Сотворившие чудо

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Коктейль у Джонатана прошел с большим успехом. Это признала даже Иден, хотя и была охвачена предчувствием несчастья. Всю неделю она изучала сайты Интернета, где отмечались доноры спермы и родители, которые не против их контактов с детьми. Идя этим путем, она подобрала группу людей, почти готовых к сотрудничеству. Барри использовал более традиционные методы. Он предполагал, что возможен даже судебный процесс. Конечно, общее напряжение нарастало, но для смутного ощущения угрозы, которое мучило ее, причины не было.

— Ты отличная помощница, — похвалил ее Джереми, когда она принесла очередной отчет.

Приятно слышать. Однако предчувствие несчастья стало еще сильнее. И Джереми отдалился от нее.

— У тебя есть все, что нужно? — интересовался он.

— Да.

Но у нее вовсе не было всего, в чем она нуждалась. Иден скучала по его улыбкам, по его поддразниванию. Всего два дня назад ей удалось рассмешить его. Но когда она повторила этот прием вчера, Джереми терпеливо выслушал ее, чуть заметно улыбнулся, поблагодарил и ушел работать.

Незачем спрашивать почему, подумала Иден. Эшли ей все объяснила, дала совет и предостерегла от опасных поворотов.

— Я люблю Джереми, — говорила Эшли. — Он мой друг и сосед. Но я слишком хорошо его знаю. Ничего постоянного он предложить не может. Джереми — невероятный искуситель. Он знает, что сказать женщине. И, что еще хуже, знает, как прикоснуться к женщине.

Слова кузины привели Иден в ужас. Множество женщин испытали его прикосновения. А она по-настоящему никогда.

Но это к лучшему, напомнила она себе. Не можешь же ты стать его очередной жертвой.

— Меня беспокоит, — продолжала Эшли, — как бы ты не влюбилась в него.

— Со мной все будет хорошо, — пообещала Иден. Хотя и знала, что ничего хорошего ее не ждет. Она уже влюблена. По уши.

— Я говорила с ним, — призналась кузина. — Джереми согласился, что рискует утратить контроль над ситуацией. Ты ему нравишься. Он уважает тебя и не хочет обидеть. Я заставила его пообещать, что он будет правильно себя вести.

Каждое слово ранило, словно удар кинжалом. Джереми всегда так поступал с женщинами. Сначала флиртовал, а потом исчезал. Неужели она ничему не научилась, глядя на своего отца и мужа?

— Ты можешь уехать. Я найду для него кого-нибудь еще, — предложила Эшли.

Это будет мудро. Иден уже заработала столько денег, что сумеет расплатиться со всеми долгами.

— Я подумаю об этом.

Но потом в коридоре она встретила Джереми. Он стоял перед картиной, изображавшей сад у озера. Волшебная живопись.

Но Джереми не мог видеть пейзаж так, как она. Детали и утонченная нежность рисунка были ему недоступны. Вместо этого он водил ладонью по поверхности картины. Когда Иден подошла, он смутился.

Но не отдернул руку, как провинившийся ребенок, а медленно убрал ее.

— Я считаю, — заметил он, — что полотна навечно принадлежат человеку, создавшему их. В некотором смысле. Но если художник хочет, чтобы другие радовались его произведению, пусть… Мне очень нравится прикасаться к ней.

Иден медленно покачала головой:

— Искусство можно видеть тысячью разных способов. Например, чувствовать живопись подушечками пальцев… Я помешала тебе?

— Нет, — произнес Джереми. — Ты не заставляешь меня чувствовать мою ущербность.

Иден понимала, что о таком не спрашивают, однако слова вырвались сами собой:

— Каким образом я влияю на тебя?

Он отвернулся.

— Я хочу ласкать тебя. Хочу пробовать тебя на вкус. Если я позволю такому случиться, это будет самое скверное из всего, что я в жизни сделал. Чтобы не использовать тебя для удовлетворения моих эгоистичных желаний, я лучше уеду. В Европу, в Азию, в Австралию, куда угодно. А ты вернешься в Сент-Луис. И мы, вероятно, больше никогда не встретимся. Ведь ты не хочешь таких осложнений.

Иден хотела. В этот момент она готова была рискнуть всем, что у нее есть, лишь бы Джереми ласкал ее. Но он прав. Она трусиха и боится боли, которая последует потом.

