Спасение Джулс

Глава 1 Джулс

Иногда быть частью большой семьи не так здорово, как думают люди. Постоянные уступки и притворство людей, которые вечно чего-то хотят. Никогда не знаешь, кто настоящий, а кто просто пытается продвинуться вперед. Знать, что что бы я ни делала, этого никогда не будет достаточно. Люди всегда будут ожидать от тебя большего из-за того, кто моя семья и что означает моя фамилия.

Я родилась в известной семье. Когда говорю известная, имею в виду печально известная. Дочь президента мотоклуба в нашем мире значит все. Меня зовут Джулиана Изабелла Галенти, но все зовут меня Джулс. Мой отец — не кто иной как Сальваторе «Дикарь» Галенти, президент итальянского мотоклуба «Вне закона». Одно из самых опасных семейств МК в Нью-Йорке. Они занимаются легальным бизнесом, а иногда и не очень. Они также одни из самых крутых ублюдков в округе. В ответ на давление они дают жесткий отпор. Такие суровые люди в конце концов умирают.

Иногда мой мир может быть ужасным и одиноким местом. Не для слабонервных. Моя семья и друзья — все это часть безумия. Посторонним вход воспрещен. Мне не нужен кто-то новый в моей жизни. Это стало бы постоянным беспокойством, хаосом, который только усложнил бы ситуацию, или я так думала.

Я медленно открыла глаза, но словно какая-то невидимая тяжесть снова их закрывает. Приоткрыв их, попыталась оглядеться, но вокруг лишь непроглядная тьма. Я ощупываю все вокруг, проводя рукой по холодной земле и гравию подо мной. Первое, что почувствовала, — это то, что надето на мне. Какого черта? Я провела руками по телу. Может, длинная рубашка-платье? Именно так ощущался материал, когда застегивала пуговицы. Почему моя одежда пропала? По крайней мере, на мне все еще были трусики.

У меня кровь застыла в жилах. Я вздрогнула, когда страх пронзил меня до костей. Я мысленно проверила себя, перемещаясь влево и вправо и чувствуя некоторое облегчение на данный момент. Отсутствие боли и нижнее белье были единственными признаками того, что меня не изнасиловали. Где-то в глубине моего сознания эхом отдались слова «еще нет».

Что случилось? Мои мысли словно заволокло туманом, и я ничего не могла понять. Дрожа, я медленно попыталась сесть. Подняв руки, потянулась протереть глаза, но на полпути меня остановили наручники. Наверное, какая-то цепь? От холодного металла у меня по спине побежали мурашки.

— Что за чертовщина?

В комнату пробивалась тоненькая полоска слабого света. Наверное, это из-за трещины в двери. Мой выход отсюда. Я надеялась. Находясь в ловушке темноты, не зная, что ждет меня в будущем, заново все переосмысливаю. Все то дерьмо, которое я привыкла считать невыносимым, внезапно становится достойным борьбы.

Я дернула за цепи, пытаясь освободить запястья. Металл врезается мне в кожу. Туман рассеивается, и боль напоминает мне, что нужно освободиться, до того как туман снова настигнет меня. Из темноты послышался всхлип. Я замираю. Мне и в голову не приходило, что я могу быть не одна.

Слишком напуганная, чтобы рискнуть говорить слишком громко, я тихо прошептала:

— Кто здесь? — Раздался еще один всхлип, и я попробовала спросить погромче: — Кто здесь?

Спустя несколько секунд мое сердце замирает, когда с другой стороны раздается еще один всхлип. Дрожащий, мучительный голос раздается в темноте.

— Пожалуйста, говори шепотом, чтобы они тебя не услышали. — Судя по голосу, ей не больше шестнадцати, может быть, семнадцати лет. Ее душераздирающий страх отдавался рикошетом во мне.

Мне нужно проснуться и понять, что реально, а что нет.

