Совсем другая любовь

Глава 24

Уверенные шаги раздались в коридоре, и Майкл весь подобрался, поднимаясь из-за стола. Он с трудом мог представить, в каком состоянии Джеймс войдет в дверь. Сердце пропустило удар, а сам Майкл затаил дыхание. Лишь бы за то время, которое Джеймс провел с Валентайном, он не сделал такое, о чем будет жалеть. Слова КРИСа о том, что Джеймс подумывал уничтожить образец, не давали покоя. Вот зря он, Майкл, оставил Джеймса так надолго!

С замиранием сердца он ждал, когда откроется дверь, но та все никак не сдвигалась с места. Будто и не было шагов, и Майклу они почудились. Прошло еще некоторое время, но Джеймс так и не пришел.

С нехорошим предчувствием Майкл позвал КРИСа:

— Где Джеймс? — глухо спросил он, когда тот отозвался.

— В соседней комнате, — отозвался КРИС. — Но я не думаю, что тебе стоит туда идти…

Но Майклу было совершенно плевать, что думал КРИС. Вот если бы тот отказался открывать двери… Но, к счастью, те распахнулись беспрепятственно.

Они оба были там. На постели. Вот только Джеймс спал, вытянувшись во весь рост, а Валентайн сидел рядом, рассеянно поглаживая его по волосам.

Увидев Майкла, он сделал ему знак не шуметь и осторожно встал.

— Пойдем, — шепнул, подойдя. — Покажешь, где тут можно поесть. А Джеймс пусть поспит.

Майкл кивнул и, бросив короткий взгляд на Джеймса, тихонько вышел из комнаты.

— Поесть можно у нас, — сказал он вышедшему следом Валентайну. Очень хотелось спросить, почему Джеймс не пришел к нему, а остался спать черте где. Но не задавать же этот вопрос этому человеку! К слову, ему вообще не о чем было говорить с Валентайном. А потому Майкл лишь покосился на него и молча продолжил свой путь. — Вот. Проходи, — он пропустил Валентайна вперед, когда дверь их с Джеймсом комнаты распахнулась.

Едва переступив порог комнаты, Валентайн огляделся, задержав взгляд на большой разобранной кровати. Но, как ни странно, ничего не сказал и даже не изменился в лице.

— Составишь мне компанию? — поинтересовался вместо этого.

— Я не голоден, — отозвался Майкл, — но с тобой посижу, — он указал взглядом на стол и стоящие рядом два стула. — Не знаю, говорил ли Джеймс, но еда здесь не самая изысканная. Но питательная, — добавил он, заняв свое место.

— Нет, про еду мы как-то не успели поговорить, — покачал головой Валентайн. — Думаю, это не самая большая его проблема. Сколько он не спал? Два дня? Три?

— А я и не говорил, что еда — это проблема, — с раздражением ответил Майкл, глядя на Валентайна в упор. — Он спал. Прошлой ночью. Так что ни день, ни два и ни три.

Валентайн не вступил в схватку взглядами и опустил глаза.

— Значит, накопилось… — пожал плечами. — Расскажешь мне про десант? Я же пилотом был. Ты пришел, когда Джеймс уже получил повышение?

— Я попал к нему в отряд, когда его уже разжаловали. До сержанта, — неохотно начал Майкл, буквально заставляя себя вести разговор. — Затем Джеймс… после ряда обстоятельств снова получил повышение. Он стал взводным, а его место занял Громила Вайс. Но длилось это недолго — в очень скором времени нас бросили сюда. Послушай, — выдохнул он, — рассказчик из меня хреновый. Как и боец. Поэтому я мало что могу толком рассказать.

Отчасти это было правдой. Хотя, конечно, Майкл знал гораздо больше, чем хотел показать. Но ему совсем не хотелось рассказывать Валентайну о Джеймсе. Словно своим рассказом он безвозвратно вынесет то время, те пережитые моменты, что принадлежали только ему и Джеймсу, на всеобщее обозрение.

Поняв, что разговор не получится, Валентайн снова пожал плечами и начал есть. Кажется, он, как и Джеймс, понимал куда больше, чем должен был бы. Вот только дела ему до переживаний Майкла не было никакого — если только вежливое уважение к нежеланию говорить дальше. Очень захотелось встать и уйти — сидеть за столом с обедающим человеком, молчать и ничего не делать, было крайне нелепо.

