Созидатели. В поисках рассвета

Глава 23

Леда очнулась в большой кровати, укрытая белой простынью. Голова была ватная, она пыталась вспомнить, что произошло и не получалось. Рядом стоял маленький белый столик на тонких ножках, а столешница была в виде раковины, на столике была вода в кубке, которая манила. Блондинка облизала пересохшие губы и залпом выпила воду.

В голове все еще было мутно, и она гудела.

Открылась дверь, на пороге стоял высокий мужчина. В груди девушки потеплело, и она улыбнулась.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил Нереус.

— Слабо. Что произошло?

— А что ты помнишь? — аккуратно поинтересовался он, присаживаясь на кровать.

— Я… мало, что помню. Голова болит.

— Ты вчера вступила в схватку с нереидами и сильно пострадала от их магии.

— Не помню.

Он привлек ее к себе, прижимая к груди и проводят рукой по волосам.

— Тише, тише. Ты уже в безопасности. Но видимо при ударе потеряла часть памяти.

Леда почесала зудящее плечо и увидела странное изображение на нем в виде ключа.

— Что это?

Нереус нахмурился. Об этой проблеме он не подумал, но ложь легко слетела с его языка:

— Мы проводили эксперименты, пробовали силу ключа от ворот нереид вместить в тебя. Но сила плохо приживается и не поддается контролю. Магия бушует, особенно после вчерашней битвы.

— Очень болит голова, — прошептала она ему в грудь, и сердце Нереуса заныло.

— Я все решу. Это пройдет. Слышишь, Леда? Это пройдет.

Но Леда снова уснула, и он положил ее на кровать с грустной улыбкой. Да… не так себе он все это представлял. Он провел губами по ее запястью и оставил ее.

А девушка беспокойно ворочалась на кровати видя очень цветные сны. Иногда она видела, как будто себя со стороны, не узнавая места, где находилась, не узнавая картинок, что ей подкидывало подсознание. Иногда, когда плечо сильно зудело, наполняя ее неведомой незнакомой, как ей казалось, энергией картинки сменялись мужчиной. Он был не такой высокий как Нереус, но тоже крупный, с мускулистыми руками и развитыми плечами. У него были волнистые черные волосы до плеч и манящий серый взгляд.

Кто он? Почему его лицо так знакомо?

Веки созидательницы подрагивали, заставляя проживать во сне какую-то вторую жизнь с ощущением, что это уже было.

* * *

Камилла остановилась напротив деревянного дома и оглядела его. Он был двухэтажхный, с большими круглыми окнами и стеклянной крышей веранды. Она, не долго думая, вошла в него.

— О! Еще одна скиталица. — усмехнулась Мирра.

— Доброй ночи!

— Почти рассвет уж.

— Я ищу Фрону.

— Она ушла к воде, искупаться. Но, полагаю, скоро вернется. Чаю?

Камилла кивнула и прошла на кухню, зная, что предложение от хозяйки этого дома ограничивается лишь горечей водой. А на кухне уж, хозяйничайте сами, гости дорогие.

Комната была светлой, вокруг везде были горшки с растениями, а где-то в полу даже была земля, откуда они росли. Около окна висела качель, под которой прямо в комнате росла трава. Дом целительницы, травницы. Что тут еще сказать.

Деревянная лестница без перил вела на второй этаж. Потолок первого этажа покрывал лишь периметр, а из середины можно было увидеть комнаты второго.

Провидица заварила чай с мятой и уселась на серый диван, напротив кресла Мирры.

— Что сказала Фрона? — спросила она у хозяйки.

Мирра кивнула на копье, все так же, валявшееся около дивана.

— Острие окаменело от чужеродных сил. Помнишь такое?

— Раньше это было от лавы.

— Но битва Фроны была на воде.

— На нее напали? Кто⁈ — ахнула шатенка.

— Очень хороший вопрос. О! А вот и она.

В дверях, действительно, стояла водная созидательница, а по ее коротким волосам стекала вода. А за окном уже рассветало. Она кивком поприветствовала новую гостью.

— Одна? А где Леда?

— Не со мной… она…

— Только не говори, что пропала! — вскрикнула брюнетка.

Камилла горько кивнула, а Фрона зло сжала зубы.

— Твою мать! Как не уследила?

— Я сама не знаю… Предупреждений и видений не было. — виновато пролепетала провидица. — Что ты знаешь?

— Что за всем стоит Нереус? А вот с кем он… очень хороший вопрос. Он караулил меня в моем доме! Гнилой подонок! Да чтоб его морские черви сожрали! Еще и Леду похитил нашу!

Камилла подняла брови. Они, конечно, все старались друг друга поддерживать, насколько это было возможно. Все-таки, пятьсот лет не проходят даром. Но она всегда думала, что Фрона не пылает любовью к ее подруге.

— Какая забота с твоей стороны, никогда не замечала ее раньше.

Фрона горько усмехнулась.

— Да, есть то, что я не особо люблю в Леде, определённые черты. Но… я всегда за ней приглядывала. Заботилась о ее судьбе, так сказать. — ответила та невнятно.

— Каким это образом? — нахмурилась Камилла.

— Просто приглядывала… Сейчас вообще не это важно. Нам надо ее вытащить. Мало ли что с ней сделает этот… — она грязно выругалась и почти сплюнула.

— Нам нужно к нему попасть.

Мирра, сидевшая все это время тихонько, отложила травы и серьезно на них посмотрела.

