Соль наших сердец (СИ)

25. Ксю

Весь оставшийся рабочий день только и думала, что об этом видео.

Ровно в пять часов на телефон пришло сообщение от супруга. Сегодня он опять задерживается. Это было ожидаемо, но менее больнее от этого не стало.

Немного поколебавшись, все таки решилась. Воспользовавшись очередным поручением Сергея состряпать отчет, вышла из приемной. Спустилась на этаж, прошла к офису, где располагался отдел логистики.

Заглянула в приоткрытую дверь, находя глазами Александру — девушку, чей телефон лишил меня покоя и последних крупиц здравого смысла.

— Александра Павловна, добрый день еще раз, — подошла к ее рабочему столу, не зная, как правильно объяснить цель своего визита, чтобы не выглядеть полной дурой, каковой себя сейчас и ощущала.

— Да, Ксения Викторовна… Эээ, чем могу вам помочь?

Это в столовой можно было расслабиться на время и не следовать корпоративной этике, а тут никак. Обращение по имени-отчеству было обязательным. Только вот весь этот официоз был сейчас не к месту. Намного проще было бы сказать: «Санька, ты сегодня видос показывала, там был, кажись, мой муж. А где это было снято не скажешь?».

— Александра Павловна, знаете, смешно даже говорить. Видео, что вы показывали… Леша, в смысле, Алексей Владимирович мне сбрасывал адрес спортзала, где было снято видео. Но я такая растяпа, умудрилась потерять листок. — Надо же было так взять и запутаться в собственной лжи. Присланный адрес и потерянный листок как-то не вяжутся в общую картину.

— Аааа, да, понятно. Со мной тоже иногда такое происходит, — ответила мне Александра. Ой, что-то я в ее словах сомневаюсь. На свете может быть только одна такая дура и это я. — Вот, адрес. Я на этот спортзал подписана в инстаграмме. Переслать вам или так запомните?

— Запомню, — ответила, краснея до самых кончиков волос.

Вернулась в офис, забила адрес в поисковике. Добираться гораздо дальше, чем до работы. Целых пять остановок в час пик. Отлично.

Может, ну ее нафиг, эту затею… Просто вернусь домой обычным маршрутом. Посмотрю телевизор, подожду, когда вернется муж…

Нет! Хочу увидеть все своими глазами. И пусть мне будет больно. Зато завтра не будет всей этой недосказанности, бесконечных сообщений на телефон мужа, и барышни с видео.

Наконец, рабочий день закончился. Оделась, схватила сумку и поскакала на остановку. За то время, что ждала нужную маршрутку мимо проехало два микроавтобуса, следовавшего по моему домашнему маршруту. Одно полушарие головного мозга говорило о том, что это знак, второе же, которое по ощущением находилось чуть ниже спины, жаждало приключений.

И вот она моя долгожданная карета, со скрипящими тормозами, сбитым развалом и грохочущим салоном.

«Еще не поздно оставить всю эту затею!» — рассуждала я сама с собой, ставя ногу на продавленную подножку и входя в забитый до самого люка народом салон.

Схватилась за поручни, сдавленная с обеих сторон напирающими людьми.

— Девушка, дальше пройдите, там еще куча места, — раздался над ухом недовольный мужской голос. Постаралась вжаться в кресло всем своим телом, чтобы пропустить ворчащего мужика дальше. Сама я и шагу отсюда не сделаю. Тут хорошо, и дверь рядом и аварийный выход.

«Выдернуть шнур, взять молоток, разбить стекло… Выдернуть шнур, взять молоток, разбить стекло…Выдернуть шнур, взять молоток, разбить стекло» — повторяла я эту мантру, до боли в ладонях сжимая поручень.

Следующая остановка моя. Спасибо тебе, Господи, спасибо.

На ватных трясущихся ногах вылезла из маршрутки, присела на лавочку, стоящую под коричневым навесом остановочного пункта. Несколько раз глубоко вздохнула. Немного собрав мысли в кучу, я соскребла себя с лавочки и поплелась в сторону торгового центра.

Нашла нужный мне спортивный зал, вошла.

Сразу же увидела улыбающееся лицо девушки с видео. Белые зубы в красивом контрасте с искусственно загорелой кожей, пухлыми губами, большими очами. Пробежала взглядом по ее фигуре, надеясь увидеть хотя бы одно маааленькое несоответствие идеалу женской красоте. Не нашла. Тут и высокая грудь в салатовом топе, рельефные мышцы живота, красиво очерченные ноги, торчащая упругая задница, и пирсинг в пупке. Не знаю почему, но именно он раздражал больше всего.

— Здравствуйте! Чем я могу вам помочь? — радостно защебетала молодая эта, эта… коза. А козу, судя по бейджу звали Анной.

— Здравствуйте! — гаркнула я, но сразу взяла себя в руки. В общем-то я сюда не ругаться пришла. Пока, по крайней мере. — Я бы хотела осмотреться тут у вас, позаниматься.

— Конечно, вы сегодня хотите начать заниматься? Пробное занятие бесплатное, а там у нас раздевалки.

— Нет, не сегодня. Я пока только подбираю, смотрю.

— Понятно. Ну пойдемте, покажу вам наш зал. Посмотрите.

Девушка вспорхнула передо мной, махнула хвостом черных волос и пошла впереди, виляя прокаченной попой так, что я очень удивилась, как она не устала, пока шла по залу и рассказывала мне о преимуществах занятий именно в их зале.

— А что-то такое потяжелее есть у вас. Штанга, например. Люблю знаете ли, железо тягать, — девушка окинула меня профессиональным взглядом, конечно видя, что из железа я могу тягать только нож.

— Хотите на него посмотреть, да?

— На кого? — переспросила я осипшим голосом.

— На нашего Алексея.

— А можно? — решила подыграть, не понимая теперь вообще ничего. Отлично, спрашиваю у этой смазливой барышни можно ли мне посмотреть на собственного мужа.

— Пойдемте, он сейчас должен быть на турнике.

Молча проследовала за качающимися вправо-влево ягодичными мышцами в ярко-салатовых облегающих спортивных ласинах, или как они называются.

Резко затормозила, выйдя из-за угла к неожиданно показавшимся турникам. Кроме меня тут набралось немало зрителей.

