Созидатели. В поисках рассвета

Глава 22

В чертогах путеводной звезды было безмятежно и спокойно. Его хозяйка спокойно наливала себе молока, чтоб выпить стакан на ночь, полюбовавшись луной. Белый небольшой дворец выходил окнами на лес. Она не любила вид на море, а потому построила свое жилище здесь — в зеленой обители, проводя будни, наблюдая за лесом и его жителями. Стрелы ее не знали промаха, ибо она сама была той, кто неслась к цели.

Она любила покой и очень сильно гневалась, если его нарушали. Исключений не было. Именно поэтому, когда Аминтас замер в ее дверях она недовольно скрестила руки на груди, нахмурила изогнутые брови и поджала губы.

— Я надеюсь, это что-то действительно важное? — прозвучал очень холодный голос.

Светло-зеленые, почти салатовые глаза подернулись легким серебром. Точно луна, обнимающая лиственный лес плескалась в ее взгляде. А волнистые пепельно-блондинистые волосы были небрежно откинуты назад.

— Дианта, мне нужна помощь. — Аминтас слегка склонил голову.

Созидательница стрел, охоты и путеводной звезды нахмурилась еще сильнее.

— Лучше уйди, я не очень хочу с тобой общаться и вообще ни с кем.

— Ты знаешь, я редко прошу.

— Тем приятней мне тебе отказывать.

— Мне больше не к кому пойти.

Дианта хмыкнула. Она давно, две сотни лет назад отошла от созидательских дел, взрастив в себе надменность и холодность. Созидательница считала, что они не должны были отстраняться от людей. Но ее точка зрения отличалась от Леды, Софоса, Вероники, Камиллы и Нереуса, — внешне он всегда был с ними. Дианта считала, что, обладая силами, нужно занять свое звено в цепи правления в Сореции, следить за правильным укладом и порядком, ведь люди слабы, алчны, и недолговечны. Кто еще будет поддерживать мировой порядок? Но ее точка зрения не нашла отклика среди большинства.

— Камилла? — женщина наклонила голову вопрошая гостя.

— Нет. Вообще не факт, что увидит то, что мне нужно, она же предсказывает варианты развитий будущего и часто это неопределенные образы, вспышки. А я не могу рисковать и зря раскрываться. Если раскроюсь, а это не поможет… — он покачал горько головой.

— Выходит, ты поведаешь мне что-то, о чем не будет никто знать? — в глазах сверкнуло любопытство, приправленное ощущением особенности.

— Нереус знает. — сказано было на одном выдохе, с большим-большим сожалением.

— Ах, Нереус… полагаю, тебе это не нравится… — Дианта хрипло рассмеялась, уловив горькие нотки, и прошла на балкон, где оперлась на белые перила и стала смотреть на ночной лес.

— Дело не в том, что нравится или нет. А в том, что я должен.

— Софос? — невзначай спросила Дианта, рассматривая свои длинные пальцы, как будто они были интереснее разговора и гостя.

— Ты, вообще, в своей глуши, ничего не знаешь? Он пятьдесят лет как пропал.

— Оу… — она выдержала небольшую паузу. — Бедная Леда, — в голосе созидательницы впервые проскользнуло сочувствие. — Она ко мне не обращалась, чтоб я его нашла.

— Полагаю, она не знает, где тебя искать. Дианта, никто не знает, где ты! Я, сам, еле-еле тебя разыскал, ты ведь жила раньше ближе к людям, никогда не показывала свои чертоги в наших землях. Кто знал, что ты так близко…

— Хочешь что-то спрятать, спрячь на виду, — пояснила та будничным тоном, словно объясняла что-то совсем скучное и очевидное

— Но кто бы что ни прятал… — начал Аминтас известную фразу.

— Моя стрела найдет пропажу, жертву и сокровище. — шепотом продолжила Дианта. — Ладно, садись, выслушаю.

Она ладонью показала на диванчик на балконе и развернулась спиной к лесу, облокачиваясь локтями и спиной на перила. Аминтас кивнул в благодарность, опускаясь на мягкие подушки, и начал свой рассказ.

