается Кантон Стиллвелл. Кантон – владелец отеля.

— Или, может быть, ты скажешь ей, что я женат, — говорю я, — и покончишь с этой нелепой влюбленностью раз и навсегда.

Мужчины перестают смеяться. Переглядываются друг с другом, будто что-то от меня скрывают.

Я поочередно оглядываю каждого из них.

— Джентльмены, вы что-то хотите мне сказать?

— Нет. Ничего. — Лиланд улыбается, чрезмерно широкой и насквозь фальшивой улыбкой.

Я бы посоветовал им всем походить на курсы к моему тренеру. Поведение выдает их с головой. Они определенно что-то скрывают.

— Говоря о твоей жене, — начинает Лиланд. — Не могу дождаться встречи. Я так много о ней слышал. Наивная фермерская девчонка из Айовы. Или Айдахо? Огайо? — Он смеется. — Не имеет значения, где-то посередине. — Я борюсь с любой реакцией. Нельзя позволить Лиланду забраться мне под кожу. — В любом случае, — подытоживает он, — мы все с нетерпением ждем встречи с ней на вечеринке.

— Какой вечеринке?

— Мы с Одри переехали и справляем новоселье.

— Я не знал о вечеринке, но мы с Рэйчел не сможем присутствовать.

— У тебя нет выбора. Явка обязательна. Ты прослушал сегодняшнюю встречу?

— Должно быть, я отлучался в уборную, когда это обсуждалось.

— Скоро ты получишь приглашение. Обязательно отметь день в календаре. Как я уже сказал, выбора нет. Ты не захочешь пропустить вечеринку и получить дополнительное наказание. — Он противно ухмыляется.

Остальные просто стоят, наблюдая за мной, ожидая реакции.

— Если вы, джентльмены, позволите, мне нужно освежить свой напиток. — Мой стакан все еще не пуст, но мне просто нужно было уйти от них. В моем поспешном бегстве в сторону бара, я ударяю чье-то плечо и слышу проклятие.

— Простите, — бросаю я, продолжая идти.

— Пирс!

Дерьмо. Это мой отец. Мне удавалось избегать его весь день, но мое везение не бесконечно.

Я возвращаюсь.

— Да, отец.

— Извинись за свое поведение! Очевидно, нахождение в компании твоих друзей - кретинов повлияло на твои манеры!

Я сжимаю челюсть до боли в зубах.

— Я сказал, «прошу прощения». Возможно, ты меня не слышал.

— Это не извинение. Ты заставил меня разлить мой напиток, ты, идиот. — Он провел рукой по лацкану пиджака.

— Извините, отец, я буду держаться на безопасном расстоянии от тебя всю оставшуюся часть недели, чтобы больше не беспокоить.

Он подходит ко мне, поглядывая влево и вправо, а затем снова на меня. Понижает голос.

— Я рассказал им историю, что побудил тебя найти работу в другом месте, для разнообразия навыков и знаний.

— Какую историю? О чем ты говоришь?

— Почему ты покинул компанию, — говорит он еще тише.

— Я не покидал компанию, ты меня уволил.

— Тихо! — шипит отец, стиснув зубы. — Ты не должен рассказывать кому-либо об этом, меня могут наказать. Ты обязан работать в компании. Но я убедил остальных, что твой уход выглядит прилично в глазах посторонних. Тебя будут считать трудолюбивыми, желающими самостоятельно возглавить компанию, а не получить ее по наследству.

— И они согласились?

— Да, решили, что это блестящая идея. Затем, позже, ты вернешься в «Кенсингтон Кемикал» с обязательством сделать компанию еще более успешной.

— Я думал, ты не хотел меня там видеть.

Он оглядывается, чтобы убедиться, что вокруг нас никого нет.

— У меня нет выбора. Если бы я мог выбрать кого-то другого на это место, я бы так сделал. Ты позор нашей семьи, и мне никогда не было так стыдно за тебя. Но существуют правила и традиции, нерушимые, и как планировалось, ты возглавишь компанию.

— Если я такой бесполезный, как ты думаешь, я хочу, чтобы кто-то другой взял на себя компанию, я не заинтересован.

— О, нет. Ты станешь во главе ее, и будешь чертовски счастлив это сделать.

Я с огромным усилием воли держу свой голос ровным.

