Сон Златовласки

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Швырнув бокал в сторону, Данте в мгновение ока пересек комнату и прижал Маккензи к стене, прежде чем она успела что-либо сообразить. Затем его руки вцепились в ее одежду, а рот неистово обрушился на ее губы в жарком поцелуе.

Черт побери, он так долго этого ждал! Кровь стучала у него в висках, каждая клеточка его тела подчинялась зову плоти. Пришло время показать ей, для чего он ее сюда привез.

Как ни странно, вместо сопротивления он встретил ответную страсть. Ее желание в силе не уступало его. Отстранившись на мгновение, он задрал ей топ и, расстегнув бюстгальтер, накрыл ладонями ее груди. Вздохнув, она укусила его за губу, и он почувствовал солоноватый вкус крови. Затем запустила пальцы в его волосы и притянула его голову к себе.

Ее запах был повсюду, ее вкус будоражил чувства. Данте поцеловал ее глубже, но не смог ею насытиться. Тогда его руки скользнули по ее юбке и задержались на упругих ягодицах. Она прижалась, к нему, но все же этого было недостаточно. Желание, безграничное и неистовое, наполняло все его существо, придавало ему сил. В следующую секунду он начал стаскивать с нее юбку, в то время как она с таким же рвением освобождала от пут одежды его возбужденную плоть.

— Ты предохраняешься? — спросил он, немного помедлив.

— Да, я принимаю таблетки.

Он приподнял ее и, когда она обхватила его ногами, подчинился своей судьбе. Ее спина выгнулась дугой, голова запрокинулась, и он одним толчком вошел в нее.

— Тебе нравится? — спросил он, наблюдая за ней.

В ответ она лишь пробормотала что-то нечленораздельное и крепче вцепилась в него, словно, не желая отпускать.

— Скажи, — настаивал он. — Скажи сейчас, что тебе это не доставляет удовольствия.

Маккензи покачала головой и посмотрела на него невидящим взглядом.

— Еще, — прошептала она.

Тогда он проник в нее глубже.

— Скажи, что ты не хочешь меня.

Маккензи прильнула к нему, ее веки закрылись. Тогда он задвигался быстрее, и она тут же подхватило его ритм.

— Скажи мне! — потребовал он, желая наказать ее за то, что заставила его ждать.

Ее лоб блестел от пота, дыхание было прерывистым.

— Не могу, — выдохнула Маккензи.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем он опустил ее на пол и… увидел слезы в широко раскрытых глазах.

— Ты плачешь? — спросил он, утирая влагу с ее щек.

Зажмурившись, Маккензи неистово замотала головой.

— Тогда в чем дело?

Она посмотрела на него, и ее зеленые глаза сверкнули, как два изумруда.

— Просто… спасибо. Фантастика!

Данте переполняла гордость. Она будет его до тех пор, пока не надоест ему. Уж он постарается насытиться ею!

Они прошли в спальню, где и продолжился головокружительный марафон страсти.

— Мы сегодня ужинаем в ресторане, — сонно пробормотал Данте, когда все закончилось. — Разбуди меня в семь.

Приняв душ, Маккензи тихо, чтобы не потревожить Данте, принялась распаковывать свои вещи. Он лежал на животе, повернув голову набок и раскинув руки в стороны, давая ей возможность полюбоваться его широкой мускулистой спиной.

Не холодно ли ему? Она бы укрыла его одеялом, но боялась разбудить. Кроме того, ей доставляло удовольствие смотреть на него. При воспоминании об их близости, сердце забилось сильнее, а кожу начало покалывать.

Господи, как же она его хотела! Маккензи никогда прежде не испытывала такой всепоглощающей страсти.

Достав из шкафа черное платье и надев его, она позволила себе улыбнуться. От ее разочарования не осталось и следа. Напротив, она чувствовала себя живой и желанной.

Застегнув платье, Маккензи подошла к большому зеркалу. Платье сидело плотнее, чем раньше, но она не придала этому значения. Ведь она в последний раз надевала его несколько лет назад.

Затем девушка подняла волосы, оставив по бокам несколько мягких локонов, и нанесла макияж. Она осталась довольна результатом. Даже горбинка на носу, которую она так ненавидела, была почти незаметна.