Созидательница слушала его внимательно, не перебивая, иногда хмурясь.

— Почему бы тебе не попросить помощи у нереид?

— Уже поздно, они понимают, что все, что было сделано произошло с моего молчаливого согласия.

— Кто бы мог подумать, что такое возможно… — неверяще покачала головой женщина.

— Я сам не знал, это случайность.

— Это чудо, Аминтас. И я понимаю тебя, не виню тебя за тот выбор, что ты совершал. Кто бы из нас иначе поступил на твоем месте?

— Не жалей меня. И так тошно… Но… ты мне поможешь? — он умоляющей посмотрел на нее.

— Ответь сначала на вопрос. Как ты меня нашел?

— Сам не знаю, но видимо время пришло. Бродил, бродил. Все Чертоги исходил. Что-то начало меняться, я ощущаю, происходит смена эпох.

— Какая будет следующая?

— Не знаю. Выстрелишь?

— Да, но ты же знаешь, скорость моей стрелы?

— А ты знаешь, что я почти молния?

— Вот и отлично.

Дианта провела рукой над голой, над ней энергия забурлила серебристыми звездами, создавая из эфира лук и стрелу. Созидательница прицелилась, что было, впрочем, зря, все равно стрела полетит по свей траектории. Ей главное задать, где должна оказаться стрела. Она еще раз сосредоточилась на Аминтасе и его рассказе и на выдохе отпустила тетиву. Стрела помчалась стремительно, неуловимо, слегка посвистывая. А хвостом за ней двигалась потрескивающая голубая молния.

* * *

Леда очнулась от сна или забытья, кто сейчас это разберет, из-за того, что рядом были странные звуки. Она открыла глаза, стараясь перемогаться и увидеть то, что происходит прямо рядом.

Нереус сидел на кровати, рядом стоял столик, который он, видимо, пододвинул к кровати, а на нем стоял круглый аквариум. Только в аквариуме не было рыб, лишь маленькие красно-фиолетовый шар из эфира, который качался в воде и иногда пульсировал, дергаясь в сторону, чем напоминал медузу. Именно оттуда шли странные булькающие звуки.

Леде стало очень мерзко, но она твердо взглянула в черные глаза созидателя.

— Значит, ты решил так? — она поджала губы.

— Прости, но так будет лучше.

— Ты всю жизнь собираешься держать меня с этой штукой в голове? — она кивнула на аквариум.

— Надеюсь, нет. Когда-нибудь, спустя столетие или два, ты поймешь.

— Я никогда не смогу это понять.

Нереус посмотрел на разрушенную стену, Леда оглянулась и увидела, что там стоит Кибелла. Вся такая же уставшая, держащаяся за решетки, как за единственную опору, а во взгляде была такая тоска и печаль, что Леде захотелось плакать.

— Пожалуйста, Леда, сопротивляйся, — прошептала она и прикрыла глаза.

— Бесполезно. Эфир действует на всех, и на людей, и на созидателей. — Твердым голосом сказал Нереус.

Мужчина подхватил сферу из аквариума, Леда слегка отодвинулась, скорее инстинктивно. Ведь головой она понимала, что бесполезно. Поэтому, когда мужчина положил ладонь с эфиром ей на лицо, она даже не вздрогнула. В голове была единственная мысль… Сопротивляться.

Эфир стал растворятся, соприкоснувшись с лицом, впитываться в кожу, но не как жидкость, а как более тонкая материя. Но ощущения у блондинки все равно были неприятные. Как будто, действительно кто-то мокрый и склизкий бродит по голове. В глазах защипало, а затем потемнело.

Леда резко дернулась и упала с кровати спиной, Нереус быстро к ней подбежал, помогая ей встать и смотря в глаза. Она непонимающе моргала, а он провел по ее щеке и наклонился близко-близко, почти поцеловал.

— Пойдем, — прошептал он.

Леда улыбнулась, но вышло очень слабо. Внутри нее было ощущение неправильности. Но она не понимала, что происходит. По правде говоря, она даже не вспомнила бы сейчас свое имя.

— Вставай. Идем со мной. — снова сказал Нереус.