Но еще больше хотелось спросить, говорил ли Джеймс, что между ними есть отношения. Вот так взять и спросить. Прямо в лоб. А заодно и дать понять, что у них действительно отношения с совместными планами на будущее, а не просто секс по дружбе или удобству. Но Майкл так и не решился. Вместо этого он просто спросил:

— А что Джеймс сам рассказывал?

— В общих чертах рассказал про то, что произошло за время моего отсутствия. Что стал командиром взвода рассказал, про КРИСа, — Валентайн спокойно и безо всякого отвращения ел приготовленную роботом стряпню и так же спокойно говорил. — И про тебя тоже, — то, на что не хватило смелости Майклу, у него получилось легко и свободно. — Я так понял, ты единственный, кто сумел до него достучаться в итоге. И, наверное, я не хочу знать ничего более подробно.

— Скорее, это он до меня смог достучаться, — Майкл очень старался, чтобы голос его звучал расслабленно, отчаянно не желая выдать возникшее напряжение. — Однако смысла это не меняет, — он помолчал, собираясь с силами и набираясь храбрости. И наконец, произнес: — А смысл в том, что у нас все серьезно, — и снова впился взглядом в Валентайна.

Тот отложил ложку и ответил внимательным взглядом, в котором невозможно было прочесть эмоции.

— Понимаю, — сказал он медленно. — Иначе и быть не могло. Но и ты пойми, — он помолчал мгновение, подбирая слова. — Много лет Джеймс был моей орбитой, и очень вряд ли, что я сойду с нее сейчас.

— А тебе не кажется, что ты не совсем имеешь право на подобную… — Майкл и сам запнулся, подбирая слова. — На подобную позицию, — он смотрел на Валентайна также внимательно, но в отличие от него, у Майкла наверняка все было написано на лице. Негодование всколыхнулось в душе, но помимо него Майкл впервые почувствовал страх за их с Джеймсом будущее. Точнее, он впервые почувствовал угрозу.

— Я не имею? — переспросил Валентайн удивительно спокойно. — Ты уверен?

Майкл прищурился, буравя Валентайна взглядом.

— Ты, наверное, плохо понял, — процедил он, — мы с Джеймсом вместе. Вмес-те! — повторил он по слогам. — Это слово тебе о чем-нибудь говорит?

— Ну, пять лет что-то да говорило, — усмехнулся Валентайн. — Послушай, — сказал не то, чтобы тепло, но примиряюще. — Джеймс не вещь, чтобы мы его делили. Но ни ему, ни мне ты не можешь запретить чувствовать то, что мы чувствуем. Сможешь это — вперед. Я не обещаю, что просто отойду в сторону, но если Джеймс действительно предпочтет все-таки меня похоронить… — тут он на мгновение замолчал, но потом все-таки продолжил тем же тоном: — Что ж, это будет его выбор.

— Ты прав, Джеймс не вещь, — согласился Майкл, но с каждой секундой его голос терял доброжелательность, как и слова — благоразумие. — Но по доброй воле я тебе его тоже не отдам. Чтобы такое произошло, тебе придется увести его в другую галактику, а не соседнюю комнату.

Тут Валентайн прищурился.

— Он действительно позволяет тебе это? — спросил холодно. — Вот так разговаривать с людьми о нем и решать за него? Тогда он действительно очень изменился.

— Да уж наверняка изменился, — продолжил Майкл, не сбавляя тон. — Тебя вернули, ты снова здесь, в этом мире. Но не сиди весь такой уверенный, будто знаешь лучше всех, каким он должен быть. Ты здесь меньше суток и без малейшего понятия, что с ним происходило. Его при тебе когда-нибудь пороли? Его пытались изнасиловать, вдохновившись записями вашей постели? Что ты вообще знаешь о нем… теперешнем? — выпалил Майкл.

Он добился своего — Валентайн дернулся и побелел. Но вовсе не впечатлившись его пылом.