Леша сидел в своем инвалидном кресле, наклонившись корпусом вперед. Что он там делает? Привстала на носочки, выглядывая над макушкой щупленького парнишки.

Ремень? Что?

Смотрела, как Леша ловко продевает ремень под креслом, протягивает концы с обеих сторон ручек, фиксирует застежку на своих ногах. Вот значит как он подтягивается вместе с коляской.

Администраторша Анна вышла на первый план, вставая впереди всей собравшейся толпы. Настроила телефон в режим фотосъемки.

Вот же, вот же…

Не смогла подобрать подходящее моменту ругательство.

Тем временем Леша проверил на прочность связки с коляской, подвигав ремень из стороны в сторону и вверх. Потом установил кресло так, чтобы оказаться прямо под турником.

Сама не заметила, как затаила дыхание, наверное, как и все здесь собравшиеся.

— Леша, давай! — все кроме нее. Ненавижу. Леша повернулся, улыбнулся краешком губ. Спряталась, стараясь сделаться незаметной. Выглянула из своего укрытия только тогда, когда толпа начала ободряюще перешептываться.

Леша подтягивался на турнике. Все мышцы рук были напряжены, засмотрелась, как красиво они извиваются под смуглой кожей. Вверх-вниз, вверх-вниз.

Стряхнула с ресниц набежавшую слезу. Гордость за мужа и горечь обиды раскачивали меня изнутри. Не будь этого раздражающего салатового фактора я бы сейчас вышла к супругу и расцеловала его, ей Богу.

Но не сейчас, не под ее счастливые подбадривающие речевки.

Леша закончил свое упражнение, отпустил руки, мягко приземляясь на шины инвалидного кресла. Скрылась за углом. Не ровен час спалюсь еще.

Вернулась на ресепшен. Дождалась пока администраторша вернется на свое рабочее место. Тебя бы под нудное всевидящее око Сергея Сергеевича. Стояла бы здесь, как миленькая.

Нет, не стояла бы. Почему-то я была уверенна, что такая девушка как Анна не стала бы терпеть к себе такого отношения, на которое я соглашалась и соглашаюсь по сей день.

— Впечатляет, да?! Нам вообще очень повезло с Алексеем, — Владимировичем, мысленно добавила я.

— Угу, угу, — врать мне сегодня не привыкать, но сейчас было гораздо легче. — Повезло.

— Кстати, в субботу и воскресенье он ведет групповые занятия. Как раз осталось последнее место. Хотите присоединиться?

Групповые занятия?

— В смысле, женские группы.

— Ага, такой ажиотаж поднялся, вы даже не представляете. Так что, записать вас на пробное занятие?

— Записать, — хрустнула я сомкнутыми челюстями.

Я то думала тут она одна — салатовая неожиданность. Ан нет, их целая группировка.

Узнала время занятия. Оставила свои контактные данные. В строке ФИО написала только имя. Мало ли Ксений на свете. Да и вообще, это не так важно, не кредит же оформляю. Собрала остатки своей самооценки с пола и побежала на остановку.

Пришла за час до возвращения Леши — группового молодца, домой. За это время можно было бы и ужин приготовить. Можно было бы, но не обязательно.

Если мой дорогой супруг может такие кульбиты на турнике выделывать и вести групповые женские занятия, то и ужин себе он приготовить в состоянии.

Вечер прошел в привычном режиме, разве что мысли в моей голове беспокойно бились о черепную коробку, варьируя варианты развития будущих событий.

В пятницу я была уже готова отказаться от своей задумки. Ну глупо же?

Все равно после работы купила комплект спортивной одежды, понимая, что до кубиков на животе мне ой как далеко, хотя попа вполне такая, да.

В субботу, как только Леша ушел, кинув на пороге свое сухое — задержусь, подождала немного времени, схватила заранее собранную спортивную сумку и побежала на остановку.

Блин, самое главное не рассекретиться до начала тренировки. Но видимо боги спорта и покровительницы ревнивых жен были на моей стороне. В зал, отведенный для групповых занятий вошла в толпе страждущих эндорфина женщин.

Не обманула администраторша, и правда народу хоть отбавляй.

Окинула всех оценивающим взглядом. Ну и кто из вас из всех, ааа??

Встала в самом дальнем углу, не стремясь в отличии от большинства занять место в первом ряду.

Наконец, дверь в зал отворилась и появился мой улыбающийся муж.

— Добрый день, дамы. Рад приветствовать вас на своем занятии. Если кто не знает, представлюсь. Меня зовут Алексей. Так, вижу у нас новички.

С этими словами на наш замыкающий ряд начали оборачиваться впереди стоящие девушки.

— Представьтесь, пожалуйста.

Хоть бы пронесло, мать моя женщина, зачем мне все это надо было?

— Валентина, — представилась дородная женщина, стоящая от меня по правую руку.

Фух, кажется все-таки пронесло. Но в этот момент ко мне повернулась улыбающаяся девушка, стоящая впереди меня. Поймала на себе взгляд мужа. Недоверчивый, узнавающий, парализующий.

— Представьтесь, пожалуйста.

Серьезно? Ксюша я, жена твоя, между прочим.

— Ксения, — буркнула я. Вот же, еще и издевается.

— Ну что же, Ксения. Давайте приступим. Повторяйте за всеми, если не знаете, как выполнять упражнения. Начнем с разминки…

Давайте приступим… И хищный взгляд, брошенный в мой угол.

Вот сейчас мне точно стало нехорошо.

Зря я это все, очень даже зря…

26. Леша/Ксю

Регулярные тренировки стали неотъемлемой частью жизни. Когда я не муштровал своих пацанов, медленно но верно набирающих навыки, мускулатуру, меткость и сноровку, то тренировался сам.

В следующее свое посещение решил освоить турник. Как закрепить коляску к ногам я обдумал еще дома. Были разные варианты, но самым удачным из них оказался широкий кожаный ремень.

Долго пытался дотянуться до перекладины, но это никак не получалось.

— Помочь? — раздался сзади как всегда насмешливый голос Николая.

— Не могу пока сообразить, как дотянуться до турника. Если поставить ниже, то какой тогда смысл.

— Аааа, — многозначительно произнес Николай, с таким же внимательным взглядом осматривая жердь. — Придумал. Эй, Саня, иди сюда.

К нам подошел парень, мускулатурой не уступающий Николаю.

