Наверное, они и травку курят, и вино пьют, - за этим не уследишь, да теперь и не надо. Костя вырос таким, каким вырос - он умен, порядочен, страстен и - друг своих друзей. Все, большего-то дать я не могу - только понимание. Зазвонил телефон. Ирина вздрогнула - она так глубоко задумалась... Она сняла трубку - молчание. Положила. Через несколько минут опять. Неприятно. Пока Ирина протирала пыль, складывала аккуратнее оставленные Костей книги, еще два раза звонил телефон, она больше не подходила. Когда она уже собралась уходить, позвонили в дверь. Она сразу открыла, не спрашивая, кто там. За дверью стояли два подростка в черных рубашках.
- Кто вам нужен? - строго спросила Ирина. Они замялись. Она смотрела на них холодно. Наконец один спросил.
- А это вы тут живете?
- Я, а вам-то что нужно, ребята?
Они мялись, видимо не знали, как поступить. Наконец, более смелый решился.
- Нам тут велели письмо хозяину квартиры передать.
- Так давайте.
Вступил второй, видимо смекнувший что-то.
- Так хозяину, а не хозяйке. Пойдем, Виталька, - повернулся он к первому и они, стуча тяжелыми черными ботинками побежали вниз. Через несколько минут очень обеспокоенная Ирина пошла за ними следом, на первом этаже валялся смятый конверт. Ирина наклонилась, подобрала, вскрыла. На компьютере было крупно напечатано: "Будешь общаться со всякой албанской и прочей восточной мразью, будешь бит. Подписано было "молодые друзья порядка". Ирина смяла конверт. Ну как тут быть? В ее время Саше никто не мог бы подбросить таких писем, значит, и роль Риты как помощницы ее сына делается совсем другой. И Ирине непонятно, как сейчас должно поступать ее сыну. Еще раз она подумала, пусть уезжают втроем, пусть скитаются втроем по Европе, Бог управит. Ирина ехала в метро, уткнувшись в "Новую газету" Политковская, Дьякова. Чечня, культура. Вдруг в вагон вошли трое точно такие, как описал Костя - затылки бритые, рубашки черные, прошли, оглядывая пассажиров прищуренными глазами. Ирина такую сцену видела в метро впервые, они не увидели ничего неподходящего, и вышли, по вагону пронесся шепот: "скины". Ирина поняла, что ей страшно, что теперь она не сможет уже воспринимать Москву по-прежнему. С кем обсудить? На переходе ей тоже было не по себе - милиция кого-то останавливала, спрашивала паспорт, казалось, что вот-вот и ее кто-то дернет: "Ваши документы". "Наваждение, - думала Ирина, - наваждение! Не одна же я в этом городе живу - вон и Галя и Татьяна по городу ездят, Галя вон вообще сюда вернулась из Европы.
В доме матери было сонно - гриппозно. Катя с высокой температурой спала. Врач уже был, дал рецепт. Мать как раз ждала Ирину, чтобы та сбегала в аптеку за лекарствами и купила фрукты. Пока Ирина обедала (мать пообедала с Катей), конечно, зашел разговор о Косте.
- Ириш, где он? Что случилось? Мне он сказал, что у любимой девушки и что ты в курсе, чтоб я не волновалась, он будет позванивать.
Ирина кивнула, ну что ей было ответить матери? "У него все в порядке". Ирина испытывала неловкость в обществе матери - хорошо пострижена, но, конечно же, сейчас неуверенна в себе, как-то стало стыдно, что так храбро предлагала ей новый брак, "что это вдруг я - "чужую беду руками разведу" - не мое это". Проснулась Катя, температура спала и она попросила гоголь-моголь и чтобы Ирина ей, как маленькой, почитала. Ирина с удовольствием и облегчением занялась Катюшей - добела сбила ей гоголь-моголь, с удовольствием облизала ложку, а потом ушла к ней в детскую читать Толкина (к сожалению, им увлекались все в ее классе). От чтения ее оторвала мать - Ирине позвонила Татьяна.
- Ирка! У нас тут такие дела - Пашка с ума, кажется, слегка сошел меня от себя никуда не отпускает, можно сказать любовью замучил, я вот сейчас из постели сбежала в ванну с мобильником - тебе звоню, чтоб дух перевести. Ты-то как, все у родителей?
- Катька заболела.
- А-а, ты молодец, мать хорошая, а я видишь, не смогла от Павла оторваться. Ой, пока, он стучится.
Ирина положила трубку и тихо пробурчала "Блажная", - вернулась к Кате, та за это время отвлеклась чтением какой-то статьи в журнале "Лиза" и продолжения Толкина не потребовала.
- Катюш, ты как? Давай горло пополощем?
- Сейчас. Ты приготовь, я через две минуты приду.
В большой комнате мать смотрела телевизор. Было как-то скучно, тихо в доме. Скучными голосами вещали дикторы, скучные картинки показывали. На кухне Ирина быстро заварила травы, поставила чашку для Кати.
- Мам, - Ирина вышла в комнату, - я, наверное, поеду, мне работать садиться нужно. Полоскание для Кати стоит.
- Ужинать с нами не будешь?
- Нет, спасибо, поеду.
Ирина зашла к Кате, потрогала губами лоб - температура не очень высокая.
- Я поеду, Катюш, мне работать нужно. Полоскание на столе. Будь добра, не забудь.
Катя поцеловала Ирину и уткнулась в журнал. Ирина купила по дороге "МК", одно из первых сообщений, бросившихся ей в глаза, было - пьяных милиционеров разоружили - унесли автоматы и запасные цинки. Они смертельно пьяные уснули в машине неподалеку от Бронниц, неизвестные взяли оружие и рацию. Ведется розыск. Милиционеры отданы под суд. Ирина с неудовольствием подумала, что везде одно и тоже - милиционеры и оружие. Кому же понравится дурная бесконечность? Ирина поняла, что все, что с ней произошло за последние дни все равно как-то связано с образом покойного Саши. Надо будет все же познакомиться с Аллой и Витей, в ближайшее время надо. Сумятица в душе, непонимание своей роли - вот сегодня ей было не по себе и в обществе сына, и в обществе дочери, и в обществе родителей, Татьянин звонок тоже как-то показался никчемным. Все время как бы ведется диалог с Сашкой. Вспомнилось, когда сидели в последний раз в "Пельменной", Сашка рассказывал ей эпизод из своей жизни с некой Нелей. Тогда его" кинул" какой-то очередной работодатель - его журнальчик разваливался потихоньку. Сашке он платить не хотел. И Саша решил его наказать - вынести из редакции новенькие ноутбуки и продать. Ему нужно было погасить долги за квартиру. Неле была нужна новая кровать. Собственно, долги он мог бы и еще сто лет не платить, но наказать нечестного хапугу хотелось. А больше всего занимала опасность, игра ума. Хотелось обвести вокруг пальца врага и проверить свои силы. Сначала Саша с Нелей сходили в разведку... Ирина представила себе июльский знойный полдень, московский дворик, пыльная разноцветная садовая ромашка. Двухэтажный неказистый дом, дверь, обитая клеенкой. У двери ленивая кошка с блудливыми глазами. Суббота. На месте только вахтерша. Саша морочит ей голову, убеждает, что ему необходимо оставить сообщение на столе Главного. Наличие у Сашки членского билета Союза журналистов, всяческих бланков и общество приличной дамы усыпили бдительность вахтерши. Солнце падает так, что факс высвечивается четко, кресло и телефон в тени. Сашка быстро оглядывает помещение - вот на полке два новых ноутбука, вот в шкафчике коньяк... Бывший Сашин однокашник Толя Валерьянов - хозяин "фирмочки" воспользовался Сашиными связями, умениями, а когда пришла пора платить, глядя в глаза, повторял одно и те же: "Денег нет. Счет пуст. Нет денег. Потерпи". Саша потерпел - через некоторое время то же самое: "Счет пуст. Денег нет..." А у Саши - любовница с ребенком, долги, собака - догиня Клава и ... пошатнувшееся здоровье. Сердце стало давать о себе знать. Сердце болит - голова работает. План прост, как всегда, схема проста и опробована - взять игрушки, необходимые для обновления жизненного пространства. В данном случае - ченчж: эти "игрушки" заменить на другие блага для Нели и ее сына Пети, корм для Клавы, лекарства для поддержания работы сердца, квартплату. Выйдя на эти позиции, Саша мог бы спокойно обдумать - жениться ему на Неле, писать ли на заказ сценарий или уехать надолго с Клавой в глушь в Тверскую губернию к товарищу на ферму. Неля тридцативосьмилетняя, утомленная. Из тех, кто, написав диссертацию, забросила науку, начала "красить картинки". Дома у нее то, что она называет "бардак", а тактичные гости - художественный беспорядок. Картоны, краски, драпировки, Петькины джинсы, пепельницы, большие раковины, веера. Неля ломкая, худая, она из тех, кто никогда не приобретет облика тетеньки средних лет. Со временем будет седой худой старой девчонкой. Саше с ней легко - она подружка, собеседница. Выпить, поболтать, пошляться по городу это с ней. Но мир эротических фантазий все же населен другими. Ну что ж, Саше не привыкать раздваиваться. Во всяком случае, пусть у Нели будет праздник, но подготовиться к нему она поможет. Выйдя из конторы, Саша с Нелей отправились в Сокольники - валялись в траве, пили пиво и обговаривали детали. Окно подходящее - стекло легко вынимается, половицы не скрипнут линолеум. В темноте Сашка ориентируется хорошо. В общем, последним поездом метро Неля должна его ждать у себя на ВДНХ, а потом уже (если все пройдет удачно) решат, на что менять эти "игрушки". Конечно, Толя Валерианов будет огорчен, он расстроится - "хозяева жизни" редко легко мирятся с потерями. Неля одна - Петька отправлен к бабушке на два дня: там занятия скрипкой по расписанию и полдник в 5 часов - неукоснительно. У Нели, понятно, все не так. Двенадцать - интересный детектив отложен в сторону. Сейчас, он уже, видимо, в конторе. Столы, кресла. Полка. Медленно, медленно, крадучись. Тихо-тихо... Протягивает руку. Взял. Опустил в сумку. Протягивает руку... Зазвонил телефон. Неля вскочила - Саше еще рано, руки похолодели - что случилось, нервно сдернула трубку. Фу-у, мама. Можно Пете завтра поехать с дедом на три дна в пансионат - горящая путевка. Можно, конечно, можно! Облегчение. 12.30 - Неля читает. Детектив написан женщиной. Женские проблемы - роман с опером. Облагороженные чуть-чуть подлакированные анекдоты и страшилки. Скучно. Час ночи. Позвонит или сразу приедет? Приедет ли? Неля ходит по комнате - к окну - к двери, к окну, к двери. Час пятнадцать - звонок телефона "Я у метро. Сейчас приду". Слабость в ногах, сердцебиение. Слава Богу! Слава Богу! Неля быстро мечет на стол четвертинка "Гжелки", черный хлеб, сыр, минеральная вода - все, что он любит. Звонок в дверь - Неля в коротком платье, на каблуках. Она выше Саши, ему это нравится. Берет из рук сумку, целует, за руку ведет в ванную, включает воду. Все молча. Чувствует - верный тон сейчас найти трудно. Вот сядем за стол - тогда. Саша напряжен, но кажется, встречей доволен. Сели. Разлили. Выпили - За тебя. - За тебя... - За успех. - За успех. Разговор завязался после второй рюмки. Раскрасневшийся Саша описывал, как подошел к окну, как выставил стекло, как напугал котенок, прошмыгнувший возле ноги. Как вдруг в комнате в темноте запсиховал - перепутал право-лево, как звякнул карабин сумки, и он покрылся потом, как вдруг не вовремя прихватило сердце. Неля охает, хвалит, сочувствует. О будущем не говорили - рухнули спать. О будущем завтра - с чистой головой. Неля взяла на себя реализацию "товара". Однажды она видела, как алкаш во дворе продавал какой-то "навороченный" утюг и его купила богатая иногородняя дамочка из их подъезда. И еще она видела, как непьющая тетка из соседнего подъезда однажды совала другому алкашу такой же утюг, для продажи, видимо. Неля довольно долго наблюдала семью на первом этаже: пьющую разбитную Светку и ее мужа. Вот Светку она и решила сыграть. Они с Сашкой жутко хохотали, когда Неля одевалась и красилась "под Светку". Небрежно, но с претензией одетая, Неля отправилась на соседнюю улицу. Там, прогуливаясь возле песочницы, где как она знала, собираются здешние "бражники", она дождалась первого же обратившегося к ней с предложением сгадать на опохмелку. Ему она деловито предложила процент со сделки, если найдет покупателя, и показала "товар". Сумму Неля назвала крайне умеренную - половину от реальной. Они с Сашей решили, что главное удалось - месть совершилась, на их нужды хватит, а от лишнего Боже упаси. Тощий бородач в шлепанцах и серой майке подумал минуту - две и сказал, что есть покупатель. Он повел Нелю к "ракушке", где возле серебристой иномарки колготился толстенький лысоватый молодой человек с прохиндейскими глазами за стеклами очков: "Фима, вот дама предлагает, - и он указал на сумку. Фима заглянул в сумку, не вынимая, осмотрел ноутбуки и спросил: "Сколько?". Неля назвала сумму, накинув сотню, как процент посреднику. Глаза Фимы сверкнули - цена ему явно понравилась, но он поторговался - пытался скинуть рублей двести, но Неля держалась уверенно и достойно - ей нужно столько и не копейкой меньше. Фима пожал плечами, расстегнул барсетку и отсчитал ей названную сумму. Бородач вроде бы индеффирентно стоял в стороне, но по нервному подергиванию щеки, по прищуру глаз можно было понять, как трудно ему дается ожидание. Как только Фима забрал "товар", Неля и бородач тут же пошли к песочнице, на ходу Неля выдала ему сотню. Это было для него счастьем - решением всех проблем на сутки. "Обмоем?" - предложил он, - я угощаю". Оставив Нелю у песочницы, он смотался и принес бутылку пива. Пили, передавая друг другу бутылку, по глотку - он с наслаждением, Неля - брезгливо, но сохраняя нужное выражение лица. Домой она вернулась довольная. Саша спал (он заснул одетый поверх застеленной кровати). Неля рассмотрела его - как все же побит жизнью, беготней, неврозами, неладами. По пути ли им? Вряд ли. У нее - Петя, да и надо определяться, выстраивать жизнь семейную. С Сашей же качели-карусели: пир вперемешку с похмельем. Да и ему с ней хорошо до поры до времени, как впрочем, наверное, и со всеми. Но завершение их полуторагодичного романа удачное. Она смогла ему реально помочь, ей и казалось, что когда-нибудь придется ему в чем-то помочь. Представился случай. Саша проснулся от ее взгляда. Она молча протянула пачку денег. Он поцеловал ей руку.
- Ну, как поступим?
- Знаешь, Саша, у тебя долг за квартиру - это важно.
- Прошу тебя, детка, сделай это. Я дам все эти листочки, квитанции. Не выношу этих сберкасс. Отсчитай там, сколько следует.
