Сосуд (СИ)

Глава 23. О том, что женщин не понять, во всяком случае — мужчинам

Рихард.

Проснулся как от толчка. В один миг понял, что кого‑то близкого и такого родного со мною рядом нет. От того и очнулся, вздрогнув всем телом. Светает.

Спальня не моя. С местом пребывания определился сразу, хоть и спросонья: у Кьяры. Самой хозяйки комнаты рядом нет. Вздохнул с облегчением. Всё‑таки чувство самосохранения ей не чуждо.

— Да…боги береженных берегут! — голос мой и великана напугал бы, хриплый и низкий. Видно сорвал вчера. Поговорили мы с моей девочкой хорошо, на повышенных тонах, думаю, в соседнем королевстве нас слышали.

Потянувшись всем телом, которое весьма затекло и ныло, я встал и направился в ванную. Однако не дошел — предчувствие случившейся беды заставило меня обернуться и еще раз взглянуть на постель. На белых простынях, исполосованных явно когтями зверя, бурые пятна крови. Крови, которой там не должно быть. Как не должна быть сломана спинка кровати и изодран балдахин. Как и следов ночи, проведенной не в одиночестве, а с женщиной. Тяжелый аромат плотской любви я обонял даже в человеческом теле. Смятая постель еще хранила тепло её тела.

— Кьяра… — голос сел окончательно — комариный писк и то сильнее, — Где же ты?!

Поисковое заклинание сорвалось с моих губ быстрее, чем я подумал о нем. В моей голове истерично билась одна единственная мысль — а здесь ли еще та, которой я обещал… кому клялся, что она никогда более не встретит Зверя?!

Мгновения ожидания показались мне годами, сплетенными в столетия.

Здесь. И сердце снова застучало в моей груди.

Площадка Западной башни. Замок Сумрак.

Она такая хрупкая. И так легко одета. Утро. Холодный горный воздух обжигает легкие. А она стоит и зябко кутается в легкую шаль, наброшенную на обнаженные плечи. Ветер запутался в её волосах — треплет их, вырваться хочет. Не вырвешься, мой друг, я знаю. Мне ли ни знать.

— Кьяра… — вздрагивает и оборачивается. Щеки бледные, будто снегом припорошены, а глаза сверкают, словно звезды в ночи. — Кьяра… не стоит здесь стоять. Человеческий организм подвержен многим болезням. Не думаю, что ты отличаешься от своих сородичей, и вообще, тебе болеть сейчас…

— И это всё?! Это всё, что ты можешь мне сказать…ммм… после того, как со мною спал?! — её голос дрожит, будто сдерживаемые эмоции вот — вот да и вырвутся на свободу. И пусть, мне так будет легче.

— Я… И с чего мне начать?! — да, я смущен. Великий маг и воин, герцог Даремский, не знает, как и что сказать женщине, которая чудом осталась жива и которая в полной мере имеет право вообще не говорить ни слова в ответ.

— Рихард, начни с начала! Как насчет 'Доброе утро, дорогая'?! — легкое колыхание воздуха и я чувствую, как меня обнимают. Прижимаются всем телом. Как её руки пробираются мне под плащ…

— Доброе утро, моя девочка! До… — я целую её макушку, вдыхая знакомый запах леса.

…её руки, её проворные пальчики и ладошки ныряют мне под рубаху, чтобы прикоснуться к моей спине и…

— Боги! Что за… Ты, что в леднике была?!

… обжечь меня холодом, словно клинком.

— Да — а-а, тепло — о-о — о! А ты не дергайся, сам же хотел, чтобы я не болела! Вот теперь стой и терпи!

— А на спину‑то зачем?! Я бы магией мог согреть!

— Мстю!

— За что?! — искренне возмущен.

— За то, что не пожелал мне доброго утра!

— Так я пожелал!

— Не сразу!

— Да какая разница?!

— Большая!

— И поэтому?!

— Да… и еще руки замерзли. А ты теплый! Ты такой теплый… — самая удивительная женщина на свете потерлась о мою грудь носом и снова прижалась щекой. Теперь уже другой.

— Тогда ладно… грейся уже!

— Хорошо — о-о…

— Боги! Только руки не передвигай! Не передвигай!

— Ладно, неженка, не буду! — и её чуть потеплевшие ладони спустились к моей пояснице. Ну, и кто поймет этих женщин?!