Голову созидательницы схватила жуткая боль, что она вцепилась руками в волосы и закричала в припадке, а затем и вовсе потеряла сознание.

— Что с ней? — зло спросил мужчина у рыжеволосой бледной женщины.

— Я не знаю. Должно пройти минуты через две было. Так не было у предыдущих? — спросила Кибелла.

— Нет. Легкая головная боль, головокружение. Но не так!

— Тогда, я правда не знаю. Может быть, потому что она созидательница?

— Нет, я опробовал такое на тебе же.

— Я источаю этот эфир, может он не может мне навредить?

— Дело не в этом… может это все ее тату? — Нереус со злобой посмотрел на ее плечо, где красовалась метка ее мужа, как в насмешку ему.

Леда слабо вздохнула, Нереус пощупал ее пульс.

— Вроде выравнивается, — пробормотал он.

— Я надеюсь, что она выживет.

— Я тоже, — выдохнул он и с нежностью убрал волосы с лица Леды.

— Больной! — прохрипела Кибелла и сморщила нос от отвращения.

— Если бы мне не надо было откачивать из тебя эфир, я бы тоже твою сферу в тебе оставил, чтоб ты не болтала.

— Ах, какая жалость, что, когда во мне сфера управления, я не могу его вырабатывать. — равнодушно проговорила созидательница разума и ушла на кровать. Она и так долго стояла, тратила силы, которых почти не осталось.

Леда в это время лежала на кровати без чувств. Но под веками дрожали глазные яблоки, как будто мозг работал на полную. Девушка была в какой-то темноте, но периодически мелькали картинки, чьи-то воспоминания. Она пыталась ухватиться… но все они ускользали как солнечные зайчики. Один раз девушка даже облизала губы, как будто почувствовала, как по рту стекает сочный сок персика. Но это были лишь игры разума.

* * *

Элена спокойно читала очередную научную работу по истории какого-то профессора, делала пометки на полях. Книга за книгой, работа за работой. Когда-нибудь и она будет доктором исторических наук, а ее работы будут разбирать как образец чего-то достойного, будут показывать, как стандарт!

Кошка Ягодка на коленях свернулась клубочком и безмятежно мурлыкала, даря хозяйке ощущение покоя и уюта.

Время уже опустилось за полночь, как она решила, что надо бы отойти ко сну. Преподавательница приняла душ. Долго стояла под душем, намыливаясь жасминовым гелем, а волосы помыла шампунем с ароматом вишни. После водных процедур женщина высушила волосы феном, чтоб не засыпать с мокрой головой. Темно-русые пряди легли прямым покрывалом без завивки, которую она всегда делала — крупные локоны на бигуди.

Во взгляде была усталость, которая в ее тридцать лет накидывала визуально ей еще два-три года. Хотелось выбраться из столицы, куда-нибудь на окраину материка, забыть про работу и плавать в море. Работу она очень любила, но хотелось изучать только то, что нравилось, поздно ложиться и поздно вставать. Она была настоящей совой. Жить по будильнику, каждый день укладывать волосы, красить губы коричнево-бежевой помадой и стараться заинтересовать ленивых молодых людей историей — это все утомляло. А ведь так хотелось бы поболтать с действительно знающими и заинтересованными людьми.

Женщина расправила серую пижаму, которая отливала то голубым, то приглушенно-зеленым. Блестящая шелковая ткань брюк струилась по стройным ногам, а рубашка приятно укутывала тело. Это была одна из немногих дорогих вещей в ее гардеробе. Оплачивая банку за квартиру, ей приходилось на многом экономить.

Ягодка громко мякнула и подошла к холодильнику.

— Ты голодная да, красавица моя? — пробормотала сонно Элена. — Сейчас покормлю.

То, что случилось в следующие секунды, было как будто в несколько этапов. Сначала Элена услышала свистящий звук, хотя он длился буквально секунду, затем треск стекла в окне. Окно разбито. Обивка кресла нещадно пострадала, ведь в нее воткнулась большая серебристая стрела, от которой отходили молнии. Молний становилось все больше, собираясь в силуэт человека. И, наконец, перед ней возник высокий мускулистый мужчина, с черной косой на плече.

