Солнце в зените

Глава 12. Смерть на лугу лондонского Тауэра

И так Джейн Шор стала отныне подругой Уильяма Гастингса. Случившееся подверглось в столице активному обсуждению. Горожане любили Джейн, равно хорошо они относились и к Гастингсу.

Его Милость герцог Глостер слушал новости с чувством неприятия. Он всегда осуждал образ жизни Эдварда и не раз доказывал брату, что подобное поведение не соответствует королевскому сану. Тот поднимал Ричарда на смех, называл монахом и объяснял, что не ожидает от остальных сходства с собой. Гастингс происходил из совершенно иной категории людей, но что-то в нем постоянно герцога настораживало. Да, у Ричарда имелись основания для благодарности Уильяму за предостережение о творящемся в Лондоне. Кроме того, он первым рассказал Его Милости Глостеру о смерти Эдварда. Но теперь, когда к нему присоединился Бэкингем, зарекомендовав себя столь единодушным сторонником Защитника государства, в отношениях с Уильямом обозначилось отдаление.

Главными советниками брата были вышеупомянутый лорд Гастингс, архиепископ Йорка и лорд-канцлер Томас Ротерхэм, епископ Или Джон Мортон и лорд Стенли. Ротерхэм во всей красе проиллюстрировал слабоволие, отдав собиравшей во время отъезда в убежище свои сокровища Елизавете Большую печать. Таких советников Его Милость Глостер рядом видеть не желал. Мортон являлся хорошим человеком, но считался убежденным ланкастерцем и только тогда стал министром Эдварда, когда увидел, что надеяться на восстановление на английском троне Генри бесполезно. Им двигала целесообразность, а Ричард подобных персонажей не любил. Стенли не мог похвастаться репутацией верного соратника. Он уже успел показать готовность перепрыгнуть в обещающий большую выгоду лагерь. Существовала и еще одна причина, по которой герцог не хотел слишком ему доверять. Стенли недавно вступил в брак с Маргарет Бофор, чрезвычайно упрямой дамой, происходившей от Джона Гонта и также приходящейся матерью Генри Тюдору. Этот выскочка с крайне подозрительными родственными связями недавно начал намекать на свои права на трон. Он обосновывал их тем, что был внуком королевы Екатерины, вдовы Генри Пятого, от связи, - хотя Тюдоры называли ее браком, - с Оуэном Тюдором. Обладающий с обеих сторон монаршей кровью в жилах вышеозначенный Тюдор, поднимал на щит бабушку - Екатерину Французскую - и Джона Гонта - предка по материнской линии.

И с подобными людьми работал Эдвард. Иногда при смене правления случалось прибегать к методу новой метлы. Ричард не хотел рядом никого из рассмотренных личностей, - исключая, вероятно, Гастингса. Его правой рукой был герцог Бэкингем. Он тоже происходил из королевской семьи и являлся вторым после Ричарда вельможей в стране. Затем по убывающей шкале шли Ричард Рэтклиф, Френсис Ловелл и Уильям Кэтсби...испытанные долгими годами друзья Его Милости Глостера.

Ричард ощущал нехватку преданных и надежных друзей и соратников. Положение складывалось довольно опасное. Если Вудвиллы одержат над ним верх, то без малейших угрызений совести уничтожат. Герцог сражался не только за то, во что верил и что считал правильным, он боролся за свою жизнь и жизнь своих родных.

Было бы чудесно увидеть Анну, которая собиралась посетить коронацию, назначенную на двадцать четвертое июня.

Ричард встретил Анну в предместьях Лондона и с первого же взгляда оказался испуган ее болезненным видом. После долгого отсутствия Анна всегда выглядела гораздо слабее обычного. Герцог надеялся, что жена возьмет с собой сына, хотя и понимал, - здоровье мальчика может помешать ему долго путешествовать.

Когда Ричард взял ее за руку, Анна улыбнулась. В улыбке таились нотки грусти, герцогиня заметила, как сильно муж ждал приезда сына и выражение разочарования на его лице, стоило Ричарду осознать, что Эдвард не прибыл. 'Добро пожаловать в Лондон, моя дорогая', - произнес он.

'Я не могла привезти Эдварда', - объяснила Анна. 'Не осмелилась. Его кашель ухудшился, и я подумала, что поездка окажется для ребенка слишком тяжелой'.

Ричард кивнул. 'Он перерастет эту слабость', - пообещал герцог, пытаясь убедить и себя, и жену, но потом прибавил: 'Надо молить Господа'.

'О, да. Весной Эдварду было лучше'. Анна улыбнулась и постаралась принять воодушевленный вид, но все, что она чувствовала в реальности, - это изнурение. С недавних пор нахождение рядом с Ричардом превращалось для нее в подобие пытки, - требовалось регулярно притворяться, что состояние здоровья поправляется, и, так как от истинного положения вещей данное утверждение отстояло весьма далеко, сделать подобное казалось не легко.

Пока они бок о бок ехали по направлению к Сити, Ричард рассказал Анне, что король сейчас пребывает в Тауэрской крепости, и что коронация назначена на двадцать четвертое июня. Исходя из датирования происходящего пятым июня, делался вывод, - времени у них осталось совсем не много.

Анну ожидал настоящий поток новостей, но Ричард не хотел ни перегружать жену деталями событий, ни чрезмерно ее тревожить. Он видел, какое беспокойство охватило молодую женщину, стоило той услышать о новом переезде королевы в убежище.

Герцог отвез супругу в Кросби Плейс, свой лондонский дом, сразу по прибытии настояв, чтобы она отправилась отдыхать. Ричард же сел рядом с ее кроватью и начал рассказывать Анне, как Вудвиллы попытались подчинить юного короля своему контролю, как их честолюбивые замыслы стали нуждаться в укрощении, и как по этой причине ему пришлось задержать лорда Риверса и Ричарда Грея. Разумеется, королю такой шаг не очень понравился.

'Понимаешь, Анна, они воспитали его как еще одного Вудвилла. Мой брат был слишком легкомыслен. Эдвард позволил королеве окружить сына исключительно ее родственниками. Те же внушили ребенку, насколько они чудесны, мудры и добры'.