Маккензи ощутила прилив оптимизма. Несомненно, Данте ею доволен. Возможно, если она продолжит доставлять ему удовольствие в постели, ей удастся убедить его не разрушать отель.

Когда девушка застегивала косметичку, ее взгляд упал на противозачаточные таблетки. Пройдя в ванную и налив стакан воды, она вдруг обнаружила, что таблеток в упаковке осталось больше, чем должно было.

Тогда ее осенило. Она пропустила прием два раза — во время той роковой ночи в отеле и по прибытии в Окленд, когда было слишком поздно и она ничего не соображала.

А ему она сказала, что предохранялась! Маккензи села на край ванны. Следует ли ей признаться в своей ошибке или подождать? Нет смысла беспокоить его раньше времени. К тому же что-то подсказывало ей, что Данте вряд ли станет ее слушать. Кроме того, риск невелик. Многие женщины месяцами не могут забеременеть, а тут после двух раз… Вряд ли.

Маккензи посмотрела на часы. Пора будить Данте. Поднявшись, она взяла дрожащей рукой две таблетки и проглотила их, запив водой. Все обойдется! Жизнь не может быть к ней столь жестока.

Вернувшись в спальню, Маккензи тихо позвала Данте. Он даже не пошевелился. Его дыхание было ровным и глубоким, веки слегка подрагивали. О боже, до чего же он красив! Присев на кровать, она провела рукой по его плечу и коснулась губами его щеки.

— Данте, — снова позвала она, целуя его в уголок рта.

Он приоткрыл один глаз, и в следующую секунду ее макияж был безнадежно испорчен, а тревоги из-за непринятых таблеток забыты.

— Стюарт Куинн — владелец и исполнительный директор отделения «Куинн Боатбилдинг Энтерпрайзис» здесь, в Окленде, — объяснил ей Данте по пути в ресторан.

Они успевали на восьмичасовую встречу, что было настоящим чудом, учитывая, что ей пришлось подправлять макияж и переделывать прическу.

— Куинну, — продолжил он, — принадлежит двухсотметровая полоса земли в прибрежной зоне, которая требует благоустройства. Его бизнес топчется на месте и нуждается в модернизации. У него не хватает наличных средств, ему не дают заем, но продавать землю он отказывается наотрез.

— Почему он не может получить заем? Земля, должно быть, стоит целое состояние.

— Он уже занял под нее средства, чтобы поддержать своего сына, но бизнес того в конце концов прогорел. Банк больше не даст ему кредит.

Маккензи нахмурилась.

— Откуда ты знаешь?

— Все очень просто. Мне принадлежит контрольный пакет акций его банка.

— Значит, ты собираешься заставить его продать землю?

— Банк должен обеспечивать прибыль своим акционерам, одним из которых являюсь я. Кому нужен лишний риск?

— Почему бы тебе не дать ему шанс?

— Послушай, я не стал бы тем, кем являюсь сейчас, если бы вечно ждал у моря погоды. Это не работает. Я считаю, что, если ты хочешь чего-то добиться в этом мире, ты должен смело двигаться вперед. А если ты отказываешься от своего шанса, ты его не заслуживаешь. Победителю достается все.

Маккензи откинулась на спинку сиденья. Данте Карраццо снова напомнил ей о том, каким безжалостным он может быть. После его ласк она об этом забыла, и ей стало не по себе. Она очень рискует, если позволит ему усыпить ее бдительность.

— Скажи, зачем нужно мое присутствие на этом ужине?

— Дело в том, что Стюарт приведет с собой свою жену Кристин. От тебя требуется развлечь ее, пока я буду работать со стариком.

— То есть загонять его в угол?

— Нет, взывать к его здравому смыслу.

— А Эдриан там будет?

Данте оглянулся.

— Почему ты спрашиваешь?

Маккензи отвернулась, сделав вид, что любуется панорамой гавани.

— Ну, он твоя правая рука, и я подумала…

— Нет, — ответил Данте. — Эдриана не будет.

Девушка облегченно вздохнула. Что-то ее настораживало в этом человеке, и он ясно дал ей понять, что тоже ее не жалует. Машина остановилась возле прибрежного ресторана в виде яхты.