— Пороли? — переспросил он едва ли не с ужасом. — Твою мать… Гребаный десант — все через жопу! Но ты, — он посмотрел на Майкла холодно и цепко, — даже не надейся, что знаешь больше меня. Я не виноват, что меня вышвырнуло из его жизни, как впрочем, не виноват и в том, что появился в ней вновь. Но раз уж я появился, будь уверен, я вспомню все, что только знал о Джеймсе, вплоть до цвета и запаха шарфа, который был на нем, когда мы познакомились. И я очень постараюсь, чтобы Джеймс вспомнил тоже.

— Не сомневаюсь, — покачал головой Майкл, чувствуя к Валентайну все быстрее растущую неприязнь. — В моей компании больше нет необходимости? — он поднялся из-за стола и направился к кровати.

Валентайн же доел все, что было на тарелке и поднял голову к потолку.

— КРИС? — позвал он. — Спасибо за угощение. Куда посуду класть?

КРИС объяснил ему систему очищения посуды в специальном боксе, и Валентайн завязал с ним долгий разговор, выспрашивая что-то сначала о физике этого незамысловатого процесса, а потом о все более и более сложных вещах.

— Мне жизненно необходим планшет или хотя бы блокнот с карандашом, — подвел он итог. — Я так не запомню.

— Носитель информации? — уточнил КРИС. — Я могу предоставить тебе носитель.

— Отлично, — кивнул Валентайн. — Это будет кстати. Джеймс еще спит?

— Да, и, думаю, будет спать еще долго.

— Вот и хорошо, — Валентайн улыбнулся и направился к двери.

И едва та закрылась, Майкл вздохнул с облегчением. Он ведь едва ли секунды не отсчитывал, когда Валентайн доест, договорит с КРИСом и наконец уйдет. Определенно, без его присутствия даже дышалось легче.

— КРИС! — позвал Майкл спустя несколько минут размышлений. Наверное, это будет неправильно, но он должен знать. Он должен быть уверен. — Покажи мне запись их разговора.

— Я… я не уверен, Майкл, — впервые на его памяти КРИС замялся. — Я боюсь причинить этим вред вашим отношениям.

— В смысле, вред? — на автомате переспросил Майкл, хотя интуитивно в эту самую секунду он уже понимал, о чем речь. — Да твою же мать!.. — в сердцах воскликнул он и поднялся с кровати. — Выведи на экран изображение! Сейчас же! — и прикипел взглядом к висящему на стене небольшому экрану.

Ему хватило двух минут, чтобы понять, о чем говорил Валентайн: Майкл мог выучить хоть всю фактическую биографию Джеймса Маклейна, начиная с колыбели, и рассказать тому свою, мог трахать его во всех укромных уголках Базы. Но помнил Джеймс другое — то, что оказалось важнее. Взгляды. Жесты. Голос. И прикосновения — произвольные и нет, будто когда-то давно эти двое не могли жить, не касаясь друг друга, не переглядываясь и не говоря — так легко и свободно — о своих чувствах.

А потом на экране он увидел то, о чем и так уже знал.

На их поцелуи и объятия Майкл смотрел во все глаза, мучая себя, но не желая упустить ни одной детали — ни одного взгляда, ни одного вздоха своего любовника от чужих ласк. А своего ли?.. Поняв, что до боли в суставах сжимает кулаки, Майкл расслабил пальцы, лишь когда те двое вышли из комнаты.

— Останови, КРИС, — глухо попросил он. Смотреть дальше нужды не было, да и смысла тоже. Тяжело вздохнув и растерянно осмотревшись по сторонам, словно желая убедиться, что происходящее не сон, Майкл встал с кровати и принялся мерить шагами комнату.

И как всегда, он не знал, что делать. Джеймс — его Джеймс! — не оттолкнул ожившего Валентайна. Не дал понять, что ничего между ними быть не может. Да даже если бы он и высказал это вслух, глаза бы тотчас выдали его. Так, как Джеймс смотрел на Валентайна, на Майкла он не смотрел никогда.

Сколько бы Майкл ни расхаживал по комнате, решение, как вести себя дальше, никак не приходило. Единственное, в чем он был уверен — Джеймса он не собирается терять.

— Джеймс не должен знать, что я их видел, — попросил он КРИСа внезапно севшим голосом. — Ни при каких обстоятельствах.