Сумма долга Неле была известна - Саша не раз хватался за голову, называя ее.
- Себе Нелинька, на диван, мы этот с тобой совсем доломали. Петеньке что-нибудь. Ну, а остальное мне с Клавой. Пора нам, голубушка, трогаться с ней в глубинку. Засиделся я в Москве, да и тебе отдохнуть от меня, как теперь говорят "безбашенного" пора. Закрутил я тебя, заморочил.
Неля вздохнула, не спорила. Вместе сходили в мебельный, выбрали диван. Советовались, как добрые друзья. Они, в сущности, ведь и были друзьями, близкими друзьями. Вечером Саша уехал за своей Догиней последний месяц ее передерживал сторож одной типографии - его бывший одноклассник. Через два дня Саша с Клавой отбыл в провинцию.
Ирина представляла себе Сашу, Нелю. Думала о своем сходстве с Сашей ей не раз приходилось расставаться, пройдя вместе какой-то этап. Труднее всего давалось расставание с теми, кто говорил ей "ты мне как сестра" или вдруг она сама теряла разум и уверяла какого-нибудь мужчину, что он ей "как брат". Откуда это бралось? Видимо, из детства. Видимо, только в детстве кажется, что кровное родство самое надежное. Позднее делается известно, какие распри бывают между родными. Древнее, что-то родовое просыпается, когда говоришь - "ты мне брат..." А ссора со словами: "ты мне больше не сестра", между некровными, означает огромную силу разочарования. Здесь разрыв глобальный - по сути, как и было предпочтение когда-то, по сути. Между кровными же - просто большую степень недовольства, чаще всего сиюминутную. Таких разрывов было в Ирининой жизни несколько, больше было таких же мягких, как у Саши с Нелей.
Ирина подходила к своему подъезду уже в темноте. К ней кинулся Вася.
- Ну как удалось узнать про вакансии?
Ирина совсем забыла о Васе, о своей ответственности перед ним за поманившую "заграницу".
- Нет, Вася, некогда было. Катя заболела, другие дела были. Постараюсь завтра.
И вдруг преданный ей, смирный Вася заорал на нее.
- А-а, только о себе заботитесь, мадам. Все вы, евреи, такие. Только под себя гребете!
Вася плюнул ей под ноги и скрылся за домом. Ирина остолбенела причем здесь, во-первых, евреи? Во-вторых, с чего бы хорошо ею оплачиваемому Васе выражать такую неблагодарность и непочтительность? Водки дурной выпил и накрутил его кто-то, конечно. Стало противно. Поднялась к себе в квартиру уже в плохом настроении. Все в последнее время выводит из себя. А ведь Сашка тогда рассказывал об этой Неле вроде бы в пику ей, Ирине, мол, она смогла быть Саше помощницей сейчас, смогла бы ты, если и не мне, то кому-нибудь, хватило бы пороху? Задним числом Ирина обиделась на Сашку. Пока она переодевалась, варила себе картошку, несколько раз кто-то звонил и клал трубку. Действовало на нервы. Опять зазвонил телефон, Ирина грозно сказала.
- Да, слушаю.
В трубке Татьянин шепот.
- Ир, я из постели звоню. Он уснул, а у меня мобильник, к счастью, под подушкой, - она хихикнула, - а он не знал. Он меня в постели при себе держит, говорит, для вдохновения. Вскочит, чего-то попишет и опять ко мне с ума сойти...
- Тань, а мне-то ты что звонишь? - устало спросила Ирина.
Возникла пауза, а потом Татьяна почти закричала.
- Ты мне завидуешь, завидуешь - у меня вот есть мужчина... Ирина ее прервала, захотелось поссориться.
- Тань, а почему ты тогда из-за елочек после пруда от меня сбежала, а?
Татьяна заорала, видимо уже не боясь разбудить своего милого.
- Это я вышла к пеньку, а тебя нет! Я решила, что ты в кустики на минутку отбежала и стала ждать и как дура, как дура...
Татьяна отключилась. Ирина осталась с тренькающей трубкой в руке. Вот и поссорилась. Оказывается, было тогда недоразумение. И у Тани была своя точка зрения на случившееся тогда, и она молчала, не ссорилась, а начала склоку сегодня я. Вася дернул меня, я Таню. Глупо. С ней-то уж точно ссориться глупо. Она сейчас счастливый сексуальный объект. Этому-то я не завидую, сама не раз попадала в такие же руки. А женские реакции действительно непредсказуемы. Ирина устроилась в кресле с детективом, решила полностью отключиться от всех дел сегодняшнего дня, а потом уже, в ночи, сесть писать заказанную рецензию. Но не читалось. Вспомнилось, как несколько лет назад женская дружба поманила ее вновь. Как и в студенческие годы, они болтали по телефону - каждый вечер - своеобразный отчет за день. Приезжали друг к другу разбирать шкафы, перетряхивать гардероб, чистить от лишних бумаг письменные столы. Они (в то время одинокие женщины) отдыхали в обществе друг друга. Каждую мелочь, каждое смешное или странное обстоятельство они толковали и перетолковывали, искали знаков, не хотели пропустить поворот в судьбе. "Ну, как сестра, ну как сестра", - часто повторяла подруга. Ей Ирина могла рассказать, смеясь, как ехала с табуреткой в метро - к родителям на Юго-Запад (решила купить для кухни), мест свободных не было, вагон был полон. А Ирина сидела на своей табуреточке возле "нерабочих" дверей и читала "Иностранку". Иногда, поднимая глаза, ловила недовольные, раздраженные взгляды, впрочем, иногда и веселые, тогда улыбалась в ответ. Поезд на станции "Спортивная" что-то слишком долго стоял с открытыми дверями. Уже прошло минут десять, пассажиры, сначала, терпеливо ожидавшие отправления, начали потихоньку переговариваться, роптать, выражать недоумение... Ирина на своей табуреточке продолжала спокойно читать. Вдруг какой-то вышедший из себя мужик лет сорока, в "спартаковской" майке кинулся к кнопке вызова: "Командир! Мы поедем или как?" Никакого ответа. Вагон прокомментировал: "Вот, как всегда - даже в известность не ставят. Не удосужатся ответить". Вдруг из переговорного устройства донеслось: "Поедем - поедем", мужик, уже занявший опять свое место, подскочил, изумленный, к микрофону и задал наивный вопрос: "А когда?", оттуда донеслось ехидное "Когда надо..." Потом началось и вовсе нечто невообразимое: объявили, что в сторону Юго-Западной поезд последует со второго пути. Одуревшая публика потянулась к выходу: кто ворча, кто, потихоньку матерясь, а кто и потешаясь над "московским сюром". Ирина вышла тоже, за ней выпрыгнул невысокий дедок и окликнул: "Девушка, скамеечку-то забыли". Ирина оглянулась, взяла из его рук табуретку, поблагодарила, засмеялась и уселась на лавочку, поставив рядом табуретку ждать событий. Она не спешила на другую платформу - что-то не верилось, что поезд пойдет в обратную сторону. Оставшихся упрямцев все же выпроводила из вагона женщина в форме, и они толклись, и громко возмущались безобразиями метрополитена. Ирина читала, на ее табуретке уже стояли чьи-то сумки - люди размахивали руками, жестикулировали. Но когда заголосили одновременно и дежурная, и машинист, выгоняя из вагонов тех, кто ехал в Центр и, загоняя тех, кто к Юго-Западу, Ирина поднялась с места и со своей табуреткой загрузилась в поезд, вскоре двинувшийся туда, куда ему вроде бы заказано: в обратный путь. Когда Ирина рассказала все это в красках, с юмористическими деталями подруге, та почему-то погрустнела, посмурнела и истолковала все случившееся, как намек - Ирине предстоит вернуться в прошлое. Ирина ничуть в это не поверила, все веселилась и охала, вспоминая чудную поездку в метро. Пили чай. Подруга сидела на новой табуретке напротив окна и почему-то время от времени задавала сама себе странный вопрос, а кто вскоре будет сидеть на этом месте и смотреть на старое дерево и странный балкон с флюгером. Кто? Ирина пожимала плечами, отмахивалась, предлагала другие темы, подруга же так и ушла в каком - то смятении. Все у Ирины связалось воедино, когда спустя некоторое время подруга стояла в дверях и требовала немедленно вернуть ее блузку и книжку и, утирая слезы, все повторяла: "Ты мне больше не сестра!". А почему? Просто на горизонте опять возник Илья третий (и последний!) Иринин муж, и Ирина с привычной радостью прислонилась к нему. "Вот он обратный ход", - вспоминала она пророчества подруги. "Ренессанс" с Ильёй продлился недолго, он уехал, дороги, собственно, у них давно разошлись, просто на время ностальгия свела их - это было для них отдыхом, разлука была совершенно естественной. Теперь изредка звонят друг другу. А вот подруга исчезла с горизонта окончательно. Но известно, что тот, кто исчез с горизонта одного, некогда любимого, человека, по странной закономерности или случайности появляется на параллельном горизонте бывшего мужа, приятельницы или даже родственников. Появляется чаще всего с просьбой не говорить об их "дружбе" прежней привязанности. Жизнь свела ее подругу в какой-то момент все с тем же Сашей, он обмолвился об этом однажды по телефону. Но сейчас эта подруга пришла в голову в связи с неприятным разговором с Таней. Не стоит ссориться. Ирина встала, в сумке отыскала листок, на котором записала номер Таниного мобильного. Набрала. "Абонент не отвечает или временно недоступен. Попробуйте перезвонить позднее". "Перезвоню", - решила Ирина, - помирюсь до того, как лягу спать... Позвонили в дверь.
- Кто там? - Ирина спросила нервно, никого вроде не ждала.
- Ирина Викентьевна, откройте, пожалуйста, у меня к вам дело.
Голос был детский. Ирина открыла. Стояла девочка лет одиннадцати.
- Что тебе, девочка?
- Меня папа прислал...
Ирина поняла, что опять какая-то чужая и странная жизнь вот сейчас вползает к ней в квартиру.
- Так, а кто твой папа?
- Василий Степанович Степанов. А я Варя.
- Зайди, Варя и объясни в чем дело.
- Я сама не знаю. Мы живем с мамой. Он с нами не живет, потому что он... да вы, наверное, знаете. Сегодня прибежал к нам, кричал, потом, у него припадок какой-то был, его "Скорая" увезла, а после укола, когда он глаза открыл, сказал к вам сюда сходить и сказать, что он просит его извинить.
- Так он теперь в больнице?
- Да. Только я не знаю, в какой. Мама мне сказала сходить к вам и быстро возвращаться домой.
- Спасибо. Варя. Погоди, я тебя угощу тебя чем-нибудь. Ирина достала купленную для Катьки коробку "Зефира в шоколаде", - Держи.
- Спасибо.
Девочка еще секунду постояла, разглядывая Иринину комнату. А Ирина рассмотрела девочку - некрасива: такой же формы, как у Васи нос, но милое выражения лица, чистенькая.
- До свидания, - наконец сказала Варя.
- Всего хорошего.
Ирина закрыла за ней дверь.
Отравился каким-нибудь пойлом, бедный Вася. Вот и нес ахинею. Тут сразу все бескультурье и вылезло: евреи ему виноваты, хотя ведь знает, что неприлично так высказываться, коли в интеллигентном доме принят. После ванны Ирина поставила телефон возле кровати, легла с детективом - нужно же узнать, кто там все-таки ограбил и убил. Но ссора с Татьяной все же мучила, ну хоть что-то сегодня бы уладить, хоть что-то. Еще раз набрала Танин номер, "Але", - шепотом откликнулась Татьяна.
- Тань, - это я. Я, кажется, тебя как-то обидела... Прости...
- Брось, Ирин, я тоже что-то сморозила. Он пока в ванной, блюет, кажется, я хоть вздохнуть могу, а то...
- Не печалуйся - поможешь гению. Вдохновляешь ведь.
- Шутишь. Пьет он как собака и требует, чтобы я ему постоянно в любви признавалась. Вот вовремя не сбежала, горько каюсь, ты же советовала. Теперь вот уж как вырвусь. Ой, все идет...
Татьяна отключилась. Ирина вздохнула с облегчением - останемся друг для друга добрыми приятельницами и нечего покусывать друг друга - мало ли кто в какие беды с мужиком попасть может, а тогдашняя "невстреча" у пенька - это загадка, может, даже мистика, писала же я сама про Марину с Митей и "другое измерение", значит, допускаю чудеса. Раз для других, значит и для себя. Скрыло нас тогда что-то друг от друга.
Проснувшись глубокой ночью, Ирина почувствовала такую глубокую тоску, такое одиночество, что сил ощущать себя в пустоте не хватало. Как-то в последнее время суета, чужие дела, спутанные мысли, не проясненные желания, постоянный внутренний диалог, а иногда и полемика с мертвым Сашкой отвлекали от самой себя. Видимо, все же, ударило Татьянино - "у тебя вот нет мужчины". Ирина начала сама себе доказывать, что вот, пожалуйста, можно приблизить Георгия - милый человек и уж точно не будет мудровать над ней, как Павел над Таней, но ни к чему ей Георгий. Ирина поднялась, накапала себе пустырнику и начала увещевать себя, что не все так страшно во-первых, практически все одиноки - только кто явно, а кто тайно. В единение душ Ирина не очень верила. Во-вторых, паника и отчаяние первый признак депрессии, а депрессий Ирина боялась и всегда вздергивала себя и понукала, ей казалось, что если она потеряет вкус к жизни, упадет в безразличие, она сразу же постареет. А старости она боялась - ей казалось, что у нее (если конечно она до этого времени не успеет с собой разобраться) будет неэстетичная, жалкая и немудрая старость. Ирина бегала по комнате зажгла всюду свет, включила радио. По "Свободе" говорили об откате от демократии. Это Ирина слушать не стала - ей сейчас неполезно. Поймала музыку - на английском грустные песни о любви, это ей пришлось по вкусу. Было три часа, То звонят все кому не лень и из каких угодно мест, - а когда тоска, никого. Потом она сама над собой же и посмеялась - кто в три часа ночи должен знать, что у нее тоска. Потом сама же себе ответила - "близкий человек", а его - то и нет! Мысли, тоскливые мысли опять понеслись по кругу. "Нет, не может женщина так зависеть от того, есть у нее в данный момент мужчина или нет", "Я и не завишу, - спорила Ирина, - мне просто сегодня, сейчас плохо. Может, меня бы и собака утешила, но ведь нет и собаки. Может, если бы жила как нормальная мать вместе с Катькой - не свихивалась бы, не впадала в даун - держала бы меня Катя в тонусе. Но опять себе возражала - нельзя ребенка делать заложником своих несовершенств и держать при себе как костыль. У бабушки - там у них - все устоялось. Даже уход деда не развалил основу тамошнего быта. Я же подвержена всяческим влияниям и поветриям..." Ирина листала свои записи последних дней, перечитала "Витьку", подумала, что Васина дочка Варя почти ровесниц Витьки и тоже у нее неблагополучный отец. Мысли Ирины в какой-то момент приняли совсем другое направление - интересно, каким она увидит реального Сашиного сына, угадала ли она хоть что-то. Пора с ними познакомиться. И тут Ирина осознала, что в записке не было ни адреса, ни телефона. Видимо, Алла рассчитывала на то, что Витя увидится с ней, Ириной, и тогда, познакомившись, они обменяются телефонами. Где их искать неизвестно. Ждать, что Алле придет в голову еще раз самой объявиться, не хватит терпения. Да и вообще, это актуально сейчас, а не через месяц или тем более год. Как их найти? Распутывая весь клубок событий, Ирина, конечно же, добрела и до Ксении и Славы. Вот - Слава. Ведь именно он знаком с Аллой. С трудом дождавшись утра, перечитывая свои рассказы, записи, Ирина набрала Славин номер. Ответил сонный женский голос.