— Хватай за тот край коляски, давай поднимем.

Не успел возразить, как эти два пышущих здоровьем парня приподняли меня. Тут уж ничего не оставалось, как схватиться за турник.

Только на голой силе воли и на нежелании упасть в гряз лицом перед парнями подтянулся несколько раз. В общем то, и сам вес коляски, когда я просто висел на руках, уже был хорошей нагрузкой на все группы мышц.

Не стал просить снять меня с перекладины, просто разжал руки и слетел вниз. Коляска приземлилась на колеса, немного покачалась, но устояла.

— Уважаю, мужик, — добродушно сказал Николай, а Саня похлопал меня по плечу. — Зови, когда нужна помощь.

С тех пор я каждый день делал подходы на турник, насчитывая все больше подтягиваний. Про штангу тоже не забывал, увеличивая каждый раз вес.

Постоянно вокруг меня собиралась толпа. Я не возражал. Они хорошо на меня влияли, не давали сдаться.

Однажды ко мне подошла Анна с предложением снять меня на видео. Им бы это очень помогло. В общем-то, я не был против и этого. Если могу помочь в продвижении малого бизнеса, то что мне стоит повисеть на турнике и подтянуться несколько раз.

К вечеру от Анны поступило другое предложение. Снимать меня во время тренировок на постоянной основе, так как активность их контента (знать бы еще, что это такое) возросла в геометрической прогрессии. Взамен этого мне предоставлялось право бесплатно посещать спортивный зал.

Конечно, согласился.

А на следующее мое посещение зала поступило другое предложение — взять на пробу групповое занятие в качестве тренера. Денежная компенсация, если занятия «зайдут» приятно удивила.

Почему бы собственно и нет.

Даже удивился, когда на первое занятие группа собралась практически полностью укомплектованная. Не знаю, с кем мне было проще, со стайкой малолетних будущих баскетболистов или с вот этими женщинами.

Сначала пользовался телефоном, показывал комплекс упражнений. Потом уже все пошло как по маслу. Дамы быстро выучили названия упражнений, от меня требовался лишь поставленный тренерский голос и мотивация в тех моментах, когда видел, что кто-то шлангует.

Конечно, меньше всего я ожидал увидеть на тренировке собственную жену. Ксю пыталась спрятаться в дальнем углу. Конечно, мог бы и не спрашивать имя у жены, но не смог удержаться, провоцируя Ксюшу на эмоции.

Разозлилась. Отлично. Я уже и забыл, что глаза моей жены могут смотреть так…

***

— Стоим в планке еще пятнадцать секунд.

Стоим, твою налево, стоим.

Сил не было ни на что, тело сотрясалось мелкой дрожью. Краем глаза увидела остановившиеся передо мной колеса коляски.

Теперь то что еще?

— Ниже таз, — ощутила горячую ладонь на своем «тазу», давление сверху. Спасибо, что без беззвучного шлепка, который ощутила в прошлый раз, когда по мнению мужа, тьфу ты, тренера делала неправильно отжимания с колен.

Кто там его хотел? Забирайте!

— Отдыхаем, — дал свое разрешение муж-сволочь-тренер.

Рухнула, как подкошенная, выпрямила трясущиеся руки вперед, хватаясь пальцами за спортивный коврик.

«Да будет проклят тот день, когда в мою голову пришла гениальная мысль прийти сюда!».

— Теперь махи ногой вверх с колен.

Чего еще за такэ?

По привычке оглядела зал, чтобы понять что вообще требуется. Так, думаю после планки это будет не сложно.

Уперлась локтями в коврик, одну ногу поставила на колено для упора, вторую выпрямила. Вверх-вниз. Совершенно не тяжело.

— Ксения, ногу тянем выше, — опять ты здесь, иди вон там другими занимайся, чего ко мне то пристал. — Выше.

Взмахнула ногой, так высоко, как только могла. Тут же ощутила на щиколотке горячую ладонь, которая потянула ногу вверх.

Зашипела сквозь зубы. А потом… Потом горячая ладонь ненароком скользнула по ноге от щиколотки до внутренней поверхности бедра. А разве так можно с клиентками то?

Леша отъехал, приближаясь к другой девушке.

— Выше ногу, Марина, — внутренне вся собралась, ожидая, что он сейчас и ее так же облапает. Нет, ограничился словами.

Тренировку закончили растяжкой.

Боже, я кузнечик. По крайней мере чувствовала себя таковой, когда в порядке своей очереди прошла в противоположный конец зала, чтобы убрать на место коврик.

Вокруг Леши собралась толпа женщин. Даже не стала прислушиваться к разговору, сейчас мне было наплевать на все.

— Приходите к нам еще, Ксения, — сказал Леша, провожая меня взглядом до двери.

— Всенепременно, — ответила я, еле передвигая ноги.

Больше никогда в жизни!

В раздевалке тяжело плюхнулась на скамью. Пока не было сил даже переодеться. Прислонилась к стене и прикрыла глаза.

— Я не знаю, как вы, девочки, а я заряжаюсь этими тренировками. Весь день потом хочется летать.

Даже не стала открывать глаза. Сейчас мне хочется отдыхать, а не летать.

— Да, вот смотрю я на него и думаю, что не имею права сдаться. Классный мужик.

— Классный, только вот женат.

Даже это заключение не заставило меня открыть глаза.

— Откуда ты знаешь?

— Он мне сам сказал. Я в прошлый раз подошла с предложением продолжить вечер за пределами спортивного зала, вот он и сказал, что вечера он проводит со своей женой.

Все таки открыла один глаз, оценивающим взглядом окинув девушку. Марина, кажется. Отличные формы да и сама очень симпатичная. Стало вдвойне приятнее.

Теперь боль во всем теле ощущалась не так остро.

Нашла в себе силы, оделась, собралась и вышла из раздевалки, направляясь к выходу.

— Ну как, вам понравилось? — спросила у меня Анна. Интересно, а она знает, что Леша занят… мной? — будете приобретать абонемент?

Нет, ни за что на свете я больше не приду на тренировку к этому… тирану.

— Да, конечно приобрету.

27. Ксю

Все, дело было сделано. В сумке лежал абонемент на посещение групповых занятий на целый месяц. Тридцать вот таких вот дней!

«Ну не дура ли?» — мысленно костерила я себя, волоча негнущиеся ноги на остановку.