— Кьяра, почему ты не ушла?!

— Ушла.

— Я имею ввиду вчера! — она же прекрасно меня поняла, неугомонная.

— Не захотела…

Так, стоит еще раз переспросить.

— Что?! — а говорят, магов на этом свете уже ничто не удивит. Врут.

— Не захотела.

— Почему?! Ведь ты же знала, чем всё может обернуться?! Ты понимаешь, что?! Что ты могла…

— Рихард, перестань меня трясти! Мне греться неудобно! — только сейчас заметил, что обхватив её плечи, приподнял Кьяру и тряс. Молча обнял. Стараюсь успокоится, но не могу. Её руки снова на моей спине. Гладят. И пусть что всё еще ледяные, главное, что прикасаются.

— Девочка моя, ты же знаешь, что я боюсь за тебя.

— И напрасно! Со мной всё в порядке. И даже более чем! — улыбается мне, моя малышка, и даже не понимает, что была на волосок от смерти.

— Кьяра, в том состоянии… полутрансформации… я не помню себя, а значит, не могу контролировать. Пойми, зверь, что берет власть надо мной, дикий и неуправляемый. Он опасен.

— Ничего подобного. Нет! — смотрю, как она качает головой в ответ, и думаю, что в следующий раз, если не дай боги случиться, запру сам, за железной дверью, за семью замками. — Нет! Нет! И еще раз нет! Он хороший! То есть ты! Ему просто не хватает ласки! Тепла! Он…

— Кьяра, он — чудовище! И не спорь со мной! Я видел кровь на постели! И вообще, что мы стоим, я должен осмотреть тебя, залечить…

— Это не моя!

— … раны! Тебе наверно до сих пор больно! Поговорим потом, сейчас…

— Рихард! Кровь не моя! Вернее, почти вся не моя… — её ладони обхватили моё лицо, заставляя смотреть ей в глаза. Её такие горячие ладони.

— Что значит не твоя?!

— А… ммм…. В общем, ты сам виноват…

— Кьяра!

— И не надо так орать!

— Кьяра… — уже рычу. Понимаю, что с женщиной, испытавшей ночью потрясение, так не говорят, но если она мне сейчас же не скажет, в чем дело, за себя не отвечаю. Со мной бывает. Особенно после выброса Силы.

— Это твоя кровь! Вернее, Зверя. Ты меня укусил. Больно, между прочим. Ну, и я …укусила в ответ.

— Что ты сделала?!

— Куснула… так, легонечко.

— Легонечко?!

— Ну… кровушки чуток было и… — вынув что‑то из кармашка юбки, она кладет мне в ладонь… две золотистые чешуйки размером с монету, — Вот, возьми! Клянусь, они у меня в зубах сами застряли! Я не хотела! Правда — правда.

— Кровушки говоришь?!

— Д — д-а — а…

— Кьяра, посмотри мне в глаза! — властно обхватив подбородок, всматриваюсь в её зрачки. Это невероятно! Глаза стали менять цвет: темно — фиолетовый почти на половину вытеснил теплый карий. О, боги, она меняется! — Как ты себя чувствуешь?! Голова кружиться, тошнит, болит?! Тебя знобит?!

— Нет, Рихард! Со мной всё хорошо! Просто…

— Что?! Что просто?!

— Просто я…

— Ну, что?!

— Я… кажется, я упаду сейчас в обмо… — её безвольное тело повисло у меня на руках.

Впервые я растерянно взираю на женское тело, не зная, что предпринять. То, что я не решался предложить женщине, задевшей некие струны моей души, она взяла сама. Бездумно. Не ведая. Рискуя самой жизнью.

— Сильван! Сильван, демоны тебя побери! Сильван!

— Звали, милорд! — фигура сухопарого старичка материализовалась в портале.

— Да!

— О! Еще одно тело, милорд! Прискорбно, но в следующий раз…

— Следующего раза не будет! Она — жива. Эксперимент удался… И у нас много работы!

Кьяра.