'Это означает, что мальчик от тебя отвернулся?'

Ричард печально кивнул. 'Но мне следует поменять сложившиеся обстоятельства. С течением времени Эдвард всему научится'.

'Мне бы очень хотелось, чтобы нужды в подобном противостоянии не возникало', - произнесла Анна, - 'и еще мне бы хотелось, чтобы ты смог вернуться домой - в Миддлхэм'.

'Не сомневаюсь, пройдет еще какой-то период, прежде чем я сумею вернуться. Брат оставил мне эту задачу, и я обязан ее выполнить'.

Чтобы успокоить Анну, Ричард перевел тему разговора на жизнь в Миддлхэме и поинтересовался успехами сына в его учебе, - мальчик был умным и способным, к тому же академические достижения Эдварда являлись более приятным предметом обсуждения, чем состояние здоровья ребенка.

В конце концов, Анна заснула и, когда Ричард покинул ее комнату, один из слуг подошел оповестить герцога, что внизу находится Роберт Стиллингтон, епископ Бата и Уэлса, ходатайствующий о срочной встрече с Его Милостью.

Ричард велел, чтобы епископа немедленно к нему привели. Герцог попросил святого отца сесть и объяснить ему характер заявленных важных новостей.

Стиллингтон сложил ладони и принял задумчивый вид. Ворвавшись в такой спешке, теперь он казался совершенно не горящим желанием объяснять причину нанесенного им визита.

Его Милость знал, - Стиллингтон принадлежал к числу тех честолюбцев, которые стремятся к выдвижению с помощью Церкви. Вокруг таких было достаточно. Епископ являлся убежденный йоркистом, и в 1467 году стал лордом канцлером, оказавшись на посту, забранном у него при восстановлении династии Ланкастеров. Как только Эдвард вернулся, Стиллингтону возвратили его должность. Спустя несколько лет он подал в отставку, и, когда Эдвард принялся немного тревожиться из-за высокопарных претензий Генри Тюдора в отношении английского трона, епископ был послан в Бретань - с надеждой убедить ее герцога выдать самозванца королю.

Старания Роберта Стиллингтона завершились крахом, и позже, одновременно с казнью Кларенса, он попал в Тауэр в связи с неким таинственным делом, о котором Ричарду ничего не было известно. Тогда казалось мелким задавать вопрос еще и об этом, да и Эдвард обошел проблему стороной. В любом случае, вскоре епископа освободили.

В настоящий момент Стиллингтон находился перед Ричардом со срочными известиями, которые он объявил предназначенными исключительно для ушей Его Милости герцога Глостера, так как даже не представляет, каким окажется произведенное ими впечатление.

Горя от нетерпения, Ричард поторопил епископа объясниться, и тот выпалил: 'Мой господин, покойный король не был по-настоящему женат на Елизавете Вудвилл'.

Герцог в изумлении впился в собеседника взглядом.

'Да, мой господин', - продолжал Стиллингтон, - 'это - правда. Я очень хорошо знаю, о чем говорю. Мне лично пришлось прислуживать Его Величеству, когда он давал обеты другой даме. Святая истина, - она ушла в монастырь, но тогда, когда король проходил через брачный обряд с Елизаветой Вудвилл, - данная госпожа еще была жива'.

'Мой господин епископ, вы осознаете, о чем сейчас мне рассказываете?'

'Разумеется, осознаю, мой господин. Я долго размышлял на эту тему. Лишь один раз мне пришлось вспомнить об обсуждаемом эпизоде, да и то с человеком, которого я считал самым непосредственным образом заинтересованном в произошедшем, - с Его Милостью герцогом Кларенсом'.

'Вы рассказали об этом моему брату!' Ричард смотрел на епископа в ужасе. 'Но когда...когда?'

'Точно накануне его смерти'.

Теперь все становилось ясно. События встали ровно на свои места. Стиллингтон попал в Тауэр. Джордж утонул в бочке с мальвазией. Его Милости Кларенсу не оставалось никакого иного выхода, кроме как умереть, владея знанием подобного характера.

Насколько же глубоко Джордж Кларенс был заинтересован в произошедшем тогда, если это значило, что он, а не сын Эдварда, является наследником трона!

И Его Милость герцог Кларенс перешел в мир иной. Эдвард о нем позаботился. Одновременно он приказал взять под стражу Стиллингтона, и епископ неожиданно обнаружил себя запертым в стенах Тауэра.

Но почему Эдвард позволил его освободить? Однако, разве данный поступок для него не типичен? Брат всегда верил в лучшее в каждом человеке. Стремился находиться с людьми в добрых отношениях. Ричард мог представить, как Эдвард говорит Стиллингтону: 'Дайте мне слово, что вы больше никому об этом не расскажете, тогда получите свободу, заплатив обычный штраф'. И епископ пообещал ему молчать, что и делал до текущего момента. Конечно, теперь Стиллингтон от своей клятвы освободился.

Ричард медленно произнес: 'Вы сказали, что мой брат женился...еще до того, как прошел через брачный обряд с нашей королевой'.

'Я сказал это максимально понятно и подчеркнуто, мой господин. Ибо мне лично выпало производить то венчание'.

'У брата было множество возлюбленных...'

'Наша королева относилась к их числу, мой господин'.

'Несомненно, тут оказалась замешана любовь...'

'Нет, нет, мой господин. Той дамой была леди Элеонора Батлер, дочь графа Шрусбери. Когда король увидел ее, она уже являлась вдовой'.

'Кажется у Эдварда имелась склонность к вдовам или чужим женам', - пробормотал Ричард. 'Продолжайте. Дочь старины Тэлбота'.

'Ее мужем был Томас Батлер, наследник лорда Сэдли. Дама оказалась на несколько лет старше нашего короля'.

'И женщин постарше он тоже любил', - прошептал Его Милость Глостер задумчиво.

'Король прошел с ней через брачный обряд. Когда он женился на Елизавете Вудвилл, Элеонора Батлер еще являлась его супругой. Леди удалилась в монастырь, и, как мне удалось узнать, там и умерла в 1468 году'.

'Значит, она умерла после заключения Эдвардом брака с Елизаветой Вудвилл'.

'Именно, мой господин. Вы понимаете, что это значит?'