— Нужно придумать план действий. Мы не можем просто ворваться к нему в дом и спросить, где Леда.

— Почему нет? — спросила шатенка.

— Потому что одна бездна знает, кого он взял в союзники! — Фрона начала ходить туда-сюда, как обычно делала это, когда нервничала. — Я… была у остатков Ифестеллы.

— Что⁈ — повысила голос вдруг целительница. — Ты сказала, что пойдешь к воде.

— Я и была у воды. — невозмутимо ответила Фрона. — На океане, если быть чуть подробнее. — она слегка улыбнулась.

— И что ты там нашла? — спросила снова Камилла.

— Я боюсь, что лава прорвалась. Там следы окаменений… и сломлены щиты.

— Леда с Софосом чем-то подобным интересовались, пока он не пропал.

— Может наши агрессивные друзья освободились?

— Тогда… это сильно усложняет все. — ответила Мирра.

Они сели продумывать план действий, что делать, бурно обсуждая, споря. Чувствуя при этом неистовую близость, как тогда на Заре Зарождения. Обзывали друг друга, когда кто-то был неправ, ругались, а вместо чая начали пить вино, надеясь, что оно поможет найти нестандартное решение.

Они весь день провели в обсуждениях и размышлениях, а кого еще позвать? Кому сообщить? Кто еще союзник Нереуса.

— Аминтас точно с ним за одно! — горячо сказала Камилла.

— Мне кажется, что это не от большого желания, а скорее от необходимости. — пояснила Мирра.

— Какой, в бездну, необходимости⁈ Грязный трус! Чем его можно шантажировать? Его коллекцией мечей? — снова начала кричать водная

— Наверняка, есть причина! Он всегда был человеком чести!

— Он уже давно не человек, как и мы!

— Ой, да брось!

— Он воин и чтит кодекс чести.

— Косу он свою чтит больше чем все остальное! — сплюнула Фрона. — Ну и еще кое-что.

Девушки весь день провели за обсуждениями, пока в ночь Фрона снова не ушла на разведку.

— Ложись спать. Одна из верхних комнат свободна. — Мирра кивком показала на второй этаж.

— Спасибо, но я еще хотела посмотреть будущее.

— Ты давно не использовала эфир в таких количествах. Сейчас разумным будет поспать. Слабая ты Леде не поможешь.

Шатенка неохотно согласилась и ушла спать.

На следующий день Фрона вернулась без особых новостей. Она не нашла больше следов окаменений. Но она навестила главные чертоги и сказала, что в них нет Аминатаса. Но вокруг его дома бушуют молнии, значит он у себя. Девушки удивились, ведь глава совета редко оставался у себя дома. Видимо, на то была веская причина.

Камилла сказала, что видит Леду очень странно, обрывками. Фрона внимательно слушала обрывки видений провидицы и ничего не сказала.

Было принято решение пойти к Нереусу, накопив эфир. Камилле это далось сложнее, чем остальным. Ее тело отвыкло столько энергии призывать за раз, казалось оно все подергивалось, движения были резче, и она сама не успевала их контролировать.

Когда они перенеслись к дому водного созидателя, то увидели, как его окружает каменный бордюр и невидимый щит, источаемый от перламутрового крыла.

— Что он сделал⁈ — воскликнула Камилла в ужасе.

— Это же…. Магия нереид. Он… использует их жемчуг!

Фрона, которая была всегда бойкой и острой на язык, отшатнулась не веря. Ее слегка мутило. Как одна из хранителей врат и обязанная временами с ними встречаться, созидательница чувствовала в какой-то мере, что за них в ответе. Ее начало мутить.

Мирра спокойно провела рукой по воздуху, посылая энергию в щит, но лишь отразил ее силу. Созидательницы вместе попробовали наполнить воздух эфиром, выпуская энергию. Это было тяжело, требовало много концентрации, но совместные усилия давали плоды. Хоть и мало.

Щит немного покрылся трещинами, но устоял. А вот дальше бордюра они не смогли пройти.

Тогда Фрона психанула и кинула свое копье прямо в щит, жутко разозленная их бесполезностью.

Случилось странное. Все окаменения стали трещать, дымиться и обращаться в прах.

— Это…? — неверяще вырвалось у Камиллы.

— Да… Видимо… магия, тронувшая мое копье той же природы, что и это ограждение! Ну-ка! Поднапряжемся еще раз!

Созидательницы подошли ближе и продолжили бить все вместе эфиром щиты Нереуса, гадая, покажется ли их хозяин. Хотя, Камилла сказала, что видела его в видениях в городе. Значит, он не был дома.

Спустя полтора часа над дворцом Нереуса по воздуху стали раздаваться взрывы. То лопался щит, медленно облетая энергетическими прозрачными осколками и растворяясь в воздухе. Остался лишь маленький участок, бурлящий фиолетовой энергией.

— Получилось! — радостно прошептала Мирра. — Только… я совершенно без сил. Нам бы чуть-чуть отдохнуть и вперед!

— Я могу захватить чужого эфира. — вдруг сказала Камилла.

— О чем ты?

— У нас дома браслеты Кибеллы. Я могу вернуться за ними и принести сюда, черпанем энергию и разрушим последнее. Судя по цвету эфира, это Кибелла. Охранные меры действуют по принципу отвержения чужой энергии. Но если мы пропустим эфир Кибеллы и направим его на него, то, возможно сможем обмануть охранную систему.