— Этого не может быть. Такое дерьмо происходит только в кино, правда? Наверняка это какая-то дурацкая шутка или игра. Такого просто не может быть. — Я дергаю за веревки, на этот раз сильнее. Вскрикиваю, когда цепи сдирают кожу на запястьях.

Тихие всхлипывания доносятся с той же стороны, что и тихий голос.

— Не кричи, и они не причинят тебе сильной боли, — послышался другой голос. Из другой части комнаты.

Видимо, начинается паника. Несколько голосов? Такого не может происходить на самом деле.

— Сколько людей? — спросила я, с ужасом ожидая ответа.

Заговорил другой голос, хриплый, как будто она не пила воды несколько дней.

— Нас пятеро. Раньше было больше, но они приходили и забирали часть. Ушедшие так и не вернулись, — прохрипела она и закашлялась.

Мое сердце замирает от осознания того, что я не одна. Здесь больше людей, захваченных и пойманных в ловушку. Что это? Я не могу понять, что происходит. Страх, который они, видимо, испытывали. Я пробыла здесь всего несколько часов. Я не могу представить себе дни или даже больше.

Не зная, что делать, решаю продолжать разговор, чтобы узнать больше информации, выяснить, что происходит, и как я могу вытащить нас.

— Как вас зовут? Как мы все сюда попали? — У меня в голове проносятся вопросы быстрее, чем успеваю их задать. — Что с нами будет? — Паника почти душит меня. Мне нужно дышать, чтобы сохранить спокойствие. — Мы должны выбраться отсюда!

— Говори тише! — говорит одна из девушек, ее тон непреклонен, но все еще смешан со страхом. — Меня зовут Лия, и они не услышат, если ты будешь шептать. Пожалуйста, говори шепотом, чтобы они сюда не спустились. Как тебя зовут?

Неуверенная, стоит ли говорить ей об этом из-за темного прошлого моей семьи, делаю глубокий вдох, чтобы успокоиться.

— Джулс. Меня зову Джулс. — Я глубоко вдыхаю, пытаясь сосредоточиться на чем-нибудь другом.

— Меня зовут Грейс, — раздался тихий голос слева от меня. Возможно, с той стороны, где я услышал первый всхлип?

— Сколько тебе лет?

— Шестнадцать.

Слишком трудно понять, откуда доносится каждый голос. Я ничего не могу разглядеть в темноте.

На мгновение воцаряется тишина, а затем из глубины комнаты доносится еще один голос: шепотом, но в то же время кажется очень громким.

— Я Сторм. Мне двадцать один год.

— Что с тобой случилось? — спрашиваю я, зная, что мне нужно поддержать разговор.

— Я учусь в Сирокьюзском университете. Я шла в свою комнату в общежитии после ночной тренировки, когда мой телефон завибрировал. Я читала эсэмэску, поэтому не обратила внимания на подъехавший фургон, и кто-то схватил меня. Потом почувствовала укол в руку, и все потемнело. Я очнулась здесь, прикованная цепью к полу.

Шмыганье носом нарушило тишину, и слезы защипали мне глаза в ответ. Я смахиваю их, проводя свободной рукой по глазам.

Еще один голос врывается в тишину. В этот момент я не могу сказать, из какой части комнаты.

— Меня зовут Фейт, и я тусовалась со своими лучшими подругами. Мы были на вечеринке с нашими друзьями из другого колледжа. Один парень пригласил меня на танец и угостил выпивкой. Мы танцевали, прекрасно проводили время, и все было прекрасно, пока комната не начала вращаться. Я попросила его помочь мне найти моих друзей, и он повел меня наружу. Я подумала, что он пытается мне помочь, когда к нам подошел его приятель. Все вокруг расплылось, голова закружилась сильнее, и я, кажется, потеряла сознание.

— Ты помнишь что-нибудь еще? Может быть, голос? Что-нибудь, что могло бы помочь?

— Мне жаль. — Рыдание грозило вырваться из ее горла. — Последнее, что слышала, как один сказал, что я достаточно красива, чтобы выручить хорошую цену на аукционе. — Ее голос был едва слышен, так как дрожал от страха.