Маршрутку ждать долго не пришлось, что очень обрадовало. Как-то незаметно для самой себя добралась до своей остановки. Затем короткий марш-бросок, и вот она — дверь. Порог, самодельные полозья и установленная сверху конструкция из спального гарнитура.

Я так мечтала добраться домой, принять горячий душ, залезть под одеяло и позволить себе в кои-то веки расслабиться. А сейчас…

Сейчас я просто стояла и смотрела на это вот сооружение, с наваренными к порогу полозьями и лежащей сверху начинающей чернеть от весенней влаги древесины. На стоявший рядом «Прадик». Никак не могла отделаться от назойливо-вгрызающейся в подкорку мозга мысли — самодельное, постепенно сгнивающее и ржавеющее сооружение — это я. Оно, когда-то столь необходимое Леше просто для того, чтобы существовать и не терять последнюю связующую ниточку с миром, теперь на пару со мной делает все возможное, чтобы он не мог выбраться из дома. И ради этого я, как и эта ненадежная конструкция, готова гнить, ржаветь, сломаться, чтобы запереть нас обоих в четырех стенах.

Понимание этого оглушило.

Да, я на него обиделась, ни без повода, конечно. Но что я сделала, чтобы с этим всем разобраться? И сейчас я так спешила домой, зачем? Прибежать первой, спрятаться в своей скорлупе в надежде, что вся эта ситуация разрешится без моего участия.

Сделала несколько шагов назад, уперлась спиной в холодный металл автомобильного кузова. Даже через верхнюю одежду обжигающий холод добирался до костей. Или это страх?

Боже…

Так и не смогла приблизиться к двери, открыть ее и войти в дом. Вместо этого развернулась на негнущихся ногах, сошла с подъездной дороги на тротуар и зашагала прочь.

Недолгая, как мне казалось, прогулка по начинающим темнеть улочкам привела меня к лавочке, с накренившимся голыми ветками деревом к покрытым темным лаком рейкам, собранных в одну конструкцию кованными опорами.

Летом здесь очень красиво и уютно. Было когда-то… Сейчас же намек на уют создавал лишь ярко-желтый свет фонаря.

Луч света в темном царстве…

Да, в последнее время я что и делаю, так это философствую.

Решила закончить свою прогулку здесь. На самом деле, какая разница, где заниматься самобичеванием. Страшное дерево и фонарь с бьющим из большой лампы светом вполне могут составить мне компанию.

Присела на лавочку, рядом закинула спортивную сумку, вытянула гудящие ноги, глубоко вздохнула. Не смотря на все приготовления философский настрой меня оставил. Быть может, этому способствовала прогулка, весенний авитаминоз, не знаю, может быть и дерево вот это, страшно тянущее ко мне свои ветвистые щупальца. Интересно, сколько народу здесь уже успело посидеть, в ожидании, когда это дерево вопьется ветвями в плоть…

Звук раздавшегося рингтона заставил меня вздрогнуть и наконец оторваться от созерцания скрюченного дерева.

Слишком долго пыталась открыть сумку закоченевшими пальцами. Телефон, как назло, постоянно выпадал из непослушных конечностей. Успела лишь разглядеть нашу с Лешей фотографию на экране, когда звонок оборвался. Но через пару секунд телефон снова ожил.

— Алло, — прохрипела я в трубку, а следом за этим еще и всхлипнула. Слишком уж неожиданно меня накрыло радостью от входящего звонка мужа.

— Ксю, ты где? — из динамика раздался встревоженный голос Леши, а свет фонаря обдал меня согревающим теплом.

— Я тут, под деревом, — еще раз всхлипнула.

— Ксюша, под каким деревом?

— Под которым мы раньше любили… — громко шмыгнула носом, уже и не пытаясь сдержать слезы, — сидеть.

Из динамика услышала звук захлопывающейся двери, скрежет поворачивающегося ключа в замочной скважине и шелест шин по успевшему покрыться вечерним инеем асфальту.

— Ксю, никуда не уходи. Хорошо? Я сейчас буду.

— Ага, — ответила я. Но не знаю, услышал ли меня Леша. Уже отключился.

Посмотрела на экран телефона. Пропущенный вызов от мужа. Не знаю почему, но стало очень приятно. Наверное, я ему еще нужна?

Мысли разом разлетелись в разные стороны, оставляя меня в полном одиночестве.

Что говорить? Как быть? Куда смотреть? Зачем я вообще сюда пришла?

Вроде бы и мужа видела всего несколько часов назад, но сейчас, сидя на лавочке я всматривалась в сгущающиеся сумерки в ожидании Леши, словно последняя наша встреча была несколько дней назад. Может, так оно и было.

Наверное, я сначала почувствовала его приближение, потом уже услышала шорох колес инвалидного кресла, а затем уже увидела и сам темный силуэт супруга. Ноги свело, но уже не от нагрузки, а от какого-то щенячьего ожидания. Вцепилась пальцами в лакированные рейки лавочки, просто чтобы не было соблазна броситься обнимать приближающегося мужа.

— Ну привет, пропажа, — сказал Леша, вплотную приблизившись к лавочке.

Что? Это я то пропажа?! Да как… Да что вообще…

— Привет, — буркнула я в ответ, хватаясь за ручки спортивной сумки. Все надуманное мной же волшебство разбилось вдребезги о реальность.

Пропажа…

Сразу вспомнились все эти вечера, которые я просидела не отводя взгляда от часов. Обида вернулась, толкая на безрассудства.

И зачем я только сидела здесь и ждала его. А что мне еще остается делать? Мое дело маленькое. Могла бы уже и привыкнуть за все это время.

Соскочила с лавочки, делая несколько шагов, оказавшись за пределами освещенного фонарем круга. Где-то внутри была надежда, что Леша сейчас привычным жестом схватит меня за руку, притянет к себе, усадит на колени. Наверное, я бы ему это позволила. Все бы позволила…

Но вместо этого мне вслед были брошены слова:

— Опять бежишь, Ксю. Может быть уже хватит нас мучить.

Остановилась, как вкопанная. Ну вот, наверное и настал тот момент, которого я так боялась. Сейчас он скажет те слова, которых я так страшилась и которые в то же время хотела услышать.