— Идея странная. Но попробовать надо. Давай только быстро. Мы пока около скал спрячемся.

— За час-два управлюсь!

Камилла рассеялась, переносясь к Фавиону. Она бежала по улицам так, как никогда не бегала. Дыхание сбивалось, а по лбу текли капли пота, волнистые волосы растрепались и стали слегка влажные. Но мысли о Леде придавали сил, и она продолжала бежать. Вот еще улица! И еще одна. Прохожие оборачивались, глядя на бегущую без оглядки девушку с удивлением, посмеиваясь, куда же она так торопиться.

Но Камилле было не до чужих взглядов.

Ворвавшись в их дом, она стала перебирать все верх дном, но ничего не находила. Девушка призвала эфир, и быстро заглянула в шар. Браслеты нигде не находились, но мимолетом пронеслись видения с кровью, страхом. Она судорожно сглотнула, постаралась за них ухватиться. Но прорицание не любит суету, а потому, видения оборвались.

Как же так⁉ Неужели браслетов нигде нет. Куда они могли деться? Неужели Леда их забрала? Нет. Странно все. Она разочарованно вздохнула и вышла из дома. Надо было возвращаться к двум ждавшим ее созидательницам.

Ворота Фавиона были позади, она отошла немного в лес и почти уже перенеслась, как за минуту до действия уже знала, что будет.

Ее снесла мощная волна эфира, впечатав в дерево. Камилла застонала от боли и упала на колени. Девушка медленно подняла голову, увидев перед собой созидателя и в очередной раз прокляла свою невнимательность. Она же видела, что он где-то в городе. Надо было полагать, что он придет за ней.

— А вот и ты! А я тебя по всему городу ищу, даже к твоему молодому любовнику наведался!

— Что⁈ — страх сковал грудь созидательницы. — Что ты с ним сделал?

— Ничего, успокойся! Я не хочу лишней крови. Просто посмотрел мельком, что ты не с ним и все.

Камилла медленно и облегченно выдохнула. Хорошо. Фотис в безопасности.

Она встала, призывая эфир в тело, регенерируя и излечиваясь. Собрала энергию вокруг себя, создавая щит и атакующие шары, пустила прямо в Нереуса. Но он оказался быстрее нее увернулся от атак и ударил по щиту разрушая его. А затем вмазал ей прямо кулаком по лицу.

Девушка облизала губы. Как же она вспотела лицо мокрое. И только спустя минуты поняла, что это стекает кровь по ее подбородку, а сама она сидит на четвереньках на земле, смотря под ноги Нереусу.

Он кровожадно улыбнулся и начал замахиваться эфиром на нее. Девушка изо всех сил призывала энергию снова в тело и ругала себя за беспечность. Ну почему она не предусмотрела этого? Ну почему так редко до этого призывала эфир, что теперь ее реакция и скорость отставали от него. Он же теперь просто уничтожит ее.

Убить созидателя… возможно ли это? Они никогда не проверяли. Но когда-то давно, когда еще упражнялись с силой, то замечали, что после тренировок раны, нанесенные эфиром, заживают медленно. Наверное, если он тут ее размажет, то от нее ничего не останется. Она снова обреченно вздохнула, но не прекращаясь верить, что это не конец.

* * *

Фотис провел весь день, гадая как дела у Камиллы. Его съедало нетерпение пойти к ней и узнать, как она. Но они договорились, что сегодня не увидятся. И он посвятил все время подготовке к экзаменам.

Друзья звали его сходить выпить и развеяться, но он как обычно в последнее время отказывался. Зачем? Если это больше не интересно.

Он поздно уснул за книжками в постели, вдыхая остатки пряного аромата Камиллы, который она оставила на подушках. И сны ему снились самые сладкие, с ее жаркими поцелуями и горячим дыханием. Ему снилось, как она шепчет ему в губы те самые три заветных слова, а он в ответ говорит: «Я тоже».

Фотис влюблялся в девушек, ухаживал за ними, но влюбленность быстро отпускала. А эта пышноволосая шатенка захватила его разум и сердце окончательно и бесповоротно. Хотелось просыпаться от ощущения ее дыхания на груди, когда он сладко прижимает ее к себе. Хотелось пить чай, гладить ее, смешить и смеяться над ее шутками.

Поэтому на следующий день, когда он проснулся, то принял решение пойти к ней. Увидеть, прижать к себе эту удивительную смелую девушку. Такую дерзкую, но такую уже родную.

Быстрая пробежка, бодрящий душ. Чай с сахаром, не такой ароматный как у нее.

Он выбежал на улицу в приподнятом настроении, не подозревая, что скоро его будет ждать, и какая тайна ему откроется.

Он увидел ее выбегающей из дома. Хотел окликнуть, но увидел выражение паники на лице и осекся. Она быстро шла по улицам к выходу из города. Фотис следовал за ней на расстоянии, но отставая.

— Подскажи, где тут книжный магазин?

Фотис чуть не влетел в какого-то парня, уставился на него немигающим взглядом, пытаясь понять, что тот у него спросил. Это был парень-абитуриент, он видел его в общежитии. И он ходил на занятия с подружкой Камиллы, Ледой, на историю музыки.

— Вот там! — Фотис показал на магазин за углом, понимая, что потерял из вида девушку. — Вот чуть-чуть пройти.

— Спасибо тебе! — бросил парень и удалился.