Стюарт и Кристин Куинн уже ждали их в баре. Стюарт был пожилым мужчиной с белыми как снег волосами и обветренным морщинистым лицом, но его взгляд оставался живым и проницательным. Кристин в своем голубом костюме являлась воплощением элегантности, ее возраст выдавали только морщинки возле губ, когда она улыбалась. Маккензи сразу почувствовала к ней расположение.

— Какое необычное имя для женщины, — вежливо заметила Кристин, когда их представили друг другу. — Впервые сталкиваюсь с подобным.

— Это давняя семейная традиция, — улыбнулась Маккензи. — В нашей семье так обычно называют мальчиков-первенцев.

— А ваши родители решили нарушить традицию?

— В каком-то смысле. Они вообще уже отчаялись иметь ребенка. Я была зачата путем искусственного оплодотворения, и они подумали, что у них может больше не быть шанса соблюсти традицию. Поэтому они назвали меня Маккензи и дали мне второе имя Роуз, чтобы полное имя звучало более женственно.

— Маккензи Роуз, — произнесла Кристин, словно пробуя ее имя на вкус. — Мне нравится. Оригинально и женственно. Думаю, оно вам подходит.

После короткого обмена любезностями они прошли за столик у стеклянной стены с видом на гавань, залитую лунным светом.

— Итак, скажите мне, зачем мы здесь собрались, Данте? — сухо произнес Стюарт, когда они сделали заказ. — Я думал, во время нашей дневной встречи всем уже стало ясно, что переговоры зашли в тупик.

Маккензи почувствовала, как напрягся сидящий рядом с ней Данте.

— Полагаю, решение можно найти всегда. Уверен, что мы сможем найти выход из тупика, если подойдем к этому делу с другой стороны.

— Но я не хочу продавать вам землю, если вы по-прежнему собираетесь закрыть верфь и застроить территорию многоквартирными домами. Если вы думаете, что, приведя с собой красивую женщину, заставите меня изменить решение, то ошибаетесь. Верфь находится на этом месте уже семьдесят пять лет. Там работали и работают несколько поколений служащих. Было бы несправедливо по отношению к ним стереть ее с лица земли.

Губы Данте сжались в тонкую бледную линию.

— Тогда почему бы вам не взять деньги, которые я предлагаю, и не переместить ее?

— Зачем мне это, если меня вполне устраивает ее нынешнее местоположение?

Данте положил салфетку на стол.

— А почему вы думаете, что я позвал вас сюда, чтобы обсуждать дела?

Бросив на него скептический взгляд, Куинн обратился к Маккензи:

— Скажите мне, юная леди, какова сегодня ваша роль? Вы будете пытаться задобрить меня, чтобы я изменил свое решение и заключил сделку с Данте?

— Стюарт! — осадила мужа Кристин.

— Напротив, — возразила Маккензи без малейшего раскаяния, — по собственному опыту сотрудничества с Данте я считаю, что вам следует подождать более выгодного предложения. Даже если оно будет исходить от кого-то другого.

Глаза Данте неистово сверкнули. В них читалось предупреждение.

— Правда? — недоверчиво спросил Стюарт. — И какого, по-вашему, предложения мне следует ждать?

Маккензи окинула нервным взглядом всех присутствующих.

— Прошу прощения, возможно, это вам покажется безумием, но, исходя из той небольшой информации, что мне известна, я думаю, в предложении Данте есть выгода для вас обоих.

Рука Стюарта протестующе взметнулась вверх.

— Меня не интересуют многоквартирные дома. К тому же перемещение верфи все равно не освободит необходимую площадь для масштабного жилищного строительства. Я уверен, у Карраццо с его планами ничего не получится.

— Тогда, возможно, ему следует скорректировать свои планы? Почему бы вам не заняться ими вместе? Насколько я поняла, земли более чем достаточно. Места хватит и для жилищного комплекса, и для модернизированной верфи. Почему бы вам из противников не превратиться в партнеров? Таким образом, ничьи интересы не пострадают, и вы оба выиграете. А у Данте было бы больше шансов добиться расположения местной администрации.

— Маккензи, — перебил ее Данте, — достаточно. — Он обратился к Стюарту: — Как Маккензи заметила, она незнакома со всеми деталями проекта.