Повернулась, сделала несколько шагов назад, вставая напротив мужа. Не стала садиться на лавочку — стоя хотя бы есть возможность сохранить хоть каплю достоинства.

— Хочешь поговорить? Давай поговорим.

Леша зафиксировал колеса на кресле, сложил руки в замок, поднял ко мне голову. На его лицо падала тень от кепки, глаза и без того темные, загорелись черными углями.

— Чего ты хочешь, Ксю? Развода? — спросил Леша холодным безэмоциональным голосом.

— Если ты так решил, что ж… Пусть будет развод, — произнесла я, ощущая вкус желчи на последнем слове.

— Если я так решил? — хмыкнул он, размыкая руки и снимая кепку. До боли знакомым жестом вытер лоб рукавом своей куртки, затем надел кепку обратно на голову. — А ты сама то как решила, Ксю?

Не садись! Стой! И пусть ноги выбивают мелкой дробью об асфальт.

— Тебе это интересно, серьезно?! В последнее время мне казалось, что тебя мало интересуют мои решения.

— Тебе казалось, — последовал ответ. А за ним и наши скрещенные взгляды, высекающие искры от нарастающего напряжения.

Все таки не смогла дальше держать себя на трясущихся ногах. Подошла к лавочке, сбросила с плеча спортивную сумку, и не особо заморачиваясь на изяществе, бухнулась рядом.

Я не знаю, сколько минут мы так просидели друг напротив друга, раня обвиняющими взглядами не хуже хлестких слов. Время сейчас не играло никакой роли.

— Это полный бред, — Леша не выдержал первый, запрокинул голову, как будто решил найти на небосводе созвездия малой и большой медведиц.

Не смогла оторвать взгляда от ходящего вниз и вверх напряженного кадыка, от щек и шеи, покрытых черной грубой щетиной. Леша опустил голову, провел ладонью по глазам, собирая брови к переносице и разглаживая их обратно. От резкого удара его ладоней о ручки инвалидной коляски вздрогнула, слишком уж увлекшись всеми этими жестами мужа, даже не подозревающего какой магнетический эффект он ими на меня производит.

— Я так больше не могу, Ксю. Все эти многозначительные молчания, сопения, закрытые двери. Все это… — Леша обвел рукой, указывая на лавочку, дерево и фонарь.

Оцепенение как рукой сняло.

— Нет, Леша, это я так больше не могу. То ты постоянно где-то шляешься, то пыхтишь на турнике перед своей Анной. Но и этого мало, да? Тебе надо еще и полночи переписываться… С кем, интересно. С Анной? С Мариной? Кто там еще под твоим бдительным оком жопу себе качает? — Как и следовало ожидать, начала я говорить спокойно, а вот концовку своей пламенной речи практически выплюнула ошарашенному мужу в лицо.

Смотри не смотри на меня из под своей кепки, а взгляда не отведу. Я ждала его ответа, стараясь утихомирить бьющееся где-то в ушах сердце и восстановить дыхание.

Но вместо ответа Леша запрокинул голову и расхохотался. И снова этот ходящий вверх и вниз кадык, только уже гораздо быстрее. И как-то обиднее.

— Хватит смеяться надо мной! — в сердцах бросила я, снова предпринимая попытку встать с лавочки и гордо удалиться. Но то ли ноги совсем решили меня не слушаться, то ли этот чертов кадык вновь меня загипнотизировал, но встать я так и не смогла.

— Ксю, я видимо чего-то не понимаю. Объясни, как тебе в голову вообще попали подобные мысли?

— Отлично, ничего не скажешь. Как они мне в голову попали? Первое, — загнула указательный палец, — твои постоянные задержки. Второе — все эти бабы вокруг тебя, третье — это пиликанье. Вот, да, вот это. Ну, что же ты, посмотри, вдруг там что-то важное.

Леша достал из нагрудного кармана телефон, не смотря на экран положил его на лавку рядом со мной.

— Посмотри сама. Мне нечего скрывать.

Перевела взгляд на лежащий рядом телефон, потом снова на мужа. Если бы не огни злющих глаз, он мог показаться спокойным и расслабленным.

— Не буду я рыскать в твоем телефоне.

— Отлично, Ксю. Рыскать в телефоне ты не хочешь, со мной разговаривать ты не хочешь. А что, спрашивается, хочет Ксюша? На цыпочках перед тобой станцевать? Извините, это уже никак. — Леша одним движением взял телефон и активировал экран. Краем глаза увидела несколько входящих сообщений на вайбер. — Здравствуйте, Алексей Владимирович, у Никитина Артема насморк и кашель. В понедельник мы пропустим тренировку. Так, пишу ответ: «Добрый вечер. Хорошо.» Видишь? — Леша повернул ко мне телефон светящимся экраном. — И так по сто раз на дню. Знаешь, как часто дети поносят, сопливят, кашляют и выдирают зубы?

Какой еще понос, какие зубы?

— Нет, — ответила я, отводя взгляд от телефона.

— А вот я знаю. И могу тебе сказать, что это происходит очень часто, и меня как тренера предупреждают об этом все родственники от мамкиной до папкиной линии.

— Зачем? — спросила я, понимая, что глупее вопроса сейчас и придумать нельзя.

— А ты спроси, зачем… — Раздался очередной сигнал входящего сообщения. Леша опять повернул ко мне телефон экраном, показывая присланный в ответ мамой Артема поднятый кверху палец. — С этим разобрались, теперь к следующему пункту. Давай начнем со шляюсь. Я работаю, Ксю, и ты, судя по всему, даже не понимаешь, как я этому рад. Да я просто охренительно счастлив, что не сижу больше на твоей шее. Я себя, твою мать, мужиком почувствовал впервые за два года, — спокойный голос Леши сорвался. Он прочистил горло, откинулся на спинку кресла. Опять снял кепку и протер лоб — явный признак того, что он на грани. — Теперь к последнему пункту. Он, как ты и сама сегодня убедилась, плавно вытекает из второго. Ксю, ты и правда думаешь, что меня волнуют чьи-то жопы?

Боже мой, мне это снится, не иначе. Сидим под скрюченным деревом, под желтым светом фонаря и ругаемся из-за чьих то…

— Ну моя-то точно уже не волнует, — попыталась огрызнуться я, все еще хватаясь за ускользающую не выдержавшую обоснований мужа обиду.