Рыжий юноша нервно оглянулся и снова вернулся к быстрому шагу. Он надеялся, что правильно понял, что Камилла идет к выходу из города. Тренированные легкие помогали ему двигаться быстро, почти без одышки. Но он был всего лишь человеком, а потому движения все равно замедливались. Вот и ворота.

И что ей понадобилось за вратами Фавиона? Траву для сжиганий что ли собирает. Он отошел на несколько метров, не понимая куда идти. Вдруг услышал странный треск и двинулся на звук. Зайдя в лес, он увидел странную картину, которая вызвала неистовую злость.

Камилла кашляла, почти лежала на земле, по лицу стекала кровь. А странный мужчина возвышался над ней занося руку для удара, вокруг руки были странные светящиеся сгустки. Созидатель? Здесь? Что ему нужно от его женщины?

Разум окончательно отключился. Заработали лишь инстинкты защиты. И он, наплевав на то, кто перед ним быстро побежал.

Нереус заметил его, но слишком поздно. Кулак человека проехался по его физиономии, не давая ударить Камиллу. Созидатель немного даже отшатнулся в шоке.

— Ты зачем сюда пришел? Я тебе дал сегодня спокойно провести это утро. Не тронул тебя. Я…

Он не успел сказать, как Фотис снова размахнулся для удара. Нереус двигался быстрее него, отразил удар и дал ему под дых. Фотис скрючился и упал на землю, кашляя кровью.

Камиллы пыталась осознать, что происходит. Нет! Только этого человека тут не хватало. Это не его разборки. Ну зачем он пришел⁈

Нереус еще раз замахнулся и заехал Фотис по лицу и откинул его к дереву.

— Я велел тебя задержать, узнав, что ты пошел за ней. Но и это не помогло. Я искренне не хотел тебя убивать. Но ты не оставляешь мне выбора.

Нереус стал собирать энергию для сокрушительного удара в то время, как Фотис пытался встать, но тело его подводило. Кажется, у него было сломано ребро и нос. Но если он умрет… что будет с ней? Кто ее защитит?

Он не стал закрывать глаза, готовясь принять смерть как настоящий мужчина, смотря прямо в лицо.

Но напрасно он собрался погибать.

Прямо в последний момент перед ударом Нереуса захлестнула оранжевая пульсирующая волна энергии, которая отбросила его на несколько метров.

Камилла подошла к юноше на шатающихся ногах, кровь уже перестала идти, и она одним легким движением убрала ее с лица.

— Зачем⁉ Зачем ты пошел за мной? Зачем ты это сделал? Ты же еще такой молодой, это не должно закончиться так. У тебя должна быть долгая и счастливая жизнь.

Фотис слабо улыбнулся:

— За такой женщиной как ты, я бы пошел на край света. И даже если бы знал, что будет здесь, я бы все равно поступил бы так же.

У Камиллы по щекам полились слезы.

Тут раздался взрыв, Нереус выхватил Фотиса, прокрутил его в воздухе и ударил на землю.

— Стой! Хватит!

— Малышка, Камилла, что ты мне сделаешь? Я уничтожу его.

Камилла старалась ровно дышать и сделала то, что не делала уже очень давно. Она не помнила, как это делать. Но тело помнило. Вдох-выдох, раз-два, три, четыре. Вдох-выдох. Из самого сердца стал разливаться жар, как жар наполняющий ее тело, бегущий по венам, которая кипятила и замораживала одновременно кровь.

Эфир. Давно она не призывала в таком количестве. Но страх за близкого человека кипятил кровь, заставлял выбрасывать адреналин и призывать энергию.

Когда-то эфир был необузданной энергией, дававшей силу, скорость, здоровье, регенерацию. Это могли быть щиты, волны энергии. Эфир всегда изначально был чистой энергией до того, как проходила слои материи и получала выражение в виде таланта.

— Нереус, дерись с противником равным тебе! Трус несчастный!!!

Созидатель обернулся и его глаза расширились. Напротив, стояла Камилла, ее глаза сияли янтарем, от них шел яркий свет. На лице веснушки стали золотыми, а все ее тело покрывали узоры черного и золотого. А на лбу был нарисован черными чернилами глаз с золотым зрачком.

И Камилла была готова к бою. И Нереус вспомнил, почему ее прозвали прорицательницей.

Он ударил ее, но она уже не стояла в месте удара. Ее третий глаз видел все, что он собирался сделать. Она предугадывала все действия, все решения, все удары! За несколько мгновений до того, как они случатся. И она была опасным противником!

И Нереус пожалел в тот момент, что не успел раньше убить ее.

Удары посыпались один за другим, сбивая его с ног, нанося сильнейшие раны. Эту битву он уже не мог выиграть стопроцентно. Оставалось лишь уходить.

Он нанес еще удин удар, но не по Камилле. Фотис расширил глаза от болит, когда эфир ворвался ударом в его тело. Камилла обернулась, увидев невозможную зелень и боль — отражение собственной боли, и побежала к нему.

Водный созидатель в это время рассеялся уже в пространстве.

— Фотис! Фотис!

Он склонилась на коленях перед ним, слезы стекали по ее лицу, а молодой мужчина слабо дышал, лежа перед ней.

— Поцелуй меня. — прохрипел он.

Девушка склонилась и нежно приникла губами к его губам.

— Зачем… — шептала она. — Зачем ты пошел?

