Сон Златовласки

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

От потрясения у Маккензи перехватило дыхание. Она уже давно не думала о Ричарде. Неужели она произнесла его имя во сне прошлой ночью?

Странно, потому что с Ричардом ей никогда не было так хорошо, как с любовником ее мечты.

Но ужаснее всего было то, что Данте Карраццо узнал в ней женщину, которая провела с ним ночь. Которую он принял за шлюху.

Ее сердце наполнилось леденящим ужасом.

— Я… я понятия не имею, на что вы намекаете, — в отчаянии солгала она, не зная, что ей делать.

— Хотите сказать, что Ричард никогда не говорил вам о том, что вы разговариваете во сне?

К их столику подошла официантка за пустой посудой, и Маккензи поняла, что их беседу следует продолжить в другом месте.

— Если вы закончили ваш завтрак, мистер Карраццо, думаю, нам лучше перебраться ко мне в кабинет.

— А может, в мой номер? — язвительно произнес он. — Прошлой ночью вы чувствовали себя там как дома.

— Хватит! — отрезала Маккензи, не обращая внимания на удивленные лица посетителей, и направилась к выходу. Данте Карраццо последовал за ней.

Как ей противостоять этому ужасному человеку теперь, когда он знает, что занимался с ней сексом?

— Вам не следовало это говорить, — сказала она, как только он вошел следом за ней в кабинет и закрыл за собой дверь.

— А вам не следовало забираться в мою постель.

— Я не говорила, что была там.

— Этого и не нужно. Ваша реакция на имя Ричард — убедительное доказательство.

Маккензи отвернулась.

— Это ничего не доказывает. Меня просто сбили с толку ваши слова.

— Тогда почему вы пулей вылетели из ресторана?

— А вы как думаете, что я должна была делать после ваших обвинений?

Немного помедлив, Данте протянул руку и повернул ключ в замке.

— Что вы делаете? — запаниковала она.

— Вы хотели уединения? Теперь нам точно никто не помешает. — Данте подошел к ней, и она пожалела, что пошла в кабинет. Внезапно комната уменьшилась, воздух будто зазвенел от напряжения. — Чего вы хотели добиться своей маленькой ночной проделкой?

Маккензи попятилась назад, но он последовал за ней, и она оказалась в ловушке. Одна его рука легла на стол, вторая — на подоконник. Его широкоплечая фигура преграждала ей выход. В тактике запугивания этому человеку, похоже, не было равных, и ее бросило в жар.

— Я не вижу смысла продолжать этот бессмысленный разговор, и к тому же вы отказались от моих услуг. Вам лучше пойти и сообщить о своем решении персоналу, а я пока соберу вещи.

— Почему вы не хотите об этом говорить? Потому что ваш хитрый план провалился? — Данте провел рукой по ее плечу. Его горячие пальцы обожгли ее кожу через ткань блузки, и она содрогнулась. Как такое было возможно? Безусловно, прошлой ночью Данте Карраццо доставил ей огромное удовольствие, но как она могла продолжать реагировать на него сейчас, когда так его ненавидит? Разве можно было не испытывать к нему ненависти, когда он собирался сделать такое с «Эштон Хаусом»?

Маккензи напряглась. Ее выводило из себя то, что он считал, будто все вокруг, включая ее, были готовы лезть из кожи вон, лишь бы ему угодить.

— Какой еще план?

— Задобрить меня, чтобы я передумал насчет отеля. Должен сказать, вы очень инициативны и проделали впечатляющую работу.

Маккензи отрицательно покачала головой. Как хорошо, что он не мог слышать участившийся стук ее сердца!

— А я должна сказать, что у вас богатое воображение. А теперь вы не могли бы оставить меня одну?

— Насколько я помню, прошлой ночью вы не возражали, когда я к вам прикасался. Вам это даже доставляло удовольствие.

Она не хотела это слушать. Чувства, которые она испытывала прошлой ночью и сейчас, когда он коснулся ее руки, оставались для нее загадкой. Они были незнакомыми и слишком новыми для нее. Она не понимала, почему именно этот мужчина заставлял ее таять.

Раздосадованная, она опустила руки и попыталась пройти мимо него.

— Вы сошли с ума! Немедленно пропустите меня!

В ответ он улыбнулся и преградил ей путь, так что они столкнулись друг с другом. Маккензи тут же отпрянула. В этот момент он протянул руку и, сняв с девушки очки, положил их на стол.