'Что Елизавета Вудвилл была королевской любовницей, а проживающий теперь в Тауэрском замке принц - незаконнорожденный'.

'Точно так, мой господин'.

'Мой господин епископ, вы поразили меня до глубины души. Прошу вас, ничего и никому об этом не рассказывайте...никому, кто бы перед вами не оказался, вы меня слышите?'

'Мне следует хранить молчание, мой господин, пока я не получу у вас разрешение на открытие правды'.

'Я высоко ценю ваш приход ко мне'.

'Я подумал, что моя тайна таит в себе нечто, должное поведать'.

'Ее следует держать под замком. Мне надо над ней поразмыслить. Решить, как и стоит ли вообще что-то тут предпринимать'.

'Понимаю, мой господин, и даю вам в этом мое слово'.

'Благодарю вас, мой господин епископ. Вы правильно сделали, что рассказали мне'.

Когда Стиллингтон ушел, Ричард всматривался в даль, представляя открывшиеся перед ним горизонты.

Джейн Шор стала счастливее, нежели была раньше, после смерти короля. Для нее было открытием, что она начала искренне заботиться о человеке, которого намеревалась обмануть и на которого в течение долгих лет хранила обиду. Но и Гастингс сильно отличался от самоуверенного молодого человека, пытавшегося похитить Джейн. Госпожа Шор превратилась для него в растянувшееся на годы наваждение, регулярно появляющееся рядом с королем и чарующее своими волшебными свойствами. Отныне Уильям обнаружил, - и добросердечность, и нежный ум и несравненная красота - все это принадлежит ему.

Друзья падали от смеха. Они дразнили Гастингса, называя остепенившимся. Его супруга, Екатерина Невилл, дочь графа Солсбери, уже давно испытывала равнодушие к интрижкам благоверного. У них родились три сына и одна дочь, поэтому союз можно было считать в некотором роде удачным. Ни один из четы не пытался вмешаться в жизнь другого, поэтому сэр Уильям находился к королю ближе, нежели кто-то еще на этом свете. Эдвард даже сказал, - после смерти их следует похоронить бок о бок, добрыми друзьями, какими они являлись в жизни, за исключением случая, когда Вудвиллы старались посеять между ними несогласие. Родственники монарха быстро поняли, что их усилия бесполезны, - даже смерть не сумела бы разлучить эту пару.

Джейн часто говорила с Уильямом о королеве. Она серьезно горевала о ее судьбе. Гастингсу казалось, что любимую мучают угрызения совести. Не нанесла ли Джейн вред Елизавете, забирая у нее мужа? Гастингсу оставалось лишь хохотать. У Эдварда было море возлюбленных. То, что госпожа Шор стала самой из них желанной, никак не могло ущемить Елизавету.

Король находился в Тауэрском замке, и никто, кого бы он не пожелал увидеть, не испытывал помех к их встрече. Хотя в это число не входили матушка Эдварда, его брат и сестры, проживавшие сейчас в убежище Вестминстерского аббатства. Им не препятствовали, однако, то, что могло произойти, покинь близкие монарха укрытие, окутывалось туманом неизвестности.

Эдвард был рад увидеть Уильяма Гастингса. Он знал о его близкой дружбе с отцом, как и о нелюбви к вельможе матушки. Тем не менее, мальчик смутно таил убежденность, - эта антипатия растет из фактов совместных вылазок мужчин, их выпивок и пирушек с женщинами. Вполне понятно. Но все равно, Эдвард не мог ничего противопоставить своему притяжению к нему.

Гастингс обладал тем же типом обаяния, что и покойный король. Он был привлекателен, легок в общении и заставлял юного монарха, крайне в себе неуверенного, чувствовать в своем присутствии совершенное спокойствие. Уильям чрезвычайно отличался от дядюшки Глостера, постоянно серьезного и собранного, внушающего определенный уровень смущения. Эдварда также навестила и госпожа Джейн Шор. Ее не остановили, да и мальчик всегда любил эту даму. Она постоянно проявляла веселость, но, в то же время, видимо, понимала, что Эдвард быстро устает и что, когда у него кровоточат десны и болят зубы, ребенок становится отчасти раздражительным.

Джейн произнесла: 'О, опять старая песня о деснах. Неужели наш король на меня хмурится?'

Она поняла, что Эдвард не хотел выглядеть несчастным, но он не мог ничего с этим поделать, и поддержка Джейн заметно ободрила мальчика.

'Мне бы хотелось увидеть матушку', - заявил Эдвард. 'Я бы желал, дабы она пришла сюда. Почему ей нужно скрываться?'

'Я могу отправиться и встретиться с Ее Величеством в убежище. Я скажу, что вы мечтаете ее увидеть'.

'Правда, Джейн?'

'Разумеется. Ничего не может помешать мне посетить вашу матушку'.

'Я - король. Именно мне следует распоряжаться - кому и куда отправляться'.

'В свое время так и будет'.

'Все полагают, что король - это мой дядюшка Ричард. Еще я хочу, чтобы ко мне пришел мой брат Ричард. Мы могли бы вместе играть, тогда я бы не чувствовал себя так одиноко'.

'Я пойду в убежище и передам им ваши слова', - пообещала Эдварду Джейн.

Позже она рассказала о глубокой печали маленького короля Гастингсу. 'Бедный ребенок, ему не остается ничего, кроме как находиться в Тауэре, ожидая церемонии коронации! Не думаю, что он сильно наслаждается своим саном. Мальчику было бы лучше быть с семьей. Знаю, ты не любишь Вудвиллов, Уильям, но они преданы друг другу'.

Гастингс задумался. Вудвиллов он не любил. Они всегда являлись его противниками, особенно после назначения Эдвардом на должность капитана Кале. Если бы могли, Вудвиллы бы привели бы Уильяма к краху. Гастингс поддержал Его Милость герцога Глостера, потому что тот уверенно противостоял этому клану. Он думал, что станет правой рукой герцога, как был ею при Эдварде. Но появился Бэкингем, - Бэкингем, который никогда и ничего до настоящего времени не предпринимал. Теперь он основательно занял место рядом с Защитником государства, настолько основательно, что остальные резко отодвинулись на задний план.