Проигнорировав его слова, Куинн продолжал задумчиво наблюдать за ней.

— Вы определенно не такая, какой я ожидал вас увидеть, юная леди. Ваша идея смогла бы устранить противоречия между нами, но проблема заключается в том, что мы с Карраццо оба одинокие волки, когда дело касается бизнеса. Не уверен, что мы смогли бы сотрудничать. А вы что об этом думаете, Карраццо?

Маккензи посмотрела на своего спутника. Его губы были плотно сжаты, глаза сверкали ледяным огнем, и она поняла, что взяла на себя слишком много.

— Я думаю, — наконец произнес он, — что нам следует отложить на время разговор о делах и насладиться ужином.

— Какого черта?!

Ужин закончился. Это был довольно приятный вечер, несмотря на некоторое напряжение между мужчинами. Пока они ехали домой, Данте не произнес ни слова и ворвался в вестибюль отеля, как разъяренный лев.

Сейчас он стоял посреди гостиной со стаканом виски в руках.

— Ты о чем?

— Что заставило тебя заговорить с Куинном о сотрудничестве?

Передернув плечами, Маккензи бросила на кофейный столик расшитую бисером сумочку.

— Не знаю. Просто мне это показалось логичным. Куинну нужны средства для модернизации его судостроительного бизнеса, ты мешаешь ему получить заем и к тому же собираешься превратить всю прибрежную территорию в жилой район. Почему бы тебе не построить нечто большее, чем скучные ряды многоэтажек, и не сохранить бизнес, история которого насчитывает вот уже три четверти века?

— Я не имею никакого отношения к строительству судов.

— А по-моему, ты вообще не имеешь отношения ни к какому строительству!

— Не говори чушь. Я построил целую империю. На пустом месте!

— С какой целью? Чтобы разрушать все, что встает на твоем пути? Сколько отелей ты уже уничтожил?

— Я построил на их месте…

— Что? Безликие бетонные коробки? Это не строительство, а заклеивание пластырем шрамов, которые ты оставляешь после себя. Теперь на очереди «Эштон Хаус» и «Куинн Боатбилдинг».

— «Эштон Хаус» и «Куинн Боатбилдинг» никак не связаны друг с другом!

— Неужели? Кажется, ты разрушаешь все, до чего дотрагиваешься.

— Ты меня слышишь? Я сказал: никак!

Маккензи услышала боль, прячущуюся за этими словами.

— И каковы твои цели в каждом из этих случаев? Насколько они отличаются?

Он отвернулся.

— Поверь мне, они совершенно разные.

— Я не понимаю.

— А я не понимаю, почему ты предложила такое Куинну. Я ожидал большего от человека из своей команды.

— Я работаю в своей собственной команде и добиваюсь своих собственных целей.

— И что же было твоей целью на этот раз? Сорвать мне переговоры, которые и так уже дышали на ладан?

— Черт побери, ты прекрасно знаешь, чего я хочу. Помешать тебе разрушить «Эштон Хаус». Заставить тебя понять ошибочность этой затеи.

Подойдя ближе, он медленно покачал головой. Его лицо выражало триумф.

— Нет, это не так. Ты думаешь, что тебя сюда привела благородная цель, но я знаю, чего ты хочешь на самом деле. За последние двадцать четыре часа ты своими уловками и невинным заигрыванием ясно дала мне понять, что хочешь меня соблазнить. Именно этого ты добивалась сегодня утром, когда будто случайно опустила одеяло, приоткрывая вырез на груди. Должно быть, пожалела, что вырядилась в пижаму.

Маккензи покачала головой, потрясенная тем, как точно он угадал ее намерения.

— А когда это не вышло, — продолжил Данте, — ты пришла в отчаяние и поняла, что, если сделаешь вид, что уходишь от меня, я разозлюсь и захочу тебя остановить. Что я и сделал, к нашей взаимной выгоде.

— Нет. — На этот раз она сказала правду. — Я действительно хотела уйти. С меня было достаточно.

— Нет, черт побери, недостаточно! Именно это сводило тебя с ума, не так ли? Признайся, Маккензи, ты здесь не для того, чтобы спасти «Эштон Хаус». Ты здесь потому, что хочешь меня. В моей постели, на кухне — где угодно, черт побери!