- Будьте добры Станислава Викторовича.
- А он еще спит. Ему что-нибудь передать?
- Будьте так добры, передайте, что звонила Ирина - его однокурсница, из Москвы и очень просила позвонить, если нетрудно запишите мой телефон на всякий случай.
Телефон любезно записали. Ирина извинилась за ранний звонок и теперь ее, уставшую, от самой себя, наконец, сморил сон. Проснулась Ирина от телефонного звонка, с головной болью. Звонила Катя.
- Мам, у меня температура нормальная. Я хочу уже встать, а бабушка говорит, что три дня с нормальной в постели. Но я уже не маленькая! Скажи ей, пожалуйста.
Ирина, преодолевая головную боль, предложила Кате найти компромисс сегодня еще полежать почитать, а завтра, если температура не подскочит, встать. Бабушку сейчас не следует раздражать неповиновением, но ее Катю, конечно нельзя считать малышкой - вполне взрослая и разумная уже. Уладив, по возможности, дела близких, Ирина померила температуру и себе. Ну ясно просто она заболевала, отсюда невроз этой ночи. А лечиться Ирина умела. Она не позволяла себе залеживаться, засиживаться, пила травы, гомеопатию, горло полоскала, не ленясь, и сейчас занялась всяческими процедурами. Часов в двенадцать позвонил Слава.
- Доброе утро, Ириша, мне передали, что ты звонила. Что скажешь хорошенького?
- Славочка, я по делу. Скажи, пожалуйста, у тебя есть телефон или адрес Аллы. У, ну этой, как бы Сашкиной вдовы.
- Есть, сейчас отыщу.
Слава отошел. Ирина удовлетворенно кивнула, все правильно идет, и без этого разговора с Аллой ее все время будет мучить невнятность Сашиного ухода, затруднять ее диалог с ним. Слава подошел и продиктовал ей несколько телефонов: домашний, рабочий и еще какой-то он не понял, но по которому всегда можно будет с ней связаться.
- Спасибо, Славочка. Я часто вспоминаю наш разговор и твое "автостопом по Европе", мне это сейчас пригодилось. Для сына. И вообще многое из того, что ты тогда говорил, сейчас в моей жизни отзывается. Причины, по которым ты ушел от Ксени... Ты ей передай привет, очень она хорошая. Всего доброго, Славочка.
- Будь здорова, Ириша, не пропадай.
Ирина переписала телефоны в записную книжку, прилегла с книгой. Зазвонил телефон. Галя.
- Ирочка, здравствуй, дорогая. Как ты тогда доехала? Как твои?
Ирина очень обрадовалась, какая Галка умница, как вовремя.
- Доехала нормально. Какая ты молодец, что звонишь, я что-то разболелась, у Катюшки грипп, наверное, подцепила. Ты меня отрезвила, я больше не хлопочу по поводу мамы, вообще, как-то запуталась, кому помогать, в чем. Костя вот уезжать собрался, в общем, сумятица. А у тебя как дела?
- Я как раз по поводу твоей мамы, есть один очень интересный клиент, это работа на перспективу, по крайней мере, если появится такая потребность у Марии Филипповны, я знаю, кого предлагать. Так что в работе все в порядке, а настроение очень среднее, вдруг почувствовала, что устала. Как-то от всего устала, надо о ком-то заботиться. Ирма далеко и взрослая, быть бабушкой я еще не готова, в общем, хочу проехаться по приютам, домам ребенка.
Ирина откликнулась очень живо.
- Галочка, ты всегда находишь какой-то человечески оправданный выход из своей тоски, а я всегда ловлю свой собственный хвост и копаюсь в прошлом.
- Ириш, ты лучше скажи, что тебе купить, я вечером заеду, тебя навещу. Ты лежи, грипп требует покоя.
- А заразиться?
- А я не боюсь. Сама знаешь - зараза к заразе. - Галя засмеялась, - В общем, лежи, заеду.
Ирина положила трубку почти счастливая, как же хорошо, что есть Галка. Пожалуй, только Галя и минская Ксеня сейчас являлись для Ирины ориентиром. Женский мир полон слабостей, лжи, ошибок, попустительства, самооправданий, выплыть трудно, но хочется. Ирина опять вернулась мыслью к Саше в связи со своей истеричной подругой, бросившей ее из-за самолюбия. Как у Саши на горизонте появлялись ее знакомые, так и у нее на горизонте всплывали люди из их общего или только Сашиного прошлого. Так неожиданно всплыл Алексей Мастерков, тот шофер - дальнобойщик, который под именем Сергея был выведен Игорем Поревым в "Романе с пистолетом". Он действительно был другом приятелем Сашкиного отца, к пистолету, (в отличие от повести, где Сергей, как и Тонечка, был заворожен оружием) вообще не имел отношения. С Ириной они и виделись всего раз - в тот самый злополучный день, когда пистолет выстрелил. Сашин отец послал в тот день Алексея на поиски сына (так иногда бывало) тот оказался свидетелем нелепой смерти Сашкиного друга, был напуган, Саша заставил его отправиться к Ирине (она тогда была у мужа), почему-то надеясь, что общество Ирины его отвлечет и смягчит впечатление. Ирина тогда себя чувствовала почти заложницей, мужа не было дома, явился незнакомый тип, представился Сашиным другом, почему-то пили тогда портвейн, кажется "777" и истерически открывали друг другу душу. Тогда же и наведался Игорь Порев (будущий автор повести), он был тоже как-то причастен к истории (то ли самоубийству, то ли дуэли), сидел с ними, пил и все выспрашивал, как они относятся к оружию, да к сексу, препротивный, кстати, тогда был разговор. Потом пришел муж, Павел, все разошлись. Потом подбросили Коле пистолет... Потом Ирина родила Костю, развелась с Павлом, в общем, настала совсем другая жизнь. Напоминала только о случившемся поревская повесть, которая тогда шла "на ура", но это была уже "литература". Алексей - добрый малый. В конце 80-ых он пару раз звонил спьяну поболтать - как-то удачно заставал ее у родителей - единственно ее постоянно существующий телефон. Тогда-то она узнала, что он уже не дальнобойщик, а шофер в какой-то фирме. Потом рассказал, что женился, что у него дочки, и, в общем, все хорошо. Пытался намекнуть, на общее "темное" прошлое, но Ирина замяла, больше он к "пистолетной" теме не возвращался. Как-то в 90-ых мама передавала, что он звонил. Поздравлял с Новым Годом. Только сегодня, свалившись больная, она вспомнила в деталях свою встречу с Алексеем. На второй или третий день по приезде из Минска у Ирины было несколько пустых часов, и она решила съездить на ВДНХ, на ярмарку посмотреть Катьке приличный плеер. Она бродила по огромному павильону, выбрала, наконец, то, что хотела, собралась выходить, а тут ливень. Зонта, как водится, не было, и пришлось пережидать сильнейший дождь, бродя по магазинчикам. Ирина устала, хотелось посидеть, выпить кофе, но ни скамеек, ни кафе не было. Она увидела просторное помещение - по периметру, как в аквариумах, подсвеченные "плавали" разнообразные швейные машинки, некоторые были красиво задрапированы, некоторые просто обвиты какой-то мишурой. Это было красиво, но главное, в этом стеклянном пространстве были стулья! Пять свободных стульев, и только на одном сидит парень. Ирина подошла к двери и спросила.
- Можно я у вас тут посижу? Дождь пережду.
Охранник, сверкнув золотым зубом, не вставая, спросил.
- Где это вы тут посидите, интересно?
- Да вот на стульчике.
- Нельзя!
- Почему же?
- Не положено.
- А начальство у вас есть?
- Есть.
- И где же оно?
- Вон за стенкой.
- Так спросите его, наверное, разрешат.
- Не разрешат. Уже были случаи... Это частный магазин.
Ирина хотела продолжить препирательства с охранником, но в эту минуту из-за стены вышел плотный человек с седой гривой - начальник и одновременно с ним, обогнув Ирину, вошел второй охранник. Это был Алексей. Начальник, узнав в чем дело, любезно разрешил Ирине посидеть на стуле, и золотозубый охранник сразу же придвинул его Ирине, а Алексей, всмотревшись в Ирину, тоже узнал ее. В этом террариуме, пережидая дождь, они разговорились. Алексей оказывается, давно уже из шоферов переквалифицировался в охранники. Сашин отец умер, квартиру завещал ему, Алексею, хоронил его Алексей, Сашу не отыскали. Ирина слушала Алексея и вспоминала Сашиного отца - он был чудак, замкнутый человек, книги, один - два собеседника, увлечение фотографией и никакой ответственности по принуждению - перед сыном и, оставленной давно женой. Саша навещал его изредка, как-то взял с собой Ирину. Лучше всех из Сашиных друзей той, молодой поры, знал его Игорь Порев. А приближен оказался только Алексей - человек совсем другого круга... Теперь в бывшей квартире Семена Александровича У. живет старшая дочка Алексея и его внучка, а он с женой Людой отдельно, младшая за границей... Оказывается, в последние годы он тоже видался с Сашей. У него, как и всегда была какая-то спутница жизни (уж не моя ли бывшая подруга? подумала Ирина), он как всегда что-то писал, что-то где-то публиковал, имел даже свой сайт. Вот компьютер их и свел. Ляля - дочка Алексея - работала в интернет-кафе. Как-то осенью 99 года Алексей заглянул на работу к дочке передать фрукты для внучки, засиделся, заигрался. Эти компьютерные игрушки он полюбил, как только получил к ним доступ. Дома жена гоняла от компьютера, а здесь, у дочки, умные в Интернете сидят, а дураки в покер с компьютером режутся. Сидел Алексей и играл увлеченно, вдруг услышал за спиной голос знакомый. Ба, да это Саша сын покойного Семена Александровича. Вид у Саши странный - вроде и элегантен как всегда, подтянут, а все же несвеж. Приглядевшись, Алексей заметил: выбрит Саша плохо, волосы поредели, тусклые. Сдал, значит, постарел. Алексей смотрел в упор на разговаривающего с каким-то парнем Александра.
- Одной дискеты хватит, - лениво втолковывал горячившемуся Саше парень, - хватит, я вас уверяю.
Саша пожимал плечами, возражал. Алексею все эти дискеты - мудрости премудрости неинтересны, а вот заставить Сашу повернуться очень хотелось. Старые штучки - еще, когда дальнобойщиком был, этим славился - мог на спор в пивной любого за стойкой заставить обернуться. Много тогда кружек пива выиграл. Саша обернулся, Алексей поднялся и с протянутой для рукопожатия рукой пошел к нему. "Здрасте, - шутовски кланяясь, сказал он Саше.
- Леша? Какими судьбами? Сколько лет сколько зим... -Отошли к угловому столику подальше от чужих ушей. - Как ты, где? - Саша по-прежнему холодно любопытен к людям. Ему, конечно же, все равно, где и как Алексей, но вдруг деталька какая, сюжет зацепят - все пригодится. Алексей же с удовольствием подробно рассказал и про дочек и про жену Люду и про работу в частной фирме, в охране.
- Ну а ты? Все пишешь? Все бродишь?
- И пишу, и брожу. Дочка твоя ничего девочка. Замужем?
- Не сложилось. Зато внучка у меня есть. Да ты знаешь, они в твоей, то есть папашиной квартире живут...
Саша равнодушно кивнул. Он давно уже понимал, что в его случае нет места причинно-следственным отношениям. Если ты сын своего отца, то дом его - твой дом и наоборот, твой дом - дом твоих детей. У Саши все врозь дома, жены, дети, родители. Он всегда не там, где его по-настоящему ждут, наоборот, сваливается, как снег на голову к тем, кто его вовсе не жаждет видеть... Алексей и Саша отправились побродить, на Арбате засели в маленьком кафе, захотелось поглазеть на публику, выпить пива. За соседним столиком вспоминали ураган: кто да кто, где да где был. Мужчина за соседним столиком развлекал двух моложавых дам рассказами, о том, что тогда творилось на Арбате.
- Я, как только ветер поднялся, мрак еще сгустился, юрк в кафе - оно стационарное, а те, что под навесами и зонтиками, сразу же и пострадали. А было красиво - все витрины освещены, фонари отражаются в потоках воды, молнии зигзагами и тоже в воде отражается. Такое, знаете ли, кипение цвета, света. Что там Спилберг с его спецэффектами. Цветные матрешки катятся, платки летят, фуражки, как летающие тарелки, звездочки подпрыгивают на воде. А потом, как стихать стало, смотрю, девушки по Арбату идут - босиком, юбочки короткие в облипку, или шортики, туфли и... майки в руках держат.
- Как? - выдохнули дамы.
- А что? Молоденькие, симпатичные. Они же без лифчиков ходят. А в майке мокро, сами знаете неприятно. Ну кино, просто кино! Век не забуду!
- Так ты в кафе и просидел?
- Да, вышел, уж как все стихло, закатал штаны и к метро пошел, к "Смоленской". Лотошники матрешек ловят, фуражки собирают.
Саша с Алексеем переглянулись, посмеялись - ну как на заказ история. Можно больше и не рассиживаться, пора по домам. Алексей расплатился. Саша внимательно наблюдал за ним. "Запоминает", - подумал Алексей. Иногда встречались у Ляли в Интернет-кафе, иногда созванивались и пили пиво где-нибудь в городе, время от времени с ним вместе приходила женщина - так себе, не особенно яркая, молчаливая... Последние полгода примерно что-то он пропал... Ирина слушала рассказ Алексея, думала, как все странно складывается, вот и Алексей видался с Сашей примерно в то же время, что и она, а в самое последнее время Саша исчез и с его горизонта. Алексей, рассказывая о Саше Ирине, просто увлекся воспоминаниями об общих знакомых; спустя столько времени, о чем бы еще ему и говорить с Ириной, он еще не знал, что Саши нет в живых, Ирина этим сообщением как бы подвела черту под рассказом Алексея. Алексей отнесся к известию не то что бы равнодушно, а с пониманием, вроде бы ему и тогда, когда они бродили по пивным, было ясно, что Сашина жизнь движется к финалу. Дождик кончился. Алексей отпросился у начальства и отправился проводить Ирину.
