Среди песчаных холмов

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

– Определенно я чувствую себя лучше, – объявила Рут, приподнимаясь с дивана. – Ох уж этот мерзкий приступ. Хочешь, я помогу посыпать торт сахарной пудрой?

– Я справлюсь сама, – уверила ее Эмма. – Я купила пару банок шоколадной глазури. Рут побледнела:

– Банок?

Эмма сложила будущее покрывало из афганской шерсти (шерстяную полоску в семь дюймов) в пластиковый пакет, где хранилась ее пряжа. Очередная серия «Дней нашей жизни» закончилась, скоро пробудится от послеполуденной дремоты Макки.

– Куда делась Мелисса? Она сказала, что хочет помочь мне украсить торт.

– В отваге тебе не откажешь, – сказала Рут. – Пока ты будешь заниматься тортом, она вас обеих обсыплет шоколадом.

Эмма посмотрела на свои перепачканные джинсы.

– Ничего. Я уже извозюкалась, пока пекла.

Рут покачала головой.

– Ты никогда раньше не выпекала тортов, верно?

– Нет, но кулинарная книга…

– У тебя отменная выдержка, девочка, вот что я тебе скажу. – Она схватилась за трость и заковыляла на негнущихся ногах через комнату на. перед-нюю веранду. – Никогда бы не подумала, что ты продержишься больше одной недели.

И я бы не подумала…

Эмма разбудила именинницу, быстренько ее искупала и нарядила в самое праздничное платье.

– Мне четыре, – сказала Макки, поднимая четыре пальчика.

– Я знаю. – Она встала на колени и осторожно расчесывала девочке волосы, пока они не сделались гладкими, а потом заколола их в конский хвостик, любимую прическу Макки.

– В школе для меня устраивают вечеринку.

– Да. Завтра. Я приготовила пирожные к чаю.

Она испекла шоколадный слоеный торт и двадцать три пирожных к чаю. Подарки были завернуты, запеченное мясо уложено в особую кастрюлю, а желе (на сей раз вишневое) приготовлено и поставлено в холодильник сразу после завтрака. Чуть промедли, и оно бы не застыло к сроку. Все должно получиться как надо, чтобы не испортить вечер.

– Ты приготовила мне подарок?

– Приготовила. Повернись-ка и дай мне посмотреть, какая ты хорошенькая. – (Дитя заулыбалось.) – Вот теперь я убедилась, мисс Маккензи, что ты выглядишь на все свои четыре годика.

Макки бросилась Эмме на шею:

– Я люблю тебя, Эмма.

– И я люблю тебя, солнышко.

О да, разумеется, она их всех любит, хотя вслух произнесла эти слова впервые. Мэтт любил ее, и по-настоящему, но он не говорил о будущем. Он работал весь день не покладая рук, только иногда просил ее прокатиться с ним за компанию на грузовике. Она отвозила девочек в город, завела несколько знакомств, покупала продукты. Ее покрывало из афганской шерсти росло, и так же вырастала любовь, которую она испытывала к своему новому семейству. Он ни разу не упоминал о любви, так же как и она. Их любовь существовала, и этого было достаточно.

Поскольку Мэтт заканчивает сегодня работу рано, он, возможно, заглянет к ней в спальню. За эти последние недели они часто спали вместе, то у него в комнате, то у нее. Она улыбнулась самой себе: преимущество последнего в том, что хорошо засыпать ночью, а преимущество первого в том, что удобно по утрам вставать.

– Давай, – сказала она малышке. – Пойдем подготовимся к твоей вечеринке. Только не показывай носа на кухне.

– Мой торт красивый?

– Будет красивым, как только Мелисса и я все закончим, – пообещала она. – Тетя Рут на веранде. Ты можешь там поиграть и увидишь, когда Марта придет домой.

Это должно быть просто, как подумала позже Эмма. Самое трудное – сделать шоколадную глазурь и потом разделить торт на части, держа при этом десертный нож под правильным углом. Она далеко не сразу нашла этот правильный угол. Мелисса охотно запускала свои пальчики в шоколадную глазурь и занималась этим, пока Эмма не обратила внимание на перемазанное личико и одежду ребенка. Один из котов загадочным образом проник в дом, и его пришлось выгонять вон. Рут запамятовала, куда она спрятала подарок Макки на день рождения. Марта начала хныкать, когда вспомнила, что оставила в школе в своей парте «особую карточку» для сестры. Мэтт заглянул выпить кофе и натоптал сапогами на чистом кухонном полу. Она вручила ему метлу:

– Ты принес это, тебе и уносить.

