Сокровенные тайны

Глава 5

— Успокойся, Джо.

Ангус Минтон почти лежал в красном кожаном кресле с откидной спинкой. Он обожал это кресло. Зато Сара-Джо, его жена, ненавидела.

Заметив на пороге кабинета Джуниора, Минтон жестом пригласил сына войти. Прикрыв рукой трубку радиотелефона, он прошептал:

— У Джо Уоллеса все поджилки трясутся. Брось, Джо, ты спешишь с выводами и волнуешься по пустякам, — сказал он в трубку. — Она просто делает то, что, как она полагает, входит в ее обязанности. В конце-то концов, убили ведь ее матушку. А теперь, кончив юридический и получив пост прокурора — это тебе не просто так, — она пошла на всех войной. Ты же знаешь современных деловых женщин.

Он помолчал, слушая собеседника. Потом отнюдь не ласково повторил:

— Какого черта, Джо, успокойся же, слышишь? Помалкивай себе, и все само собой уляжется. Предоставь Селинину дочку мне, вернее, нам, — сказал он, подмигнув Джуниору. — Через недельку-другую она, поджав хвост, потопает на своих длинных красивых ножках обратно в Остин и доложит своему начальнику, что все ее усилия пошли прахом. Мы получим разрешение на открытие ипподрома, его в срок построят, ты уйдешь в отставку с безупречным послужным списком, и через год в это же время мы с бокалами в руках вспомним все это, выпьем и посмеемся.

Попрощавшись, он швырнул телефон на край стола.

— Господи, вот пессимист так пессимист. Его послушать — Селинина дочь уже накинула веревку на его тощую шею и хорошенько затянула петлю. Принеси-ка мне пива, ладно?

— Там, в вестибюле, Клейстер, ждет, что ты его примешь.

От этой новости мрачное настроение Ангуса ничуть не улучшилось.

— Принесла нелегкая. Впрочем, что сейчас, что потом — какая разница. Сходи за ним.

— Ты все же будь полегче с Клейстером. Он и так дрожит как овечий хвост.

— Сам виноват, так ему и надо, — пробурчал Ангус. Джуниор вернулся через несколько секунд. За ним, волоча ноги, брел Клейстер Хикам. Покаянно потупившись, он мял в руках потрепанную ковбойскую шляпу. Прозвище «Клейстер» он приобрел, выпив на спор целую бутыль клея «Элмерс». Его настоящее имя давным-давно забыли. Клейстер, видимо, совершил свой подвиг еще где-то в начальной школе, во всяком случае, он бросил курс наук, не доучившись и до девятого класса.

В течение нескольких лет он разъезжал с ковбоями, выступал в состязаниях родео, но без особого успеха. Если он и получал призы, то очень скромные, они быстро уходили на выпивку, азартные игры и женщин. Получив работу на ранчо у Минтонов, он впервые попытался зарабатывать на жизнь трудом, и попытка эта затянулась почти на тридцать лет, несказанно всех удивив. Обычно Ангус терпеливо сносил периодические запои Клейстера. Но в этот раз батрак перешел все границы.

В течение нескольких минут, которые показались ему вечностью, Клейстер стоял и молча потел под взглядом Ангуса, пока тот не рявкнул:

— Ну?

— Анг… Ангус, — заканючил старый ковбой. — Знаю я, что ты хочешь сказать. Я делов наделал — по шейку, но я, ей-богу же, не нарочно. Знаешь, говорят: в темноте, мол, все кошки серы, да? И с лошадьми — вот чтоб мне провалиться — все в точности так же. Тем более если ты принял пинту и в брюхе булькают «Четыре розы».

Он ухмыльнулся, обнажив остатки черных гнилых зубов. Но Ангус и не думал веселиться.

— Ошибаешься, Клейстер. Я скажу совсем не это. А скажу я вот что: ты уволен.

Джуниор вскочил с кожаного диванчика.

— Отец!

Ангус суровым взглядом подавил его попытку вмешаться в разговор.