Элена медленно моргала, пытаясь осознать все, что произошло за секунд, пять-десять, но мысли никак не собирались вместе.

— Меня зовут Аминтас, — произнес созидатель твердо и громко. — Можешь не кланяться мне, ни к чему официальность.

Элена не собиралась кланяться, вообще никак. Она не успела ничего понять, как глаза закатились, а ее тело начало падать. Глава совета обреченно вздохнул и поймал ее, проклиная слабость людей и то, что он давно среди них не был и вообще не помнит, как общаться с простыми людьми.

Ягодка смотрела осуждающе на него, слегка шипя. Он иронично поднял бровь, прикидывая, что делать дальше, и где искать то, что ему нужно. Но, оглядев маленькую квартиру, понял, что все приняло неожиданный для него оборот.

Аминтас думал ворвется, спокойно возьмет то, что потерял, сотрет память человеку, который его увидел. А тут женщина, да еще упавшая в обморок.

Он поднял ее на кровать под строгим взглядом кошки, уложил головой на подушку и помассировал виски, пуская маленькие электрические разряды.

Женщина открыла глаза, медленно моргая и присматриваясь к близкому лицу рядом.

— Вас послал мой бывший? Вы хотите меня убить?

Аминтаса взяла такая злость, что женщина не распознала в нем созидателя, да еще и думает, что его кто-то послал на такое дело. Он что производит впечатление человека, убивающего на заказ, да еще по таким пустякам? Он всегда был честным воином, а тут… такое подумать о нем.

— Лучше бы тебе извиниться за свои слова. — серьезно сказал он. — Ты помнишь, как я представился?

— А… Ам… Аминтас?

Он многозначительно на нее посмотрел, наблюдая за ее недоумением, понимая, что в ее глазах ничего не проясняется.

— Ты что, не знаешь, как зовут созидателей? Тех, кто раскрыл имя?

— Вас назвали в честь главы совета созидателей? — иронично спросила хозяйка квартиры.

— Я и есть Аминтас — повелитель молний и грома.

Мужчина выпрямился во весь рост, линии на руках слегка подсветились, а в глазах заискрились молнии.

Элена всегда была благоразумной женщиной, быстро соображающей, обладала хорошей логикой. Но сегодня ее подводил ее собственный мозг. Она осматривала шокированным взглядом гостя… Медленно, но верно до нее начинало доходить.

— Твою мать!

Она выругалась на всю квартиру и закрыла лицо руками от страха. Ну вот, ее точно сейчас прибьют на месте. Нет, надо думать логически. Созидатели не убивают людей. Но много ли люди знают про созидателей?

У нее началась истерика: смех прорывался сквозь слезы, а гость только недовольно закатил глаза. Вот уж жалкие человеческие женщины.

Аминтас относился к женщинам снисходительно, однако, отмечая все их прелести. И понимая, что их слабость и соблазнительность — то, за что их можно любить… ночами.

В далекой юности он не сильно любил их общество, не знал, о чем разговаривать. Проводил иногда время вместе, считал их хорошими хозяйками, облегчающими жизнь мужчины.

И лишь экспедиция на Ифестеллу поменяла его мировозрение. Конечно, видя, как беззаветно отдаются общему делу хрупкие создания ничуть не меньше, чем мужчины, то невольно проникаешься уважением. Однако с годами это преобразовалось в уважение только к созидательницам. А к человеческим женщинам все осталось такое же легкое снисхождение и желание к доминированию.

А сейчас он стоял в доме человеческой женщины, которая колотилась в истерике.

— Может ты успокоишься? — неуверенно спросил он у нее.

Но Элена лишь пуще завопила себе в ладони.

Он провел судорожно по своим волосам и огляделся в убранстве маленькой квартиры. Пересек несколькими размашистыми шагами комнату, взял стакан с водой на столе кухни и почти уже плеснул ей в лицо, как остановил себя.

Так, Аминтас. Тебе больше чем пять сотен лет, а ей меньше половины века. Серьезно? Вода в лицо?