— Так всегда делают мужчины. — ответил он с легкой улыбкой. — Идут за своей любимой женщиной.

Она разрыдалась, склоняясь и обнимая его. Пыталась подлечить, но не получалось. Она не умеет исцелять других людей.

— Ты должен был прожить яркую счастливую жизнь! Я знаю!

— Ты видела, да? Ты ведь не просто гадаешь на картах? Ты — великая прорицательница! Созидательница предсказаний, создатель первой колоды.

— Да… — грустно выдохнула она.

— Я буду счастлив умереть, зная, что любил такую потрясающую девушку как ты!

— И она тебя любит. — горько прошептала та в ответ. — И ты не умрешь! Нет! Я не позволю.

Она гладила по его волосам, бережно проходя по ним и стараясь облегчить боль, рыдала от своей беспомощности, что не в силах ему помочь. А он только гладил ее запястье и просил не бояться. Ведь он не боится.

***

На Заре Зарождения

Чем ближе двое путников подходили к храму, тем больше Софосу хотелось начать насвистывать веселую мелодию, а еще лучше петь. А ведь он никогда особо петь не любил, рука в которой он держал ладошку Леды, стала чуть больше раскачиваться, туда-сюда, в такт ходьбе. Мужчина поймал себя на этом и вопросительно посмотрел на спутницу. Леда рассмеялась.

— Это влияние храма Ириса. Это нормально, не пугайся. Расслабься.

Софос улыбнулся и действительно расслабился.

Храм был внушительным, четырехэтажным. Мужчина никогда не видел таких высоких зданий. Рядом были клумбы с цветами — розовыми и белыми ирисами, а еще везде росли персиковые деревья.

— Так вот откуда такая любовь к персикам.

Леда поиграла бровями и снова глупо захихикала. Она вообще слишком часто за последнее время хихикала, но Софосу было только в радость слушать ее смех.

Перед храмом бегали девочки лет девяти-десяти с разноцветными лентами и во что-то играли, заливисто смеясь. Несколько девушек постарше сидели около цветов, поливали их из кувшинов и пропалывали землю. Они иногда поднимали головы, осматривали Леду с Софосом, слегка улыбались и дальше работали.

Жрица подвела его ко входу с колоннами, между ними и стенами храма было образовано что-то вроде веранды. Кто-то учился играть на лире, кто-то читал книги, старшие жрицы делали записи в тетрадях. Много разных дел у разных жриц, но виделся в этом какой-то порядок и определенный уклад.

Леда оставила Софоса около входа и подошла к женщине с морщинами, спросив, где самая старшая жрица.

— Пенелопа в маленьком садике. — она мелком глянула на мужчину, в глазах загорелось понимание. — Рада, что ты жива и вернулась. Мы беспокоились, такой шторм был.

— Да, только, я не останусь.

— Чтож… я могла и догадаться, — усмехнулась женщина в ответ.

Леда вернулась к Софосу, взяла его за руку и повела по веранде в другой конец. Жрицы все оглядывались, но ничего не говорили. Все всё понимали, кто вздыхал, что тоже хочет так привести мужчину, чтоб уйти с ним.

Они завернули за угол, где была такая же веранда, но уже безлюдная и еще раз. Пенелопа была на заднем дворе, вокруг которого росли маленькие кустики с розами и ирисами в перемешку. Пенелопе на вид было лет пятьдесят, у нее были слегка рыжеватые волосы, золотистая кожа и приятные карие глаза.

Старшая жрица услышала шаги и подняла голову, в глазах блеснуло узнавание.

— Доброго рассвета, Леда.

— Да прибудет яркость дней с тобой, — ответила девушка.

Софос слегка поклонился. Пенелопа жестом пригласила присесть на плетеные кресла и предложила воды. Путники жадно приникли губами и сделали несколько глотков прежде, чем начинать историю.

Леда поведала о шторме, о том, как ее вынесло на берег о встрече с Софосом, о том, как довела до поселения и помогла ему освоиться на острове. Пенелопа иногда задавала уточняющие вопросы девушке, иногда мужчине, на которые они отвечали.

Старшая жрица была доброжелательной и улыбчивой, но за всем этим Софос увидел внимательный взгляд, которым она его буквально ощупывала. Видимо, пыталась понять в те ле руки отдает воспитанницу, можно ли ему доверять.

— Оставь нас, — попросила старшая блондинку после окончания рассказа.

— Да, конечно.

— Приходи минут через десять, а пока пообщайся с сестрами.

Сестрами в храме назывались все жрицы, ведь все были равны.

Леда удалилась, и женщина осталась один на один с Софосом.

— Итак… ты хочешь взять ее в жены.

— Да, все верно.

— Мог взять и без моего разрешения, могли пожениться, где угодно.

— У Леды тут вещи, да и обещал ее довести все равно до храма.

— Понятно, — задумчиво ответила Пенелопа и тут же задала новый вопрос. — Как понял, что любишь?

— Э-э… — он замялся, вопрос был сложный, он никогда особо не размышлял на эту тему, просто оно возникло… плавно. — Не могу сказать точно, почтенная жрица. Но осознание привязанности ощутил во время испытания с цветком океана.

— То есть, ты не можешь, сказать, когда именно влюбился в нее? — она сдвинула брови, что слегка заставило Софоса нервничать, но не сильно, ведь он не готов был отступаться.