Клейстер побледнел.

— Ты ж это не всерьез, а, Ангус? Я ведь здесь без малого тридцать лет.

— Получишь компенсацию за увольнение — это больше, черт побери, чем ты заслуживаешь.

— Но… Но ведь…

— Ты запустил жеребца в загон с десятком молодых горячих кобылок. Что, если б он какую из них покрыл? Та, из Аргентины, ведь тоже там была. Ты хоть представляешь, сколько стоит эта лошадка? Больше полумиллиона. Если бы тот ярый конек ее повредил или ожеребил… — Ангус возмущенно фыркнул. — Бог ты мой, страшно подумать, в какую бы ты нас впутал историю. Не заметь один из конюхов твоей промашки, нагрел бы ты меня на миллионы, да и репутация нашего ранчо пошла бы прахом.

Клейстер с трудом проглотил стоявший в горле ком.

— Последний раз, Ангус. Клянусь.

— Это я уже слыхал. Собирай свое барахло, а в пятницу зайдешь в контору. Я скажу бухгалтеру, пусть выпишет тебе чек.

— Ангус…

— Прощай, и счастливо тебе, Клейстер.

Старый ковбой жалобно поглядел на Джуниора, зная заранее, что помощи оттуда ждать не приходится. Минтон-младший упорно смотрел в пол. Наконец Клейстер побрел к выходу, оставляя за собой грязные следы.

Услышав, что хлопнула парадная дверь, Джуниор встал и направился к встроенному в стену холодильнику.

— Не знал я, что ты решил его уволить, — с обидой произнес он.

— А почему это ты должен был знать? Сын протянул отцу бутылку пива и откупорил вторую — для себя.

— Разве необходимо его увольнять? Неужто нельзя было просто наорать на него, лишить кое-каких обязанностей, урезать зарплату? Господи, папа, ну куда такой старик теперь денется?

— Вот о чем ему стоило подумать до того, как запускать жеребчика в общий загон. Ладно, хватит об этом. Мне и самому тошно. Он же тут работает с незапамятных времен.

— Ну подумаешь, ошибся человек.

— Хуже: его на этом застукали! — взревел Ангус. — Если ты намерен тоже стать хозяином ранчо и концерна, сопли разводить нечего. Наше дело, знаешь ли, не из одних удовольствий состоит. Тут мало угощать клиентов изысканными обедами да любезничать с их женами и дочками. — Ангус сделал большой глоток пива. — А теперь поговорим о Селининой дочери.

Примирившись с мыслью, что Клейстер понесет жестокое, хотя и чрезмерное, как ему казалось, наказание, Джуниор опустился в мягкое кресло и глотнул из своей бутылки.

— Значит, она ходила к Джо, да?

— Да, и, заметь, времени зря не теряла. Джо перетрусил чертовски. Боится, что его незапятнанная судейская карьера пойдет псу под хвост.

— А что Александра от него хотела?

— Задавала вопросы о том, почему он ускорил слушание о неподсудности Придурка Бала. Рид пришел Джо на помощь — очень умно с его стороны.

— Рид пришел?

— Он-то ушами никогда не хлопает, верно? — Ангус стянул сапоги и повесил их на подлокотник своего кресла. Они с глухим стуком упали на пол. Ангус страдал подагрой, и большой палец на ноге причинял ему боль. Он стал массировать палец, задумчиво поглядывая на сына.

— Что ты думаешь об этой девице?

— Я склонен согласиться с Джо. Она опасна. Считает, что кто-то из нас убил Селину, и полна решимости выяснить, кто же именно.

— У меня тоже такое впечатление.

— Никаких улик против нас у нее, разумеется, нет.

— Разумеется.

Джуниор бросил настороженный взгляд на отца.

— Она умна.

— Как бестия.

— И с внешностью полный порядок. Отец с сыном понимающе хмыкнули.

— Да, хороша, — проронил Ангус. — Но ведь и мать была недурна.

Улыбка медленно сползла с лица Джуниора.