Очнулась я в каком‑то весьма странном месте. Вроде бы комната как комната — стол, стул, стеллажи с книгами и свитками, большие окна, от пола до потолка, сквозь которые лился слегка сероватый свет, но вот что‑то в ней не давало мне покоя. Приподнявшись на локте, и еще раз осмотревшись, я поняла что! Всё вокруг меня было совершенно белым. Белые стены, белый каменный пол, даже портьеры были белыми. Постель, на которой я возлежала, тоже поражала своей белизной. Будто в Царство Снежной ведьмы попала. И это очень странно! Хотя нет, не очень! Еще более странно, что из моей руки вилась какая‑то полупрозрачная трубочка, уходя вверх, и там, уже над моей головой, заканчиваясь, или начинаясь, полупрозрачным кулем, в котором плескалась темно — вишневая жидкость. Не знаю что в нем, но она мне уже не нравиться.

Как особо умная особа, я поступила так, как и должна была поступить — попыталась вытащить эту странную вещицу из моей руки. А вот фиг вам! И мне, в том числе. Больно! Очень и очень! Потому, я решила с извлечением посторонних предметов из меня любимой повременить и заняться поиском живых в… ну, где‑то тут, где я оказалась.

— Эй, есть кто‑нибудь?! — тишина. Этот кто‑нибудь явно не желает со мной знакомиться, — Лю — ю-юди?!

Жуткий вибрирующий звук, шедший из дальнего конца комнаты, заставил меня насторожиться. Аккуратно приподнимаюсь, снимаю куль с непонятно чем и вместе с ним сползаю вниз, на пол. И вот опять — низкий гул, теперь уже из‑под двери:

— Нелюди?! — да, если это приведение, пугать меня без толку! Не пугаюсь, любопытно просто, — Нечисть?! Нежить?!

Так, судя по громкому писку, который оглушает похлеще дубины, на последнем варианте и остановимся — Нежить! А что делать, когда ты сталкиваешься с нежитью, я уже знала. На собственном опыте испытала все прелести близкого знакомства. Потому я медленно, не торопясь, но, не сбавляя темпа, двигала гусеницей в места наиболее разумного нахождения. Да, вы угадали, под кровать. Почему медленно?! А чтоб панику не создавать.

И только я разместила свои косточки с комфортом на полу, как ощутила зловещее дуновение ветра. Ладно, вру, это был сквозняк от открывшейся двери. Но скрип, слышали бы вы этот скрип, и мурашки страха муравьями бы побежали вдоль вашего позвоночника. Ладушки, и тут вру — дверь не скрипела. И шаги я не слышала, да и поняла я, что в комнате не одна, когда носом уткнулась в нос чьего‑то сапога. Не Рихарда. У него не нога, а ножища! И вот вопрос, для чего я спросила:

— Рихард?! — и опять хриплым — Ри…хард?! Это ты?! — верх сообразительности, ничего не скажешь.

— Мадам, уверяю Вас, я — не он!

— Точно?!

— Точнее не бывает!

— Вы… уверены?!

— Безусловно!

Затянувшуюся паузу заполнила тишина, воцарившаяся в моей голове, ибо мысли решили сходить на рыбалку, или в лес по грибы. Ах, да, и скрип дочерна натертых сапог. Я бы даже сказала — неприлично черных сапог в этом царстве белого.

— Мм — мм, а где Рихард?! — последняя мысль, далеко не самая умная, перед начинающимся праздником женской непоследовательности, приправленной эмоциями и жалостью к себе. В общем, перед истерикой.

— Мадам, а это единственное, что Вас волнует сейчас?! — донеслось сверху в мою обитель спокойствия и благоразумия. Да, вы опять правы, под кровать.

— А что меня должно волновать еще?! — нет, мне действительно интересно.

— Позвольте предположить, может, это то, что Вы делаете под кроватью?!

— Нет, меня это совершенно не волнует! — да, здесь мне хорошо, есть подушка и простынь. Стащила для удобства в нелегком труде — обороны от нежити. Кстати, а не нежить ли… меня сюда и приволокла?!

— Уверены?!

— Абсолютно!

— Тогда, может быть, Вы бы хотели узнать, с кем беседуете?!

— Нет!

— М — да. Может быть, как ко мне обращаться?!

— Не — а.

— Ну, право слово, я теряюсь в догадках. Позвольте спросить, есть ли нечто, что бы Вы хотели узнать обо мне и… что, безусловно, сподвигнет Вас на то, чтобы покинуть… ммм… подкроватное пространство?!

— Да… и да.

— И что же?! Мне крайне любопытно?!

— Как Вас убить!