Гастингс с каждым днем все больше настраивался против Ричарда. Наверное, Джейн тоже приложила к этому руку. Ей Вудвиллы нравились. Она придерживалась забавного убеждения, что имеет по отношению к Елизавете обязательство, ибо увела у нее мужа. Вудвиллы обладали влиянием, пусть лорд Риверс и Ричард Грей сидели в темнице, Томас Дорсет бежал в изгнание, а королева с семьей скрылась в убежище Вестминстерского аббатства.

И тут Гастингсу понемногу становилось ясно, - пусть и с помощью скромной подачи со стороны Джейн, - поддерживая Его Милость герцога Глостера в противоборстве с Вудвиллами, он выдвигал Ричарда вперед. Вероятно, Уильям сумеет и вернуть милорда на второе место, оказав помощь Вудвиллам. Посещения юного короля ярко показали, куда тяготеют симпатии мальчика. Он жаждал быть вместе со своей семьей, всецело доверял родственникам. Вудвиллы воспитали Эдварда в уверенности в их величии и доброжелательности, конечно, ребенок замечательно усвоил преподанные ему уроки. Любой, желающий стать королю другом, должен был войти в дружеский круг Их Милостей Вудвиллов.

Последняя мысль оказалась для Уильяма Гастингса решающей. Он покончил с Глостером, так прочно привлекшим на свою сторону Бэкингема, что для остальных больше места не нашлось. Хотя, если бы не Уильям, Ричард не узнал бы о смерти брата вплоть до минуты коронации нового суверена. Замечательно, Гастингс обратится к Вудвиллам. Он нащупает к ним тропинку, и первым шагом окажется информирование Ее Величества о смене его политических предпочтений.

'Но, если я отправлюсь в убежище, это сразу заметят', - выразил Уильям сомнение. 'Услышав, Глостер не замедлит взять меня под стражу'.

'Я обещала королю, что навещу его матушку', - успокоила возлюбленного Джейн. 'Почему бы мне не передать ей весточку и от тебя?'

Таким образом, все устроилось, и Джейн Шор принялась часто захаживать в убежище.

Елизавете было приятно увидеть молодую женщину, получить новости о короле и о том, что Гастингс отвернулся от Его Милости герцога Глостера, готовый отныне поддержать и ее, и семейство Вудвиллов. Это наполняло душу надеждой.

Уильям Кэтсби серьезно поговорил с герцогом Глостером. Ричард доверял Кэтсби, этот человек, с самого начала замеченный герцогом, испускал вокруг флюиды искренности. Он хорошо разбирался в праве и всегда мог предложить полезный совет, относящийся к области юриспруденции. Именно такими, как Кэтсби и Рэтклиф, предпочитал окружать себя Его Милость Защитник государства.

Кэтсби беспокоился о Гастингсе. То, что тот сделал своей возлюбленной Джейн Шор, в некоторой степени Ричарда ужаснуло. Пусть герцог всегда осуждал образ жизни старшего брата и полагал данную грань его личности пороком для народного кумира, но он ее в Эдварде принимал. В отношении Гастингса Ричард совершенно не мог так поступить. Сам он вел сравнительно добродетельное существование, - хранил супружескую верность, исключительно до заключения брака встречаясь с любовницей и произведя от нее двух незаконнорожденных детей.

Ричард знал, что должен проявлять снисхождение, но Гастингс был распущенным и наслаждался этим. Как утверждала Елизавета, конкретно Уильям Гастингс втянул покойного короля в дикие чувственные приключения. Теперь он проводил время с Джейн Шор, уже минувшей объятия маркиза Дорсета, и поэтому герцог испытывал к нему крайнее отвращение.

Подобный поворот вынудил Ричарда отвернуться от Гастингса. Он действительно не желал видеть этого человека на собраниях своего Совета, хотя и чувствовал к нему личную симпатию. Уильям Гастингс умел очаровывать, обладал определенным уровнем влияния, но обращаться с ним следовало с осторожностью.

Сейчас перед герцогом стоял Кэтсби и рассказывал свою выводящую из равновесия историю.

Кэтсби являлся ближайшим сотрудником и соратником Уильяма Гастингса. Именно Гастингс исполнял по отношению к нему роль своеобразного покровителя, помог в служебном продвижении, значительно выделил его функции в графствах Нортхэмптон и Лестершир. К тому же первым обратил на Уильяма Кэтсби внимание герцога Ричарда Глостера.

Ричарду он сразу же пришелся по душе, и Его Милость нашел Уильяму место на заседаниях своего Совета. Теперь же казалось крайне неудобно говорить таким образом с герцогом о Гастингсе.

Последний доверял Кэтсби. Он немного напоминал покойного короля тем, что принимал желаемое, но совершенно иначе взирал на вызывающее у него неприятие.

Гастингсу не следовало быть таким доверчивым.

Кэтсби сказал, что поверить не может в действительность случившегося, но опасается высокой вероятности факта. Итак, Уильям Гастингс находится в связи с Ее Величеством.

'Каким образом?' - поинтересовался Ричард.

'С помощью Джейн Шор. Она навещает королеву в убежище. Я наблюдал за ней. Более того, я заплатил людям, присутствующим там, дабы они слушали, что обсуждают Ее Величество и госпожа Шор'.

'А Гастингс?'

'Мой господин, он уже готов вас предать, встать на сторону Вудвиллов, вывести королеву из убежища и поднять народ на поддержку Его Величества. Наш монарх полагает, что его матушка и дядя априори не способны совершить зло'.

'Ну это я знаю превосходно', - согласился Ричард. 'Эдвард отчетливо дал мне понять свою точку зрения'.

'Гастингс намекнул мне, о чем думает', - продолжил Кэтсби. 'Он доверяет мне. Считает своим человеком. Но, мой господин, я верен вам...а не Гастингсу. Поэтому и принял на себя болезненную задачу - рассказать вам о его планах и о том, что я узнал о его действиях'.

'Случившееся для меня - прискорбное потрясение', - признался Ричард. 'Я доверял Гастингсу. Он был ближайшим другом моего брата'.

'Мой господин, больше доверять ему вам не следует'.