— Майкл, если он спросит меня прямо, я не смогу отказать, — будто бы виновато ответил КРИС. — Он старше тебя по званию, а я как искусственный организм обязан выполнять приказы разумных существ в соответствии с принятой у них иерархией. Но если прямого приказа не поступит, я никогда не выдам твою тайну. Тем более, я совершил, видимо, непростительную ошибку, и совершенно не знаю, как ее исправить. Прости меня, Майкл. Я думал, что несколько месяцев отношений по сравнению с пятью годами — малый срок. Я не учел, что мозг не способен влиять на испытываемые чувства.

Майкл очень старался дослушать КРИСа до конца. И это ему удалось, вот только сохранить спокойствие не получилось.

— Как ты очень вовремя вспомнил про свою ошибку, — процедил он. — Обязан, значит, выполнять приказы? А по чьему приказу ты его вернул? Я просил? Или, может быть, Джеймс? Или кто из парней во сне приказал тебе это сделать? А, КРИС? — его голос уже звенел от обиды. — И неужели, после всего того, что ты натворил, нельзя просто взять и выполнить мою просьбу? Без приказов и званий! А простую человеческую просьбу? — на последнем слове его голос задрожал, а в груди защемило. — И никогда, слышишь, никогда даже не смей извиняться передо мной! Если бы ты только понимал… если бы чувствовал, то ты бы никогда не позволил себе свое глупое Прости меня!

КРИС помолчал, будто сверхумная машина не справлялась с поставленной задачей: подобрать слова.

— Мне нечего сказать в свое оправдание, — наконец сказал он. — Я недозволенно превысил свои полномочия.

Лицо Майкла исказилось в гримасе и наполовину невысказанной боли.

— Ничего не говори, — сдавленно прошептал он. — Просто дай знать, когда Джеймс проснется, — и обессилено сел на кровать, спрятав лицо в ладонях. Нужно было хоть как-то привести мысли в порядок и хорошенько подумать, как действовать дальше.

Когда Джеймс открыл глаза, в комнате было темно, но почти сразу же окна начали светлеть, становясь снова прозрачными. Взглянув на унылый, но ставший привычным пейзаж, Джеймс улыбнулся, закинул руки за голову, потягиваясь, и хотел было повернуться на бок, но застыл, увидев лежащего рядом мужчину.

— Не может быть… — прошептал он и изменился в лице.

Валентайн слабо улыбнулся и, так и не открыв глаза, пошарил рукой по кровати и, нащупав бедро Джеймса, улыбнулся сильнее.

— Полежи со мной, — попросил он сонно, — не убегай, — и обнял его за талию.

Джеймс гулко сглотнул и остался напряжен, как натянутая струна.

— Сколько я спал? — спросил он хрипло. — Майкл приходил? Я должен с ним поговорить.

— По ощущениям — часов восемь, — произнес Валентайн и медленно, с неохотой открыл глаза. — Приходил. Последний раз я его видел в его комнате, — он зевнул, явно не выспавшись, но снова улыбнулся: — Лучше иди прямо сейчас. Не то проснусь окончательно… — фразу он не закончил и вопреки словам подкатился к Джеймсу под бок и обнял сильнее.

Джеймс некоторое время буравил его взглядом, а потом медленно и неохотно отвернулся.

— Нет, Тай, — сказал он тихо, но твердо. — Пока что никаких не то быть не может. Я просто не могу, понимаешь? — Джеймс мрачнел на глазах. — Он итак сломан-переломан весь, а так я доломаю его до конца.

Объятие, окольцевавшее его, исчезло, однако сам Валентайн не отодвинулся ни на дюйм.

— Иди… — прошептал он Джеймсу в затылок и легонько коснулся губами его волос, опускаясь к шее. — Возвращайся, как… как посчитаешь нужным, — он гулко сглотнул и огромным усилием заставил себя перекатиться на спину.

— Тай, я… — начал было Джеймс, но оборвал фразу, вместо этого взяв его ладонь в свои и крепко стиснув. — Ты нужен! — выдохнул почти яростно. — Всегда нужен!

Валентайн внимательно посмотрел на него и накрыл свободной ладонью руки Джеймса.

— Тебе пора начать успокаиваться, — сказал серьезно, но голос его остался мягким. — Ты весь как оголенный нерв.

