Способен на все

Глава 5

Он развалился в кресле, вытянув перед собой ноги.

– Это у меня такое хобби. В перерывах между миссиями я выполнял для правительства кое-какие поручения. Как частное лицо.

– Но как...

– Я проходил практику в оперативном отделе. Именно там я научился ремеслу шпиона. Знаешь, что в этом деле главное? Долг. Люди на втором месте. Миссия – всего важнее.

Он сказал это с горечью, и Клер невольно задумалась, что за история стоит за этими словами. Но сейчас ей трудно было сосредоточиться на чем-то абстрактном, тем более что-либо анализировать. Она сильно устала, и, хотя ее и не тянуло в сон так сильно, как раньше, головная боль становилась невыносимой.

– Вернемся к твоему душителю.

– В каком смысле?

– Ты сказала, что он продолжал давить тебе на лицо подушкой, несмотря на сирену.

– Да. Он считал вслух.

– Он считал, сколько времени работает сигнализация и сколько времени ты находишься без воздуха? Это скорее говорит о его профессионализме.

– Ты же сказал, что он – любитель?

– Если честно, то мне трудно его классифицировать.

– А разве так уж важно точно знать, «в деле» он или нет? – Клер употребила выражение, услышанное от Лестера.

– Если говорить о той группе террористов, что мы обезвредили, то все они были хорошо натренированы. Но про того, кто напал на тебя, такого не скажешь.

– Тот, кто напал на меня, мог быть только одним из террористов. Все остальные версии просто бессмысленны. Никто не хотел убивать меня.

– Ты в этом уверена?

Зачем он вообще задал этот вопрос? Клер, если и считала себя несколько наивной, то в свое оправдание могла лишь сказать, что большая часть людей не живет с постоянной мыслью о том, что на них могут напасть в любую минуту.

– Абсолютно уверена.

– Тогда, пожалуй, будем исходить из предположения, что покушались на Джозетту. У нас все равно нет иных версий. По крайней мере на настоящий момент.

И не будет. С ее стороны – точно.

– Из чего следует вывод, что Джозетта в опасности.

– Едва ли. Если все те, кто вздумает на нее напасть, так же плохо натренированы, как и наш нападавший, то ей практически ничего не угрожает. А Нитро я уже успел предупредить.

– Отлично. Представляю, как им теперь хорошо.

– Если верить Нитро, то они сейчас словно в раю.

Клер не могла представить, чтобы Нитро мог произнести что-то столь романтичное. Возможно, Хотвайер просто передал сказанное Нитро своими словами. Но смысл сказанного от этого не менялся. Клер это не удивляло. Нитро и Джозетте повезло найти нечто такое, что Клер считала исключительной редкостью, – честную, взаимную и бескорыстную любовь. Эти двое могли целиком друг на друга положиться.

Хотвайер сделал многозначительную паузу перед тем, как сказать:

– Нитро и Джозетта хотят, чтобы я остался с тобой до их возвращения.

– Я...

– Если ты начнешь говорить, что в этом нет необходимости, я начну раздражаться.

– Я не собиралась так говорить. В этом на самом деле есть необходимость. Даже я это понимаю. Я не хочу превратиться в труп, но не знаю, насколько тебе это будет удобно.

– Что ты имеешь в виду?

– Как насчет твоей работы?

– У меня «отдаленная работа», и я и так уже несколько дней как работаю, не выезжая из номера.

– Теперь понятно, почему тебе удалось так быстро добраться до больницы. Но почему ты здесь? У тебя тут какое-то задание?

– Только за тобой приглядывать.

– Ты приехал из-за меня?

– Да.

– Но почему? Я знаю, что Джозетта просила тебя за мной приглядывать, но я думала, что она просила тебя просто звонить мне время от времени, а не приглядывать в буквальном смысле.

Хотвайер пожал плечами.

– Уже тогда, когда в первый раз сработала сигнализация, я пожалел, что так далеко от тебя нахожусь. Живя в Монтане, я мало что могу для тебя сделать. Поэтому я решил, что надо перебраться поближе.

Этот мужчина серьезно относится к обещаниям, данным друзьям. Даже слишком серьезно.

– Так почему ты не остановился в доме Джозетты? Хотвайер недовольно покачал головой.

– Теперь я понимаю, что мне так и следовало сделать. Если бы я был в доме, ничего бы не произошло.

Клер удивленно округлила глаза.

– Ты сам-то веришь в то, что сказал? Ты ни в чем не виноват. Разве твое присутствие могло что-то изменить?

– А ты считаешь, в этом можно сомневаться?

Клер улыбнулась, несмотря на усиливавшуюся головную боль.