— Что, если я скажу другим правду, что ты меня уволил меня?

Отец прищуривается, глядя мне в глаза.

— Даже не думай о том, чтобы бросить мне вызов, Пирс. Твоя судьба в моих руках.

Он прав, и я это ненавижу. Ненавижу, что ему дали карт–бланш касательно моего наказание за женитьбу на Рэйчел. Вся власть в его руках, и я ничего не могу поделать.

—Ты будешь работать на Лиланда во время своего отсутствияв «Кенсингтон Кемикал», — сообщает он. — Я уже говорил с ним, и он согласился дать тебе работу в финансовом отделе.

— Я не буду работать на Лиланда.

— Что я только что сказал о том, чтобы бросать мне вызов?

— Я не могу работать на него, у меня уже есть работа.

Он резко выпрямляется.

— Какая?

— Джек предложил мне работу в своей компании.

Лицо моего отца краснеет, губы поджимаются, и он хмурит брови.

— Ты не будешь работать на этого человека! Не сейчас! Никогда! Ты же знаешь, как я его презираю!

— Да, — говорю я спокойно. — Но, несмотря на твои личные чувства к нему, он отличный учитель, и я знаю, что могу многому научиться под его руководством.

Мой отец уже в ярости, но по какой-то причине я почувствовал необходимость плеснуть бензина в огонь своим комментарием. Достаточно плохо, что Джек - мой наставник в группе, но если он еще научит меня бизнесу? Худший кошмар моего отца.

— Этого никогда не будет, — убежден он. — Я сам поговорю с ним и дам ему знать, что ты не будешь на него работать.

— Я не думаю, что это хорошая идея. — Мой отец ждет, когда я поясню, почему, но вместо этого я делаю глоток бурбона. Я хочу, чтобы он стоял и мучился от неизвестности.

— Ты собираешься объясниться, Пирс? — наконец спрашивает он.

— Я не знал, что мое увольнение - тайна за семью печатями, поэтому упомянул об этом Джеку. Если ты не разрешишь мне работать на него, есть шанс, что он сможет вскользь упомянуть, что ты уволил меня просто со злости, не учитывая последствия для организации.

— Черт, — пробормотал он себе под нос, когда осматривал комнату в поисках Джека. — Кто еще в курсе?

— Ройс Синклер.

Отец с облегчением выдыхает.

— О нем я не беспокоюсь. Ройс так часто лжет, что ему никто не поверит.

— Мне нужно еще кое с кем поговорить. Скажи маме, что я передавал ей привет.

Я ухожу к дальней стене и останавливаюсь, допивая свой напиток. Оглядываюсь по сторонам, гадая, куда деть стакан.

— Я возьму. — Высокая блондинка подходит ко мне, держа поднос. Она одета в очень короткую черную юбку и белую блузку, едва прикрывающую грудь. Девушка выглядит знакомой. Я смотрю на ее длинные ноги, вплоть до ее высоких каблуков. Замечаю поддельный бриллиантовый браслет на лодыжке, и именно тогда ее и вспоминаю. Обычно я очень редко смотрел на их лица. Всегда фокусировался на их телах, и помню, что уже видел этот браслет.

Она - коллега. Я спал с ней. Много раз.

Девушка наклоняется и шепчет мне на ухо.

— Ты хочешь мою карточку?

— Какую карточку?

— Для бронирования.

—Бронирования чего?

— Меня. — Она говорит мне на ухо, затем отступает. — Очередное новшество. Они хотят все упорядочить и сделать более организованным. Теперь ты бронируешь девушку, а затем встречаешься с ней после ужина. Таким образом, нет конкуренции. — Довольная улыбка. — Давай, Пирс. Нам всегда было хорошо вместе, и у тебя заканчиваются варианты. Карточки быстро разбирают.

— Я женат, и не собираюсь брать никакую карточку.

Девушка смеется.

— Почти каждый второй здесь женат.

— Ну, независимо от этого, я не возьму карточку.

Она пожимает плечами.

— Без разницы. — Уходит к другому мужчине, ищущему место для своего стакана. Я уверен, что он ее предложение примет.

Оглядываюсь, задаваясь вопросом, с кем еще я могу поговорить, чтобы скоротать время. Когда мои глаза блуждают по толпе, я вижу Шелби. Дерьмо. Совсем вылетело из головы, что она тоже здесь. Я так привык воспринимать ее подругой Рэйчел, а не коллегой, что я даже не сообразил, что она тоже придет.