— Я принесу тебе горе, — продолжал Джереми, будто читая ее мысли. — Ты потребуешь то, чего я не хочу и не могу дать. Я не умею поддерживать постоянные отношения или создать семью. Но я и не тот, каким был раньше… Иногда просто ненавижу себя.

— Я это знаю. Все будет в порядке.

— Нет, ничего не будет в порядке, — возразил Джереми. — И я не желаю такого порядка…

Сейчас они на вечеринке, на коктейле. Все шло прекрасно. Но после выяснения отношений с Джереми Иден чувствовала себя ничтожной и несчастной. Причем ее состояние не имело никакого отношения к богатым людям, окружавшим ее. Обычно, попав в такое общество, женщина начинала нервничать, следить за каждым своим движением и понимать, что здесь она совершенно чужая. Сегодня вечером Иден сосредоточилась только на Джереми. Она заставила себя не забывать, что всего лишь нанята боссом и старается выполнять свою работу хорошо.

Иден стояла рядом с Джереми и подробно рассказывала, как выглядят другие гости. Чтобы он мог безошибочно узнать их, если они заговорят с ним. Она предупреждала, если возникало препятствие на пути. И Джереми обходил его. Она описывала деликатесы, выставленные на гигантском столе. Причем делала все это предельно тактично.

— Ты любишь креветки на гриле? Они выглядят точно бабочки, которые сейчас улетят. — И она брала шпажку и отправляла в рот креветку. — А как насчет этих тарталеток со шпинатом? Какие чудесные крекеры! Что там на них?

Вдруг Иден замерла и похолодела. Джереми немедленно повернулся к ней.

— Иден?

— Извини, я…

— Дверь! — приказал он, крепко взяв ее под руку. — По-моему, нам нужен свежий воздух.

Все еще держа крекер, Иден направилась мимо гигантского стола к распахнутой двери.

— Перед нами два лестничных пролета. Сейчас мы на первом, — прошептала она.

Вместе они благополучно спустились вниз, на газон, подальше от толпы гостей. Когда их уже никто не мог видеть, Джереми наклонился к ней.

— Что случилось? — спросил он.

— Ничего. — Иден сморщила нос. — Это всего лишь моя глупость.

Он наклонил голову и искоса смотрел на нее своими удивительными миндалевидными глазами. Обычно все заканчивалось просто. Он прижимался щекой к ее щеке. Шептал что-нибудь на ухо. Или прижимал на секунду свой рот к ее и будто невзначай дарил поцелуй.

— Что так огорчило тебя? — наконец повторил он вопрос.

— Я… я… только… эта закуска. — Иден еще держала крекер в пальцах. — Я стояла далеко и не могла определить, что лежит на крекере. А когда взяла его, оказалось, это яйцо. У меня аллергия на яйца. И съесть нельзя, и выбросить невозможно, а положить назад невоспитанно. Плохие манеры у твоей помощницы.

— Ты не разглядела закуски? — Джереми ухмыльнулся. — По-моему, они великолепны. Иден, ты удивляешь и восхищаешь меня. Я привел женщину, чтобы она была моими глазами, а она видит не больше, чем я.

Так приятно снова слышать его смех. Раскатистые басовые ноты. Иден тоже засмеялась, хотя прекрасно помнила, что нельзя выходить из роли. Она обыкновенная служащая, и не больше.

— Не смейся надо мной, — наконец сквозь смех выговорила она. — Я потратила долгие годы, учась вести себя в обществе. И теперь споткнулась на этом яйце.

— Ох, но я могу разрешить твою проблему. У меня нет аллергии. — Он подался вперед, поднес ее пальцы к своему рту и губами взял маленький квадратик. — Вот и все, — объявил Джереми.

Огромным усилием ей удалось подавить стон.

— Милый волшебный трюк, — проговорила она. — Почему я сама не додумалась покормить тебя?

Какой теплый смех. И какая у него очаровательная улыбка.

— Я рад помочь моей ласковой Золушке. — Он отвесил насмешливый поклон. — Что дальше? Снова поднимемся наверх?

— Я, правда скучала по тебе, — неожиданно призналась Иден. — Скучала по твоему смеху.

— Я уже все объяснил.

— Я знаю. И ты прав. — Она вздохнула, словно прощалась. — Не в этом проблема. Я обязана проводить время с тобой, чтобы решить задачу. Прийти из пункта А в пункт Б. Я твоя служащая.