– Слушаюсь, сударыня. – Он подмигнул ей, улыбнулся Марте и стащил немного шоколадной глазури, пока Эмма, как он думал, на него не смотрит. Разумеется, она смотрела; ей нравилось на него смотреть.

– Сейчас же прекрати, – приказала она, развеселив этим девочек.

– У тебя шоколад вот здесь, – сказал он, касаясь щеки Эммы.

Его глаза искрились озорством, поэтому Эмма бессознательно подняла подбородок, чтобы он мог ее поцеловать.

– Тетушка Стеф! – завизжала Марта, и Мэтт повернулся к высокой брюнетке, стоящей в дверях кухни.

У нее был ошеломленный вид, оттого что она увидела, как близко ее брат подошел к экономке. Эмма отступила на шаг и встретилась с пристальным взором женщины. У той были тщательно взбитые густые волосы длиною до подбородка, рыжевато-коричневые брюки из дорогой ткани, а ворот белой блузки был открыт, чтобы было видно массивное золотое ожерелье. Она несла в одной руке кожаное пальто, в другой – дамскую сумочку.

– Привет, – сказала сестра Мэтта, скользнув взглядом по мятой одежде Эммы и по ее перепачканным в шоколаде пальцам. Марта и Мелисса вцепились в свою тетю и запрыгали от радости. Стефани восприняла это как должное. Она вновь обернулась к Эмме, одарив ее вежливой улыбкой: – Я Стефани Корделл, сестра Мэтта.

– Что ты здесь делаешь? – Мэтт отдал Эмме метлу и обнял сестру за плечи. – Стеф, познакомься с Эммой Грей, новой домработницей, которая спасла мне жизнь.

Новой домработницей? Эмма не была уверена, что ей по душе такое выражение, однако она полагала, что Мэтт не может сказать при детях: «Познакомься с моей новой возлюбленной». Она изобразила на лице улыбку и пожала руку, которую холодно протянула ей Стефани.

– Привет, – сказала она. – Рада познакомиться. Девочки так много рассказывали о…

– Я не слышала, как подкатила машина, – сказала Рут, ее лицо при виде племянницы расплылось в улыбке. – О Господи, мне следовало бы знать, что ты не пропустишь день рождения Макки.

– Тетушка Стеф! – Макки вприпрыжку пустилась к гостье.

– С днем рождения, солнышко. – Стефани вручила ей маленькую коробочку, завернутую в розовую бумагу, и повернулась, чтобы обняться с Рут. – Клей должен быть в Денвере на деловой встрече, поэтому я договорилась, чтобы он подбросил меня к вам без предупреждения. – Ее взгляд опять скользнул по Эмме.

– Клей тоже приехал? – спросил Мэтт.

– Я не позволила ему. Велела высадить меня у развилки, поэтому вы и не видели машины.

Мэтт захохотал:

– Кое-кто в нашей семье никогда не повзрослеет.

– А кое-кто из нас хранит секреты, – сказала гостья, ударяя его по руке.

– Эй, – возмутился он. – Это еще что?

Стефани не ответила. Она помогла Рут сесть на стул.

– Мэтт сказал, что тебя уложили на диван. Теперь ты чувствуешь себя лучше?

– Готова завтра отправиться домой, – заявила Рут, что было новостью для Эммы. Мэтт также выглядел удивленным.

– Можно открыть? – спросила Макки.

Ее тетя улыбнулась:

– Конечно.

– Нет, – одновременно с ней сказал Мэтт.

– Почему бы тебе не потерпеть, пока ты не задуешь на торте свечи? – спросила ребенка Эмма. – Будет куда приятнее открыть все подарки разом.

– О'кей. – Она растолкала на своем пути сестер и положила коробку на стол. – Какая красивая коробочка. Огромное-преогромное спасибо.

– Огромное-преогромное пожалуйста.

Мэтт прошел в переднюю.