Пробираюсь к ней. Она забирает пустые стаканы у группы мужчин, не обращающих на нее внимания.

— Мне надо с тобой поговорить.

Кажется, Шелби удивлена, увидев меня. Думаю, она тоже забыла о тайне, которую мы разделяем. Я думаю, мы оба пытаемся притвориться, что эта часть нашей жизни не существует.

Я отхожу в сторону и жду, пока она подойдет. Как только Шелби оказывается рядом, я требую:

— Дай мне свою карточку.

— Что? — В ее глазах отвращение. — Ты уже обманываешь ее? И выбираешь меня?

Раздраженно вздыхаю.

— Нет. Меня это не интересует, — вынужденно понижаю голос. — Мне нужна твоя карточка, так тебя не забронирует никто другой. После ужина мы отправимся в одну из комнат, подождем час и уйдем.

Она неловко кивает, нервничая, и достает из кармана карточку.

— Что, если кто-то нас увидит?

— Они все жульничают. Мне все равно.

— Я не это имею ввиду. Что, если кто-то скажет Рэйчел?

— Исключено. Никто не может говорить с ней о подобном. — Я приближаюсь к ней. Говорю настолько тихо, что меня едва слышно. — Я делаю это, только чтобы помочь тебе. Так ты хочешь моей помощи или нет?

— Да, — так же тихо отвечает Шелби.

Я отступаю.

— Что касается вашей дружбы с Рэйчел, ее пора прекращать. Если бы кто-нибудь увидел вас вдвоем...

— Нет, я не могу ее потерять. Она моя единственная подруга.

— Ты знаешь, что они этого не допустят. Моя жена не может дружить с кем-то вроде тебя.

Шелби опускает голову, ей стыдно.

— Шелби, мне очень жаль, я не хотел так говорить.

— Нет, это правда, я просто не хочу потерять нашу дружбу.

— Я знаю, что не хочешь, но должна. Тебе также нужно перестать видеться с Логаном.

Она недовольно хмурится.

— Да, но я не хочу его отпускать. — Ее глаза словно мне в душу заглядывают. — Я люблю его.

Я резко оглядываюсь вокруг себя, убедившись, что никто нас не слышит.

— Ты любишь Логана?

— Да, и он меня любит. Он признался мне в ту ночь, что переедет сюда через месяц, ну, в Уэстпорт, и что уже нашел там работу.

— Ничего не получится, ты же знаешь.

— Это не против правил.

— Неважно, когда он узнает о том, кем ты являешься, ваши отношения мигом прекратятся, и чем дольше вы оба затягиваете, тем сложнее будет все закончить. — Я вижу, как Уильям Синклер направляется в мою сторону. — Мне нужно идти, — говорю я Шелби. — Увидимся после ужина. — Она уходит, а я поворачиваюсь к Уильяму. — Уильям, рад видеть тебя снова.

Мы беседуем оставшуюся часть времени перед ужином, затем все идут в другую комнату, где накрыт стол. Позже я выскальзываю и встречаю Шелби в зале.

— Никто ничего не заметил, — успокаиваю я ее. — Они все еще в столовой и слишком пьяны, чтобы увидеть мой уход. Просто иди, со мной все будет хорошо.

Она указывает на свою одежду.

— Мне нужно переодеться. Не мог бы ты впустить меня в одну из комнат?

— Конечно. — Я беру ее сумку с одеждой, и мы спускаемся в мою комнату. Нам всем предоставили гостиничный номер для того, чтобы уединиться с выбранной коллегой. Открываю дверь и вхожу внутрь, откладывая сумку на кровать.

— Спокойной ночи, Шелби.

— Доброй ночи.

Я выхожу из комнаты и направляюсь к своей машине. Уверен, что я один из первых, кто сегодня уйдет, но я просто хочу домой. Он пустой без Рэйчел, но это лучше, чем быть здесь. И как только я вернусь в лофт, то смогу ей позвонить. Потому что мне это чертовски нужно. Мне нужно услышать ее голос.

После дня, погруженного в темноту, в которую меня утягивает «Дюнамис», мне нужен свет. И этот свет - Рэйчел.