– Узнаю прежнего самоуверенного Хотвайера.

– Прежнего и самоуверенного?

– Нуда. Только не говори, что тебя не тешит тот факт, что женщины от тебя без ума.

– Я предпочитаю рассматривать этот факт как просто хорошо обоснованный.

– Если петух важничает, то у него есть на, то причина Ты это хочешь сказать? – Клер засмеялась и тут же застонала от боли. – Я все равно не понимаю, почему ты не поселился в доме. Неужели ты думал, что я буду возражать?

Хотвайер покачал головой. Выражение его лица стало таким, каким было у мужчин, еще не испорченных цивилизацией. В нем даже появилось что-то хищное.

– Я поселился в отеле потому, что знал: если я останусь у тебя, то буду спать в твоей постели не потому, что выгоню оттуда тебя.

Клер не нашлась что сказать и лишь облизнула вдруг пересохшие губы.

– Плохо дело.

Он лишь пристально посмотрел на нее, предоставив ей сделать собственные выводы. Конечно, это было бы неправильно, несмотря на всю сладость того поцелуя, украденного на свадьбе. Если бы все кончилось лишь ни к чему не обязывающим сексом. Секс не сблизил бы их, а, наоборот, разрушил бы то, чем она действительно дорожила, – их дружбу.

Так всегда бывает.

Она не знала, что он планирует делать теперь, когда за то, чтобы пожить вместе, проголосовали оба.

Хотвайер видел, как Клер борется с зевотой. Она не захотела ложиться в постель после ленча, а осталась на диване посмотреть телевизор. Вообще-то она порывалась заняться подготовкой к экзаменам, но Хотвайеру удалось уговорить ее отдохнуть. Уговорить ее не составило труда, особенно после того, как Хотвайер сообщил Клер, что созвонился с деканатом университета и попросил перенести для нее сдачу экзамена на неделю.

Сдача экзаменов в середине учебного года имеет ряд преимуществ, и одно из них – сроки не сильно поджимают, и без труда можно успеть сдать все до выпускной церемонии. И это хорошо, потому что, если бы сроки действительно поджимали, никакие увещевания и никакая логика не помогли бы ему в случае с Клер.

В отличие от Джозетты, которая с готовностью пошла на то, чтобы продлить срок получения высшего образования, Клер во что бы то ни стало намеревалась закончить университет сейчас. Возможно, материальная сторона вопроса сыграла существенную роль, но Хотвайер подозревал, что дело не только в этом. Он очень хотел бы узнать в чем. И сейчас, когда он вынужден был жить в опасном соседстве с Клер, ему предоставлялся шанс удовлетворить свое любопытство.

Хотвайер встал и потянулся. Он работал над проектом системы безопасности для крупной компании, производящей компьютеры, параллельно наблюдая за той борьбой, что вела Клер с усталостью. Клер проигрывала.

Хотвайер подошел к ней.

– Я думаю, тебе пора лечь в постель.

– Но еще день на дворе.

Хотвайер наклонился и поднял ее, отметив с некоторой тревогой, что она даже не стала возражать.

– Если ты хочешь накопить силы для нормальной подготовки к экзаменам, то надо отдыхать, – сказал он и понес ее в спальню.

Клер поморщилась от боли, когда Хотвайер опустил ее на кровать.

– Я принесу твои лекарства. Ты ничего не принимала с самого утра.

– Нет, спасибо. Мне ничего не нужно, – сказала Клер, но по глазам ее он увидел, что она сильно страдает от боли.

– Ни к чему изображать из себя героиню. Тебе прописали обезболивающие, и ты должна их принимать.

– Я никого из себя не изображаю. – Клер скривила губы. – Никаких лекарств.

– Почему?

– Не люблю лекарства. Никакие.

– Это же не наркотики, моя сладкая Никто не заставляет тебя ширяться героином.

– Я сказала – нет.

– Но ты в них нуждаешься.

– Нет.

Хотвайер заскрежетал зубами от раздражения.

– Ты просто чертовски упряма.

– Может, ты сделаешь мне массаж пяток, как вчера вечером? – спросила она, словно предлагала компромисс. – Мне это помогло.

Хотвайер покачал головой. Он не знал, делает ли он это назло ей или собственным побуждениям.

– Я знаю, что ты фанатка здорового питания и все такое, но, поверь, несколько таблеток обезболивающего не принесут тебе вреда.

– Нет.

– Ты другие слова знаешь?

– Прости, я не хочу казаться тебе упрямой занудой, но я действительно не хочу принимать таблетки. Я и так их много проглотила. Не хочешь массировать мне ступни – не надо. Со мной все будет в порядке. Правда.