— Я не очень силен в таких разговорах, просто я люблю ее и все. Это случилось постепенно. Если вы будете добавлять в стакан каплю воды за каплей, вы в какой момент поймете, что он полон? На сотой капле или на девяносто девятой? — мужчина резко осекся. А вдруг со старшей нельзя разговаривать так?

Но она лишь рассмеялась.

— Неплохо. Принимаю ответ. Но ведь… он вам и не нужен был.

— Но с ним лучше. — он замолчал и добавил погодя. — Ей легче.

Пенелопа прикрыла глаза и глубоко вздохнула с легкой улыбкой.

— Ладно. Вот и Леда возвращается.

Девушка, действительно, уже подходила к ним с настороженным взглядом.

— Все в порядке? — спросила она.

— Да, — бодро ответила Пенелопа. — Вас поженят сегодня, выделят комнату для новобрачных на ночь. Или надо на подольше?

— Нет, нет. Мы завтра уйдем.

— Тогда, идите готовьтесь. Софос, ты знаешь, что нужно делать?

— Почти, Леда рассказывала.

— Тогда задержись еще, я быстро расскажу. А ты, — она посмотрела снова на девушку. — Уже иди готовься.

Она кивнула и удалилась. Старшая жрица вкратце рассказала порядок действий до и после церемонии, а затем отпустила Софоса, молоденькая девчушка довела его до свободной комнаты, где он перевел дух, спустился до купален ополоснуться, а затем переоделся в выданную ему длинную белую рубаху до бедер и свободные такие же белые брюки. Ткань была очень легкая, что колыхалась при малейшем движении и дуновении ветра. На руку ему жрицы повязали ему плющ, как того требовали традиции.

Леда в это время находилась в купальне с другими жрицами. Девушки помогали ей подготовиться: принесли соль, смешанную с ароматическими маслами, чтоб вымыть кожу до скрипа, налили в кубок вина для легкости в теле и голове и нарезали фрукты, чтоб были силы на вечер и ночь. Ей помогли оттереть пятки, удалив мозоли от постоянной ходьбы, с помощью огня и пинцета удалили лишние волосы, а в запястье втерли масло с цветочным ароматом.

Девушку окутало приятное волнение, все казалось небольшим сном, и вино, налитое в бокал, только способствовало этому ощущению. Она боялась что-нибудь забыть, сердце пускалось вскачь, а руки подрагивали. Но окружающие ее девушки и их пение успокаивало.

— Может мне тоже как-нибудь пойти купаться в шторм? Раз таким образом можно найти свою судьбу? — хихикнула одна из жриц.

— У тебя будет свой собственный путь, — с улыбкой ответила Леда.

Она поболтала со знакомыми девушками, с которыми вместе росла. Все понимали, что жизнь непредсказуема, и у каждого есть свой узор судьбы, а потом не задавали лишних вопросов об ее уходе из храма. Они просто принимали и помогали ей перейти на новый этап, только изредка грустно вздыхая то о том, что будут скучать по Леде, сильнее, чем до этого — ведь была надежда, что она вернется, а сейчас уходит точно, — то о том, что тоже хотят встретить свою любовь.

— А вы уже предавались любви? — спросила аккуратно другая жрица, когда они переместились в комнату, чтоб помочь ей одеться и сделать прическу.

— Нет.

— Тогда… Тебе нужно это.

Девушка сверху на заплетенные волосы накинула белую вуаль — фату, как символ невинности.

Тканей и украшений в храме хватало, храм Ириса не был бедствующим, поэтому для наряда Леды выбирались хорошие и дорогие ткани, белого цвета, как положено невесте. Шить что-то сложное не было времени, поэтому они просто обматывали белые слои вокруг девушки, закрепляя их брошками.

— Вот тут, слегка подошью, прямо на тебе. Снять будет легко, только потянуть. — указала одна из жриц на соединение платья на боку.

Леда слегка кивнула и прикрыла глаза. Ее дыхание было горячим, ей казалось она может обжечь им. Волнение, перемешанной с нежностью и страстью нетерпения переполняло ее. Ей хотелось поскорее вложить свою руку в руку Софоса и никогда больше не отпускать. Она стояла посреди комнаты и думала о том, что прощается со старой жизнью. Но, по правде говоря, ее жизнь уже изменилась. Тогда, в шторм, после которого она встретила спутника на всю жизнь. Спокойного, временами робкого, рассудительного и… с такими сильными руками, которые всегда ее готовы поддержать и сжать в своих объятиях, с прекрасными серыми глазами, в которых хочется утонуть.

В это время в другой комнате Софос распустил волосы, как того требовала традиция, выпил половину кубка вина, и когда стрелка часов показала уже без пяти семь спустился вниз.

Храм Ириса действительно был посвящен празднику Жизни, и все жрицы, жившие здесь знали свое дело. Внутренний двор преобразился за какие-то два часа. Тут были фонарики, ленты, натянутые между деревьев, столы на которых стояли фрукты и освежающие напитки с вином.

Где-то играли на флейтах, где-то на лире, несколько девушек пели. И если до этого Софос был на праздниках, от которых у него разбегался глаз, то тут замирало сердце. Внутри было ощущение тотальной естественность, правильности, что их церемония соединения прямо здесь — в обители традиций, радости и торжества. Так было написано, так было сплетено.

Софос занял полагающееся ему место под аркой, украшенной цветами, травами. Он думал, что церемония будет прямо в храме, но нет. Лучше всего под открытым небом, покуда погода позволяет.