— Эй!

Данте еще шире заулыбался.

— У вас очень красивые глаза, — сказал ей он. — Они необычного изумрудного оттенка. Я знаю, что видел их раньше.

Маккензи отвернулась.

— У многих людей зеленые глаза, — глухо отозвалась она, почувствовав, что его рука коснулась ее затылка. Затем послышался щелчок заколки, и волосы рассыпались по ее плечам. Данте тут же запустил в них пальцы.

— Ну вот, так гораздо лучше.

— Нет! Отпустите меня! Что вы делаете? Я буду кричать…

Намотав на палец прядь ее волос, Данте наклонил голову и внимательно посмотрел на девушку.

— На моей подушке остался аромат ваших волос. Почему вы так рано ушли?

— Я все еще не понимаю, о чем вы говорите.

— Вы не можете и дальше притворяться, что в моей постели были не вы.

— Я уже говорила, что вам это, возможно, приснилось.

Потянув Маккензи за волосы, он привлек ее к себе.

— О, это было лучше, чем сон. Намного лучше. — Его голос был теплым и вкрадчивым. — И в миллион раз приятнее.

Он находился слишком близко. Так близко, что она почувствовала его запах и мысленно перенеслась на несколько часов назад.

Маккензи упрямо тряхнула головой. Нет, она не должна об этом думать!

— Послушайте, мистер Карраццо…

— Называйте меня Данте.

— Но…

— После того, что было прошлой ночью, мы могли бы перейти на «ты».

— Прошлой ночью ничего не было, — настаивала на своем Маккензи. Она попятилась и наткнулась на шкаф.

Данте приблизился и уперся руками в шкаф по обеим сторонам от нее.

— Почему вы исчезли? Сегодня утром мне вас не хватало.

Маккензи покачала головой.

— Нет.

Подняв руку, он провел кончиками пальцев по ее щеке и шее.

— Нам обоим еще столько всего предстояло узнать друг о друге.

Маккензи глубоко вдохнула.

— Повторяю еще раз, вы меня с кем-то путаете. Его рука скользнула вниз по ее плечу, едва не задев ее грудь.

— Глупо все отрицать, когда нам так хорошо было вместе.

Она попыталась сбросить его руку, но у нее ничего не вышло.

— Послушайте, это уже переходит всякие границы. Мне нужно собрать вещи, а вам — начать разрушать отель.

— Думаю, прямо сейчас нам обоим не терпится заняться кое-чем другим.

— Нет!

Данте улыбнулся, но его глаза оставались холодными. Маккензи задрожала, словно жертва перед хищником, готовящимся ее проглотить.

— Я знаю, что вы получили удовольствие от секса прошлой ночью, так же как и я.

— Нет, не получила!

Не успели эти слова сорваться с ее губ, как Маккензи захотела взять их назад, чтобы не видеть блеск триумфа в его бесстыжих темных глазах. Она поднесла руку к губам, но было уже слишком поздно, и ей не удалось сдержать крик отчаяния.

— Ничего страшного, мисс Кео, — сказал он, положив обе руки ей на плечи. — Вы попытались, но провалились. Не вините себя за это.

Его покровительственный тон привел ее в бешенство. У нее не осталось средств для защиты, но она могла атаковать.

Решительным движением Маккензи сбросила его руки.

— Я поражаюсь вашей самоуверенности, мистер Карраццо. Вы обнаруживаете в своей постели женщину и думаете, что она оказалась там для того, чтобы удовлетворить ваше сексуальное желание. Что вы за человек?

— Человек, который привык ценить оказанное ему внимание.

— Звучит так, словно я вас ждала.

— А разве это было иначе? Вы находились в моем номере. Лежали обнаженная в моей постели. Ночной портье предупредил, что мне приготовили сюрприз в знак приветствия. Какая предупредительность! Единственное, о чем я сожалею, это о том, что не смог в полной мере насладиться своим подарком. Почему вы так быстро ушли, мисс Кео? У нас не было времени узнать друг друга.

Внезапно факты сложились воедино, и Маккензи поняла весь ужас ситуации. Карраццо думал, что она забралась к нему в постель, чтобы его задобрить. Заметил ли он набор местных вин и сыров на кофейном столике? Видимо, нет.

Он спокойно отнесся к тому, что руководство отеля подложило ему в постель женщину. То, что она прошлой ночью не оказала ему сопротивления, говорило не в ее пользу.