— Твою же, — Леша резко замолчал, втянув в себя сквозь сжатые зубы воздух, кажется, вперемешку с готовыми сорваться с губ матами. — Ладно, Ксю, теперь ответь ты на мои вопросы. Во первых, я когда-нибудь давал хотя бы повод усомниться в себе? Нет. Во вторых, разве я обиделся на всех и вся и убегал каждый раз от разговора? Нет. И в третьих, неужели ты думаешь, что я буду спрашивать у тебя позволения, чтобы выйти из дома?

И на какой из этих вопросов отвечать, раз он сам на них и ответил. Кроме, пожалуй, последнего. Хотя, я бы предпочла держать ответ по предшествующим двум пунктам.

— Я не считаю, что ты должен спрашивать разрешения, чтобы выйти из дома, — ответила я, понимая, что вру сама себе. Этого я, если быть честной, как раз таки и ждала. Постоянно быть на связи, знать где он, чем занимается, с кем он этим занимается… Боже, это болезнь. — Но я… — Прижала ладони к лицу, спасаясь от сверлящего взгляда мужа. — Я не знаю, Леша, я запуталась. Мне сложно перенастроиться и тебя отпустить. Это все слишком тяжело. Ты не поймешь…

— Я понимаю, Ксю. Только ты ошибаешься, — я почувствовала на своих руках прикосновение горячих ладоней мужа. — Ты себя отпустить не можешь, Ксю, а не меня.

28. Леша

— Ксюша, это, твою мать, уже просто смешно, — ударил по коляске, чувствуя нарастающее раздражение и свою полную никчемность. Уже несколько минут пытался достучаться до своей упрямой жены, но все было без толку. — Посмотри на меня, Ксю, — предпринял еще одну попытку, стараясь говорить спокойно. Но и это не подействовало. Ксюша все так же сидела, скукожившись на лавочке как старая слива, да еще и ладонями закрыла лицо. Её пальцы уже посинели, отлично сочетаясь с голубой спортивной шапкой и пуховиком.

— Ксю, правда, давай дома поговорим. Простудишься.

Нет ответа, лишь нечленораздельное мычание, всхлипы и мотание головой влево-вправо.

— Судя по всему это нет?! Черт, Ксю, что происходит? Что я такого тебе сказал? Да посмотри ты уже на меня! — все-таки не смог сдержать своего раздражения, повышая голос.

Прошло несколько секунд, прежде чем Ксюша отняла ладони от опухшего от слез лица, посмотрела на меня затуманенными глазами, шмыгнула покрасневшим носом. Поднесла пальцы к глазам.

— Тушь, наверное, потекла, — всхлипнула жена, пытаясь стереть темный отпечаток с нижнего века.

— Тушь? Ксюша, какая тушь, а? Я тут ужом перед тобой вьюсь, а ты из-за косметики сидишь и страдаешь?!

— Леша, я тебя не просила тут сидеть и тем более ужом виться. Едь домой. Не надо со мной нянькаться.

— Не надо с ней нянькаться?! Руки дай свои!

— Зачем? — спросила Ксюша, пытаясь согреть руки, растирая их друг об дружку.

Не стал дожидаться, понимая, что это бесполезно. Когда Ксюша впадает в свое броне непробиваемое состояние, разговоры разговаривать — пустое дело.

— Затем! — ухватил жену за руки. — Ксю, руки ледяные. Где вообще твои перчатки? — склонился к закоченевшим ладошкам, пытаясь их отогреть своим дыханием. — Сейчас, подожди, согреешься.

Дернул замок на своей куртке, молния моментально разъехалась. На этот раз Ксюша не сопротивлялась. Не знаю, смог бы сохранить остатки самообладания, если бы сейчас жена продолжила упираться, трясясь и синея на глазах. Притянул ее к себе на колени, запахивая полы куртки с обеих сторон от нее. Дыхание перехватило от прикосновения холодных пальцев к коже. Но ничего не стал говорить, боясь спугнуть свою жену, в то время как спина медленно, но верно, покрывалась мурашками под ее ледяными пальцами.

Через несколько минут Ксюша перестала дрожать, заметно расслабилась. А еще через какое-то время тихо заговорила. Мне пришлось напрячь слух, так как Ксю лежала на моем плече, бормоча слова в ворот мастерки.

— Ты спрашивал, что такого мне сказал. В общем-то, ничего особенного, что неудивительно, — Ксюша не смогла удержать словесную шпильку, тихо посмеиваясь на моем плече. Улыбнулся, прислонившись к съехавшей немного на бок шапке, вдыхая знакомый запах шампуня. — Сказал, что я не могу себя отпустить, а не тебя. Да, если так задуматься, Леш, Америку ты мне не открыл, но я как-то все время гнала эти мысли. А тут вот так и в лоб. — Крепче прижал Ксюшу к себе. Молчал, давая возможность выговориться. — Ты прав, Леша, кругом прав. Даже не представляешь, как мне сейчас стыдно.

— Ксю, не плачь только, хорошо? Да ничего я не прав. Конечно, если бы я хотя бы догадывался, что ты там себе напридумывала, давным-давно бы уже всыпал по тому месту, которое меня якобы больше не интересует.

— Опять ты надо мной смеешься, — сказала Ксю, наигранно обидевшись. Развернула ладошки так, чтобы коснуться моей спины тыльной стороной ладоней, которые там еще не успели отогреться.

— Фффсс, — втянул сквозь сжатые зубы воздух.

— Так тебе и надо.

— А кто тебе сказал, что смеюсь. Я вполне серьезно. — Провел рукой по ее ягодицам, а потом несильно приложился раскрытой ладонью.

— Ай, — Ксюша отстранилась от меня, улыбаясь. Со съехавшей еще больше шапкой была похожа на нахохлившегося после дождя воробья. — И как это понимать?

— Пошли, дома расскажу, — притянул Ксю обратно к себе, целуя открытый участок шеи над воротом пуховика.

— Ну не знаю даже. У меня уже весь вечер распланирован, — ответила Ксю, поворачиваясь и подставляя мне шею с другой стороны.

— Может быть, есть какая-то возможность внести корректировку в планы? — Притянул Ксю к себе еще ближе. Зажал мочку ее уха, несильно прикусывая.