– Ты не умеешь лгать, Клер. – Хотвайер наклонился и осторожно убрал прядь с ее виска. – Я сделаю тебе точечный массаж, но обещай мне: если это не поможет, ты выпьешь лекарство.

Она ничего не сказала. Молчание – знак согласия, решил Хотвайер.

Придется ему хорошенько потрудиться. Он откинул одеяло и взял ее ступню в ладони. Он работал очень тщательно, стараясь вспомнить все то, чему его учили. Она закрыла глаза и расслабила лицевые мышцы. Хотвайер понял, что эффект есть.

Он продолжил массаж, разминая ее икры, комбинируя технику растирания и акупунктуры, чтобы облегчить боль и расслабить мышцы. Добравшись до ее колен, Хотвайер, решив, что не доверяет себе и выше подниматься боится, дабы не потерять самоконтроль, переключился на массаж кистей. Кожа у Клер была нежная и мягкая, и он, облегчая ей боль, и себе доставлял удовольствие.

Но, несмотря на благородные побуждения, заставлявшие его прикасаться к Клер, тело его отреагировало инстинктивно. И когда пальцы его стали разминать верхнюю часть ее предплечий и поднялись к плечам, одеяло соскользнуло, и он увидел, что соски ее стали твердыми, как камешки. Вернее, как его член.

Он не сдержался и застонал.

Ресницы ее взмыли вверх.

– С тобой все в порядке? Если ты устал, то больше не надо.

Она на самом деле так наивна или притворяется? Может, из-за головной боли она перестала соображать?

– Я не устал.

– Хорошо...

Глаза у нее снова закрылись, и Хотвайер продолжил массаж, вновь и вновь скользя взглядом по этим маленьким твердым соскам.

Ему захотелось увидеть их не под рубашкой. Интересно, какие они у нее: розовые или коричневые? Но какого бы цвета в обычном состоянии они у нее ни были, в том, что они сейчас красные от возбуждения, сомнений не было.

Хотвайер добрался до шеи, несильно нажал на активные точки на затылке и парные точки на макушке и между глазами. Не в силах остановиться, он прикасался к ее вискам, к ее горлу, провел по ключицам и наконец замер, положив ладони на грудь.

Клер застонала, тихо и очень сексуально. И снова открыла глаза. На сей раз только слепой не заметил бы по ее взгляду, как она возбуждена.

– Хотвайер?

– Есть еще одно натуральное болеутоляющее средство, даже еще более действенное, чем точечный массаж.

Клер облизнула губы.

– Какое?

– Удовольствие. Долгий, продленный оргазм вызывает приток в кровь гормонов, которые снимают боль.

– Я...

Он провел пальцами по напряженным соскам.

– Если ты не позволяешь мне дать тебе лекарство, моя сладкая, то позволь мне подарить тебе наслаждение.

– Что-то в твоих доводах не так, но я не могу понять, что именно, – сказала она, задыхаясь.

– Не напрягай голову, а то еще сильнее заболит. На губах ее появилась улыбка.

– Боже упаси.

– Ты позволишь мне подарить тебе наслаждение, Клер?

– Попробуй.

– Это вызов?

– Нет, просто я не слишком отзывчива.

– Твое тело говорит об обратном. Клер сдвинула брови.

– Да, это действительно странно. Может, это как-то связано с сотрясением?

Хотвайер покачал головой. Что за чепуху она городит?

– Итак, я получил разрешение на более интимные прикосновения?

– Да.

Она резко задержала дыхание, когда Хотвайер зажал между пальцами ее соски и так же быстро отпустил их.

– Ладно, но здесь есть несколько правил.

– Правил?

– Номер один. Ты остаешься расслабленной. Все время.

– Это невозможно. Сейчас я уж точно не смогу расслабиться.

– Я просто хочу расставить все точки над i, пока не начался процесс. Можно? Могу я снять покрывало? – спросил он, взявшись за край одеяла.

– Если ты уверен, что тебе этого хочется. – Клер говорила так, словно и в самом деле не понимает, зачем ему все это. – Ты знаешь, я не могу...

– Я знаю. – Что она себе вообразила? Неужели она принимает его за эгоистичного подростка, который потребует от нее заняться с ним сексом в обмен на то, что он поможет ей почувствовать себя лучше? – Я не жду этого от тебя, и я не позволил бы тебе это сделать, даже если бы ты мне сама предложила. Я достаточно взрослый и сообразительный, чтобы это понимать. Так как? Идет?

– Идет.