Он остановился около кровати и протянул стан молча и терпеливо выжидая, пока она отнимет руки и возьмет. Женщина продолжала вопить и лишь спустя минут десять охрипшая слегка замолкла. Медленно осмотрела мужчину, который неподвижно застыл с вытянутой рукой, сжимавшей стакан и так же медленно взяла воду из его рук, удивившись, что они теплые. А какие они еще должны быть? Он же почти такой же человек. Почти.

Глоток за глотком, и она приходила в себя, отставила стакан и снова посмотрела на гостя.

— Вы пришли убить меня?

— Нет, я вообще пришел не за тобой и не за кем-то, а… за чем-то. Полагаю, ты догадываешься.

Она закусила губу и слегка кивнула.

— Честное слово, я не крала его у вас. Я его взяла в доме своего бывшего.

— А давно это было у него?

— Не знаю, говорит от отца досталось. Ему оно было незачем…

— А тебе есть зачем?

— Я надеялась разобраться в чертеже и найти путь.

— Зачем тебе это? — он вопросительно поднял брови и терпеливо ждал ответа.

— Я… сложно объяснить. Я надеялась на чудо. Я… хочу иметь ребенка.

— Полагаешь, если бы ты нашла путь, то это тебе помогло бы?

— Надежду нельзя отобрать. — тихо прошептала она.

— Ты расшифровала?

— Нет, но кое-какие наброски есть у меня.

— Значит так. Я забираю тебя к себе, и ты пробудешь у меня столько времени, сколько потребуется, чтоб найти путь.

— Нет, пожалуйста. Я вам ее отдам…

— Я и так ее могу забрать! — оборвал ее судорожные лепетания созидатель. — Но расшифровать… мне нужен еще кто-то.

— Я ни в чем не виновата. Я ее не у вас украла.

— Но тем не менее украла, не важно у кого, значит ответственность все равно понесешь. Доставай и отправляемся. Не только я могу к тебе прийти. Если тебя найдет другой созидатель — все кончится гораздо плачевнее. Я дам защиту пока мы ищем.

— А моя работа… заподозрят если я не выйду.

Аминтас почти сплюнул. Шпионы Нереуса вряд ли уж заподозрят, что пропажа преподавателя связана с ним, но рисковать было нельзя.

— Я позабочусь об этом. У тебя есть пять минут на сборы. Возьми кражу и самое необходимое. Много вещей не бери, если что-то нужно будет — я найду.

Элена слегка кивнула и встала с кровати. Достала книгу с вырезанными страницами, где хранились ее наработки по расшифровке карты, взяла ежедневник и посадила кошку в переноску.

— Я готова.

Аминтас окинул ее скептическим взглядом.

— Ты берешь кошку?

— Ее зовут Ягодка, я не могу ее тут оставить.

— Хорошо. — Он обреченно выдохнул, но кивнул, соглашаясь.

— Спасибо! Спасибо, что милосердны.

— Отбрось.

Он махнул рукой и перенес их в его чертоги.

***

На Заре Зарождения

К вечеру Леда с Софосом дошли до деревни Николаса. Странное ощущение возвращаться в места, где ты был другим человеком. Заходишь в деревню, те же улочки по которым прогуливался, та же еда, ветер так же колышет волосы, а солнце золотит кожу. Только человек уже идущий по тропинке другой.

Так действует Жизнь и ее пути, уготованные людям.

Они зашли в гостевой домик, Теодора встретила их с раскинутыми объятиями и напоила вкусным кофе. Ее взгляд задержался на переплетенных руках путников, когда они зашли, она понимающе улыбнулась и спрашивала о всяких пустяках.

Софос рассказал о своем обучении, а Леда об уроках в школе.

— Так может, останетесь у нас? Не хватает учителей в деревне. Ваши бы знания пригодились, жизнь тут тихая размеренная. Сможете построить дом, а природа прокормит, посадите апельсины…

— Спасибо большое, Теодора. Но мне нужно в храм вернуться за вещами.

— Так приходите после…

— Посмотрим, может вернемся, — подал голос Софос. — Какой будет узор Парок, так и будет все.