- Ну что? Положено вроде помянуть? - шагая крупно рядом с Ириной, произнес Алексей. Ирина еще там в "швейном" стеклянном павильоне внимательно рассмотрела Алексея: не выцвели глаза, по-прежнему темно-серые, яркие, лицо мужественное, четко очерчено, пожалуй, красивое. Лоб высокий, загорелый, морщины не портят, придают шарм. Крупный, высокий. Волосы светлые, седина незаметна. "Молодец какой" - почему-то подумала Ирина, надежный, сразу видно".
- Давай, Леша, помянем, конечно.
Взяли пива, сухариков, сели на лавочку, хотелось посидеть в стороне от людей.
- Смотри, как парит, как бы опять бури не было.
- Ну, будет, покатятся опять матрешки по Арбату, фуражки полетят, кто-нибудь увидит, другим расскажет, - занудливо проговорила Ирина и искоса посмотрела на Алексея, понял намек?
- Да, такое Сашке бывало интересно... Давай за него. Пусть ему и там, - Алексей показал наверх, - будет интересно. - Глотнул пива, помолчал, неожиданно сказал.
- А мне деревья только жалко бывает.
- А людей? - осведомилась Ирина.
- А людей не всех. Для некоторых так лучше, - значит, Бог прибрал.
Вскоре распрощались. Алексей полетел к себе на работу, Ирина отправилась через всю выставку к метро. "А что я делала, когда была эта буря?" - стала вспоминать Ирина. "А-а, сидела на даче и готовила к печати сборник рассказов, как раз тогда нещадно правила "Частный случай", в небе были зарницы, потом на короткое время поднялся ветер. Буря прошла стороной - не задела тех мест. И опять невольно Ирина наткнулась на мучающую ее в последнее время проблему - Анна, училка, в "Частном случае" это стерва-соучастница. "Написав ее - размышляет Ирина, - я думала, что дистанцировалась, но тогда у меня еще не было этого термина "соучастница", я просто выделяла нечто, что оскорбляло меня саму, нечто, живущее во мне. Потом я не раз и не два возвращалась к одному и тому же. Но только в последнее время за соучастие мне захотелось вынести приговор. Женщина ведь задумана как помощница. Помощь и участие, конечно, синонимы, но у слова "соучастие" особый оттенок, недаром за соучастие наказание строгое.
Ирина, пережив еще раз тот день, встречу с Алексеем и вспомнив, о чем думала в тогда, решила, что "зациклилась". "Соучастие", "преступление", "помощница" - только эти слова, кажется, остались в ее лексиконе. А главное, она и с места не сдвинулась - ничего не выяснила, шагов никаких не предприняла. Вот сейчас время болезни - время дремы, расслабления. Ирина любила иногда легкое "температурное бессилие", тогда приходили грезы, отступали острые утлы. Иногда, заболевая, она давала себе сутки на "приятное боление". Сегодня с утра вроде бы начала себя подгонять, теребить, но после Галкиного звонка, поняв, что ей приятно, что навестит добрый милый человек, Ирина просто лежала, покачиваясь на волнах температуры, и позволяла мыслям скакать вокруг нее, обтекать, залезать в прошлое, стремиться в будущее. Она вроде бы и дремала и не дремала... Вот вспомнилась встреча с одноклассницей, они учились вместе только последний год, но успели неплохо сойтись. Вера теперь доктор наук, филолог, ученая дама. Никакой богемы. Строгая, кажется, верующая. Участливо расспросила о жизни, коротко сообщила о своей, а потом поведала.
- Вот в Высоцкий монастырь собираюсь, надо о крестном помолиться у "Неупиваемой чаши" - пьет. И кузен пьет. А такие люди хорошие.
Ирина, знала, что в семье у Веры всегда был порядок - никакого кавардака с пьющими или беспутными мужьями. Один - положительный профессор Никитин, а тут такие признания, и Ирина ей искренне и сочувственно сказала.
- Что же, Вера, такое делается у нас тут, если не отец или муж, то уж крестный отец и кузен - обязательно подвержены. Рок какой-то.
Вера вздохнула.
- Тебе кого-нибудь надо вписать - я записку подавать буду.
Ирина вспомнила тяжелейшее время жизни с Петром, сгинувшим где-то в московском многолюдье, вспомнила Таниного Пашу, сбрендившего Васю и назвала их всех Вере, та аккуратно записала, на том и расстались. Ирина теперь к Гале и Ксене прибавила еще и радеющую за других Веру. Захотелось узнать, как там Татьяна, не сгубил ли ее еще любовник страстный. Она набрала номер ее мобильного, никто не ответил, позвонила домой, Гриша (сын) сказал, что мама на уроке - будет через час, Ирина осторожно спросила, как она себя чувствует, Гриша явно не был обеспокоен - вежливо поблагодарил за заботу и ответил, что все у мамы в порядке. Ирину разобрало любопытство, очень захотелось узнать, как это Татьяна выбралась из постели любвеобильного гения. А пока она набирала номер Таниного мобильника, ей пришла в голову счастливая мысль, Косте тоже необходим мобильник! Тогда он с "трассы" или из любого места сможет ей давать о себе знать, ну почти как в фильме "Брат-2" - Салтыкова с Бодровым перезванивались. От этих мыслей Ирине стало весело, захотелось сконцентрировать силы, внимание и "заставить" Костю позвонить. Что у них там происходит? Обещал же держать в курсе и пропал. И как там Катька, они же не знают, что и я лежу. Ирина позвонила. Катя подошла и сообщила, что чувствует себя хорошо, а вот бабушка лежит. Навестить заехал дед.
- Тебе его позвать?
Отец подошел к телефону.
- Привет, отец. Смотри-ка вроде тепло, даже жарко было, а мы в гриппу.
- Ты что, тоже?
- Да, вот лежу. Мама как себя чувствует?
- Спит сейчас. Температура высокая была, но я купил все что надо. Я здесь побуду, пока все не встанет на свои места. У тебя-то все есть, что нужно?
- Не беспокойся и есть все, и принесут, если нужно будет.
- Ну - ну. Ладно, поправляйся. Катю дать?
- Да, на минутку. Катюш, а Костя вам не звонил?
- Нет, мам. А ты тоже болеешь, голова болит? У меня сначала, помнишь, сильно болела, ну ты спи побольше. Видишь, я спала, и быстро все прошло. Чай с лимоном пей.
- Ладно, Катюш, как раз сейчас я и посплю, позвони мне попозже, расскажешь, как бабушка. Толкина своего дочитала?
- Дочитала. Я теперь Лескова читаю - страшную вещь "Леди Макбет Мценского уезда''. Ты читала?
Ирина серьезно ответила.
- Читала, Кекс, а почему именно эту книгу ты выбрала?
- А мне интересно стало, почему дед именно Лескова бабушку попросил привезти, ну я и открыла том, который дома остался - это вот эта "леди", теперь читаю.
- Ну ладно, целую Катюш, дочитаешь, поговорим.
Положив трубку, Ирина покачала головой с сомнением - в тринадцать лет, что там поймет Катя о страстях тех, не по возрасту. Ирина дремала, слушала радио, что-то читала, все строился, плелся в ней бесконечный диалог с самой собой - о роли, о месте в жизни и как-то вроде бы уже у нее и две команды - в одной "помощницы": Галя, Ксеня, Вера, в другой - "соучастницы": Ирина, Татьяна и еще некоторые. Как бы перебежать? Ирину разбудил звонок в дверь - она накинула халат, подошла, спросила.
- Кто там?
- Ирина Викентьевна, это я Вася.
Ирина приоткрыла дверь.
- Что Вася? Я болею, не могу тебя принять.
- Ой и не надо принимать, не надо, вы только простите меня, дурака, я ведь не в себе был. Врачи промывали, откачивали.
- Я знаю, дочка твоя сказала. Милая девочка.
- Ой, я ведь и их напутал. Так вы болеете? Что-нибудь нужно вам? Я мигом.
Ирина в знак примирения заказала ему купить ей минеральной воды, дала денег и закрыла дверь. "День прошел, - подумала она - день болезни, относительного покоя". Скоро, наверное, приедет Галя. Как-то вдруг установилось равновесие - ни о ком особенно сейчас она не тревожилась, ни с кем уже не была в ссоре, насчет некоторых обстоятельств и фактов принято хоть какое-то решение или уж во всяком случае, сформулировалось точно мнение. Ирина не ложилась, знала, что Вася сейчас обернется мгновенно. Действительно, он позвонил в дверь. Просунулось его знакомо некрасивое лицо, он улыбался застенчиво.
- Не сердитесь уже?
- Не сержусь.
- Если что нужно будет, звоните, посылайте меня, ну как всегда...
- Спасибо, Вася, за воду. Конечно, позвоню, пошлю, если что. А сейчас до свидания - я плохо себя чувствую.
Вася кивнул понимающе и исчез. Ирина поставила минералку на подоконник - пригодится. Ложиться больше не хотелось, посмотрев на часы, она перезвонила Татьяне. Голос у той был усталый. Ирина вроде бы сначала хотела поерничать, пошутить, но быстро перестроилась.
- Здравствуй. Как дела?
- Привет, Ир, фигово, чтобы не сказать точнее.
- Что случилось?
- Это не расскажешь... Короче говоря, он спьяну делается сексуальным садистом... Он меня... укусил...
Ирина ничего не смогла с собой поделать, она просто покатилась со смеху.
- Перестань, - сухо сказала Таня - а то брошу трубку. Я была в травмопункте... Место уж больно неудобное для обработки и дезинфекции. Зубы, сама знаешь, не у всех чищены, особенно у пьющих. Короче говоря, сидеть мне больно и ... многое другое. Но он же, садист, еще звонил мне каждые полчаса на мобильник и требовал, чтобы я ему признавалась в любви, а я то в травмопункте, то на уроке и вот я должна ему шептать, люблю, мол, конечно, люблю.
Ирина вспомнила, что ей есть, чем утешить Таню.
- Я тут Веру встретила, мою бывшую одноклассницу, она собиралась за пьющих записку подавать в одном монастыре, я Павла твоего назвала.
Татьяна была тронута.
- Спасибо, Ирин, за поддержку. Мобильник я отключила. Сюда пока ему пьяного соображения не хватает звонить, но на этот раз я, кажется, вылечилась - я к нему не вернусь.
- И не надо, коли, не хочешь.
Помолчали Татьяна, наконец, поинтересовалась.
- А у тебя что нового?
- Так, гриппую, лежу. Но это пустяки. Завтра поднимусь, это сегодня я сама себе разрешила поболеть. Представляешь, у меня Катька "Леди Макбет Мценского уезда" читает... По-моему, ни к чему. Минуй ее такие страсти.
Татьяна вздохнула.
- Да. А соломки все равно не подстелишь... Нам вот с тобой никто не подстелил, хоть и хотели, наверное.
- Ладно, Танюш, поправляйся. Извини, что хохотала, но если отрешиться что это с тобой - все же, как иллюстрация какого-нибудь анекдота.
- И не говори. Как думаю, что это со мной - реву. Как подумаю отвлеченно, как и ты ржать начинаю. Тьфу. Ладно, целую. Поправляйся.
Ирина повесила трубку и неожиданно опять разразилась почти истерическим хохотом. Позвонили в дверь. Ирина пошла открывать, еще не вытерев слез. Вошла Галя.
-Иришка, что с тобой? Что ты плачешь?
- Ох, Галка, я не плачу, я смеюсь, остановиться не могу. Но смех этот мой - грех. Проходи, сейчас все расскажу.
Галя прошла в ванну, вымыла руки, захватив сумку, вошла на кухню.
- А, хорошо, у тебя есть минералка, а я как раз спохватилась, что не купила, нужна для одного прекрасного средства от гриппа.
- Верный Вася купил. Он покаялся.
- И ладно, - думая о другом, отозвалась Галя, - Так, сначала ты выпьешь вот этого травного чая с медом, а потом через некоторое время я тебе дам чудесное лекарство.
Ирина села на табуретку и как завороженная, в какой-то сладкой истоме наблюдала за хлопотами Гали. Все движения ее были точными, вся она была настолько изящна и пластична, что только и хотелось сидеть и любоваться. Потом Ирина послушно пила приготовленное Галей питье и слушала, как именно Галя собирается действовать для реализации своего плана. Идея усыновить ребенка у нее созрела вполне, препятствий нет - она здорова, обеспечена, жилплощадь позволяет, а коптить небо, жить только для себя она не может. Сегодня она уже подготовила справку о доходах, завтра собирается записаться на прием к чиновнице, которая ведает этим вопросом в управе. Ирина слушала Галю и думала, какие же разные проблемы у женщин - одна ходит с укушенным причинным местом, а вторая все судит-рядит, где соучастие, а где помощь, а третья готова взять на себя ответственность за чужую судьбу. Вслух же Ирина, как бы отвечая на вопрос о причинах их различия, сказала.
- Наверное, Галка, это потому что ты вышла за своего Золтана, уехала с ним, куда позвал, Ирма при тебе росла, а не на бабушку была скинута, пока бы ты свое женское счастье обрела.
- Ну, Ириш, слишком у тебя все это схематично.
Возразила уютно устроившаяся в кресле Галя. Ирина прилегла, чувствовала приятное тепло после меда, ей было видно Галино лицо - узкое гладкое лицо, красивая очень короткая стрижка. Стильная женщина. Галя продолжила.
- У тебя, Ириша, свой путь - ты все, что переживаешь - свое или чужое делаешь материалом рассказов. Там ты, наверное, все и выясняешь для себя. Как ни кощунственно это звучит, но ты постоянно пишешь черновик - я имею в виду твою реальную жизнь - а на бумаге как бы проживаешь набело.
- Да, поэтому нас, писак, и не любит церковь. А за что любить, если мы как бы дважды жизнь земную проживаем. Но это. Галочка, сложная тема, тонкая материя, я боюсь ее касаться. Не готова, слаба.
- Ну и не будем.
Легко поднявшись из кресла, согласилась Галя.
- Лежи, грейся. Я сейчас поставлю тебе кассету хорошую и буду снадобье готовить. К утру будешь как новенькая. Обещаю.
Ирина слушала Рахманинова, наслаждалась Галиным обществом и просто физически ощущала, как чисто, ясно и правильно все понимается в ее присутствии. Напоив Ирину всеми своими "фирменными" отварами, Галя, выпив чашку чаю, убежала - утром предстоял важный разговор. Ирина опять мысленно обратилась к Косте: "Позвони!" В одиннадцать часов позвонила Катя.
- Мам, я спать уже ложусь, вспомнила, что ты просила позвонить. У бабушки еще есть температура, но деда она отправила, категорически не захотела, чтобы он с нами побыл до ее выздоровления. Сказала: "Катя уже на ногах, все сделает, что мне нужно". Он, по-моему, огорчился. Как думаешь, бабушка права?
Трудный вопрос. Ирина не знала, как бы она сама поступила, да у нее и опыта такого не было: ни с кем она так долго вместе не жила, она призналась.
- Не знаю Кекс, я это не проходила.
Катя вежливо посмеялась но, как подумала Ирина, отнеслась с недоверием к Ирининой некомпетентности.
- А, по-моему, не права! Он же ей в любом случае друг и близкий человек!