Он медленно стал стягивать одеяло, словно дразнил себя, открывая взгляду ее женственные изгибы, очень и очень постепенно. Когда одеяло лежало у нее в ногах и все ее тело было открыто его возбужденному взгляду, Хотвайер опустил руки. Он просто смотрел на нее – и все. У нее была прекрасная женственная фигура. Полная грудь, тонкая талия и неширокие бедра, не настолько, правда, узкие, чтобы ее можно было принять за мальчика. Он знал, что ягодицы у нее имеют форму сердечка, но он готов был многое отдать, чтобы исследовать этот вопрос более детально.

Но он не станет этого делать. Ему и так приходилось нелегко. Он не знал, как ему удастся не позволять себе к ней прикасаться после того, как он подарит ей разрядку, но деваться некуда – как-нибудь справится.

Ему приходилось принимать и не такие вызовы... когда-то в прошлом, даже если он и не помнил, что такое с ним случалось.

– Что-то не так? – спросила Клер.

– Нет, просто ты такая красивая, что мне трудно дышать.

– Тебе нравится мое тело? Она это серьезно?

– А что тут может не нравиться? Ты просто воплощенная греза озабоченного подростка.

Клер брезгливо поморщилась.

– Я не хочу играть ведущую роль в чьих-то сексуальных фантазиях.

– Даже в моих?

У нее расширились глаза, и в них появился интерес.

– У тебя были фантазии с моим участием?

Вместо ответа он снова начал массировать ей ступни. Если они начнут беседовать о его фантазиях, то у него появится желание их осуществить наяву, а он и так был возбужден до болезненного состояния.

Клер замурлыкала, как кошечка, когда он принялся растирать подъем стопы. У Хотвайера кружилась голова от удовольствия. Он боялся попасть в зависимость от этих звуков.

Он поднимался вверх по икрам. На этот раз он не собирался останавливаться, дойдя до колен. Массажисты как-то умудряются постоянно этим заниматься, не твердея, как камень, но... Хотвайер не был профессиональным массажистом. И он был так тверд, что мог бы, наверное, пенисом просверлить скальную породу.

Ну что же, он ничего не имел против.

Сексуальный дискомфорт сполна искупался тем результатом, что имел его массаж. Клер расслабилась и снова закрыла глаза. Гримаса боли исчезла, и теперь лицо ее сияло от блаженства. И Хотвайер страшно гордился собой и не видел в отличие от Клер в этом ничего достойного порицания.

Он делал это для нее, и ему это страшно нравилось.

Он старательно избегал прикасаться к откровенно эрогенным зонам, добиваясь того, чтобы тело ее стало совершенно расслабленным и послушным. Так что, когда он снова принялся ласкать ее грудь через рубашку, Клер даже не застонала. Он массировал ее грудь с той же осторожностью, как и все остальное тело.

Когда Хотвайер концентрическими кругами начал приближаться к ее соскам, он добился того, что они отвердели, в то время как все остальное тело ее оставалось расслабленным и податливым. Но как только он принялся играть с ними всерьез, Клер застонала и прогнулась дугой.

Хотвайер осторожно надавил на верхнюю часть груди.

– Расслабься, детка. Представь, что ты вся без костей, что ты течешь, как жидкость.

– Ладно, – со вздохом сказала Клер, снова опускаясь на кровать.

Он играл с ней, то и дело соскальзывая ладонью вниз, по ее животу, и вскоре запах ее возбуждения уже бил в ноздри. Каждый раз, когда она начинала напрягаться, Хотвайер прекращал массировать ее и находил менее эрогенную зону, добиваясь того, чтобы Клер снова расслабилась. Его самого уже трясло от возбуждения, когда он позволил себе просунуть руку за резинку ее трусиков.

Он едва не кончил, прикоснувшись к влажным шелковистым завиткам у нее на лобке. Клер вскрикнула, когда палец его протиснулся между влажными набухшими губами. Хотвайер замер и попросил ее расслабиться.

– Я не могу. Это слишком.

– Ты можешь. Поверь мне, Клер. То, что ты получишь, стоит того.

– Я попытаюсь, – задыхаясь, ответила она.

– Дыши медленнее, моя сладкая.

Она набрала воздух и медленно выдохнула. Хотвайер снова начал ее трогать. Она была такой славной на ощупь: такой шелковистой, влажной и горячей.

Он проник в нее чуть глубже, совсем чуть-чуть.

– У тебя там так туго.

Она пробормотала что-то, чего он не разобрал, и Хотвайер улыбнулся, несмотря на боль от слишком долго сдерживаемого возбуждения.

Он сделал круговое движение по влажной плоти снизу вверх, прикоснувшись к клитору. Маленькая почка набухла и отвердела.