— Допустим, есть такая возможность, — ответила Ксюша, растягивая гласные. — И чем бы мы занялись? Будьте добры, Алексей Владимирович, предоставьте подробный план действий. Нужно же мне знать, ради чего я иду на такие жертвы.

— Ну, для начала я бы все-таки всыпал по этой красивой наглой попке.

— За что это интересно?

— А за то, что мучаете меня, Ксения Викторовна, — ответил, сопровождая слова несильным шлепком. — Потом… Хотя нет, и потом бы еще раз всыпал. Для профилактики. А уже потом отвез бы в спальню.

— В ванную сначала, — подала голос Ксю.

— Хорошо, сначала в ванную.

— А потом что? — спросила Ксю, снова залезая под мою мастерку и рисуя подушечками пальцев на спине узоры.

— А потоооом, — протянул я, подсаживая жену чуть выше, прижимаясь лбом к ее лбу — Напомнил бы вам, Ксения Викторовна, о том упущении, которое мы до сих пор не исправили.

— Да! И какое же это упущение?

— Если по счету, то шестьдесят девятое.

Повисло недолгое молчание. Ксюша поняла намек и, смеясь, ответила:

— Так с этого же и надо было начинать, Алексей Владимирович! А вы всё тут мокроту разводите…

Через десять минут мы уже подходили к дому.

Я открыл входную дверь, пропуская жену пройти первой. Ксю, шагнув через порог, повернулась ко мне и сказала:

— Алексей Владимирович, с этой ржавой срамотой надо разобраться. Не сегодня-завтра сломается.

— Слушаюсь и повинуюсь! Завтра же займусь. Проходите, проходите, Ксения Викторовна, не задерживайтесь в дверях…

29. Ксю

— Осторожней, Ксю, там…

Слишком поздно услышала предупреждение, по инерции делая пару шагов в прихожую. Тут же ногой задела пакет с продуктами, а на букет цветов так и вовсе наступила. Горел бы свет, такого не случилось бы. Но Ксюша не щадит ни роз, завернутых в упаковочную бумагу, ни раздавленных киви, выкатившихся из пакета. Всю эту степень нанесенных мной разрушений смогла оценить, когда Леша щелкнул выключателем.

— Это как здесь все оказалось? — спросила я, не зная за что хвататься в первую очередь — раздеваться, убирать фруктовое смюзи с пола или бежать с цветами в поисках вазы.

— После работы в магазин забежал, вот продуктов подкупил. Ну а когда тебя дома не обнаружил, то здесь и оставил.

— А, да? — стояла и смотрела на пакет с бело-зеленым логотипом близлежащего супермаркета. Наверное, обнаружь я сейчас в нашей прихожей НЛО, удивилась бы меньше. — А цветы? Что за повод? — подняла букет с пола, развернула плотную коричневую бумагу, чуть ли не в шесть слоев закрученную. Флорист хорошо позаботился о том, чтобы розы не замерзли. Наверное, именно это и спасло великолепно пахнущие алые цветы от моего ботинка.

— Повод? Да нет никакого повода. Так, способ отблагодарить тебя за то, что сегодня пришла на тренировку.

— Очень красивые цветы. Спасибо, Леша. А что до твоей тренировки, то сейчас у меня не болят, кажется, только волосы.

— Ну, еще не вечер, — ответил Леша, улыбаясь и стягивая с себя куртку.

— Уже начинать бояться?

— Уже начинать раздеваться и разуваться. — Леша проехал на коляске мимо меня, подхватил пакет с пола и направился на кухню. — Ужин с меня, — донесся голос мужа.

— О нет, прошу, только не яичница, — простонала я, снимая с себя пуховик и расшнуровывая ботинки. Направилась следом за Лешей на кухню. — Опять яичница. Утром яичница, днем яичница, вечером яичница, а ночью омлет! Скоро я буду кудахтать, как цыпленок, — процитировала я знаменитую фразу из советского фильма. Даже акцент немного удался.

— Нет, сам есть эти яйца уже не могу. Сегодня на ужин у нас пельмешки. — Леша зашуршал пакетом, выуживая из него прозрачную пачку. Внимательно ее осмотрел.

— Кажется, это уже не пельмешки, а один большой килограммовый пельмень, — рассмеялась я глядя на изумленное лицо мужа, пытающегося реанимировать слипшуюся массу.

— Так, сдается мне, что задача усложнилась. — Пакет с огромным пельменем полетел в мусорное ведро, а Леша, судя по всему, впал в поварской ступор.

Не стала мешать мозговому процессу. Пока Леша решал, что приготовить на ужин, я нашла вазу, подрезала стебли у роз и поставила их в холодную воду.

— Помочь? — спросила, присаживаясь на стул и наблюдая, как муж заглядывает поочередно то в пакет, то в холодильник, то в кухонный ящик, где обычно хранятся «долгие углеводы».

— Ксю, а хочешь студенческую вермишель?

— Я съем все, если прародители этого блюда не кудахтали, — засмеялась я, вспоминая наши белковые перекусы во время холодной супружеской войны.

Студенческая вермишель оказалось очень вкусной, хоть и готовилась минут десять. Всего-то нужно было обжарить ее на растительном масле, а затем долить воды, доводя блюдо до готовности.

Кроме студенческой вермишели Леша сделал салат из овощей, купленных в том же в магазине. Сырную и колбасную нарезки. Отмыл уцелевшие фрукты. А так же откупорил бутылку моего любимого вина.

— За нас, — прозвучал тост, и я его с радостью поддержала, осознавая что «нас» могло бы уже и не быть, если бы…

Нет, не хочу думать о каких-либо «если бы». Уже думала и к чему это привело?!

Нет, хочу быть здесь и сейчас, вот за этим вот столом, запивая пожаренную вермишель дорогим вином. Расспрашивая о занятиях Леши с его учениками, делавшими первые успехи в баскетболе, где-то в глубине сердца тая мысль, что мы могли бы сейчас говорить и об успехах собственных детей.

— А может быть, своего родим? — задала я вопрос, который сам собой напросился после трех бокалов вина. Когда-то давно мы обсуждали это и пришли к обоюдному согласию, что еще рано. Планировали беременность года через два-три, когда встанем на ноги, когда уже все будет, когда… когда… Раньше это казалось правильным, да, я и сама не была готова к материнству, а сейчас…

Сейчас после перспективы развода, что казалась мне вполне реалистичной еще пару часов назад, я поняла, что хочу ребенка, хочу полноценную семью. Хочу пережить все родительские радости на пару именно с этим мужчиной.