— Что?! — да, что‑то нежить больно нервная попадается, хотя, казалось бы, вся жизнь в мытарствах, так после того… спокойными должны быть.

— Что, что?! Как Вас убить, упокоить, утрамбовать в землю — матушку, отправить в последний путь, склеить ласты, сыграть в ящик! Что здесь не понятного!

— Ммма — ма — мадам, боюсь, это… неприемлемо! Я — против!

— Да коню понятно, что против! А кто ж тебя спрашивать‑то будет?!

— Кто?!

— Вот и я думаю, кто?! Ладно, что‑то тело затекло, твоя взяла, Нежить, вылазю!

— Не стоит!

— А чегой‑то вдруг?!

— Ну, два разумных человека могут поговорить… и из мест, удобных для них во всех смыслах, не нарушая границ личного пространства и не угрожая, безусловно, физическому здоровью друг друга!

— Чего?!

— Сидите там, мадам!

— Но мне… мне надоело! И здесь тесно! И душно! И я…

— Вам это только кажется! — рядом со мной внезапно очутилась еще одна подушка. И одеяло. И стакан с водой. Да, это самая странная Нежить из всех, кого я видела. Редкий вид.

— …еще не выяснила, как Вас укокошить!

— Вы слишком слабы! И Вам стоит беречь себя как будущую… — и самая заботливая Нежить?!

— Будущую…кого?! — так и знала, переходим к самому интересному, — будущую закуску?!

— Ну, что Вы! Думаю, это в прошлом! Теперь же более актуальны матримониальные планы!

— Матри… что?!

— Ну, Вы — как объект полового влечения, и…

— Что?! Слышь, ты, неудача гробовщика, какое влечение?!

— П — п-половое! Что Вы так переполошились, после свадьбы…

— Какой свадьбы, ты, жертва некроманта — садовода?! Ты, что, меня за муж тащишь?! — действительно, редкий вид. Первая нежить, что делает мне предложение руки и сердца! Предыдущая — только руки.

— Нет, не я! Упаси, богиня!

— Что значит 'упаси'?! — нет, вы представляете, теперь вот в отказ идет, сволочь. Эх, жить мне вечно в девках!

— Мадам, Вы меня не правильно поняли! Вы… Вы..

— Вы оба прекратили балаган! — ой, а вот этот голос я уже знаю. И сапоги видела. И даже как‑то снимала! — Сильван, иди к столу и подготовь необходимые инструменты! Время не терпит. Кьяра, вылась из‑под кровати немедленно и займи место, подобающее больной!

— Я не больна, Рихард! — да, радость в купе с возмущением — те еще чувства, но что поделать. Я действительно рада его слышать.

— Да?! Тогда, что ты там делаешь?!

— Пыль вытираю! Пыльно у вас тут!

— Милорд, позвольте не согласиться! На лицо всплески агрессии с достаточно устойчивым признаком параноидального бреда!

— Агрессии?! У Кьяры?! — и чего он удивляется, Нежить угрожала мне расправой.

— Мадам желала моей смерти! Беспричинно! Потому, рекомендую изолировать пациентку…

— Так, Сильван, успокойся! Кьяра, вылезь же из‑под кровати!

— А меня там нет!

— Я твои ноги вижу!

— А — а, ну тогда ладно! — маскировка никогда не была моей сильной стороной, даже в лесу.

Выбравшись на свет богини, я взгромоздила своё бренное тело на благодатную поверхность кровати. Куль с непонятно чем положила рядышком. Хмурый и усталый вид Рихарда насторожил меня, правда, не настолько, чтобы во все глаза не рассматривать щуплого старичка, одетого в белый халат, накинутый прямо на камзол. Его седая и довольно куцая бороденка навевала воспоминания о соседском козле, с которым у меня так и не сложились дружеские отношения. Как в прочем и у всей общины. Козел был на редкость своенравен и задирист. Козел же, что с него взять. Старикан же, за исключением седины в волосах и бороде, совсем не выглядел древним. Или козлом. Хотя, кое — какие мыслишки по этому поводу у меня есть…

Встретившись с ним взглядом, я поняла почему. Глаза, наполненные живым огнем, фанатичным, горящем и на смертном одре, именно они делали моего нового знакомого из Замка Сумрак таким молодым. Будто юношу взяли и вмиг состарили.