Он прикасался к нему, повторяя Клер, какая она красивая, как ему приятно ее ласкать, но останавливался всякий раз, когда чувствовал ее напряжение. Он снова и снова подводил ее к краю, пока дыхание Клер не стало совсем сбивчивым. Он не хотел доводить ее до разрядки, пока она не будет к этому совершенно готова, пока не наступит такой миг, когда он подует на нее, и она выплеснется через край.

Когда такой момент был достигнут и Клер дошла до высшей точки наслаждения, оргазм ее длился столько, сколько большинство мужчин тратят на предварительные ласки. И ничего красивее Хотвайер в своей жизни не видел. Клер выгибалась дугой, тихо вскрикивала и наконец застонала от изнеможения.

Когда она опустилась на кровать в полном забытьи, он вытащил руку из ее трусиков и накрыл лоно Клер рукой поверх белья, ожидая, пока дыхание ее не выровняется. Она уснула, так до конца и не придя в себя.

Хотвайер укрыл ее одеялом, а сам отправился в душ. Надо снять напряжение. Эрекция вот уже битый час терзала его, грозя сломать молнию на джинсах.

Клер проснулась от равномерного ухающего звука. Нет, это был не тот неприятный звук, который слышишь, когда сосед сверху или сбоку бьет молотком. Скорее, он напоминал магнитофонную запись стука человеческого сердца – такие дают послушать младенцам, чтобы они быстрее уснули. Она прочла об этом в Интернете и прослушала запись, сопровождавшую эту статью. Теперь она понимала, почему эти звуки так успокаивающе действовали на младенцев. Этот звук был приятным и дарил ощущение комфорта и благополучия. Дарил ощущение безопасности.

Клер слышала, как бьется сердце Хотвайера. Она снова лежала на нем, как тогда. Почему она снова на нем? Она что, перекатилась во сне и оказалась сверху? Клер не помнила, чтобы он обнимал ее или прижимал к себе, но она ведь и представить не могла, чтобы он мог ласкать ее так, как ласкал до того, как она уснула. И при этом он даже не ждал вознаграждения за свои труды. Обычно мужчины не настолько благородны.

Но он был исключением.

Хотвайер спросил ее, позволит ли она ему подарить ей наслаждение, чтобы унять ее боль? Она согласилась, но при этом совершенно не была готова к тому, что он имел в виду под наслаждением. Она никогда ничего подобного не испытывала, что, впрочем, неудивительно. Клер готова была биться об заклад, что такое испытывали очень немногие женщины, да и не читала она никогда о таком. А читала Клер много.

И, надо сказать, его метод сработал. Боль стала значительно меньше.

Но все это никак не объясняло тот факт, что она снова оказалась на Хотвайере. Насколько Клер себя помнила, она всегда спала чутко. Поэтому не могла понять, как перекатилась на Хотвайера и даже не проснулась.

Она не просто спала очень крепко. Она проспала без просыпу часов десять, не меньше!

Клер не верила своим глазам. Часы показывали пять утра. И, если не считать почти незаметной боли в затылке, чувствовала она себя просто великолепно. Готовой ко всему на свете. Если секс делает такое с человеком, то целомудрие – это всего лишь пустое слово. В этом случае целомудрие – не ее выбор. А что, если и настоящий секс с Хотвайером был бы так же хорош?

Мысль интересная, но углубляться в нее Клер в настоящий момент не хотела.

Хотвайер оставался противником любых к чему-либо обязывающих отношений. У него была фобия.

Довериться в интимном плане тому, кто не способен на прочные отношения, – просто глупость.

– Ты проснулась, Клер?

– Да.

– Я так и подумал.

– Откуда ты узнал? – Она даже не шелохнулась.

– Ритм дыхания изменился, и степень напряженности тоже.

– Вот как...

– Ты снова лежишь на мне.

– Я заметила.

– Это начинает входить в привычку.

– Прости.

– За что? Я разве сказал, что мне это не нравится?

– Наверное, это неудобно – спать с женщиной, которая лежит на тебе мертвым грузом.

– Не сказал бы, что чувствую себя сейчас вполне комфортно...

Клер попыталась отодвинуться, но он крепко держал ее в объятиях.

– Хотвайер...

– Неудобно не значит неприятно. На самом деле временами чувство дискомфорта я нахожу особенно приятным.

Клер сделала еще одну попытку шевельнуться и почувствовала бедром незнакомую твердость. Она замерла, шокированная тем, как сильно бился в нем пульс, и его размерами. Эти размеры были ей вполне очевидны, так как между ее бедром и его эрекцией ничего не стояло.

– Ты голый, – в ужасе прошептала она.