'Будьте уверены, не стану. И когда получу доказательства затеянного заговора, точно пойму, как мне действовать'.

Кэтсби подытожил: 'Значит, я выполнил свой долг'.

'Благодарю вас. С этим будет проведена работа. Но, в то же время, понаблюдайте для меня. Дайте знать, если что-то станет между ними происходить. Выясните все, что сумеете, о поведении Гастингса'.

Кэтсби поклялся исполнить порученное.

После его ухода Ричард позвал к себе Бэкингема и открыл ему обнаруженное Уильямом Кэтсби. Тот внимательно выслушал новость.

'Гастингс всегда был недоумком', - сделал он вывод. 'Но существует лишь один способ взаимодействия с предателями, пусть они и недоумки'.

'Я придерживаюсь точно такого же мнения', - согласился Ричард. 'Однако, выяснилось еще больше интересного. Бэкингем, есть кое-что крайне важное, что я сейчас вам открою. Ко мне приходил Стиллингтон с очень странными откровениями. По его словам, мой брат не был по-настоящему женат на Елизавете Вудвилл'.

'Как такое может быть?'

'Он так сказал. Стиллингтон лично обвенчал Эдварда с леди Элеонорой Батлер'.

'Господи! С дочерью старого Шрусбери. Эдеонора приходилась мне кузиной, она была дочерью моей сестры. Из нее бы получилась более достойная королева Англии, чем из представительницы семьи Вудвиллов'.

'Да, вы правы. Элеонора Батлео ушла в монастырь, где и умерла, но уже спустя несколько лет после так называемого брака брата с Елизаветой Вудвилл'.

'Так значит, Ричард, король Англии отныне - вы'.

'Кажется, что так...если Стиллингтон говорит правду'.

'Почему он не может говорить правду?'

'Вопрос слишком серьезен. Необходимы весомые доказательства'.

'Ради Бога, они должны найтись. И когда мы их получим...Это же прекрасные известия. У нас будет зрелый монарх, монарх, умеющий править. Не станет регентства...не станет протектората...не станет короля-ребенка. Это же ответ свыше'.

'Не так быстро, мой господин. Сначала нам следует доказать услышанное. Тут еще много, что нужно сделать. Чего я боюсь больше всего, - погрузить государство в пламя гражданской войны. С нас ее уже достаточно. Еще войн никто из нас не желает'.

'Но вы должны объявить себя королем'.

'Не сейчас. Давайте подождем. Отыщем подтверждения. Проверим настроение населения'.

'Народ провозгласит и признает своего истинного монарха'.

'Сначала нам следует убедиться, что народ готов это сделать'.

Ричард взглянул вдаль. Он выдал тайну. И у этого возникнут далеко идущие последствия, герцог не сомневался.

Открытие произвело ошеломляющее впечатление. Подобные Бэкингему люди стали бы действовать поспешно и неосмотрительно. Тот считал, что Глостеру необходимо немедленно заявить о своих претензиях на трон. Именно так поступил бы Бэкингем, окажись он на месте Ричарда. Говоря честно, герцог сам хранил уверенность в правах на престол - хрупкую, но время от времени давал понять, что знает о ее основаниях.

Его Милость герцог Глостер оказался в затруднительном положении. Он стремился встать у руля государственного корабля, ибо понимал, что способен править. Это было доказано наведенным на севере страны порядком. Ричард мечтал сохранить Англию процветающей и мирной, поэтому, последнее, чего он желал - гражданская война.

Юный король с каждым новым днем испытывал по отношению к дядюшке все больше негатива. Главными причинами случили заточение Его Милости лорда Риверса и Ричарда Грея и пребывание в убежище матушки мальчика. Эдвард винил в произошедшем герцога Глостера, что имело достаточно логичный фундамент. Но монарх не хотел понимать, что матушка и ее родственники разрушат страну, доведись им прийти к безграничной власти. Да, лорд Риверс был очаровательным человеком. Он становился победителем на турнирах, обладал свойственной всем Вудвиллам привлекательностью, казался почти святым, когда вспоминал о необходимости произвести впечатление. Но, как и другие члены клана, он славился алчностью и надеялся управлять королем. Каждый Вудвилл к этому стремился. Да и Ричард тоже желал влиять на ребенка. Разница состояла в том, что Защитником государства и опекуном маленького короля назначил брата Эдвард Четвертый. Он сделал это, осознавая, - лишь Ричард сможет править Англией мудрой и твердой рукой, как и прежний покойный монарх.

Однако маленький Эдвард испытывал к дядюшке отвращение. Единственный путь, которым герцог Глостер сумел бы завоевать его симпатию заключался в освобождении Вудвиллов, а потом к абсолютном с ними слиянии. Их было чересчур много, они собрали столько власти и богатств на протяжении жизни и правления Эдварда, что проглотили бы Ричарда и не заметили бы. Он превратился бы во второстепенное лицо, в сторонника Вудвиллов. Также это означало бы обязанность пожертвовать своими друзьями - Бэкингемом, Нортумберлендом, Кэтсби, Рэтклифом...Что представлялось немыслимым. Ричард...Плантагенет и должен обернуться прихлебателем Вудвиллов!

Альтернативой являлось - взятие власти в собственные руки. Ричард полагал, - он имеет на это законное право. Начать с того, что брат назначил его Защитником государства и опекуном юного короля. Сейчас же появился Стиллингтон со своими откровениями. Если правда, что Эдвард не был юридически женат на Елизавете Вудвилл, то истинным сувереном Англии оказывается он, Ричард Глостер.

Его Милость может брать власть с чистой совестью. Если население примет Ричарда в качестве монарха, то он сумеет предотвратить гражданскую войну. Сумеет править и сохранять мир, как делал брат. Взять корону - его долг. А теперь и заветнейшее желание.

Но Ричарду следует действовать осторожно. Едва ли стоит торопиться и использовать натиск. Нужно взвесить все стороны сложившегося положения и решить, что конкретно необходимо предпринять. Потом - внимательно изучить возможные последствия - и хорошие, и неблагоприятные, ибо в каждом вопросе всегда таилось и доброе, и зловредное.