– Я заглянул выяснить насчет ужина, поэтому пойду, пока еще больше не наследил на полу.

– Хорошая мысль, – сказала Стефани, потом повернулась к Эмме с озабоченным видом:

– Мы с тобой не встречались прежде, Эмма?

– Нет.

– Твое лицо мне знакомо. Ты жила когда-нибудь в Омахе?

– Нет. – Эмма прислонила метлу к стене и прошла за прилавок. Она предпочла бы, чтобы ее оставили на кухне одну и она могла без посторонних глаз управиться с ужином. – Почему бы вам всем не пойти в гостиную и не позволить мне собирать на стол? Я позову вас, как только все будет готово.

– Пошли, милые, – сказала девочкам их тетя. – Пусть Эмма поступает по-своему. Уверена, она обрадуется, если мы не будем ей мешать. – Стефани бегло взглянула на праздничный торт, верхний слой которого накренился набок. – Ты уверена, что тебе не нужна помощь?

– Уверена. Всё под контролем, – успокоила ее Эмма. – Мы сядем за стол примерно через час.

– О'кей.

Стефани увела девочек с кухни, следом заковыляла изо всех сил Рут, оставляя Эмму одну заканчивать свои хлопоты над угощением, которое должно было стать чем-то особенным ради Макки.

– Любопытный привкус, Эмма, – сказал Мэтт, доедая вторую порцию круглого бифштекса.

– Он очень… необычен, согласилась его сестра. – Что это?

– Круглый бифштекс, зеленая фасоль, грибная подливка и консервированное молоко. – Эмма помогла Макки вытереть салфеткой лицо. Пока что вce идет нормально. – По рецепту требовалось топленое молоко, однако я нигде его не нашла, поэтому вместо него использовала подслащенное консервированное..

– Вот как, – сказала Стефани, обменявшись взглядом с Рут. – Очень харошо.

– Очень хорошо, – эхом, отозвалась Рут.

– Тебе помочь убрать со стола?

– Нет. Посидим еще. Через пару минут будут торт и кофе.

– И подарки, – заявила Макки. – И свечи.

– Да, – засмеялась Эмма. – Они тоже.

Никто, казалось, не заметил, что торт кренился набок, а на его шоколадное глазури пестрели пятнышки. Эмма написала на торте розовым кремом: «С днем рождения», а Макки без особых усилий и под громкие аплодисменты задула четыре толстых розовых свечи. Пока Эмма пыталась нарезать торт, малышка развернула свои подарки. Мэтт заметил, что Эмма никак не справится с тортом.

– В чем дело? Хочешь, я наточу нож?

– Нет. – Она, сохраняя приветливое выражение лица, всмотрелась в нижнюю часть торта. – Я использовала новый противень для торта, тот, у которого выдвижное дно. По-моему, я забыла его убрать.

– Такое может случиться с каждым, – сказала Стефани. – Чем ты занималась до того, как пришла работать сюда?

Эмма скрипнула зубами и с трудом передвинула кусочек торта на розовую бумажную тарелку.

– Я ухаживала за своим отцом.

– Он был болен?

– Нет. – Он был избалован, надменен и приучен к тому, чтобы его приказы выполнялась. – О…

Новое платье от тети, толстая пачка картинок-загадок от Рут, кукла Барби от сестер, еще один плюшевый розовый медвежонок от отца и крохотное розовое танцевальное трико-леопард с колготками к нему (заказанные в универсальном магазине) от Эммы – Макки визжала от радости. Девочки умчались надевать свои танцевальные костюмы, чтобы покрасоваться перед Стефани, а взрослых Эмма выгнала в гостиную. Она пообещала им кофе и отвергла предложения о помощи. Приняв пару таблеток аспирина, она завернула два оставшихся кусочка торта, выбросила оберточную бумагу в мусорное ведро, включила кофейник и поставила под воду грязную посуду. Она пережила свою первую вечеринку. Встретилась с сестрой Мэтта. Конец света не наступил.

– Эмма, иди глянь! – Марта примчалась к дверям кухни. – Тебя показывают по телевизору!

Не надо было выходить в гостиную. Не надо было стоять рядом с Мэттом и смотреть, как Эмили Грейсон вылезает из черного лимузина и шествует по тротуару близ церкви.