— Я бы этого очень хотел, Ксю, — ответил Леша. На этот раз без ухмылки или какой-нибудь сопроводительной шутки.

К вопросу детозачатия решили подойти незамедлительно и со всей ответственностью. Сразу после уютного незатейливого ужина я направилась в ванную. Надо было, конечно, задуматься об этом раньше, все-таки я сегодня была на тренировке с самым требовательным тренером, но попала под магнетизм мужа «у плиты», и меньше всего переживала, отдает ли от меня сожженными калориями.

Все время, что я провела в ванной, думала, переживала. В общем, по своему обыкновению сама же себя и накручивала. В какой-то момент даже стало смешно. Откуда эта стеснительность и паника? Ну не в первый же раз, в конце то концов.

Вышла из ванной, за дверями которой через пару минут скрылся Леша, напоследок шлепнув меня по ягодицам, наполовину прикрытых махровым полотенцем.

Покраснела, як маков цвет, смущаясь мужа, а еще больше своей реакции на этот жест. Мне бы сейчас не мешало успокоиться, да только тугой узел возбуждения не давал возможности расслабиться. И желательно бы расслабить мозг. В нем тоже образовался тугой узел, только состоял он из надуманных мной же комплексов.

Но все мои переживая были забыты, как только в дверном проеме нашей спальни появился свежевыбритый Леша с белым махровым полотенцем на бедрах, так отлично контрастирующим с его смуглой кожей.

Медленно подъехал к кровати, оперся на нее руками, перетаскивая себя на матрац, ни сколько не смущаясь своей наготы, когда с его бедер на пол слетело полотенце.

— Позишен намбер ту, тебя хочу, — тихо пропел он, улыбаясь, словно мартовский кот, медленно стягивая с меня одеяло. Рассмеялась, выпуская из сведенных от напряжения пальцев последнюю преграду между нами.

Его уверенность в себе всегда меня поражала, а сейчас вызывала еще и уважение. Не только как к мужу, но еще и как к человеку. Рядом с ним невозможно было чувствовать себя неуверенной в себе. В его объятиях осознавала, что нужна, любима. Его горячие губы шептали мне слова, что я красива, необыкновенна, прекрасна, и я в них безоговорочно верила, раскрываясь перед супругом, прогоняя остатки своего смущения.

А еще его объятия придавали мне уверенности в том, что я все смогу.

Какая там шестьдесят девятая поза…

Я смогу и горы свернуть, будь такая необходимость!

— Ну как? Нравится? — спросил Леша, сияя ярче диодной лампочки, показывая мне результат своего плодотворного утра.

Я подошла к открытой входной двери, плотнее запахивая халат. Посмотрела на новый помост, вполне надежный с виду.

— О, просто отлично. Молодец. — Не стала уточнять, что молодцы работники, которые, в общем-то, и занимались сваркой и установкой конструкции. Их пусть дома жены хвалят за принесенную «копеечку». Что до меня, то я не смогла удержаться от удовольствия добавить ложку дегтя к своей медовой похвале. — Это же надо, такую красоту сделать. И надежно все как! Золотые у вас руки, Алексей Владимирович.

— И не только руки, Ксения Викторовна, — ответил Леша, усаживая меня к себе на колени.

— Заинтриговал. Где тут у нас еще золотишко припрятано? — спросила я, оттягивая на себя резинку спортивных штанов.

— Пойдем, покажу.

Показ продлился целый час. Я уже практически молилась о пощаде. Зато к крышесносному оргазму в качестве бонуса мне было дано разрешение пропустить воскресную тренировку. И это было очень кстати — после вчерашних нагрузок, в том числе и ночных, тело отдавалось ноющей болью на любое движение.

Леша начал собираться на тренировку за два часа до ее начала.

Я, в последнее время привыкшая искать во всем и везде подвох, не удержалась и спросила:

— А что так рано? Торопишься куда-то? — даже самой стало противно, когда произнесла эти слова вслух.

— Кони у меня медленные, — Леша постучал по колесам инвалидной коляски. — Ладно, Ксю, не скучай.

Вот и кто меня за язык тянул, а?

Нет, Леша не обратил внимания на мои слова или просто сделал вид. Но мне самой было очень стыдно и перед ним, а еще больше перед самой собой.

Проводила Лешу до дверей, наблюдая, как он скатывается с помоста, как накатом берет небольшую горку, как поворачивает голову налево, проверяя свободна ли полоса. Словно чувствуя мой взгляд, повернулся и помахал мне рукой. Ответила ему тем же.

Закрыла дверь и, наконец, дала выход своим эмоциям.

— Дура, дура, дура, — отругала саму себя, принося мысленную клятву, что мои беспричинные придирки к мужу были в последний раз.

Я собиралась все воскресенье провести в кровати, оправдывая собственную лень перетрудившимися вчера мышцами. Но то ли меня толкали на домашние подвиги эндорфины, то ли просто надоело это амебное состояние, но от дивана решила держаться на расстоянии. Не отпуская от себя боевого настроя, включила музыку погромче, навязала на голову платок в стиле Солохи, халат сменила на домашнюю майку и шорты.

Уже давно я не получала удовольствия от простой уборки дома. В общем-то, и уборкой я себя не особо озадачивала в последнее время.

Песни сменяли друг друга, а я переходила из одной комнаты в другую, оставляя после себя налет домашнего уюта и приятный запах полироли для мебели.

Последний и самый сильный удар нанесла по кухне. Разошлась на столько, что даже перетрясла все ящики, выкидывая без жалости и сверток фольги, пролежавшей здесь ужин не один год, и кусок марлевого отреза, который ради экономии покупала вместо губок и тряпок, и пакетик от лаврового листа, на дне которого хранилась коричневая крошка.

Инвентаризация шла полным ходом, а я, сама того не подозревая, приближалась к тому ящику, куда на вечное хранение или, как еще принято говорить, с глаз долой из сердца вон, был отправлен мой подарок на восьмое марта.

Наконец, мой личный ящик Пандоры был открыт. Конверт с сертификатом и ключами от Прадика все еще лежал на самом верху, терпеливо дожидаясь своего звездного часа. И, кажется, этот час должен уже вот-вот пробить.