Пенелопа стояла чуть поодаль, она ждала пока подойдет его нареченная, чтоб подойти к ним.

Песни смолкли, заиграла флейта и арфа, мужчина обернулся. Девушки выстроились, образовывая коридор, на дорогу стали кидать апельсины, персики, осыпая путь фруктами невесте.

Она шла, точно плыла. Белое легкое платье колыхалось на ветру, но ничего не обнажало, подол был длинный, с небольшим шлейфом сзади. У Софоса перехватило дыхание, и он смотрел только на Леду. Платье обхватывало ее под грудью и было заколото на плечах. Как она успела с жрицами соорудить такую красоту на ней за пару часов было загадкой.

Леда была в приятном волнении, которое отпустило ее, когда она вышла на дорожку к Софосу. И ощущение реальности вернулось. Все что происходит — реально, а значит волноваться не о чем. Девушка поправила платье, которое было сшитой и закреплено прямо на ней. Лиф украшало множество брошей, волосы сплетены узором кос, а венчала все прозрачная светлая ткань, закрывающая ее лицо. Поверх ткани шел лавровый венок, который ей сплели маленькие жрицы.

Сердце билось громко, но ровно. Она слышала каждый его удар, отдававшийся в ней с каждым шагом.

Подойдя к арке, она остановилась и осмотрела его еще раз. Мужчина выглядел спокойно, а в глазах горел огонь, и у нее не осталось никаких сомнений, что она хочет идти с ним вместе всю жизнь, рука об руку.

Пенелопа подошла с факелом, зажжённым в храме, как символ дома невесты и поставила его около арки. Девушки вокруг стали играть больше музыки, и почти перестали обращать внимания на молодых. Момент клятв был интимным моментом между ними, который свидетельствовала только старшая жрица.

— Клянетесь ли вы быть вместе, пока сердца ваши связаны?

— Клянемся, — сказали двое одновременно.

— Клянетесь ли вы, уважать имена друг друга как собственные?

— Клянемся.

— Клянетесь ли вы, поддерживать друг друга на протяжении всего вашего совместного пути как бы ни был он тернист?

— Клянемся.

— Клянетесь ли вы в истинности чувств, серьезности намерений и трепетности сердец?

— Клянемся.

Пенелопа обвела факелом круг над их головами и кивнула. Софос поднял ткань с лица Леды, и столкнулся с сияющим бирюзовым океаном, дыхание перехватило.

— Я буду любить тебя всю свою жизнь и даже после. Буду тебе самым верным соратником, другом, и мое сердце навсегда твое. — прошептал мужчина свои слова.

— Я буду любить тебя всю свою жизнь и даже после. Буду твоим тылом, нежностью и теплом, и мое сердце навсегда твое.

— Да будет так. — голос Пенелопы прозвучал громко, и она хлопнула в ладоши.

Софос притянул аккуратно к себе уже жену, привлек лицо и поцеловал нежно, чувствуя, как она расслабляется и раскрывается.

Жрицы вокруг заулюлюкали, захлопали, запели еще громче и пустились в пляс.

Муж взял жену под руку, поддерживая каждый шаг, подвел ее к столу, где они взяли кубки и напоили друг друга.

Поставив вино на стол, девушка прижалась к мужчине, уткнувшись ему в грудь. Софос обнял и склонил голову к макушке, вдыхая приятный фруктовый запах, чувствуя, как тяжелеют руки, как опускается осознание, что она его жена и ночью станет полностью его. Он сжал зубы, стараясь откинуть навязчивые горячие мысли. Сейчас был праздник, и им еще нужно было повеселиться со всеми.

Леда повела его танцевать, танцы, хвала высшим силам, были бодрые, в припрыжку. Не нужно было находиться постоянно в тесно контакте, а то он, действительно, бы унес ее куда подальше ото всех.

Леда слегка касалась его плеч, в ее глазах горели озорные огоньки, которые смягчала невинная улыбка. Но она тоже чувствовала, как хочется поскорее сбежать. Ее захлестывала неистовая нежность, доверие к мужчине рядом, которое не знало, как проявиться. И все что ей оставалось делать, это сжимать его ладонь, гладить по плечам и целовать в шею.

Гуляния продолжались еще час, после чего Пенелопа вручила факел Софосу и махнула рукой, мол, дальше потанцуем и без вас. Девушки во всю ели фрукты, желали счастья молодым и пели уже пьяные песни.

Мужчина шел на ватных ногах, держа в одной руке факел, во второй руку его спутницы, спутницы на всю жизнь. Они дошли до храма, поднялись по ступенькам в полной тишине, боясь сказать что-либо и нарушить нежную тишину. Им выделили дальнюю комнату, которая никем не была занята.

В комнате стояла большая кровать, стол, а окнах колыхались занавески, точно, как одежда на молодоженах. Софос закрыл аккуратно дверь, руки слегка дрожали. Он повернулся к Леде, которая слегка замерла, быстро моргала. Ей казалось, что она слышала свое сердце в груди.

Здесь все слова были лишними. Слова не нужны, если между двумя искрит так, что можно развести огонь.

Мужчина подхватил ее на руки, вдыхая приятный и такой знакомый родной запах персиков и соленого моря. Он опустил Леду на кровать, сам опускаясь на колени перед ней и проводя руками по бедрам, лаская и осыпая легкими поцелуями.