Хозяйка понимающе кивнула и мягко улыбнулась, она ощутила перемену в мужчине: как проникся он обычаями, уважал традиции. Так что толку настаивать? Только понять.

Константин зашел в дом с братом — Морфакисом, они увидели двоих путников и улыбнулись. Перекинулись парой слов, они заплатили хозяину, а он выдал ключ от комнаты, отметив, что двое попросили одну комнату. Морфакис, наблюдая за этим, грустно улыбнулся.

— Забрал себе ты прекрасную девушку. — сказал он тихо Софосу, когда Леда отошла с Теодорой на кухню. — Красивая… и умная.

— Прекрасная, — подтвердил брюнет.

— Завидую я тебе. Если бы не видел, что она сама от тебя не хочет отходить, попытался бы увести. — увидел хмурый взгляд гостя и сразу добавил. — Да, не боись. Понятия чести знаю, да и толку завлекать девушку, чье сердце уже занято. Ты уж, это, береги ее.

— Обижаешь своими словами. Неужели думаешь больно ей сделаю?

— Нет. Конечно, нет. Прости меня.

Софос тихо кивнул и продолжил легкую беседу, рассказывая о поселении Оливы. Наверное, надо признать, он был ревнивым. В глубине души, далеко-далеко. Увидев, как Леда выходит с кухни и идет к нему с сияющими глазами, он успокоился. Незачем ей вообще знать о ревности. Что он, глупый подросток, что ли? Пусть лучше это чувство всегда мотивирует его быть лучше, а на ней никак не отражается.

Девушка присела, положив руку сверху на его ладонь и слегка сжала, он накрыл ее второй рукой и погладил по запястью. Он поцеловал ее в макушку и встал.

— Пойдем, завтра рано вставать.

— Да… хочу уже растянуться на кровати, мышцы ноют.

Комнатка была небольшая, кровать занимала большую часть пространство, но как раз на одну ночь подойдет — перевести дух.

Софос сел на кровать положив ноги жрицы на колени и стал тихонько массировать ступни. Леда почти мурлыкала, откинувшись на подушки и ерзала бедрами. Мужчина умело проминал мышцы, ощущая, как второй ногой она водит по его колену, вверх-вниз, внутрь бедра и обратно на колено.

Она посмотрела на него хитрым взглядом.

— Ты все-таки одну традицию с Элироса решил сохранить?

— О чем ты? — непонимающе спросил мужчина.

— Сначала жениться, потом все остальное. — она поиграла бровями, а потом рассмеялась.

— Мне кажется это правильным по отношению к тебе.

— Я, конечно, хочу поспорить, что в том, чтоб меня ском-про-мен-ти-ро-вать, — она растянула это слово, которое было как будто из прошлой жизни, — нет ничего неправильного. Но с другой стороны… — она села поближе к Софосу, пробираясь руками к его груди, касаясь как перышками, чувствуя, как у него сбивается дыхание. — Это весело, смотреть на тебя такого пытающегося быть сдержанным. — Выдала так выдала и засмеялась, снова откидываясь на подушки. — Ладно, шучу. Я очень ценю это. Думаю, хорошая традиция в чем-то. Это… мило даже.

Софос ничего не ответил и просто покачал головой, пытаясь успокоить дыхание, но беленькие ножки в его руках словно светились и манили. Он не выдержал и поднес ее ступню и прошелся по ней губами на вверх, замечая, как закусывает губу Леда. От нее шел легкий цветочный аромат масла, которое она нанесла после того как они ополоснулись. Его рука проехала под коленку и слегка погладила. Девушка завозилась хихикая.

— Щекотно, щекотно!

Эта вспышка бодрости подействовала на него бодряще, и он отпустил ее ноги, а сам сложил лицо в ладони.

— Хочешь передумать? — заговорчески спросила блондинка.

— Хочу, — тихо сказал он и отвел руки от лица, серьезно смотря на нее. — Но не буду.

Она улыбнулась и снова погладила ступней по колену, но уже успокаивая, а не дразня.

— Тогда давай ложиться спать.