- Ладно, умный Кексик, ложись ты спать, и я буду - меня Галя всякими снадобьями напоила, сонным зельем, наверное, спать хочу - умираю. А утром я еще подумаю, права ли бабушка. У нее лекарства все есть?
- Есть, конечно. Дед все купил. И конфет купил и фруктов. Позаботился.
- Да, а как твоя Катерина?
- Плохо. Слишком уж любит Сережку - совсем и совесть и разум потеряла. Давай, мам, спать. Целую.
Ирина повесила трубку и провалилась в блаженный глубокий сон, последнее, что она подумала: "Ну, Галка - волшебница". Утром Ирина действительно проснулась абсолютно здоровая. Вернулись ясность мысли, работоспособность. Быстренько сварила кофе, натянула любимую майку и уселась за давно заказанную рецензию, дело шло, все ладилось, никто не отвлекал. Часа через два Ирина сделала перерыв, прошлась по комнате, вспомнила, что Костя так и не позвонил, а надо бы узнать, что там, в этой компании, происходит. Её призыв не достигал Костиной души. "Ну что ж, решила Ирина: не волхованием, так упорством". Она позвонила Васе, он как будто ждал ее звонка, сообщил о своей готовности ей служить. Ирина продиктовала адрес общежития и сказала, чтобы Костя сразу же при Васе набрал ее номер. Вася, сказал, что выезжает через пятнадцать минут, и все будет исполнено, как надо. Судя по голосу, Вася был трезв. Ирина решила, что сегодня еще день посидит дома, а назавтра хорошо бы запланировать встречу с Аллой и Витей.
Я же даже не представляю себе, как у них идет жизнь. Ходит ли она на службу или у неё свободный график, но можно попробовать позвонить днем...
Ирина набрала продиктованный ей Славой номер. Сразу же попала на Аллу. Голос у нее оказался довольно низкий, с хрипотцой.
- Здравствуйте, Алла. Я Ирина.
- Ирина, как хорошо, что вы мне позвонили. Я почему-то знала только ваш адрес, телефон не удосужилась разыскать, в общем, обычная безалаберность, но мне очень бы хотелось вас повидать, поговорить о Саше...
- С удовольствием. Кстати, вы тогда мне подали идею написать рассказ. Может быть, я вам его покажу, пока еще не знаю, стану ли публиковать.
- Очень интересно. Я хотела бы и Виктора вам представить.
- Ну конечно.
- Знаете что - приезжайте к нам.
- С удовольствием, а когда вам удобно?
- Например, завтра.
Ирина обрадовалась - кажется, здесь складывается удачно. Именно завтра. Ирина записала адрес. Жила Алла в районе метро "Профсоюзная". "Интересно, угадала я пятиэтажку или нет?" - размышляла Ирина, поглядывая на часы - Вася уже должен доехать до общежития. Как там Костя? Но позвонил не Костя, а Вася.
- Ирина Викентьевна, сказали, что эта Рита и Ахмет, о которых вы говорили и с ними парень-москвич вчера уехали из общаги. Вроде бы где-то снимают.
- Спасибо, Вася.
- Больше ничего пока не нужно?
- Нет - нет, спасибо!
Ирина положила трубку. Обещал же звонить! Придется не отсиживаться дома, а съездить к Косте, может быть, там что-то прояснится. Ирина быстро собралась, сунула в сумку "Кысь" Татьяны Толстой - приятель в редакции подсунул, захотел узнать ее мнение, и поехала на "Выхино". Ирина села рядом с молодым человеком худощавым в очках, он потягивал немецкое пиво из банки и ... читал "Кысь". Ирина не отказала себе в удовольствии поинтересоваться.
- И как идет под пиво?
Молодой человек медленно с достоинством повернулся к ней.
- Знаете, без пива хуже. А вы с чем пробовали?
Ирина серьезно в тон ответила.
- Я пока начну "всухую" - а там посмотрим.
Поулыбались друг другу и уткнулись в книги. К дому Кости Ирина подходила с неприятным чувством - уж очень ей не понравились эти молодые в прошлый раз, а тем более их послание. Поднялась на лифте, как-то все время поеживаясь. На всякий случай позвонила в квартиру, конечно, никого. Вошла, осмотрелась. Сразу видно, Костя здесь побывал, видимо собирал вещи в дальнюю дорогу. На столе записка: "Ириш, не сердись, что не звоню, есть причины (может быть, надуманные). Знаю, ты волнуешься и заедешь сюда. Мы пока еще в Москве. Пробудем до 17 мая. Я с тобой обязательно увижусь. Целую". Ирина, как и в прошлый раз, слегка протерла пыль, разложила по местам брошенные впопыхах вещи. Здесь ей было не по себе. У Кости с того времени, как он поселился здесь один, она раньше бывать любила - его друзья с удовольствием с ней болтали, она была в курсе их дел, в общем, принята в компанию. Ребята, когда находились деньги, ездили в свои "ученые" экспедиции, общались через Интернет с коллегами, некоторые искали для себя стажировку за границей. Как сейчас Костя с ними? Общается ли? Знают ли они о его обстоятельствах? От Кости Ирина позвонила матери.
- Слушаю - очень сухо откликнулась на звонок мать.
- Привет, мам, это я. Ты что такая строгая?
- Очень хорошо, что ты, Катя не выписанная отпросилась сегодня в школу, какая-то "серьезная" контрольная, но я думаю, просто по обстановке соскучилась и там ведь мальчик какой-то к которому она неровно дышит.
- Ты себя как чувствуешь?
- Температуры нет. Слабость небольшая, но, в общем, ничего. Как там Галя?
- Интересно. Хочет ребенка взять на воспитание.
- Это шаг серьезный, но она женщина, как я понимаю ответственная. Тут твой отец моду взял Майю подсылать меня по телефону проведывать. Я, конечно, очень с ней вежлива, но поверь, мне настолько кажется это фальшивым, неестественным, что как-то стыдно за Викентия - неужели не чувствует?
- Я думаю, он искренне обеспокоен и не может найти верный тон, он же хотел возле тебя побыть, пока ты болеешь.
- Хотел - не хотел... Я не принимаю!
Возникла пауза, потом мать спросила.
- Да, а твой грипп как?
- Галка вылечила, сегодня уже бегаю.
- Смотри, осторожнее. Как Константин? Что это у него за девушка?
- Девушка хорошая. Вроде пока счастлив.
- Чувствует себя получше? Последствий травм нет?
- Все вроде бы обошлось.
Ирина так расплывчато отвечала, создавала видимость своей информированности, но ее как раз и огорчало, что она не знает никаких фактов, как Костя выглядит, сошли синяки, зажили ссадины или нет? Действительно Рита и Ахмет верные друзья? Но с этими сомнениями она так и осталась, положив трубку. Да, там, у родителей (Ирина по-прежнему называла тот дом "у родителей) как-то нездорово, на лето нужно будет Катю отделить от бабушки - не надо дачи, нужно с ней куда-нибудь вдвоем поехать - "в Европу автостопом", опять вспомнился Слава. Ирина выглянула в окно - совсем другой вид - напротив башня - близнец, чуть правее детская площадка. Скучный и чужой микромир. Так получилось, что почти все свои квартиры Ирина не любила - исключение эта последняя. Как ни странно, эта крохотная, квартирка недалеко от "Преображенки" пришлась ей по вкусу. Миниатюрное "королевство" - все вещи слушаются, есть определенный порядок, есть даже подданный - Вася. Остро захотелось домой. Ирина решила от "Выхино" доехать до "Казанского", а там от "Комсомольской" рукой подать. В электричке в это время народа было мало, читать не хотелось. "Кысь" не пошла, Ирина вспомнила парня с пивом и решила попробовать так же при случае, а сейчас стала рассматривать пассажиров. Наискосок сидела очень высокая очень крупная женщина с короткими кудрявыми волосами в очках с очень свежим ярким выразительным лицом. Ирина рассмотрела ее длинные ноги в голубых джинсах, босоножки, длинные пальцы ног, аккуратно накрашенные ногти, голубая же рубашка чуть другого оттенка. Эта женщина держала на коленях крохотную кудрявую собачку - шоколадная шерстка, кокетливый бантик поддерживает челку. Доброта и безмятежность чувствуются в этой женщине. Дама вышла на платформе "Новая", возле вагона к ней подошел столь же крупный мужчина, одетый точно также, "не близнец, но муж" - подумала Ирина. "Коробейники" предлагали специи, нитки, шоколад. И был своеобразный дорожный уют. "Где же Костя?" - вдруг тоскливо подумала Ирина, вспомнив почувствованный ею неуют оставленной хозяином квартиры. На "Комсомольской", то есть на Казанском вокзале, Ирина попала в неприятную, глупую ситуацию. На "Выхино" Ирина вошла в сразу же подошедшую электричку, даже не подумав, что у нее нет билета. На "Казанском'', на выходе, стояли турникеты, и свирепые тетеньки требовали билетов. Ирина попыталась отговориться, что билет потеряла, но властной рукой цербера тетя оттеснила ее к кассе и потребовала купить "штрафной" билет. Ирина подчинилась. Не подчиняющиеся, обиженные, безденежные и безбилетные визжали, матерились, хныкали, законопослушные проходили быстро, молча, пенсионеры выясняли свои права. Ирина вошла в метро, она чувствовала себя надышавшейся запахом борьбы - граждане не хотели через заслоны попадать в родной город. Она даже немножко сожалела, что так легко подчинилась и не посклочилась. Все же она ощущала слабость грипп давал о себе знать. Нужно вздремнуть, отключиться от всего. Услышав, что Ирина открывает дверь, из своей квартиры вышел Вася.
- Ирина Викентьевна, я что-то волнуюсь. Может, мне надо было получше выполнить ваше поручение, ну расспросить поподробнее, студентов что ли...
- Нет-нет, Вася, ничего не надо. Ты мне помог, спасибо.
Голос у Ирины был тусклый - вдруг как-то сразу устала.
- Может, в аптеку надо? Вы ж болеете, - в голосе у Васи было сострадание.
- Я тебе позвоню, если что-нибудь понадобится.
Ирина закрыла за собой дверь. "Вот Вася детектив - хотел расследовать, куда подевался мой сын". А самое интересное, что никуда не подевался - просто живет своей жизнью. Умывшись с дороги, выпив Галиного снадобья, Ирина с наслаждением вытянулась на кровати, рядом как всегда на полу телефон. Она задремала. Вечером позвонила Галя - проведать, и рассказала о своих переговорах с чиновницей - оказывается, существует очередь, но можно и обойти, если ... заплатить. Галя и не знает, как быть, это что же значит, "покупать"? В общем, нужно понять все и поступить правильно. Ирина вникала в обстоятельства, вспоминала, все, что знала об этой стороне жизни - публикации, слышанные когда-то истории. Ирина вспомнила, что слышала об одном юристе, который консультирует по этим вопросам, решила для Гали найти телефон. Звонила Катя, попросила купить ей новые джинсы - белые и клешеные, а то летом носить будет нечего. Позвонил Георгий узнать, как поживает Ирина, и не изменилось ли ее настроение. Георгию Ирина была рада, но честно сказала, что у нее сейчас запутанные обстоятельства, неустойчивое настроение и поэтому она, к сожалению, абсолютно неспособна к нормальному общению. Ирина села за работу закончила рецензию, подготовила, наконец, отчет о командировке, оформила материалы конференции... Странно, почему все же нежелание романа как-то связано с Сашей. Может быть, завтра встреча с Аллой что-то прояснит? В конце концов, Аллу ведь она тоже себе выдумала? Утром рано позвонил Костя.
- Ириш, мы с тобой встретимся сегодня. Мне нужно с тобой посоветоваться. Уезжаем мы очень скоро. Нужно решить уйму практических моментов.
- Конечно, Кот. Когда ты хочешь.
- У тебя есть дела днем?
- Нужно в институт и в редакцию. Между двумя этими поездками у меня может быть окно. Часа в два.
- Классно, я и хотел примерно в это время. Пойдем посидим в "Кризис жанра", поедим чего-нибудь и обо всем поговорим.
- Хорошо, правда, я не помню, где это.
- А мы встретимся на "Кропоткинской".
- Хорошо, Кот. В два в центре зала.
Вот день и спланирован - работа, Костя, работа, вечером в гости. Сейчас главное, Костя. К счастью, он обеспечен. Отец, Павел Юрьич Юрьев гражданин Новой Зеландии, не забывает своего московского сына - ежемесячно ему идут деньги, кроме того, была небольшая сумма, оставленная ему дедом по отцу - эти деньги хранились у Ирины, что называется "в чулке" именно их она при последней встрече передала Косте. Скорее всего, пошли на их съемки или театр, - догадалась Ирина. Судьба Кости меняется, Ирина это чувствует остро; предстоит разлука. Из дома она вышла, одетая максимально продуманно. Ей очень понравилась та дама в электричке, Ирина вспомнила, как одна молодая журналистка назвала подобный подбор деталей "растяжением тона", у Ирины так же нашлись голубые джинсы и чуть более глубокого тона рубашка, кстати, Костина, но мужские рубашки Ирина любила. Крася ногти на ногах, она воображала себя той крупной и кудрявой дамой и даже как бы чувствовала на руке прикосновение мягкого собачьего уха. К сожалению, у нее никогда не было ни собак, ни котов - частые переезды с квартиры на квартиру, да и в родительском доме это как-то не было заведено... "Ну и к лучшему. У меня же нет чувства ответственности. Тем более - повышенной ответственности, которая требуется для беззащитных тварей". Ирина некоторое время поиграла в эту даму, даже дала ей претенциозное имя Эвелина, отработала особые интонации, придумала для неё "фирменные" характерные словечки, например "дарля" - такое сокращённое от "дарлинг", причём говорится всегда это капризно, в нос и всегда это обращение к мужу. Наигравшись в "Эвелину", Ирина отправилась по делам. В институте она быстро уладила всё, выяснила, когда возвращается её аспирант (он уезжал на месяц на родину) и возобновятся их занятия. Как и многие её однокурсники, Ирина нашла нишу в преподавании "русского как иностранного", сейчас у неё был милый человек курд, но гражданин Швеции, взрослый, знающий, что ему нужно, с Ириной у них был контакт. Именно от института Ирина и ездила на конференцию и теперь, конечно же, была обязана отчётом. К счастью, у неё ещё была свободная неделя - аспирант задержался - семейные обстоятельства. Он был женат (он Ирине рассказывал) на шведке и у него был сын. Ирина чувствовала, что эта свободная неделя ей очень пригодится. Но лаборантка предупредила, что её могут вызвать и раньше, предполагается переизбрание заведующего кафедрой Ирину настолько мало волновали все "кадровые перестановки", что она обычно, старалась ускользнуть от всяких подобных мероприятий. Но в этот раз, если не повезёт, придётся присутствовать. Но об этом сейчас думать не хотелось сейчас только о Косте. Ирина ехала в метро и читала "Ex libris", эту газету - еженедельное приложение к "Независимой" Ирина старалась не пропускать, иногда сама давала им материал. Обычно об оформлении книги, если выходили они с иллюстрациями знакомых художников. Там была реплика по поводу выпущенной издательством "НЛО" книги Чхартешвили о самоубийцах, той самой, которую читал Костя в день её приезда из Минска. Как же много всего уже наслучалось! "Да, не забыть попросить Костю обзавестись мобильником", сама себе напомнила Ирина. На "Кропоткинскую" она приехала чуть раньше Кости, устроилась с газетой возле колонны, но здесь, на этой станции ей никогда не читалось, отвлекала публика - кто - в "Изобразительных искусств", кто в "Личных коллекций", кто в Христа Спасителя, дети, провинциалы, иностранцы. Подошёл какой-то дядечка с тряпичной сумкой: "вы мне не дадите рублика два на хлебушек. Я провинциал, работы в Москве не нашёл, вот обратно придётся ехать". Ирина дала монетку и откликнулась: "Столица провинцию не жалует". Он отошел, медленно пошёл к выходу. Через минуту из подошедшего поезда выскочил Костя. Выглядел он намного лучше, всё почти зажило, что осталось на лице, было очень тщательно загримировано, он был оживлён, кажется, бодр. Поцеловав Ирину, он сказал.