Маккензи зажмурилась. Она смогла бы уйти, если бы захотела. У нее было много времени, прежде чем ее разум окончательно отключился. Как она может притворяться, что не хотела заниматься с ним любовью, когда сама проявляла активное участие?

Как же объяснить ему, что она находилась в его номере совсем по другой причине?

У нее было два варианта поведения: либо признаться, что она, засидевшись на работе, решила заночевать в единственном свободном номере, и выставить себя полной идиоткой, либо подыграть ему и уйти с достоинством.

Принятие решения не отняло у нее много времени.

— А какой смысл мне был там торчать? — Маккензи гордо вскинула голову. — Когда все закончилось, вы через минуту уже спали.

Очевидно, ее оскорбление попало в точку. Надменная маска мигом исчезла с его лица.

— Через минуту? Мне запомнилась каждая секунда этой минуты.

Она пожала плечами.

— Да не переживайте так, все нормально.

Его глаза сузились, и Маккензи догадалась, что нанесла ему самое обидное оскорбление из всех возможных.

— Вы не хотели подождать до утра и ближе со мной познакомиться?

Она снова пожала плечами.

— Простите, но мне эта идея показалась нелепой, и вы бы со мной согласились. Я поняла, что вы не принадлежите к тому типу людей, которые меняют свое решение после одной ночи страсти.

Ему захотелось что-нибудь разбить. Она не только усомнилась в его мужской силе, но и стала первой женщиной, которая решила отказаться от близких отношений с ним. И это ему совсем не понравилось.

— Зачем вы притворялись, что ничего не было, даже после того, как я вас узнал?

Небрежно откинув назад волосы, Маккензи усмехнулась.

— Ночной эпизод не относится к тем вещам, в которых хочется признаваться. Я подумала, что будет лучше все отрицать.

— А что, если бы эпизод повторился?

Она помедлила.

— Я вас не понимаю.

— Вы сказали, что я не изменю своего решения из-за одной ночи страсти, и были абсолютно правы. Но что, если у вас будет больше времени? Не удастся ли вам заставить меня передумать, как считаете? Ее глаза сузились.

— Мне нужно собрать вещи. У меня нет времени выслушивать всякие глупости.

— Я советую вам не спешить. Вы смогли бы кое-чему научиться. Возможно, вам будет интересно узнать, что большинство людей не достигают своей цели только потому, что слишком рано сдаются.

— Спасибо за урок, но, если вы хотите успеть на совещание с персоналом, вам следует поторопиться.

— Я не шучу, — сказал Данте.

Маккензи ответила не сразу.

— Насчет чего?

— Насчет того, чтобы снова заняться с вами сексом.

Где-то зазвонил телефон, в коридоре загремела тележка уборщика.

— Это не смешно, — наконец произнесла Маккензи. Ее голос прозвучал сдавленно и напряженно.

— Я и не смеюсь.

Похоже, он действительно не шутил. Его взгляд был полон решимости. Решимости вернуть ее в свою постель. При этой мысли по ее спине пробежала дрожь.

Она глубоко вдохнула.

— Я не собираюсь с вами спать.

— Но вы уже со мной переспали.

— Это было ошибкой. Это не должно было произойти и больше не повторится.

— Даже если я передумаю?

Маккензи не доверяла этому человеку, но в тоже время она не могла полностью исключать возможность, что он может по какой-то причине передумать разрушать отель.

— Что вы имеете в виду? — на всякий случай спросила она.

— Кажется, вы относитесь к тем людям, которые пошли бы на все, лишь бы спасти ваш драгоценный отель.

— Да, я не хочу, чтобы «Эштон Хаус» закрылся. Никто этого не хочет, кроме вас.

— В таком случае я даю вам шанс его спасти.

— Вы измените свое решение, если я буду с вами спать? Я вам не верю.

Его темные глаза засверкали.

— Придется поверить. Если вы откажетесь со мной спать, отель будет закрыт. Разрушен. Я даю вам шанс спасти его.

Маккензи часто заморгала.

— Вы ожидаете, что я соглашусь быть вашей любовницей?

Он небрежно пожал плечами, словно она не приняла приглашение на ленч.

— Только на какоё-то время.

— А если я соглашусь, вы не закроете отель?

— Я подумаю.

— Подумаете?! Что это, черт побери, за сделка?

— Это самое выгодное предложение, которое вы сегодня получите.