— Наверное, — Джеймс медленно кивнул и через силу улыбнулся. — Но у меня что ни день — то двести двадцать по этому оголенному. Того и гляди замкнет. Как только я выйду из комнаты, например.

В глазах Валентайна отразилось сочувствие, но очень скоро его взгляд изменился.

— Ненастоящая… — прошептал он, изучая улыбку Джеймса. — Черт возьми, Джеймс! — он покачал головой, помолчав. — Когда ты в последний раз делал то, что хотел? А не то, что должен?

— Где, в армии? — Джеймс усмехнулся. — Там я даже в туалет по желанию далеко не всегда мог сходить. А здесь… Поверь, здесь мне уже мало чего хотелось. А впрочем, — он покачал головой. — Неважно. Не бери в голову. Лучше поспи еще немного. А потом приходи завтракать.

— Большое спасибо за приглашение, — ответил Валентайн, выслушав Джеймса с предельным вниманием. — И последний штрих, — совсем не меняясь в лице, он растянул губы в дежурной улыбке. — Кажется, так теперь начнем общаться? — тут его глаза потеплели, и улыбка стала живой. — Боюсь, мне придется долго этому учиться. И знаешь, — выдохнул он, — я уж по старинке…

А в следующую секунду уже не было разделяющего их расстояния. Валентайн его обнимал.

Джеймс застыл на несколько долгих секунд каменной статуей, а потом изо всех сил стиснул его в ответ, комкая в кулаках рубашку из диковинной ткани КРИСа. Зарылся пальцами в волосы, прижался щекой к щеке.

— Мое сердце сгорело вместе с тобой, — прошептал с явственной горечью. — Пришлось учиться жить без него. Будет сложно вытравить новые привычки. Я совсем забыл, что значит делать то, что хочется.

— Ничего, я запасусь терпением, — улыбнулся Валентайн, и в его голосе слышалось облегчение. — А вообще это ведь несложно, — довольно прошептал он на ухо. — Я тебя хочу. До скрежета зубов. Потому что я тебя люблю. Но я хочу любить тебя всего. Целиком. И твое тело, и твое сожженное сердце, — он погладил Джеймса по спине и запустил руку ему в волосы. — А значит, я хочу дождаться момента, когда оно само приведет тебя в мои объятия.

Джеймс на секунду сжал его крепче, а потом отстранился. На этот раз улыбка, озарившая его лицо, была совсем такая, как Валентайн помнил — идущая будто из самой глубины.

— Ты — это ты, — сказал он. — И мы оба знаем, что это значит. Но я не представляю, что сказать Майклу.

Валентайн посерьезнел и посмотрел на Джеймса очень внимательно:

— А он любит тебя? — спросил, помедлив. — Или ты для него лекарство от поломки?

— Я… Я не знаю, — признался Джеймс после паузы. — Столько всего было сказано и сделано, что я уже не знаю, чему верить.

Валентайн нахмурился.

— Так вот… Если он любит тебя, то поймет, что мы — это мы. Попробуй объяснить ему все, как есть, — он замолчал, то ли подбирая слова, то ли решаясь продолжить. — И подумай прежде всего о себе. И о том, что говорит тебе твое сердце.

— Процесс пошел вспять, и теперь оно бьется в агонии, — невесело пошутил Джеймс, окончательно отстраняясь. — Я должен с ним поговорить, и чем скорее — тем лучше.

Валентайн кивнул и улыбнулся с пониманием во взгляде:

— Ты знаешь, я тебя жду, — он ободряюще сжал его ладонь, но довольно скоро отпустил, давая Джеймсу свободу.

— Я приду, — сказал Джеймс твердо. Он помедлил несколько секунд, внимательно глядя на Валентайна, а потом решительно вышел за дверь.

Когда Джеймс вошел в комнату, Майкл сидел за столом. Тарелка с пищей так и осталась нетронутой — сколько бы Майкл ни заставлял себя поесть, кусок в горло не лез. Уснуть тоже не получилось — стоило закрыть глаза, и он видел Джеймса в объятиях Валентайна.

— О, Джеймс, — выдавил он радостную улыбку, надеясь, что вышло убедительно. Все это время, ожидая Джеймса, Майкл прокручивал в голове их возможный разговор, но к его приходу оказался все же не готов. — Я заглянул в ту комнату, но ты спал… Как ты? — он встал из-за стола и подошел к нему ближе. — Как поговорили?