- Классно выглядишь. Новый костюмчик?
Ирина засмеялась, поднесла руку поближе к Костиному лицу.
- Узнаёшь рубашечку?
Костя вгляделся.
- Моя. Древняя. Тебе идёт, Ириш. Ну, пойдём.
Они вышли к бульвару. Тот же дядечка клянчил "на хлебушек", заметив Ирину, вроде смутился, заспешил прочь. Костя уверенно вёл Ирину переулками, возле какого-то дома остановились, Костя взглянул на часы.
- Так, Ириш. Сейчас мы с тобой посидим, обо всём поговорим, пообедаем, полчетвёртого подъедет Рита...
Они спустились в подвал - Костя уже водил раньше Ирину сюда - Ирине нравились маленькие деревянные столики, негромкая музыка днем, "живая" вечером - иногда играли и джаз, который Ирина любила. Они быстро обсудили меню, заказали, выпили по глотку вина. Костя заговорил.
- Ириш, Рита нашла заказ. Ахметов спектакль можно сейчас продать, прокатить, я кое-что вложил в дело.
Ирина себя похвалила за проницательность.
- Как видишь, ни я, ни Ахмет на случившемся здесь с нами не зациклились, но мы твердо знаем, что Москва - это всего лишь один из городов мира. С нами и в других городах могут случаться всякие истории - и страшное может быть, и странное, и смешное. Но нас эта история как-то крепко связала, да еще и Рита. Она очень хорошо проявилась. В общем, я счастлив, Ириш. Мы едем. Я хотел с тобой поговорить вот о чем. Отец шлет мне деньги - немного, но регулярно. Я хочу написать тебе доверенность, получать будешь ты и делить пополам - для меня откладывать на номер счета в банк - это я тебе напишу, мне посоветовали. Половину тратить на ваши нужды здесь - у тебя все нестабильно, а там еще и бабушка и Катюшка, у деда же теперь "молодая жена", кто знает, как обернется. Я должен быть спокоен. У меня пока все очень удачно сложилось, не буду рассказывать, это долго, но поверь, удачно.
Им принесли заказ. Костя на минуту прервался, потом продолжил.
- Ириш, я благодарен судьбе. Что касается квартиры, ты ее сдавай, я бы тебе предложил жить там, но знаю, ты полюбила свою "норку", так что сдавай, а если Катька подрастет, а я не вернусь, то ей пусть перейдет или вдруг бабушке понадобится.
Им обоим стало смешно, что их строгая бабушка принимает там седого галантного кавалера.
- В общем, сдавай. Деньги - вам, там пополам делить нечего. Если вдруг у меня возникнут проблемы, я оставляю за собой право, предупредив, конечно заранее, на часть денег претендовать, но надеюсь, до этого не дойдет. Катьке учиться, одеваться, путешествовать. Пусть растет, европейской девушкой становится. Я все сказал, уф.
Костя шутливо вытер пот.
- Кот, ты меня ошеломил! Взрослые все рассуждения, внятная "экономическая программа". Возразить мне тебе нечего - правильнее, если я буду выполнять предписанное, не умничая.
- Ириш, ты у меня всегда была что надо. А теперь давай выпьем за тебя, все двадцать три года, что я был с тобой - ты меня всему правильно учила, правильно ориентировала, теперь пришла пора выбора и я его правильно сделал. А ты правильно поступила, что меня вырастила другом. Скоро придет Рита. Я хочу, чтобы ты нас благо славила. Я на ней женюсь. Сейчас, с сегодняшнего дня она моя невеста, я ей сделал предложение. Нам будет хорошо, где бы мы ни жили, а ты у нас будешь всегда желанной гостьей - это ты должна знать твердо.
Ирина, молчала - и нежность, и любовь, и отчасти - в очень слабой степени - ревность, даже не к Рите, а так - к их молодости и свободе. Взрослый, ясный, современный и порядочный, умный сын нравился Ирине без всяких "но", их не было. В зал вошла Рита - в джинсах, топике с длинными волосами - до середины лопаток - она показалась Ирине как-то моложе и милее, чем в прошлый раз в "общаге".
- Здравствуйте, Ирина Викентьевна.
- Здравствуйте, Рита. Пусть будет - просто Ирина, сын меня зовет по имени, мне будет неловко, если вы будете обращаться по имени отчеству.
Костя переждал момент - дамы обменялись любезностями - можно продолжить застолье. Рита заказала что-то, Костя налил ей вина.
- Итак, я пригласил вас сюда, чтобы сообщить - я женюсь. Я женюсь на Маргарите Денисовне Лидиной, она вроде бы идет за меня добровольно, а может, и с радостью...
Ирина смотрела на своего сына, явно изменившегося за последнее время. Скорее всего, Рита ему нравилась уже какое-то время, последние события, стечение обстоятельств - он повзрослел, и появилось зрелое чувство выработались критерии - какие качества должны быть в спутнице жизни. Рита подходит. Здесь подход уже иной не просто нравится и влечет - "одной с ним крови", одних взглядов на жизнь, такое не сразу распознаешь, а Косте случай помог. Ирина посмотрела на них, посмотрела, потом все же произнесла спич, чего от нее и хотел напоследок сын.
- Спасибо, Костя, что ты пригласил меня отметить вашу помолвку, мне кажется, что ты уже зрелый человек, у тебя есть определенные взгляды на жизнь, цели - все это мне нравится и мне нравится твой выбор. Рита, спасибо, что вы так хорошо меня приняли тогда в общежитии. Что сразу же дали возможность и посомневаться и порадоваться и полюбоваться.
После этих слов Рита рассмеялась, она поняла, что Ирина предлагает ей вместе хранить совсем невинную тайну и предлагает иметь общие воспоминания, как Рита проспала ее приход и не успела вовремя убрать реквизит (или следы ночного гульбища?). Костя, хоть и слушал, что говорит Ирина, был больше поглощен реакциями Риты и был рад, что нет никакого напряжения и обе его спутницы веселы и явно друг другу симпатизируют. Ирина с нежностью посмотрела на Костю.
- Беспокоился все же - женихом быть - дело новое, ответственное, а вдруг или мать или невеста взбрыкнут - женщины все же, тогда ссора, а ее как еще уладишь? А тут вроде бы приятие... - подумав так, Ирина еще раз поздравила парочку, посмотрела на часы и, отозвала Костю проводить ее и показать дорогу к метро, а то она вечно тут путается в переулках. С Ритой она расцеловалась. С Костей они постояли, покурили на улице, о Рите, о свадьбе больше не говорили - все решено, теперь они пойдут своей дорогой. Костя записал ей все, что нужно в блокноте, теперь передал блокнот. Ирина, которая ехала с мыслью попросить его купить мобильник, теперь не стала просить ни о чем: после того, как Костя поговорил с ней, она полностью положилась на его здравый смысл, и к тому же ещё раз уверилась в его уважении и любви к ней, Ирине. У дверей клуба они попрощались, Костя показал ей путь к метро, они поцеловались. Теперь путь лежал на "Профсоюзную". Ирина шла к метро и думала, что же я так спокойно отпускаю сына. Не вхожу в подробности, как у них с визами, где они будут жить, как поедут, и вообще не вхожу в детали, спокойно обсуждаю с сыном денежные проблемы, позволяю брать на себя заботу о бабушке и сестре и сама принимаю его можно сказать "братскую" помощь... Ирина удивлялась и не удивлялась одновременно - отношения с Костей у нее так давно развивались "по горизонтали" и хорошо складывались, что условно существующая расстановка она мать он сын казалась им обоим вторичной. Родные, близкие - это точно. Вот и произошло прощание. Но теперь у них впереди встречи. И Костя позовет ее (не просто потому, что должен, хотя и это, может быть ценно), в любое место, где будет сам, просто потому что всегда ей рад. Теперь она будет скучать по нему, ждать от него вестей, но не опекать и не контролировать, а этого у них, слава Богу, никогда и не было. Ирина так задумалась, что только на "Парке Культуры" и осознала, что ей обязательно нужно еще заехать в редакцию! Прощание ее с Костей и встреча с Аллой в голове у нее укладывались, а прочие дела как бы оставались в стороне. Ирина поймала себя на том, что, начиная с первого же дня после Минска, у нее так и повелось как будто не существует никакой работы, никаких обязательств. Тут Ирина вдруг запаниковала - если и дальше все так пойдет, то мне и жить будет не на что, я просто перестану зарабатывать на хлеб насущный! Надо взять себя в руки. К счастью, Ирина еще успевала на встречу. Она вышла на "Фрунзенской", и поехала к "Охотному ряду", она стояла возле двери, проезжая "Кропоткинскую", опять увидела того мужичонку, что клянчил на хлеб. Где сейчас Костя с Ритой? Наверное, еще сидят в "Кризисе жанра", радуются друг другу и обсуждают планы. Ирина прибежала в редакцию журнала, нужного человека застала буквально на пороге - уже собирался уходить, сумела как-то легко объяснить свое опоздание помолвкой сына, кстати; предложение, которое было прислано в редакцию задолго до ее отъезда в Минск, оказалось рассмотрено только что, ее приход кстати. Принципиальное соглашение было достигнуто, даже был предложен аванс, а это уж точно была "нечаянная радость". Окрыленная, Ирина, купив на радостях бутылку хорошего вина и букетик цветного горошка (любила сезонные цветы), поехала на "Профсоюзную". Её ждали. Стол был накрыт, хозяева нарядны и гостеприимны. Удивилась Ирина сразу, как только, сверившись с адресом, подошла к дому. Это был кирпичный дом. "Дом обоев" на Профсоюзной. Вот тебе и пятиэтажка! Ирина поднялась на лифте. Почему-то она решила, записывая, что ей диктуют код (а "закодировали" сейчас и все пятиэтажки), а не домофон! Когда Ирина нажала кнопки домофона, отозвался мальчишеский голос - Витя. В лифте было зеркало... Лифт и. зеркала - всё это было у моей Марины... Но я давно не Марина. Дверь открыла ей очень маленького роста, ну, метр пятьдесят пять самое большое, но очень пропорционально сложенная брюнетка. Крутой лоб, волосы очень короткие, очень густые "как шлем", - отметила Ирина, очень хорошая улыбка.
- Здравствуйте!
Как-то протяжно сказала она. Вышел высокий худой очень хорошо одетый подросток.
- Это Витя - сын Саши, правда, похож?
Ирина искренне удивилась сходству - то же лицо, ну может у Вити чуть иной формы нос и, конечно, рост - Витя намного выше. Алла проводила Ирину в прекрасно оформленную ванну, дала чистейшее вкусно пахнущее полотенце. Просторная комната, много картин, зеркала, хороший старый, видимо отреставрированный буфет. Двери в другие комнаты закрыты. На столе четыре прибора. Ирина заинтригована, но ей все очень нравится. Вдруг открывается дверь и входит седобородый, похожий на Льва Толстого старец. Его белая пушистая борода аккуратно лежит на темно-синей "толстовке", один глаз у него невидящий, зато второй смотрит весело, умно. Алла подбежала, чмокнула его в бороду.
- Проходи к столу, дедуля!" Подведя его к Ирине, Алла, указывая на гостью сказала.
- Вот Ирина Викентьевна - подруга юности Саши.
- Ириночка, это мой дедушка профессор геологии Валерьян Федорович Вихревский.
Ирина чуть не сделала книксен, когда произносила с трепетом.
- Очень приятно.
Уселись за стол. Аллочка ловко и умно вела беседу - немного о театре, немного о книгах, об Университете (Виктору тоже следует выбрать себе факультет). Как поняла Ирина, Аллочка закончила искусствоведческое отделение истфака много позже, чем Ирина, познакомилась с Сашей году в 87 ещё студенткой второго курса, был то ли роман, то ли слишком далеко заведший флирт, выросший из приятельских, а потом даже дружеских отношений.
- А где же вас свела судьба? - поинтересовалась Ирина.
- А представьте, на дедулином юбилее. Предполагалось делать о деде фильм, он ведь в геологии светило, так вот, Саше тогда предложено кем-то было в соавторстве писать сценарий. Тут юбилей - широко празднуется - Саша с соавтором приглашены, так они знакомились с героем. Дедушка за столом все больше молчал, иногда, уточнял даты или имя перечисляемых подробно Аллочкой гостей. Там разболтались, танцевали, шутили, немножко ухаживал. Фильм так и не был снят, а знакомство продолжилось... Вам, наверное, странно, что мы поженились? Да и мне странно, и родители удивлялись, и дед, конечно. Но знаете, так бывает, уже вроде роман на излете, я уже беременна, еще это и не поняла, как следует, ни в кого не влюблена, мне 19 лет, а у него, как я думаю, очередной какой-то кризис, показалось, что вот он выход - жена. Но это был не выход. Нам родители (они люди обеспеченные, сейчас в Америке), сняли квартиру, что ж, живите. Но он ко мне, правда, хорошо относился, увидел, что мне как-то неуютно с ним. Нет, никаких конфликтов - он джентльмен, сами знаете, только, ему, в общем, ни до кого. В душе нелады. А со мной ему весело, в общем, было. Вместе альбомы разглядывали, к сессии мне помог приготовиться. "Живые картины" ставили... В общем, отвез он меня сюда, вернул, можно сказать, с квартиры съехал. И вы знаете, мы не разводились. Мне замуж как-то больше ни к чему выходить было - у меня очень хорошая семья. Вот дедушка, мама, папа и есть очень верный друг, вот он женат, но во Франции - Пьер. А Саше, как я поняла, тоже не до этого было. О Вите он знал, конечно, но помогать материально нам совсем не надо было - у нас все есть, поэтому мы с ним общались по телефону очень непринужденно, виделись несколько раз на премьерах, на выставках, но ни я не говорила, что - жена его, ни он, что он - муж. Зачем? Это ведь не так, а других бы смутило. А тут так получилось, мне в Америку ехать нужно - у родителей годовщина свадьбы -35 лет. А мне звонит Саша,
- Алик, у меня к тебе просьба, нельзя ли ..., ну и так далее. Я посоветовалась с дедушкой, рассказала все Виктору. Мы решили, конечно, у нас места много. У человека проблемы, неудачи. У нас все в порядке у меня книжка вышла, я вам, Ириночка, подарю. Да, Витюша, ухаживай за дамой...