Факт брака Эдварда с Элеонорой Батлер надлежит доказать. Его обнародование настолько потрясет население, что в решениях, с ним связанных, спешить нельзя ни в коем случае. Ричарду требовалось время на серьезное обдумывание вопроса.

И тут же возникали другие не терпящие отлагательства проблемы, с которыми нужно было разобраться. Например, история с Гастингсом. Он обладает значительным влиянием. Ричард считал его своим верным соратником. Уильям Гастингс предупредил герцога о смерти короля и необходимости прибыть в Лондон уже подготовленным. Это оказало Глостеру хорошую службу. Без совершенного предупреждения, Его Милость мог и не услышать о уходе брата из жизни вплоть до минуты коронации юного Эдварда, когда стало бы уже слишком поздно. Ричард находился в долгу перед Уильямом Гастингсом.

Как бы то ни было, тот поддерживал связь с Елизаветой Вудвилл и виделся с юным королем. Джейн Шор относила в убежища послания. Они затеяли заговор против Защитника государства. Больше всего на свете Ричард не выносил предательства. И девиз выбрал 'Loyalty binds me' ('Верность связывает меня') потому, что эти слова много для него значили.

Если Гастингс предал, то заслуживал смерти и обязан был умереть, ибо являлся звеном между королем и семейством Вудвиллов. Позволение им продолжить плести интриги становилось для Ричарда концом всего. Вудвиллы даже не вспомнят об угрызениях совести, обезглавив его, герцог прекрасно это понимал. Они ненавидели и боялись Ричарда, а новый суверен вполне мог дать родственникам полную свободу действий.

Следовало принять быстрые решения. Его Милость велел позвать Ричарда Рэтклифа, которому безгранично доверял. Ричард исполнял должность инспектора во владениях короля Эдварда. Результативное ведение им дел возбудило в герцоге интерес. К тому же, Рэтклиф происходил из Ланкашира, и Ричард хорошо знал его живущую на севере семью. Рэтклиф являлся человеком, которому Ричард верил.

'Я хочу, дабы вы со всей возможной скоростью поскакали в Йорк. Возьмите от меня это письмо, его необходимо вручить лично в руки мэру города. Пусть он поднимет людей и отправит их на юг мне на помощь. Сделать все нужно очень быстро'.

Ричард написал, что испытывает необходимость в солдатах и в оружии, чтобы противостоять королеве, ее родственникам и соратникам, которые, как он был уверен, намеревались уничтожить Глостера, а также его кузена, герцога Бэкингема, - представителей самой древней королевской крови в стране.

'Содержание письма', - произнес Ричард, - 'имеет крайнюю важность. Промедление может стоить мне жизни. Объясните это моим добрым друзьям на севере'.

'Я все сделаю, мой господин, и сразу же отправлюсь в путь'.

Ричард Рэтклиф взял письма и ушел.

Но Его Милость Ричард Глостер знал, - спокойно дожидаться помощи с севера он не может.

Наступила пятница, тринадцатое июня. После отбытия Рэтклифа на север прошло два дня. Защитник государства призвал членов Совета собраться в крепости Тауэра для общей встречи. Здесь не было ничего странного, встречи теперь случались часто, а Тауэр превратился в обычное для них место.

Среди ожидаемых на собрании гостей находились архиепископ Ротерхэм, епископ Или Мортон, Их Милости лорд Стенли и лорд Гастингс.

Ричард точно знал, что должен предпринять.

Грядущее предвещало стать крайне мерзким, но поступить так было необходимо. Вопрос стоял либо о свершении запланированного, либо о лишении герцога головы и о катастрофе для всей Англии, как представлялось Ричарду. Поэтому пренебрегать своим долгом ему не следовало. Брат им не пренебрег, когда возникла острая необходимость. Джордж Кларенс сам подписал себе смертный приговор, насмехаясь над Эдвардом и бросая тому в лицо факт незаконнорожденности его детей.

Эдвард нашел внутренние силы, значит и Ричарду придется их обнаружить.

Утро было прекрасным. Солнечные лучи играли на водной глади Темзы, по которой двигалась несущая герцога лодка. Попав в перекрестье бликов, Его Милость обернулся и обозрел всю реку, после чего взглянул на Тауэр. Король находился там...в покоях твердыни. Ему придется остаться там, пока Защитник государства не решит, как поступить окажется лучше.

Уже стоя на пороге палаты собрания Совета, Ричард столкнулся с епископом Мортоном. Герцог был вынужден проявлять к нему любезность, хотя в глубине души глубоко не доверял священнику. Верный ланкастерец, поменявший сторону и поступивший на службу к Эдварду Йорку, когда это оказалось целесообразно, - вот кем являлся Мортон. Ричард никогда не мог примириться с подобными людьми, он больше уважал бы его, откажись Мортон работать на Эдварда и предпочти этому изгнание. Но честолюбивый епископ и не подумал о данном повороте. Во дворце на Или Плейс было удобно, вдобавок, рядом с особняком Мортон разбил великолепнейшие сады.

'Я слышал, что в нынешнем году ваша клубника особенно чудесна, епископ', - поприветствовал его Ричард.

'Да, это так, мой господин. Природа ей благоприятствовала'.

'Надеюсь, вы подарите мне возможность отведать ягоды'.

'Мой господин, вы окажите мне честь. Я велю отправить партию в Кросби Плейс. Не сомневаюсь, леди Анне клубника понравится'.

'Благодарю вас, епископ'.

Прибыли Стенли, Ротерхэм и Гастингс. Все они выглядели расслабленными. Было ясно, ни один из них не имеет еще представления о том, что вот-вот грянет.

Увидев Гастингса, Ричард скрыл испытываемое от этого отвращение. Должно быть, он пришел прямо от Джейн Шор. Уильям выглядел беспечным, даже помолодевшим в сравнении с прежним. Он очевидно наслаждался обществом бывшей королевской возлюбленной.

Собрание Совета открылось, но спустя какое-то время Ричард объявил: 'Господа, в течение некоторого периода вам придется продолжить без меня. Есть нечто, о чем я должен позаботиться. Думаю, что вскоре я к вам вернусь'. Его слова стали первым намеком для членов Совета о вероятности происшествия этим утром неожиданных событий. Внезапное оставление Ричардом компании таким образом казалось необычным. Словно бы он готовился к некому испытанию и желал укрепить себя, перед тем, как приступить к исполнению предрешенного.