— А откуда мне знать, что вы действительно собираетесь подумать? Какие вы можете мне дать гарантии?

— Никаких.

Маккензи покачала головой.

— Вы действительно спятили.

Взяв картонную коробку, она вынула оттуда полпачки бумаги для принтера и начала бросать туда вещи со своего стола.

Когда Маккензи потянулась за фотографией, Данте остановил ее, схватив за запястье. Она осуждающе посмотрела на него.

— Может, в бизнесе вы и знаете толк, но, что касается отношений с людьми, вам еще многому нужно учиться.

Данте не отпустил ее.

— Подумайте о моем предложении, — заявил он. — Вы готовы через несколько минут признаться своим сотрудникам, что вам представилась возможность спасти отель и сохранить их рабочие места, но вы ею не воспользовались?

— Я не собираюсь идти на это совещание.

— Тогда им это скажу я.

Потрясенная, она уставилась на него, не веря, что он способен на подобную жестокость.

— Я скажу им, что менеджер отказывается со мной сотрудничать и у меня нет другого выхода, кроме как закрыть отель.

— Вы не посмеете! Он улыбнулся.

Просто безумие какое-то! Неужели он говорит серьезно? Маккензи подумала о служащих: о регистраторше Натали, которая только что купила свой первый дом, о шеф-поваре Коне, жена которого ждала третьего ребенка. Имела ли она право отказать им в возможности сохранить их рабочие места?

Это казалось ей неправильным, и все же мысль о том, чтобы снова заняться с ним любовью…

Старинные часы на каминной полке пробили полчаса, и ее охватила паника.

— Мне пора на совещание, — проговорил Данте, проведя подушечками пальцев по ее шее. — Итак, каково ваше решение? Вы позволите мне закрыть отель или дадите своим коллегам шанс? Все зависит только от вас.

Маккензи отстранилась, чтобы он не заметил, как она дрожит. Это была не дрожь отвращения, а реакция на его волнующую близость.

— И, разумеется, никаких гарантий?

— Жизнь не дает нам никаких гарантий, однако нам приходится каждый день принимать решения. Это всего лишь одно из них. Судьба «Эштон Хауса» зависит от вас. Решайте.

Маккензи зажмурилась, негодуя на свое тело за то, что оно так реагирует на этого мужчину.

Его требование возмутительно, и ей следует ему отказать. А еще лучше — отхлестать по щекам! Но, защищая свою честь, она погубит отель.

Был ли у нее на самом деле выбор?

— Да, — прошептала она, чувствуя, как по всему ее телу разгорается жар желания.

— Я вас не слышу.

Похоже, ему доставляло удовольствие ее унижать.

— Да, — громче повторила она. — Я согласна с вами спать.

Тогда Данте улыбнулся, и Маккензи почувствовала, как ее соски затвердели.

— Я знал, что ты благоразумная женщина.

И в чем же проявлялось ее благоразумие? Когда он подошел ближе, ее здравый смысл куда-то улетучился, а огонь, загоревшийся в его глазах, подавил в ней всякое желание сопротивляться. Страх перемешивался у нее внутри с вожделением. Она замерла в ожидании. Неужели он поэтому запер дверь? Неужели потребует от нее исполнения ее обязанностей прямо сейчас?

— У нас совещание…

— Повернись, — приказал он.

— Что?

— Повернись!

Глубоко вдохнув, Маккензи медленно повернулась лицом к столу.

— Что ты делаешь? — спросила она, чувствуя, как он задирает ей юбку. Когда его ладони скользнули по ее бедрам, она ближе придвинулась к столу, чтобы создать между ними дистанцию. Но Данте последовал за ней, прижав ее бедра к своим. И неожиданно рассмеялся.

— Чувствуешь, как сильно я тебя хочу?

Даже сквозь ткань его брюк она ощутила, как он был возбужден. Ее собственное желание по силе не уступало его, но она понимала, что еще не готова отдаться ему.

— Хватит, — взмолилась она, одновременно желая и не желая физической близости с ним. — Пожалуйста…

В ответ его жаркие губы коснулись ее шеи.

— Ты хочешь, — пробормотал он, щекоча ее кожу своим дыханием. — Ты хочешь меня.

— Не сейчас, — возразила она, хотя ее тело молило о продолжении любовных ласк. — Я обещала, что буду с тобой спать, но мне не нравится, когда со мной обращаются, будто с куклой.