— Да уж.

— Все еще тоскуешь по ней? — Ангус внимательно посмотрел на сына.

— Иногда. Ангус вздохнул.

— Конечно, если теряешь такого близкого друга, боль, должно быть, проходит не скоро. Ты же все-таки человек. Но я считаю, глупо до сих пор оплакивать женщину, которая столько лет в могиле.

— Ну, оплакиванием это вряд ли можно назвать, — возразил Джуниор. — С того дня, когда я понял принцип действия этого прибора, — сказал он, поглаживая ширинку, — подолгу он у меня не простаивал.

— Да я не о том говорю, — Антус нахмурился. — Найти бабу, чтобы спать с ней, — дело нехитрое. Я говорю о твоей жизни. Пора посвятить себя чему-то. После смерти Седины ты долго был сам не свой. Далеко не сразу пришел в себя. Ладно, это можно понять.

Он оттолкнул скамеечку для ног от кресла, выпрямился и ткнул широким толстым пальцем в Джуниора.

— Но ты, парень, чересчур это дело затянул, полный ход так с тех пор и не развил. Посмотри на Рида. Он тоже тяжело переживал смерть Селины, но оклемался же.

— Откуда ты знаешь, что оклемался?

— А ты видел, чтобы он хандрил?

— Однако трижды женился я, а не Рид.

— Нашел чем гордиться! — рявкнул Ангус, потеряв терпение. — Рид живет толково, делает карьеру.

— Карьеру? — презрительно фыркнул Джуниор. — Шериф в этом занюханном городишке — тоже мне карьера! Кусок дерьма.

— А что же, по-твоему, карьера? Перетрахать за свою жизнь всех баб — членов городского клуба?

— Здесь, на ранчо, я тоже не баклуши бью, — возразил сын. — Все утро вел переговоры по телефону с тем скотоводом из Кентукки. Он уже почти готов купить жеребенка, которого кобыла Еще-Чуточку от Хитрого-Малого принесла.

— Ага, и что же он говорит?

— Что он серьезно подумывает о покупке.

Ангус вылез из кресла и одобрительно пророкотал:

— Отличная новость, дружок. Этот старикан — сукин сын почище многих. Я о нем всякого наслышался. Он кореш Хитреца Ханта. Когда они выигрывают забег, он кормит лошадей черной икрой, выпендривается как может.

Ангус хлопнул Джуниора по спине и взъерошил ему волосы, словно тому было годика три, а не сорок три.

— И тем не менее, — Ангус вновь нахмурился, — это лишь подчеркивает, сколько мы потеряем, если комиссия по азартным играм аннулирует нашу лицензию еще до того, как на ней высохнут чернила. Тут достаточно намека на скандал, и нам крышка. Так как же нам быть с Александрой?

— Что значит — как с ней быть?

Оберегая большой палец, Ангус осторожно заковылял к холодильнику за новой бутылкой пива.

— Она ведь по нашему хотению не провалится в тартарары. — Он ловко откупорил бутылку. — На мой взгляд, нам необходимо убедить ее в нашей полной невиновности. Мы — честные граждане. — Он нарочито пожал плечами. — А поскольку мы и есть честные граждане, убедить ее в этом не составит особого труда.

Джуниор увидел, что отцовская голова уже работает на полную мощность.

— И каким способом мы это сделаем?

— Не мы, а ты. Тем самым, которым ты владеешь в совершенстве.

— А именно?

— Обольсти ее.

— Обольстить ее?! — изумился Джуниор. — Мне кажется, она не очень-то подходит для обольщения. Она, я уверен, нас на дух не переносит.

— Стало быть, это и надо изменить в первую голову. И заняться этим должен ты. Для начала постарайся во что бы то ни стало ей понравиться. Я бы и сам взялся, будь я во всеоружии. — Он озорно улыбнулся сыну. — Как, справишься с таким неприятным заданием?

Джуниор усмехнулся в ответ.

— Я чертовски рад, что подвернулась возможность испытать свои силы.