Ирине накладывали вкусные закуски, подливали вина, она слушала милый Аллочкин щебет и понимала, как ограничено ее представление о жизни женщин ее города и, вроде бы, ее круга. Почему мне представлялась малообеспеченная полубогемная жизнь? Почему мне казалось, что вышедшей когда-то за Сашу пусть и ненадолго женщине предстоит трудный "путь наверх", борьба с нехваткой средств и прочие невзгоды. Стереотип. Одно угадала - она хороша собой. Но это - самое простое. Саша всегда был ценителем женской красоты, Алла тем временем продолжала.
- ...И вот я улетела, они остались. Саша жил в той комнате, - она махнула направо, - после ужина я вам покажу, у него там было чисто, уютно, все для работы приспособлено - ну, компьютер там, и прочее. С Виктором у него отношения ровные, почти приятельские, не родственные, конечно, но это и не нужно. О, хотя похожесть их удивительна и это их как-то связывало, делало как-то ближе. Витя был очень приветлив с Сашей. И дедушка наш - он любит вежливых и образованных собеседников. Но... в болезнях Бог волен.
Аллочка воздела руку к небу.
- Неожиданно у Саши инсульт. Мне, конечно, сразу позвонили, но и дедушка не растерялся. У нас же машина - и я вожу с 14 лет, а Витя, вообще, с 12 (ему сейчас, как вы знаете, 13), Витя - за руль, и к нашему семейному доктору. Дедушка одновременно звонит сиделке - Ольге Васильевне, она у нас с бабушкой, когда та лежала, сидела. Пять лет, как нет бабушки. Царство Небесное, - все трое перекрестились. Та собрала чемоданчик и быстренько приехала - очень порядочная женщина. Поселилась у нас. Уход за Сашей был очень хороший, очень. Но он почему-то умер... У доктора Иванкеева (как я говорила, нашего семейного доктора) были хорошие прогнозы. Витенька был при нем и дедушка, я не считаю доктора и Ольги Васильевны. Они его по-христиански и похоронили. У него, как я понимаю, родных не было, он что-то смутное всегда говорил про отца. Вы знаете, я всегда его за это жалела, да и дедушка, бабушка и мама с папой тоже... Как это могло быть, что он один, не понимаю... Но Бог им судья, его близким. В общем, похоронили в нашей семейной могиле, у нас же земля куплена на кладбище, престижном кладбище - Кунцевском. Ну, вот я все рассказала, теперь давайте помянем Сашу.
Выпили, Витя тоже пил сухое вино, дедушка пригубил коньяк, Ирина предпочла водку - слишком уж много новых впечатлений, нужно было чуть- чуть затуманить голову.
- А о вас, Ириночка, я знаю давно - я же читала еще тогда "Роман с пистолетом", и Игорь был ко мне вроде немного неравнодушен, его Саша еще тогда к нам сюда приводил. Меня очень заинтересовала Тоня - ну просто полная мне противоположность! Я бы так никогда не смогла! Я тогда спрашивала Игоря, а правда была такая Тоня или он ее выдумал? Ой, мальчики так надо мной смеялись. "Да, - говорил Игорь, - только ее Ирой звали".
- Ириночка, неужели вы, правда, пистолет ну,... взяли?
Ирине и грустно было и забавно, такая милая девочка Аллочка. Что ж ее пугать.
- Да нет, конечно. Это знакомый психолог с нами проводил "ролевые игры" и там задание было представить, как бы вы смогли выкрасть, ну, например, оружие. Каждый рассказывал свое, а моя идея тогда понравилась. Вот Игорь и использовал, когда повесть писать начал.
Ирина на ходу придумывала версию - ей не хотелось ни разочаровать, ни напутать милейшую хозяйку дома.
- Как интересно! Я слышала про такие игры. Вы знаете, психологи так много могут в нас открыть, чего мы и сами, и не подозреваем!!! Но повесть очень, очень интересная и я любила эту героиню, Тоню, все думала, а как же она потом домой вернулась, после этого Сергея и пистолета, к маме и папе... И что ее бедные родители думали, пока ее не было. О них ведь Игорь не пишет. Ирочка, а как вы жили, что делали, мальчики и Саша, и Игорь как-то вас всегда выделяли, хоть вы и не брали пистолет, но героиней повести стали. Вот с меня бы Игорь не стал писать, хоть и был чуть-чуть влюблен...
Аллочка кокетливо улыбнулась и спросила.
- А в вас? Наверняка...
Ирина абсолютно твердо сказала, что Порев никогда не был в нее влюблен, даже намека не было, и вообще она себе и представить не могла бы какие-нибудь их романтические отношений.
- А Саша - это другое дело? - тихонько поинтересовалась Алла.
- Другое. В него была влюблена я.
Обе вздохнули. Дедушка поднялся из-за стола, поблагодарил за компанию, попросил через полчаса к нему в кабинет принести стакан чаю. Вслед за ним и Виктор попросил разрешения выйти из-за стола, его ждут друзья "по сети". Мужчины разошлись по своим комнатам. Алла предложила.
- Давайте я вам покажу комнату, где жил Саша, а потом попьем чай или кофе.
Ирина согласилась. Это была десятиметровая комнатка, с хорошим диваном, маленьким телевизором на столике, письменным столом. На нем стояла пишущая машинка.
- Компьютер теперь у Вити в комнате. А сюда я поставила дедушкину старую машинку - сама иногда здесь работаю. Я ведь еще и стихи пишу... Прочитать?
Ирина изобразила большой интерес и услышала, как и предполагала, такую девичью лирическую чушь: "Трамвай кончает запятой строку пути, куда мне с это маятой бежать, уйти?..." Ирина хотела добавить (или закончить?) слова из старой песни: "в какие тихие края уехать жить, какой изысканный обман наворожить?", но проговорила это про себя - вслух же похвалила. Они вышли из комнаты, вернулись к столу, Аллочка усадила Ирину, сама, извинившись, убежала на кухню. Миленькая, темненькая, легкая женщина. Конечно же, с ней не могло произойти ничего подобного! Да и с Витей ее. Пили кофе, ели чудесную свежайшую пахлаву. Аллочка отнесла дедушке чай в серебряном резном подстаканнике, Витя вышел, налил себе кипятку, бросил пакетик чая, взял несколько конфет и скрылся у себя. Аллочка, все рассказывала и рассказывала о выставках, поездках, маме, папе. Ирина в какой-то момент прервала ее и спросила, не осталось ли у нее Сашиных бумаг - дневников, записок - чего-нибудь. Аллочка сказала, что есть папочка и сейчас она ее с удовольствием Ирине передаст. Она снова убежала и вернулась через несколько минут со своей книжкой о современной английской живописи и тонкой папкой на тесемочках. Книжку она Ирине подписала - причем обдумывала каждое слово - склоняла головку то вправо, то влево. Наконец, попрощались. Расцеловались на прощанье, договорились созваниваться. Ирина ехала домой в небольшом смятении - угадала она, может быть, только, что Саша не боролся за жизнь, не цеплялся за нее. Что же это за Аллочка? Кажется, и не "соучастница" и не "помощница". А, может быть, "вечная маменькина дочка" или "дедушкина внучка", что в принципе одно и то же. Почему-то среди Ирининых знакомых на протяжении всей ее жизни ни разу не появлялось таких подружек или приятельниц. Кунцевское кладбище... Почему-то за все эти дни Ирина ни разу не подумала о месте Сашиного захоронения просто и в голову не приходило. Поминала его с разными людьми, а теперь вот все стало еще яснее, совсем конкретно - Кунцевское кладбище, участок номер такой-то... У подъезда Ирину ждал Вася с неизменной бутылкой пива. "Все. Краткий период трезвости кончился", - отметила Ирина.
- Ирина Викентьевна, а я вас поджидаю. Я сам нашел список вакансий, вам-то все недосуг, - как бы упрекнул Вася, - хочу составить ре-зю-ме", тщательно проговаривая слоги, изрек Вася, - поможете?
- Хоть сейчас, - весело ответила Ирина. Поднялись к ней. Ирина быстро написала Васе по известной ей "болванке" резюме, хотела уже вежливо с ним распрощаться - хотелось обойтись без чаепития и разговоров "за жизнь", но у Васи, оказывается, была припасена еще новость.
- Ирина Викентьевна, а я ведь женщину встретил... Судьба. Вышел я покурить тут на крылечко, вижу, женщина с сумкой на колесиках - газеты пришла разносить, ну я как настоящий мужчина, - Вася приосанился, вызвался ей помочь. Женщина, надо вам сказать, Ирина Викентьевна, видная: волосы, хоть и седоватые, но длинные, густые. Платье короткое все ноги от коленки видать, вполне приличные ноги. Разговор у нас завязался. Она с образованием, в школе труд преподавала девочкам, педагог она. А сейчас у нее так повернулось... Она эмигрировать собралась, и знаете куда? Филиппины! Есть такая страна. А она сродни тамошнему принцу - кузина по отцу. Мать русская, когда-то родители студентами здесь познакомились, в общем, мать сейчас в Норвегии замужем за норвежцем, отец тоже в Европе - со своей филиппинской женой, они дипломаты, а о ней, бедной, только кузен принц и вспомнил, позвал, но тут... - Вася сделал круглые глаза и понизил голос, - ее стало преследовать ФСБ, она мне все это рассказала, велела никому не говорить, но вам я верю, вы еще, я это и Наде сказал, нам поможете. Мы с ней пили у меня чай, квартира моя ей понравилась, ничего, говорит, - что маленькая, зато своя. Решили мы с ней пробираться как наемные рабочие за границу. Помните, я вам так и говорил, мол, встречу жену - эмигрантку.
Ирина поняла, что Вася счастлив. Ну и прекрасно - какая-то бедная полусумасшедшая, глядишь, и отогреется при нем. Может, и уедут плоды собирать. Должно же людей хоть что-то манить. Вася попросил разрешения как-нибудь представить Ирине Надю. Ирина, конечно же, согласилась. Было уже одиннадцать, когда Ирина, наконец, осталась одна, звонить Кате не было сил, слишком много нового принес сегодняшний день. Костя с Ритой, Аллочка. Ирина собралась, уж было, против своего обыкновения выключить телефон, как раздался звонок.
- Ира, извини, что так поздно, просто раньше никто не брал трубку, это Вера. У меня же не было твоего телефона, пока добыла через Машу Завьялову, ну старосту нашу, но у нее только телефон твоих родителей, в общем, целая история. Но я же должна тебе сказать, что в монастырь я съездила и за твоих протеже записки подала. Но батюшка сказал, что и мы сами за них молиться можем. Так что и ты и за Петра, и за Павла, и за Василия.
- Спасибо, Верочка, я очень тронута твоим вниманием. Буду стараться соответствовать.
Отделавшись такой пошлой фразой, Ирина положила трубку. Ей было немножко стыдно, что так тупо она и отреагировала и ответила Вере, но она чувствовала полное эмоциональное истощение. Ирина выключила телефон, залезла в ванну, взяла с собой папку с Сашиными бумагами. Нежась в пенистой воде, она читала: "...Ах, эти потерянные, оставленные и даже не родившиеся сыновья! Сколько мучительных ночей доставляете вы своим легкомысленным предкам, заставляя их пересматривать свое прошлое! Есть время, когда беспомощность детям по праву положена, но почему же именно тогда по какому-то злому закону уверенные с виду папаши растеряны и робки? Почему же они терпят поражение в тяжелых сражениях с бытом или с бытием? Разбитые, они уползают, бросая все, зализывать раны в одинокие норы. Иногда, отдышавшись, идут вновь на штурм. Иногда - одерживают победы, часто же все повторяется вновь: потерянные, оставленные или не родившиеся сыновья..." Ирина дочитала страничку, отложила папку. "Может быть, - вытираясь и причесываясь, думала Ирина, - он это о своем отце. У них же были такие тяжелые отношения. Писал он это явно в молодые годы, а не тогда, когда Алла родила Витю. Мучило это Сашку в юности, молодости. Позже он уже точно знал, что он не приспособлен к роли семьянина". Ирина рассмотрела содержимое папки - четыре тетрадных листка, скрепленные железной скрепкой, один из них Ирина уже прочитала. Один сложенный пополам белый лист, грязно - белый. Маленький блокнот. Все. Наверное, так и побросал у разных людей весь свой архив. Вот как откликается Мякшев, желающий написать роман и растерявший все записи! Утром Ирина первым делом включила телефон. Она должна была увериться, что у ее близких - Кати и матери все в относительном порядке, набрала номер.
- Привет, мам. Как себя чувствуешь?
- Ну, наконец-то объявилась - тебя вчера целый вечер все разыскивали и Таня, и Галя и какая-то Вера, я ей дала твой телефон, она не знала, да и отцу ты зачем-то срочно понадобилась...
Ирина выслушала материн монолог и еще раз спросила.
- Ну а ты, ты как себя чувствуешь?
- Да все в порядке, мне отдыхать некогда. Катька в школе, все у нее в порядке тоже. Ты уже думала о лете? Я хочу ехать на дачу, как только Катерина освободится от школы. Нас нужно будет перевезти. Я думаю, Костя поможет.
- Я подумаю, мам. Перевезём. Я позвоню вам попозже, когда Катя придёт.
- Это уж как ты хочешь, а отцу позвони сейчас же, запиши Майин телефон.
Ирина не спорила - мать раздражена, мало ли что у нее на душе. Попрощались, и Ирина сразу же набрала номер квартиры, где в последнее время жил ее отец. Трубку снял он.
- Слушаю.
- Отец, добрее утро. Ты просил позвонить?
- Да. У меня к тебе дело. Нам бы нужно встретиться. Хочешь, приезжай сюда, хочешь, на нейтральной территории, только, уволь, к тебе, в твою клетушку не поеду.
- Давай на нейтральной. В Домжуре, например, часа в четыре, у меня там в три встреча, я тебя жду у входа.
- Очень хорошо, Ира, меня это вполне устраивает. До встречи.