Гастингсу пришло в голову, что, хотя Ричард и представал холодным, он, наверняка, был немного озабочен. Например, не посмотрел в сторону Уильяма с минуты появления. Но его отвлекала болтовня относительно выращиваемой Мортоном клубники. Это было довольно естественно. Гастингс подумал, что и предполагал. Это происходило из-за Джейн. Она тревожилась, ибо возлюбленный слишком глубоко втянулся в затеянный королевой заговор.

И вот Ричард вернулся. Герцог выглядел кардинально отличающимся от покинувшего палату Совета человека. Его лицо побелело, во взгляде застыло выражение горькой решимости.

Тихо, но твердо он заговорил. 'Мои господа, вам хорошо известно, кого мой брат назначил опекуном своего сына, не так ли?'

'Разумеется, наш господин. Он назначил вас...родного брата'.

'Это правда. Но существуют изменники, которые с удовольствием лишили меня моих прав...которые привели бы меня к краху. Какой кары заслуживают виновные в подобном?'

Никто ничего Ричарду не сказал. Все они были настолько обескуражены, что потеряли малейшую способность защищаться.

'Вы мне не ответили. Мой господин Гастингс, вы что можете предположить?'

'Мой господин, если кто-то в этом виновен, то заслуживает наказания'.

'Кем бы они не оказались, мой господин Гастингс, кем бы они не оказались? Я объясню вам, кто стремился так со мной поступить. Я назову предателей. Застигнутых во время плетения против меня заговора...Первая - Ее Величество...и Джейн Шор, возлюбленная моего брата, - вторая. Эти дамы трудились вместе...против меня'.

При упоминании Джейн Уильям Гастингс почувствовал, как обмякает. Он знал, что сейчас случится. Знал, что ее посещения убежища окажутся замечены. Глостер знал...

Это произошло слишком внезапно, чтобы Уильям сумел думать ясно. Получалось только вглядываться в суровые глаза Защитника государства, горящие на его бледном лике.

'Теперь, раз вышеназванные дамы сговаривались против меня, их можно считать предательницами...Каковой следует оказаться судьбе предателей?' Над столом повисла тишина. Все взгляды сосредоточились на Его Милости герцоге Глостере. Он обернулся к Гастингсу.

'Вы молчите, мой господин. Ответьте нам, каков должен быть жребий данных...изменниц'.

Гастингс заставил себя заговорить. 'Если они совершили это, если сделанное ими возможно доказать...', - начал он.

Ричард посмотрел на Уильяма. 'Вы отвечаете мне, используя 'если' и 'и'. Я вам отвечу, - они совершили то, в чем обвиняются. А вы - вы состояли с ними в одной упряжке в этом заговоре!' Герцог ударил кулаком по столу с такой силой, что все на него взирающие резко отпрянули, вжавшись в свои кресла. 'Я позабочусь о вашем теле, мой господин Гастингс'.

Настала минута молчания. В течение доли секунды Ричард колебался. Он не сводил с Уильяма взгляда. Ему нравился этот человек, являвшийся ближайшим другом Эдварда. Брат черпал огромное удовольствие в обществе Гастингса. Но данный факт прошлого делал средство излечения еще более необходимым. Уильям знал, что Ричарда назначил на его место Эдвард, однако, он был готов пойти на предательство. Не только по отношению к Ричарду, но и по отношению к Эдварду.

Смягчаться нельзя, придется собрать волю в кулак. Все зависит о его поведения в этот миг.

Герцог твердо смотрел на Гастингса.

'Клянусь, что не отправляюсь обедать, пока ваша голова не окажется отделена от тела. Вы изменник, Уильям Гастингс, а участью изменников должна быть смерть'.

Ричард стукнул по столешнице. Это был знак, что он велел стражникам подождать. Они вошли в палату с возгласом: 'Предательство'.

Герцог взглянул на них и на мертвенно бледные лица сидящих вокруг стола.

'Задержите данных людей', - громко произнес Ричард, указывая на Их Милости Ротерхэма, Мортона и Стенли.

'Уведите их. Но не трогайте моего господина Его Милость лорда Гастингса. Нет...только не моего господина лорда Гастингса. Вы, - изменник и должны сейчас умереть'.

Это был знак. Стражники схватили названную четверку. Ротерхэма и Мортона увели в специальные помещения Тауэра, Стенли препроводили домой под охраной и заперли там, а Гастингса незамедлительно спустили на луг и нашли ему священника, дабы осужденный мог быстро получить отпущение совершенных грехов.

Все еще ошарашенный Уильям Гастингс оказался на лужайке. Это было слишком неожиданно. Утром он попрощался с Джейн, с недавних пор его драгоценной возлюбленной, каковой всегда хотел ее видеть, и пообещал молодой женщине, что скоро опять к ней вернется.

Гастингс был счастлив. Да, он втянулся в заговор, но это лишь прибавило жизни пикантности. Уильям отличался опрометчивостью и определенной степенью безумия. Гастингс никогда не любил Вудвиллов и сейчас понимал, как глуп оказался, полагая соединить свой жребий с судьбой клана Елизаветы. Глостер обладал значительной мощью. Эдвард видел ее, назначая брата Защитником государства.

А теперь Уильяма ждала награда за проявленное безумие. Ему пришел конец.

Поблизости не нашлось нужной палачу колоды, но в крепости проходили какие-то работы, и стражники отыскали кусок дерева, сыгравший бы ее роль.

Нежный и благоуханный ветерок ласкал лицо Уильяма Гастингса, когда он положил голову на торопливо смастеренную колоду и умер.

Возгласы об измене услышали в городе. Ученики-подмастерья выбежали на улицы, размахивая любым умещающимся в руках оружием, торговцы приготовились защищать свои лавки, а лорд-мэр собрался выстроить подотчетные ему силы. Если в воздухе реяло предательство, если должны были произойти столкновения, Лондону следовало себя защитить.