— Кьяра, того господина, кого ты посчитала не достойным жить, зовут Сильван Савьего, Целитель душ и Врачеватель тел. Высшего ранга. Один из тех, кого с таким нежеланием отпустили из города магов.

— Моё почтение, миледи! — и мне величественно кивнули, но обида явно не прошла. Да кто ж знал, что он — живой. Ручонка‑то у него, что подушку пихнула, похуже мертвецкой выглядит: серо — сизая и вся в шрамах!

— Кьяра. Рада знакомству! — кивнула в ответ на сдержанное приветствие целителя.

— Простите, не могу ответить тем же! — и врачеватель опять приступил к смешиванию чего‑то в чем‑то, смутно напоминающем стеклянную грушу. Резкий запах горения заполнил помещение.

— Так, а теперь к делу! — и меня подхватили такие родные и сильные руки, чтобы тут же опустить на гладкую металлическую поверхность стола. Стола, которого здесь и в помине не было. К которому меня привязали ремнями!

— Рихард, что происходит?! Какого демона ты делаешь?!

— Это для твоего же блага, Кьяра! Успокойся, мы только выясним, на какой стадии ты находишься.

— Какой к Сардосу стадии?! Развяжи меня! — судорожные попытки освободиться не привели ни к какому результату.

Сильван же, совершенно невозмутимо, будто вся эта ситуация была ему весьма привычна, вынул трубку из моей руки. На конце оказалась длинная игла. Ой, мама, так вот поему так больно было! Кажется, мне дурно.

— Думаю, достаточно, второго вливания не нужно! Кровь всё‑таки не водица!

— Кровь?! Это — кровь?! — вот теперь мне действительно дурно. Держите меня семеро, сейчас упаду! Ах, да, я ж привязана…

— Сильван, к вскрытию готовы?! — что он говорит?! Кого и что будут вскрывать?! Почему Рихард так холоден и сдержан?! Он так не похож на себя. И зачем он натягивает белые перчатки?!

— Да, милорд! Еще один момент и усыпляющий газ сделает свое дело! Колба готова! — к моему лицу поднесли эту самую 'колбу' и зажали нос. Я пыталась не вдыхать, честно, пыталась. Но воздуха в груди становилось так мало… и мало… и…. вдох. Серо — фиолетовая дымка окутала меня. Я медленно уплывала в страну грез. Последнее, что помню, это странная и пугающая фраза, сказанная еще совсем недавно таким знакомым герцогом:

— Контейнер со льдом готов?! Надеюсь, её сердце достаточно сильное, чтобы выдержать и это! Скажи, когда стоит обезболить.

Сверкающая сталь тонкого лезвия, уверенный взмах старческой руки и я… падаю в темноту. В темноту, где есть только боль. Ты опоздал, Рихард. Мне все‑таки больно.

— Кьяра, девочка моя, очнись! Кьяра! — голос проникает в моё сознание. Такой знакомый и такой ласковый. Но смутные догадки не дают мне послушаться его. И я цепляюсь за сновидения, за мир иллюзий, за ту темноту, что дарит покой и безмятежность. Я едва ощущаю, как меня трясут, как пытаются приподнять и вернуть в явь.

— Кьяра, это всего лишь кошмар! Не поддавайся его власти, его лжи! — кошмар?! Неужели?! — Верь мне, малыш! Просто верь!

Я поверила. И открыла глаза.

Беспокойство и даже некое подобие страха светилось в глазах Рихарда, сжимающего меня в своих объятьях. Его ладонь нежно прикоснулась к моей щеке, смахивая очередную слезу. Я плакала?!

— Да, милая. Но это нормально, не переживай. Иногда мир грез играет с нами, и то, что чудиться там порою для нас реальнее всей реальности.

— Рихард, а где мы?! — слова с хрипом вырывались из моей груди. Я попыталась оглядеться и уткнулась носом в камзол герцога.

— Мы у Западной башни. Как только тебе стало дурно, я перенес тебя в сад! Попытался привести в чувство, но ты провалилась в забытьё.

— Почему ты меня не разбудил?! — действительно сад — над моей головой смыкались ветви деревьев, столь щедрых на цветы, что и не скажешь — середина лета.

— Посчитал, что сон, возможно, то, что тебе в последнее время не хватало! Но я ошибался, уже через несколько минут ты стала метаться и стонать! Кошмар?!