Он лег на спину и подтянул Леду к себе, она сложила бедро сверху на него и невинно поморгала.

— Не удержалась, у тебя такой вид. Как у быка.

— Может сказку? — спросил он умоляюще, глядя в ехидное лицо.

— Какой хитрый. Ну… А что тебе интересно?

— Расскажи… не совсем сказку, — усмехнулся Софос. — А почему ты любишь истории? Ты говорила, что это и до храма у тебя было. Ты жила с бабушкой и дедушкой пять лет, которые тебя любили. Расскажи о детстве.

Леда прикрыла глаза слегка улыбнувшись.

— Бабушка была такая… приземленная женщина, старалась быть рассудительной, строгой. Но у нее плохо получалось. — усмехнулась она. — Все равно все разрешала мне, а что не разрешала — разрешал дедушка. Бабушку звали Илария, когда-то она была красивой, у нее были потрясающие карие глаза, теплые… Она поздно родила, как и моя мать. Поэтому они с дедушкой были очень старые и умерли, когда мне было пять. Сначала умерла она, а через неделю дедушка. Она поила в детстве меня вкусными чаями и много пекла. Так было принято в деревне откуда она родом. Все любили сладкое с чаем.

— Они с дедушкой жили не в деревне? Ты говорила, что на берегу моря.

— Да, они жили отдаленно. Дедушку звали Тейлс. Он был доброй души человеком, кажется, старше бабушки. Но я уж и не помню на сколько. У него были белые волосы, они достались моей матери, а от нее мне. Он красиво пел. Именно он мне рассказал много легенд. Про всех: про звезды, луну и солнце, про древесных духов…

— Кого?

— Сказки про существ, живущих в деревьях, их зовут дриады. Про нереид рассказал, про… Лаву. Говорят, это такие существа, которые живут в огненной земле и могут землю превращать в жидкость горячую.

— Я хочу сказать, что это невозможно. Но с тобой, похоже, нет ничего невозможного.

— Ну ты что! Даже я в такое не верю!

— А мама? Я знаю, что она убежала от родителей, ты говорила… и вернулась на сносях.

— Да… — прошептала Леда горько. — Я ее не знаю…

— Да… умерла при родах. — Софос вспоминал их обрывки разговоров по вечерам, но Леда никогда детали не рассказывала. — Извини, если тебе неприятно, то сменим тему.

— Нет, нет! Я хочу кому-то это рассказывать.

— Мать звали Гармония. Она ушла из дома, когда ей было шестнадцать, иногда навещала стариков. Ну, тогда они еще не были стариками. Бабушка говорила, что у нее было много мужчин, она же была красавица. — Леда закатила глаза. — Но что-то не везло ей. Не могла по сердцу найти. Она забеременела мной от какого-то пастуха… Но… он оказался уже женат, а разводиться не хотел, любил жену. Мама не выдержала, видимо. И умерла при родах.

— Мне жаль.

— Ничего. Я как-то никогда не думала, что это трагично. Дедушка с бабушкой, правда, окружили меня любовью и теплом. Я никогда не скучала по маме и не думала, что грустно, что нет отца. Даже в храме я скучала только по бабушке и дедушке.

— Они далеко жили от того места, где храм?

— Нет. В часе ходьбы, но я почти никогда туда не ходила. Я после их смерти добежала до храма сообщила, их похоронили в ближайшем лесочке. Я пришла спустя неделю в дом, упросила старшу жрицу сходить со мной. Долго ревела на крыльце, сидя у нее на коленях, а она все гладила меня по волосам и молчала. Понимала, что нужных слов не сказать. После этого я была дома у них только один раз. В день восемнадцатилетия, незадолго до того, как в шторм попасть. Уже все поутихло, сердце не болело. Могилы то, я навещала каждый год в лесу, а в дом не могла зайти. Последний раз он был уже почти разваленный.

— Хочешь вдвоем сходим? — спросил Софос.

— Да, хочу. — прошептала Леда.

— Значит сходим.

На следующий день они встали рано утром, почти до рассвета, поблагодарили хозяев и пошли дальше. Проходили мимо деревень, если днем и оставались на ночлег, если дело клонилось к вечеру.