Как долго они здесь пробыли? Неужели все они потеряли надежду? Мое сердце сжалось. Мое сердце замерло окончательно, когда их слова эхом отдавались в моем сознании. Цена. Она сказала цену. Внезапно вся картина резко обрела четкость. Она была «достаточно красива, чтобы выручить хорошую цену на аукционе».

— Торговля людьми! Срань господня! Они продают женщин! — Я сказала это слишком громко.

— Пожалуйста, тише. Я тебя умоляю, — захныкала Сторм.

— Мы знаем. Они спускаются и фотографируют нас, — сказала одна девушка с дрожью в голосе.

— Сколько тебе лет, Фейт? — быстро спросила я.

— Двадцать один, — ответила она.

— Что насчет тебя, Грейс? Что с тобой случилось? Лия, а как насчет тебя? — Должен же быть какой-то мотив или причина, по которой это произошло. Кто мог сделать что-то настолько ужасное?

Лия ответила первой:

— Мне только что исполнилось двадцать. Я была на пробежке, готовилась к марафону примерно через месяц. Я бежала по тропинке, и мне предстоял поворот. Я завернула за угол, но тут меня схватили и закрыли рот и нос какой-то тряпкой. Запах обжигал. Я старалась не вдыхать его, но ничего не могла с этим сделать. Я не могла кричать. Когда попыталась закричать, они еще сильнее прижали тряпку к моему лицу. Это все, что помню, пока не очнулась здесь, как и все остальные, прикованная к полу, — печаль просочилась из ее голоса.

— И как долго? — выпалила я, слегка сердито и чуть громче шепота.

— Пожалуйста. Говори потише, — взмолилась Грейс. — Ты не понимаешь. Ты не знаешь, что они сделают. Ты же не хочешь, чтобы они пришли. — В ее голосе звучал неподдельный ужас.

— Как давно вы все здесь? — прошептала я.

— Возможно, месяц или два. Слишком трудно сказать. Ты вроде как теряешь счет времени здесь, внизу, — сказала Сторм подавленным голосом.

— Сторм оказалась тут первой, остальные через несколько дней, а может, и через неделю. Я не знаю, — прошептала Лия.

— А как же ваши семьи, близкие, друзья? Кто-нибудь заметит, что вы пропали? Кто-нибудь, кто мог бы прийти за вами? — Мне с трудом верилось, что у этих девушек нет семьи.

Грейс заговорила бесстрастным тоном:

— Мои родители бросили меня в детском доме, когда мне исполнилось пять лет, и никогда не возвращались. Я выросла в приемной семье. Им все равно, где я и что меня нет.

Тишина так глубоко в нас проникла, что их надежда угасла. Я чувствовала это в воздухе. Но не сомневалась, что моя семья придет.

— Оставайтесь сильными. Просто подождите еще немного, — сказала я им. — Моя семья придет, и мы выберемся отсюда. Эти ублюдки заплатят! — я сказала это со всем мужеством, на какое была способна. Я чувствовала всей своей душой. Они придут. Просто молилась, чтобы это случилось как можно скорее. Потому что кто знает, что будет дальше?

Закрыла глаза и сделала глубокий вдох, образы заполнили мой разум. Моя семья. Мама с папой в отпуске или на сборищах. Мой дядя. Мой лучший друг. И единственное лицо, которое никогда не выходило у меня из головы.

Его улыбка. То, как сверкают его глаза. Восхитительный запах мускуса и мужчины с легким оттенком кожи. Его вкус, когда мы впервые поцеловались. Я знала, что должна выбраться отсюда живой ради него. Я закрыла глаза и вспомнила нашу первую встречу. Тот самый человек, который заставил меня переосмыслить свое отношение к другим людям в моем мире. Единственный человек, ради которого я предала своего отца. Я лежала, закрыв глаза, и представляла себе Доминика Хейса. Единственного человека, который по-настоящему видит мою душу.