— Кошмар, — обреченно вздохнула я.

— И я — в главной роли злодея?! — герцог неотрывно смотрел мне в лицо. Я бы соврала, а так… неудобно.

— Да, — смутившись, промямлила я, — но там еще был такой противный старик!

— Старик?! Странно — странно для юной девы! А где же принц?! — никогда не могла понять, шутит он или сердится. Вот и сейчас.

— Мне и герцога хватает, куда ж еще и принца! — буркнула я и попыталась вырваться. Как вы уже поняли, результат неудовлетворительный.

В ответ на мои попытки добиться независимости Дахрейн обнял меня крепче и уселся на бортик фонтана. Удобно расположив меня на своих коленях, он снова приступил к дознанию:

— А больше ты ничего не помнишь?! Ну, чудовищ или страшных драконов?! Или прекрасных дам?!

— Мне общества дам хватило и вчера! Вернее, дамы! А что касается страшного, так ты мне сердце пытался вырезать! Вот!

— Сердце?! Я?! — и низкий мужской смех прокатился раскатами грома по саду, — Впечатлительная моя, я сердца не вырезаю, я их только разбиваю! Так что можешь быть спокойна! Особенно, если ты в меня не влюблена!

— Не влюблена, и не надейся! — и чего он улыбается?!

— Пока, солнце моё! — очередная самодовольная улыбка в подарок впечатлительным и доверчивым дурочкам вроде меня. Разоткровенничалась тут. Нашла кому! Кошмар ей приснился, первый раз что ли?!

— И что касается дам, перед Летицией тебе всё же придется извиниться. Ты и сама это знаешь.

— Не хочу! — строптивая Кьяра снова с вами.

— Кьяра, ответ 'нет' совсем не то, что я хотел бы от тебя услышать! — суровым и непоколебимым герцог Даремский умел быть. 1:0 в его пользу.

— Хорошо, но общаться с ней и вести светскую беседу я не буду! — последние рубежи я не сдаю.

— Милая, я же не заставляю тебя парить в облаках, хотя, я думаю, это удалось бы тебе намного легче светского разговора! Увы, но все мы несовершенны!

— Рихард, ты — свинья! — я действительно возмущена, я умею быть вежливой. Правда!

— Малышка, я не свинья, я — свинопас! Вот сейчас пасу весьма недурственную свинку! — и шаловливые руки герцога прошлись по моим ребрам, слегка прикрытым тонкой тканью ночной рубахи.

Взвизгнув, я вырвалась и шлепнулась своим зад… 'мадам сижу' в фонтан!

— У — у-у, 'свинопас' герцогских кровей, сейчас тебя будут отмывать! — собрав пригоршню студёной воды, я пыталась окатить ею тут же отпрыгнувшего от бортика Рихарда.

Техника малого ковшика не добилась успеха, и потому пришлось зайти подальше и, присев, устроить 'водяную мельницу'.

Но маг не был бы магом, если бы не прикрылся воздушным щитом.

— Ах, так, да?! Запрещенные приемчики?! — злая я — то еще зрелище, но злая и мокрая я — явный способ встретиться с предками, — Ну, ладно!

Поверьте мне, когда вам говорят, что холодная вода остудит любой гнев, врут! Нагло и без зазрения совести. Мокрая и дрожащая я в поиске оружия против мага взобралась на саму мраморную фигуру, украшавшую фонтан, коей, между прочим, была лесная нимфа, из сплетенных над головой рук которой и лилась живительная влага. При помощи нехитрых инструментов — пальцев собственной руки, я смогла‑таки направить струю воды в лицо расслабившегося мужчины. И если бы не предательство шелковой рубахи, зацепившейся за неизвестный мне выступ скульптуры, быть бы магу битым. То есть мокрым с ног до головы. Хотя я его всё‑таки замочила, когда с диким визгом рухнула ему прямо в руки.

— Наигралась?! — с придыханием спросил он.

— Ага — аг — ик! — икнув, ответила я. Шмякнуться о мраморное дно фонтана — то еще удовольствие, но шмякнуться с высоты полутора моего роста — врагу не пожелаешь.

— Ну, тогда переодеваться и к столу?! Тем более гости нас уже заждались! — и улыбающийся Рихард шагнул в образовавшийся портал. Со мной на руках, естественно.

— Ой, мама, гости!