Ирина положила трубку. Вот второй мужчина из их семьи говорит, что ему нужно встретиться с ней - там вопрос шел о женитьбе и финансах. Здесь? Ирина попыталась представить, о чем конфедициально и срочно хочет поговорить отец - никогда они не были друзьями, никогда у них не было общих секретов. О разводе с матерью? Но это абсолютно их дело. Может быть, о квартире... Ах да, конечно, может быть о квартире. Если он захочет разменять, то матери и Кате придется переезжать, или Кате вообще придется менять место жительства. Это трудно и матери, и Кате и, если честно, то и Ирине - все так привыкли, прижились, страшно "нарушать баланс", Ирина в своей жизни уже давно следовала совету одного своего приятеля и старалась "баланс", то есть более или менее стабильную ситуацию не трогать. По крайней мере, надо быть готовой, что отец решит поставить ее в известность о своих планах. Это, понятно, потому что в той квартире живет и прописана Катя, но она ведь вполне может жить со своей матерью... Все справедливо, но... Перезвонили ей утром и вялая, пока еще не пришедшая в себя, Таня пригласила в субботу на выставку, и деятельная, укрепившаяся в своем решении, Галя. Ирина продиктовала ей телефон юриста, который обещала добыть при их последней встрече. Ирина опять открыла папку с Сашиными записями: "17 апреля 1979г. Сегодня гулял полдня по Москве. В библиотеке - санитарный день. Видимо, и Ирка и Игорь тоже ткнулись в запертую дверь. Интересно, куда потом отправились, спросить, что делали с 12 до 2. Чудесное ощущение одиночества. Сейчас практически постоянное. Не сглазить бы. Бешенство в прошлом". Ирина отложила листок - апрель 79. Они пишут диплом. Интересно, действительно, что она делала в тот день, но одно она знает точно, ни с каким Игорем она никуда отправиться не могла. Никогда они не были в коротких отношениях - так крутились в одной компании. Что это Сашке взбрело в голову связать их? Вчера еще эта Аллочка спрашивала, не был ли он влюблен в Ирину. Вот уж не ее романа! Ирина немного пописала, чуть прибрала дом, поняла, что потихоньку входит в колею - ей опять интересна ее работа, потихоньку уходит острое любопытство к Сашкиной судьбе. Да, но теперь загадки загадывает отец... Подготовившись к встрече с одним художником, о котором в перспективе Ирина собиралась писать для одного, как считалось "элитного" журнала, Ирина вышла из дома. Было ветрено, пыльно. У подъезда она остановилась, застегнула ветровку, как раз в эту минуту вышел и Вася. На этот раз их встреча была абсолютно случайной, он смутился.
- Я Наденьке за молоком иду. У нее горло болит. Утром газеты разносила совсем больная. Сейчас у меня...
Ирина просто любезно улыбнулась, собственно, Вася ведь ее ни о чем не спрашивал, просто по-соседски поболтал. "Ну что ж, организует собственное королевство - будут там править с Наденькой..." Ирина доехала до "Арбатской", вспомнила противного Никифора - как давно это было, коробка обуви, бездарное время препровождение, ее беспомощный авантюризм. С художником общение было нетрудным, Ирина смогла найти верный тон, расположить к себе человека, он понял, что материал о нем может получиться интересным. Выпили кофе и чуть-чуть поболтали о пустяках, потом довольные друг другом расстались. До встречи с отцом оставалось минут десять. Ирина успела переключиться, полностью изгнать мысли о будущей статье, о художнике. Отец появился в назначенное время. Он немного изменился с прошлого раза - на нем был красивый замшевый пиджак, на голове маленькая элегантная кепка. "Представительный джентльмен, - отметила Ирина, посмотрим, о чем захочет такой джентльмен поговорить со своей взрослой дочерью". Отец не поцеловал Ирину при встрече, и она не кинулась ему на шею, просто он осмотрел ее, одобрительно кивнул и сказал.
- Ну, веди.
- Выбирай - бар, пив бар, ресторан.
- А давай - ресторан. Однова живем.
Как-то залихватски сказал отец. Сели за столик. Отец с удовольствием выбирал блюда, советовался с Ириной, та оживилась тоже, прониклась ресторанной приятной атмосферой, отвлеклась от забот. Они пили водку, ели всякие салаты, пока лишь обсуждали достоинства кухни. Наконец, попросив, официанта несколько призадержаться с горячим, отец приступил к разговору.
- Ира, я не стану обсуждать причины, побудившие меня уйти от твоей матери к Майе. Поверь, так лучше для всех и, может быть, для Марии в первую очередь, только это она поймет несколько позже, сейчас пока она обижена, раздражена, недовольна Майей и, конечно, мной. Обстоятельства складываются так, что я подал на развод.
Ирина кивнула - этого она ждала, следующий вопрос о разделе квартиры... Отец продолжал.
- Мама об этом узнает завтра - разведут нас "по блату", разумеется, в течение трех суток. Почему такая срочность, ты спросишь? Дело в том, что в качестве Майиного мужа я вместе с ее престарелыми родителями, детьми и внуками уезжаю на ПМЖ. Я должен успеть "вписаться", как сейчас говорят, в ситуацию.
- А куда? - только и нашлась спросить ошеломленная Ирина.
- В Германию. Разумеется, и ты, и Костя, и Мария, и Катя будете со временем желанными гостями. Всей семьей мы должны явиться через пять дней в посольство, нам укажут землю, сроки.
- Но ты ведь еще не член семьи...
Как-то глупо возразила Ирина. Отец улыбнулся.
- Мы расписываемся через четыре дня, "по блату", разумеется. Все в жизни бывает, сама знаешь. Неожиданно у меня повернулось так. Твоя мать не уехала бы никогда. Я подумывал об этом последние пять лет. У меня есть потребность прожить последний кусок жизни иначе. Абсолютно эгоистическая потребность! Но я не хочу хоть кому-то портить жизнь. С Майей мы совпали нам на двоих дадут где-то квартирку, ее родители будут получать приличные пенсии, они пострадавшие. Короче говоря, я все решил. Итак, я выписываюсь из квартиры. Пришлю доверенность или что там гребутся. Это плюс. Так удобнее вам всем. Два - твоя мать поймет, что свободна и, уверяю тебя, сможет понять, кто ей нужен - она прекрасная интересная женщина, а не только Катина бабушка!
Ирина опустила голову - вот и отец о том же...
- Ты, я думаю, тоже разберешься, наконец, с собой и спокойно вырастишь Катерину. О Косте я не говорю, его, слава Богу, обеспечил путный отец. Еще раз, повторяю - плюс - вы все сможете приезжать к нам, включая ваших потенциальных мужей (твоего, Марииного и Катиного).
Наконец у Ирины возник повод облегченно рассмеяться. Ну смешно же Катин муж!
- Вот, Ира, я сказал главное. Теперь давай велим подавать горячее и дообсудим детали, если хочешь.
Они ели, разглядывая друг друга с любопытством - Ирина знала, что зеркально повторилась вчерашняя ситуация с Костей и разглядывала отца как старшего по возрасту, но равного по жизненным обстоятельствам человека. Что думал о ней отец, она знала. Неожиданно она решила рассказать ему о Косте.
- Знаешь, пап, как все странно выходит. Вчера мне назначил свидание Костя, примерно как ты сегодня. Сообщил, что женится, сообщил, что уезжает, сообщил, что оставляет нам определенные средства. Мы сидели точно так же напротив друг друга, в другом месте, клуб такой молодежный есть "Кризис жанра", кстати, недалеко отсюда. Кажется, мужчины нашего семейства подготовили какой-то плацдарм для женщин, включая еще маленькую Катю.
- Я рад, Ирина, что пользуюсь твоим доверием. Думаю ни маме, ни Кате ты пока о Косте ничего не сказала и еще некоторое время не скажешь, и понимаю, как тебе тяжело его отпускать, но, кажется, моя история как-то уточнила все в твоем сознании. Согласись, есть какой-то высший смысл в таком совпадении.
- Наверняка есть. Давай, пап, выпьем за всех нас, включая (Ирина нарочно употребила отцовский оборот) Майю и Костину Риту, чтоб все у всех нас было хорошо.
- Давай-давай, и за ваших потенциальных мужей.
- Ну, это вряд ли. По край ней мере, что касается меня.
Выпили. За время этой совместной трапезы они стали много ближе и понятнее друг другу, чем за многие предыдущие годы. Отец заказал для Ирины мороженое, себе кофе с коньяком. Официант принес счет. Ирина вышла на свежий воздух, ветер продолжал трепать волосы прохожих, раздувать юбки, откидывать полы пиджаков и курток. Захотелось побыть одной, пройтись по бульвару. Она распростилась с отцом душевно, но и с легким сердцем, как же хорошо, что объяснились, и что понятен его выбор. Ирина пошла в сторону "Пушкинской", вдруг нестерпимо захотелось в театр. По дороге она стала изучать все афиши. Нужно будет договориться с Галей и как-нибудь на днях куда-нибудь выбраться. Вернувшись домой, Ирина сразу позвонила Кате.
- Кекс, как дела?
- Плохо, - очень мрачно сказала Катя. - Я поссорилась с бабушкой. Знаешь, после ее ссоры с дедом она стала совсем невозможной. Сегодня не разрешила Миле, ну ты знаешь, моей однокласснице зайти к нам, престо сказала, что Катя, мол, не будет общаться с девочками подобного поведения. А что такого? Просто Мила уже красится - у нее волосы высветлены, сейчас это модно, и две сережки в ухе. Ну и что? Учится она лучше многих! И вообще классная. А она, блин, не разрешила!
Катя чуть не плакала. Ирина очень холодно сказала.
- Я не желаю слышать это "блин". Девочки нашего круга так не говорят!
- А я не вашего круга! Я вообще никакого круга! Ты вообще мне никогда не говорила, кто мой отец. Костя вот знает - у него папа в Новой Зеландии и богатый, а мой кто? Я требую, чтобы ты мне сказала. Я уже взрослая!
Ирина взяла себя в руки, конечно же, когда-нибудь "легкая" Катя должна была бы сделаться трудной - переходный возраст и перемены в семье. Ирина корила себя за благодушие. Что это ей казалось, что уход деда не может поколебать стабильные устои "родительского" дома? Все уже там изменилось!
- Катюша, - переждав пока та перестанет всхлипывать в трубку, - я думаю, что самое время нам с тобой на выходные куда-нибудь вместе уехать и там, на свободе, на природе все обсудить. Я во многом с тобой согласна, кое-что смогу тебе объяснить, но обещаю тебе, что внимательно вникну во все проблемы, и мы с тобой решим, как нам дальше жить.
Катя почти шепотом спросила.
- Мы с тобой?
- Ну, да. Ведь ты уже не маленькая. Нам надо будет обсудить, как быть с бабушкой - согласись, ей сейчас нелегко. А сейчас постарайся успокоиться, взять себя в руки и позови бабушку к телефону.
Подошла разгоряченная их ссорой мать.
- Ирина! С Катей надо что-то делать, она перестала слушаться!
- Да, мама. Мы только что с ней говорили, знаешь, мы на выходные с ней съездим на одну экскурсию, есть возможность и там, на свободе я с ней поговорю. Обещаю, что все улажу.
Ирина поняла, что именно Катей судьба предлагает ей заняться наиболее внимательно и перестать рефлексировать по поводу своего "соучастия". Она перезвонила Тане и предупредила, что на выставку с ней не пойдет - едет с Катей за город. Потом позвонила знакомому парню в редакцию и попросила записать ее с дочкой на экскурсию в Суздаль, сговорилась, что деньги подвезет завтра. Вечерело. Ирина на некоторое время потеряла представление о том, что ей вообще сейчас делать. Нужно освободить мать от "бабушкинского синдрома" - это теперь понятно, это стало насущной проблемой, но ведь не сегодня! Отец завтра скажет о разводе, но ведь не сегодня! Костя все сказал вчера... Ирина решила, что сегодня нужно продолжить, а может и завершить чтение Сашиных записей, и проститься и с ним. Поминать, ездить на кладбище - это да, но не вести с ним бесконечный и, в общем, бесплодный разговор... Ирина уткнулась в следующую Сашину запись: "14 ноября 1979 года.
"Завтра - послезавтра надо сматываться... Прощаться с этим домом я начал уже с месяц назад, как только услышал, что Колька отболел и выходит на работу. Ну что ж, ему здравие. А мне? Как всегда попутного ветра. Не впервой, но... Во что, интересно, выбродит эта усталость от мест, лиц? В творчество? В любовь? Сейчас ни того ни другого". Далее идет 20 ноября "Я у Шуры. К тому все и шло. Часов 7 утра. Сейчас начнут шевелиться соседи, начнутся их будни. А у меня сегодня пусть будет праздник. Очередное новоселье". Ирина отложила Сашины записи. Однообразно. Он вечно мучился одним и тем же - одиночество, неустроенность. И даже у Аллочки, где он, казалось, был устроен - все же мучился. Ирина решила, что хватит, пожалуй, возиться с Сашей - его уход из жизни ясен, их внутренний диалог явно теряет смысл. Что же делать с Катей? У нее назрел вопрос о ее корнях, откуда она, кто ее отец. Вспомнилась Танина история, как несколько лет назад Гришка ее сын, тоже стал выяснять, кто же его отец. Татьяна протестовала, упиралась, считала, что это блажь, живут себе вдвоем неплохо, зачем что-то ворошить, а тем более менять... Гриша за спиной матери все же вел розыски обратился с вопросами к родственникам, к теткам или двоюродным бабкам и, конечно, кое-что узнал. Разыскал отца, созвонился с ним, и только потом поставил в известность мать. И тогда встал вопрос, пускать Гришу на встречу с отцом или нет. Татьяна тогда советовалась с Ириной, долго и горячо обсуждали, а потом как-то все уладилось - вроде бы Гриша с отцом повидался, но это ничего в их жизни с Таней не изменило. Может, Гриша и сейчас иногда встречается с отцом, но на их жизни с Таней это не отражается. Катю, может быть, смутит, что Ирина не была замужем за ее отцом, что это был очень короткий страстный роман и что вскоре после ее рождения она вышла замуж за друга ее отца - Петра и на несколько лет попала в капкан тяжелейших, мучительных отношений, потому-то Катя и осталась у бабушки. Как объяснишь? А отец ее по-прежнему мелькает на тусовках, известен в московской богеме и ему вовсе не до каких детей. Да и для детей он неподходящая компания... Татьяна легка на помине - позвонила в середине дня. Взбудораженная, в приподнятом настроении, она закричала в трубку.
- Ирка! Пойдем на нудистский пляж в воскресение, а? Там та-ак здорово!
- Тань, я и от субботнего похода на выставку отказалась, потому что с Катькой в Суздаль еду. У нее сейчас то, что было с Гришкой несколько лет назад - ей нужно позарез узнать, кто ее отец!
- Сочувствую. Это нервотрепка. Вот и говорю, давай рассеемся - на пляж сходим. Там знаешь как - все комплексы, как рукой снимет. Меня та-акой мальчик кадрил! Моложе лет на пятнадцать, та-акие комплименты говорил. Я себя чувствую классно!
- Не могу. А ты молодец, быстро от Паши-гения вылечилась.
- Не вылечилась еще, но лечусь.
Уже без всякого задора сказала Татьяна. Положили трубки. Ирина махнула рукой - Таня и есть Таня - летит по жизни, закусив удила. Нудистский пляж какой-то. И как ее наносит? Я даже и знать не знаю, где такой. А она откуда-то знает, поехала. И весело ей. Ирина собралась выйти в магазин купить им с Катей в дорогу чего-нибудь попить и похрустеть и сразу же столкнулась с Васей - он стоял возле ее двери, собирался нажать на звонок...
ТЕЛЕГРАМБот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)
Поиск книг
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
Канал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
ВКОНТАКТЕБольшая библиотека с любыми жанрами и авторами
Большая Библиотека
Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров
Фантастика
Самые популярные книги в формате фб2
Топ фб2 книги