Ричард тут же выслал на улицы глашатая. Ему следовало ездить по ним, использовать свою трубу и просить население выслушать то, что он должен сообщить. Причины для тревоги не существовало. Все, что случилось, - это раскрытие заговора и получение виновными справедливого возмездия. Замысливший погубить Защитника государства и герцога Бэкингема лорд Гастингс сам оказался обезглавлен. Всем было известно, что именно он толкал покойного короля на дорожку распущенности, а теперь являлся возлюбленным подруги покойного монарха госпожи Джейн Шор - женщины легкого поведения и ведьмы. Прошлой ночью Уильям Гастингс находился с ней, с дамой, разоблаченной в участии в заговоре.

'Уберите оружие, добрые горожане', - восклицал глашатай. 'Своевременные и быстрые действия Защитника государства предотвратили грозившую вам опасность'.

Лондонцы с радостью следовали данному совету. Проблем никто не хотел. Но толпы продолжали оставаться на улицах, спрашивая друг друга, - что же дальше случится. Положение сложилось трудное. Несовершеннолетний король всегда являлся источником трудностей. Ее Величество находилась в убежище, а Вудвиллы переживали свой закат. Что оценивалось исключительно положительно. Столичные жители с самого начала невзлюбили алчных родственников Елизаветы. Зато у них был лорд Защитник государства, показавший себя на севере достойным правителем, способным присматривать за страной.

'Если бы лорд Защитник государства надел корону', - произнес кто-то, - 'стало бы совсем не плохо'.

'Есть еще маленький король', - ответила одна из женщин.

'От маленького короля только неурядицы', - парировали ей.

Однако, все были довольны, что сражений в городе нет.

Ричард немедленно созвал собрание Совета, дабы объяснить причину собственных скорых на расправу поступков. Казнить человека без суда в любое время достаточно чревато неприятностями.

Среди присутствующих не нашлось никого, кто бы не понимал необходимость срочных мер. Многие знали, - Гастингс предал прежнюю верность Ричарду, также они знали о связи Уильяма с Джейн Шор, и о посещении супругой ювелира как короля, так и его матушки. Это было очень правдоподобно. Глостер сделал то, что пришло бы в голову и любому другому сильному вельможе.

Ричард тревожился, - как показать, что он не испытывал по отношению к Уильяму Гастингсу личной неприязни. Покойный король просил, дабы друга похоронили рядом с ним, поэтому герцог велел отнести тело в Виндзор и устроить ему погребение там, вблизи от Эдварда, в часовне Святого Георгия. Брат начал строить ее, но здание все еще было не окончено. Что касается вдовы Гастингса, Екатерины, ее не следовало лишать имущества, и Ричард брал женщину под свое покровительство.

Джейн Шор, по его словам, оставшись без вышестоящих соратников, имела мало значения. Она обладала крайне низкой социальной ответственностью, подобные Джейн должны были принести покаяние и лишиться нажитого имущества. Ричард передал молодую женщину Церкви, которой и следовало подумать, как ее покарать. После исполнения наказания о Джейн решили забыть. Герцог не хотел предпринимать против нее никаких действий. Ее любил его брат, и Ричард помнил об этом. Покаяние в придачу к утрате всех благ, пожалованных Джейн Эдвардом и остальными, уже являлись достаточным наказанием.

Далее стоило перейти к более серьезным вопросам.

Требовалось убедить Елизавету Вудвилл покинуть убежище. Если она это сделает, то сможет жить вместе с королем, Эдвард и герцог Йорк окажутся рядом, как и хотели, равно и дочери покойного монарха.

Если же Елизавета откажется оставить убежище, а заставить ее поступить иначе не представлялось возможным, значит, у королевы следовало забрать герцога Йорка.

Совет согласился, что Елизавету нужно было поставить перед выбором.

Кроме того, носилось огромное количество слухов, не только по Лондону, но и по всей стране.

Во-первых, они касались картины шествия Джейн Шор. Одетая в простое шерстяное платье молодая женщина босой прошла по улицам, в руках держа зажженную свечу.

Падение становилось окончательным. Джейн хотели унизить, и это успешно сделали.

Горе сразило Джейн. Она винила себя за смерть Гастингса. Именно Джейн вовлекла его в устроенный королевой заговор. Не случись ее участия, Уильям был бы сегодня жив.

В процессе пути Джейн могла видеть стоящих на улицах людей, они толпились вокруг с глазами, расширенными от любопытства, злобы и удовольствия! Ей завидовали, ведь молодая женщина являлась самой любимой из королевских подруг. Ее часто приветствовали, а Джейн всегда старалась сделать для народа все, что находилось в ее силах. Горожане знали это и отвечали искренней любовью. Но по таким случаем, как теперь на площадях оказывались даже не те, кто приходил позлорадствовать, здесь собирались опасные, завистливые, считающие себя воплощением добродетели.

'Гулящая', - бросали они ей вслед. Хорошо, Джейн думала, что и была таковой. Гулящей и совсем не лучше их, хотя и гуляла с королем.

Ну уж нет. Джейн любила короля, и Гастингса она любила. Своего ювелира...нет, она никогда к нему ничего не испытывала, к браку с Шором принудил ее отец. Взаимоотношения с Дорсетом не относились к числу приятных. Джейн их стыдилась. И где в настоящий миг Томас Дорсет...плетет где-то интриги против Защитника государства.

Защитник государства презирал Джейн. Ей казалось, что он всегда испытывал к ней презрение. Джейн знала, - Ричард сожалел о нежном отношении к ней покойного короля. Герцог отличался холодностью, отстраненностью, но молодой женщине хотелось верить, что еще и справедливостью. Его Милость мог сам приговорить Джейн к смерти, но, вместо этого, передал в руки лондонского епископа.

Она была убеждена, - помня о бережности к ней брата, Ричард решил проявить снисходительность.

И страх улетучился.

Из-за остроты булыжников ступни кровоточили, Джейн знала, сколько взглядов ее провожает. Она вошла в собор, держа в ладонях тонкую свечу, после чего покинула его, чтобы снова совершить исповедь у креста Святого Павла.

Взгляды зевак не отпускали Джейн. Все удивлялись, взирая на нее, - имея так много, так низко пасть...

Джейн мучало отчаяние иного свойства. Эдвард умер, Уильям Гастингс - казнен.

Что ей в этой жизни осталось?

Закат.