Дыхание девушки стало слегка прерывистое, она запустила пальцы ему в волосы, перебирая и с удовольствием слыша его хриплое дыхание, похожее на мурлыканье.

Он поднялся до ее лица и впился в губы горячим поцелуем, от которого все связные мысли покинули ее. Девушка тихо простонала ему в губы, его захлестнули эмоции. Хотелось пройтись прикосновениями по всей ней, скорее снять одежду, прижаться кожей к коже, сделать полностью своей. Но он сдерживал бурные порывы, понимая, как важно в первый раз проявить бережность, подарить тепло и ласку перед пожаром.

Леда ощутила, как он снова опускается на колени перед кроватью и снимает с нее сандали, проходит жаркими касаниями по ступне, прикасается губами к ее щиколотке, массирует пальцы и она в забытьи от переполняющих ее чувств откидывается спиной на кровать, расслабляясь и распаляясь еще больше.

Ей столько раз рассказывали то, что происходит между мужчиной и женщиной. Но все рассказы мерли на фоне реальных ощущений, обжигающего дыхания и таких поцелуев, и прикосновений, дарящих трепетное наслаждение.

Приятные ласкающие прикосновения к бедрам, чуть сжимающие, придвигающие ее ближе к нему, тело к телу. Он снял с нее венок, попутно покрывая поцелуями лицо, проходясь по вискам, щеке и шее. Снял фату, а руками забрался в волосы, медленно расплетая прическу, слыша ее тихие судорожные вздохи. Он, наконец-то, распускал ей волосы, зарываясь в них, перебирая белые мягкие пряди, точно шелк.

Леда потянулась за поцелуем, и Софос снова накрыл ее губы своими так будто он был жаждущий, а она его оазис в пустыне. Он снова и снова исцеловывал ее щеки, шею, волосы, руки. Нежно, как будто читал молитву, превознося ее. Девушка гладила его твердые плечи, чуть сжимая, а иногда слегка царапала, побуждая его к решительным действиям и чувствуя, как нарастает желание внизу живота, что сил уже не было.

Леда стянула рубашку с мужа неловкими движениями, руки совершенно перестали ее слушаться, а он аккуратно, насколько позволяли эмоции, развязал платье, отбрасывая ткань, точно открывал подарок. Она лежала обнаженная на кровати, и он поцеловал ее в ямку под горлом, проводя языком до груди, и заставляя ее выгнуться дугой. Белая грудь манила, и он не стал отказывать себе в удовольствии поцеловал ее, крепко, но бережно сжимая и проводя кончиками пальцев по вершинам. С губ Леды снова вырвался судорожный вздох, от чего руки мужчины снова стали слегка дрожать от нетерпения.

Леда чувствовала, как мужчина рядом с ней старается быть более медленным, но она сама хотела уже все ускорить, ощутить каково это, когда часть тебя принадлежит другому, самому близкому. Ощущение тяжелого тела сверху было таким естественным, как будто они были созданы друг для друга, от этих мыслей желание дальнейшего шага уже переполняло чашу страсти, хотя девушка прекрасно понимала, что это будет первый раз, а значит возможен небольшой дискомфорт.

Но напрасно она думала об этом, мужчина рядом уделял внимание каждому сантиметру ее тела так, заставляя наливаться горячей истомой, что тело становилось пластичнее и гибче.

Леда провела руками по торсу, спускаясь ниже, сжимая сквозь ткань. Софос приглушенно зарычал и убрал мягко руку.

— Я люблю тебя, — прошептала она то, что он и так знал, прикрывая глаза и закусывая губу.

— Я тебя тоже, мой самый прекрасный утренний рассвет. — Он поцеловал ее в лоб, проводя рукой по груди и спускаясь ниже в дразнящей ласке.

Все слилось в единый поток, слились тихие слова любви, жаркие поцелуи, страстные и нежные прикосновения. Софос действовал аккуратно, даря поцелую и ласку часто дышащей девушке, ее животу, бедрам, коленям, нежной коже во внутренней стороне бедра. Мягко прошелся рукой, обхватывая и прижимая жену еще ближе.

Есть ли нежность больше, чем желание сделать близкому приятнее, чем себе, желание слышать дыхание, что готов сам иногда не дышать? Есть ли больше близость, чем единение душ до того, как слились их тела?

Когда двое становятся первый раз единым целым, в этом таинстве рождается новая степень доверия, принятия, бесконечной глубины. Он двигался бережно, а она была принимающей. Его такого серьезного бесконечно мудрого, сильного мужчины. Доверяя свою жизнь, веру, любовь, сердце, душу. Даря нежность всех миров, свет каждой утренней зари.

Софос смотрел в глаза Леды, видя отражение своих чувств, и взгляд не отпускал на протяжении всего жаркого, но аккуратного движения. Он сплелись телами, обхватывая друг друга бедрами, держась за руки и сливаясь в поцелуях, что было непонятно, где кончается она, и начинается он.

Когда они оба лежали на спинах, он притянул жену к себе и поцеловал в макушку.

— Я никогда тебя никуда не отпущу.

— Я тоже, я всегда рядом. — прошептала она в ответ.

Муж и жена лежали уставшие, сплелись телами, обнимая, гладя и целуя друг друга, уже успокаиваясь после бурных всплесков и засыпая как единое целое. Леда, это его Леда. Его жена. Его маяк в этом мире.

И никого больше в мире не существовало для них.