— Это только часть правды. — Джереми хрипло засмеялся. — Иден, ты чуть больше чем моя служащая.

— Наверное, это правда. Мы оба знаем, что в юности я потеряла от тебя голову. Но мы уже не дети. И я не рыдаю над погибшим щенком. Однако меня все еще влечет к тебе. Но я выполняю свою работу и не обращаю внимания на влечение.

Больше она не могла сказать ни слова.

— А я не делаю хорошо свою работу и обращаю внимание на влечение к тебе. Факт в том, что у меня поднимается температура, когда ты входишь в комнату, — поспешно начал Джереми. — Я хочу знать, что скрывается под твоими мягкими шелковыми одежками. Мечтаю прикоснуться к тебе и осязать то, что недоступно зрению.

У Иден сердце билось невероятно сильно. Но она взяла себя в руки, вздернула подбородок и начала:

— Да, но мы оба признали, что это просто физическое влечение. Вполне естественное чувство, если учесть, сколько времени мы проводим вместе. Давай останемся деловыми партнерами и друзьями. Такая договоренность тебя устроит? Мы еще немного поработаем, а потом вернемся к этой теме.

Джереми многозначительно улыбнулся:

— Ты уверена, что слышала все, что я сказал? Ты понимаешь, какие неминуемые трудности ждут эту договоренность?

— Да, — торжественно произнесла Иден, — ты хочешь спать со мной. Но ты себе не позволяешь.

— Настоящий учительский тон, — простонал он. — Какая холодная констатация факта.

— Я и есть учительница, — нарочито небрежно согласилась она и пожала плечами.

— Ты желаешь, чтобы я согласился быть другом?

— И деловым партнером. Позволь мне вернуться к моему прежнему положению. Я старательная служащая. И все.

Джереми уставился в небо.

— Кто мог предположить, что у меня появится совесть? — Он хрипло засмеялся.

— Мы друзья? — спросила она.

— Тебе кто-нибудь говорил, что ты очень настойчивая?

— У меня большой опыт. Ведь я воспитывала целую кучу детворы.

— Ладно. — Джереми кивнул. — Друзья. Кстати, я тоже по тебе скучал.

— Это потому, что мы не ездили вместе на велосипеде.

Джереми посмотрел на нее. Не по велосипеду он скучал. А по тому, чем мечтал заниматься с ней.

— Ладно. Я не буду тебя дразнить, — пообещала Иден.

— Ты всегда дразнишь, — опять засмеялся он. Потом подошел к ней и взял за руку. — Ты интересовалась, будут ли танцы? Будут.

Джереми танцевал превосходно. У Иден же почти не было опыта. Но она знала, что не упадет, пока он держит ее в руках. Это рай. Временный рай, поправила она себя.

Они снова друзья, хотя она испытывала нечто большее, чем дружба. Но ей не хотелось об этом думать.

И не буду, решила она. Осталось потерпеть всего несколько недель.

— Это мальчик, — объявил Барри на следующий день, едва переступив порог.

Джереми почувствовал, как кровь бросилась ему в лицо. Он действительно отец ребенка!

— Где?! Кто?! — воскликнул он, стараясь не смотреть на Иден. Лучше скрыть возбуждение, охватившее его, за обычным холодным выражением лица.

— Я пока не знаю, — объяснил Барри. — Бывшая служащая банка спермы увидела одно из посланий, которые я отправлял. Она вспомнила вас и сообщила, что почти не сомневается — это ваш ребенок. Если потребуется, она готова предоставить дополнительную информацию.

Джереми никак не мог успокоиться. Паника охватила его.

— Хорошо. Займемся этим, — наконец бросил он и посмотрел на Иден. — Прогресс своего рода. — Ему даже удалось улыбнуться.

— Я рада, — сказала она.

И как теперь быть? Вот-вот появится живой, реальный ребенок со своим прошлым и будущим. И со своими мечтами, которые легко могут разлететься вдребезги.

А зрение все хуже. Мир становился все темнее. И ответов на вопросы не было. Джереми не сомневался в несправедливости судьбы — ведь порой за грехи отцов расплачиваются дети. А иногда бывает так: ты всю жизнь надеешься не быть похожим на своего отца, но, в конце концов превращаешься в его копию, человека, чья беззаботность и эгоизм продолжают наказывать других.

Единственный светлый момент во всей этой ситуации — он все-таки не соблазнил Иден.