Ответил Джеймс не сразу. Сначала он зачем-то огляделся, а потом сел напротив Майкла за стол.

— Мы мало говорили, — ответил он наконец. — Я не могу поверить, что КРИСу удалось невозможное.

— Мне тоже не верится, — кивнул Майкл. — Человек вернулся оттуда… — в этот момент вдруг вспомнилась Селен — веселая и живая, и Майкл почувствовал, как сдавило горло.

— Именно, — кивнул Джеймс. — И это действительно он. До самых мельчайших привычек, о которых и сам-то не знает, наверное.

Майкл помолчал некоторое время, а затем посмотрел на Джеймса решительно:

— Мы разговаривали, — сообщил он. — Он… он не собирается отказываться от ваших отношений.

— Разговаривали?.. — озадаченно переспросил Джеймс. — Он мне не сказал… — он отвел взгляд и помолчал. — Для него ведь пара секунд прошла вместо всех этих лет. И я не представляю себе ситуации, в которой Тай отказался бы от меня.

— А ты? — слова сорвались сами с собой. — Ты готов отказаться от него? — Майкл посмотрел на Джеймса, с нетерпением ожидая ответ.

Джеймс обреченно закрыл глаза.

— Я ждал этого вопроса, — сказал бесцветно. — И так и не придумал, что сказать. Я могу отказаться от него с тем же успехом, что откажусь от печени, к примеру, или легких… — он поднял на Майкла сухие, полные грусти, но всё-таки живые глаза. — Пойми, пожалуйста, пойми! Хотя бы попытайся, — попросил с мольбой. — Он — часть меня, моей жизни, моей души, всего моего существа. Это выше меня. Больше меня. Я всего лишь человек, и не властен над тем, что было и снова есть частью моей судьбы.

Подобного ответа Майкл, конечно, и ожидал… Но сразу сбросить оцепенение все равно не вышло.

— Тогда зачем ты пришел сюда? — выдавил Майкл. — Сказать мне пока и пожелать удачи? Мог бы себя не заставлять, — он с горечью хмыкнул. — Я бы и так понял намек.

— А что я должен был сделать? Спрятаться? — негромко спросил Джеймс. — Честно говоря, у меня есть такое желание. Слишком внезапно все. И шокирующе.

— Ну если есть такое желание, то не отказывай себе в нем, — ядовито протянул Майкл. — И вообще, Джеймс, ни в чем себе не отказывай! У тебя ж теперь все по-настоящему! Судьба как-никак!

Майкл будто со стороны себя слышал и сам же не верил ни единому своему слову. Да разве так людей добиваются? Нет! Но сейчас за него говорила обида и совершенно неправильное желание сделать Джеймсу так же больно, как тот сделал ему.

У Джеймса дернулась щека, и он закусил ее изнутри. Встал, шумно отодвинув стул, да так и застыл, подбирая слова.

— Прости меня, Майкл, — сказал наконец, не глядя на него. — Я никогда тебе не врал. Ни в чем, — и развернулся к двери.

Сжатый кулак громко ударил по столу, Майкл процедил какое-то ругательство. А дальше понадобились пара секунд и несколько шагов, чтобы оказаться рядом с Джеймсом и вжать его в стену.

— Значит, спрятаться хотел? — Майкл прорычал, нависнув над ним. — От меня? — он сильнее сжал его плечи и что было сил встряхнул. — Уже решил все для себя? И за меня как всегда решил?

Джеймс поднял на него потухший взгляд и медленно покачал головой.

— Я не решал, — прошептал он через силу. — За меня решили, — и, к полной неожиданности Майкла подался вперед, крепко его обнимая.

Впрочем, всего на секунду — когда ступор от неожиданности прошел, он уже исчез в коридоре.

— Ну и вали! — процедил Майкл сквозь зубы, задыхаясь от досады и нарастающей злости на Джеймса. За него, значит, решили…

Хотелось рычать от бессилия, но вместо этого Майкл со всей силы пнул стену и все-таки зарычал — от боли. Когда она затихла, он пришел к выводу, что Джеймс все же правильно сделал, что сбежал. Иначе КРИСу пришлось бы воскрешать еще одного человека.