Последней остановкой было поселение Лириклини. Откуда была родом бабушка Леды. Жрица уже бывала в этом поселении, она ездила сюда с паломничеством или иногда сбегала с молодыми жрицами на гуляния. Тут пекли самые лучшие сладости, она сказала, что Софос обязан будет их все попробовать. Правда, конечно, до ее бабушки всем далеко, но хотя бы частичку того ощущения поймать он сможет.

В гостевом домике, где они остановились было шумно — на первом этаже торговали сладостями, и постоянно кто-то заходил и выходил. Зато запах в помещении стоял обалденный.

Они с Софосом присели за стол с ароматным чаем, слегка надкусывая пряные сладости. Мужчина с удивлением сказал, что ему действительно нравится, хотя он не любитель сладкого. Леда самодовольно улыбнулась, мол «Ну я же говорила».

— Я тебе сколько раз говорила, чтоб ты возвращалась вовремя? Кто будет еще партию печь? Все раскупили! Опять рисуешь? Иди работай! — прозвучал недовольный женский голос.

Двое обернулись и увидели, как загорелая хозяйка отчитывает молодую девушку лет шестнадцати, такую же смуглую как она, видимо дочь. Она была в легком желтом платье, которое слегка колыхалось на ее округлых бедрах, а волосы потряхивались от нервных движений головой.

— Я, вообще-то, делом занята, мама.

— Твои дела нам денег не принесут. Хватит свои каракули выводить и иди спроси гостей, вдруг им чего нужно. Быстро, Камилла!

Она недовольно фыркнула, но развернулась и пошла прямо к столику Леды и Софоса. Но, надо отдать девушке должное, вид она приняла приветливый.

— Может быть еще сладкого? — произнесла она бархатистым голосом, что ничуть не смутило Леду, флирта там не было нисколько, как и интереса в глазах к Софосу.

— Нет, спасибо, очень вкусно, но мы объелись. — сказала блондинка.

— Вы не местные, да? — вдруг спросила девушка.

— Нет, идем в храм Ириса. — ответил Софос.

— О! — глаза шатенки загорелись, и она обращаясь к Леде заговорчески спросила. — А хочешь погадаю?

— Что? — рассмеялась Леда, но казалось, что девушку ничуть это не обидело.

— Я умею. На картах.

Она резко начала рыться в огромной юбке, в которой оказалось есть карманы, а затем достала какие-то странные бумажки размером с ладонь, твердые и на которых были странные изображения. Стала их странно в ладонях перебирать. Достала какие-то три карты и подняла брови.

— Интересно. Кажется… скоро свадьба. — она хихикнула, а Леда снисходительно улыбнулась. О чем еще можно сказать глядя на них. — На будущее вижу путь долгий, интересное приключение вас ждет. И… кажется, мы скоро еще встретимся. — последнее она пролепетела растерянно и заморгала глядя на гостей.

— Конечно, мы вернемся за этой выпечкой. — улыбнулась жрица и помахала десертом.

— Я тебе еще много ее сделаю когда-нибудь. — сказала шатенка непонятно и удалилась.

— А тебе не надо заплатить за… предсказание? — спросил Софос.

— Ты что? Мать пришибет меня за такое! Я ж, по ее мнению, узоры Парок пытаюсь предсказать, а такое нельзя делать. — покачала та головой в ответ.

Шатенка убежала в другой конец заведения, подсаживаясь к какому-то горячему молодому человеку и впиваясь в губы страстным поцелуем. Софос открыл рот от изумления, а Леда рассмеялась.

— Да, на юге люди более открытые и не стеснительные. — пояснила ему девушка.

— Я вижу, — ошарашенно ответил он.

На следующий день они дошли до храма за три часа. И вот оставалось дойти всего ничего. Розовато-белое большое сооружения на фоне моря выглядело красиво, эстетично, хотелось зайти туда.

Софос взглянул Леде в глаза, крепче сжал руку и повел уверенным шагом. А девушка ощущала, что все так и нужно и улыбалась.