– Платье принцессы! – кричала Мелисса.

– Что, ради Бога… – начала было Стефани, но Рут зашикала на нее.

– Эмили Грейсон, так называемая «сбежавшая невеста», по-прежнему находится в психиатрическом отделении этой чикагской больницы, – говорил диктор. Изображение Кена на ступеньках больницы сменило кадры со свадьбой. – Ее жених, Кен Ченнинг, продолжает наносить регулярные визиты в больницу, в то время как его отец проводит кампанию по выборам в сенат. Ходят слухи, что финансирует избирательную кампанию Ченнинга Джордж Грейсон, отец невесты. Но где же Эмили Грейсон? Видели ли ее последний раз тридцатого августа садящейся в такси? Или она в больнице? А может, просто решила, что не хочет быть женой сенатора? Смотрите завтра интервью с женщиной, которая шила для нее свадебное платье.

– Я хотела посмотреть «Колесо Фортуны», но переключатель не работает. Проклятые батарейки, должно быть, сели, – сказала Рут. Она ударила тростью по пульту управления и понизила звук. – Как этой штукой переключить на другой канал?

– Сестра-близняшка, – сказал Мэтт, оборачиваясь к Эмме. – Скажи мне, что у тебя есть сестра-близняшка.

– Вот почему твое лицо мне так знакомо. – Стефани собрала детей вокруг себя, словно желая защитить их от некоего монстра. – За этот месяц тебя часто показывали в «Тяжелом случае».

Марта подняла глаза на тетю:

– Хочешь взглянуть на платье принцессы? Оно у Эммы в чулане.

– Марта, отведи сестер наверх. Уже пора спать. – Мэтт не отрывал глаз от лица Эммы, пока дети покидали комнату. – Что, черт возьми, здесь происходит?

– Я не вышла за него замуж, – прошептала она. – Помнишь? Я говорила тебе, что застала своего жениха кое с кем еще.

– На свадьбе? – недоверчиво спросила Стефани. – Ты Эмили Грейсон? Неудивительно, что ты не умеешь готовить. Прошлым летом ты была на обложке «Дня женщины». – Она повернулась к Рут: – Там была целая статья о том, как устроить свадьбу.

Рут опустилась на диван:

– Ты сбежала из психушки и приехала в Небраску? Ради чего?

– Я никогда не была в больнице, – объяснила Эмма. – Это просто небылица, сочиненная моим отцом. Я сбежала со свадьбы и села в первый же самолет из Чикаго. Он приземлился в Линкольне.

– Ты не Эмма Грей, – вымолвил Мэтт. – Ты принцесса из высшего света, которой нужно было на время где-то спрятаться. Как долго ты собиралась все это утаивать? Пока не пройдут выборы? Это так важно, чтобы твой дружок попал в сенат?

– Я никому не хотела причинить боль.

Его брови поползли вверх.

– Ага. Думаю, люди твоего круга обычно добиваются, чего хотят. Не причиняя, разумеется, никому боли.

– Оставь свой сарказм, – предупредила Стефани. – Может быть, Эмма была напугана. По какой иной причине ей сбегать и прятаться?

– По какой иной? – отозвался Мэтт. – Кто знает, почему Эмма совершает те или иные поступки!

Она понимала, что он ждет от нее объяснений, однако не знала, что сказать ему в присутствии других женщин.

– Могу я поговорить с тобой наедине?

Мэтт покачал головой.

– Мне больше не хочется беседовать.

Он покинул комнату, и минуту спустя женщины услышали, как хлопнула входная дверь. Эмма собрала подарки.

– Думаю, мне лучше отнести это Макки и посмотреть, улеглись ли дети в кровать.

– Я помогу тебе, – предложила Стефани, выхватывая из рук Эммы плюшевого медвежонка. – Я так соскучилась по детям. – Она поднялась вслед за Эммой по лестнице. – Знаешь, это к лучшему. Не волнуйся. Когда ты вернешься к своей привычной жизни, я заберу детей к себе. Ни Мэтт, ни Рут не могут заботиться о них в одиночку.

– Нет, конечно, не могут. – Эмма замешкалась, достигнув лестничной площадки, и обернулась к сестре Мэтта: – Он не хотел отдавать девочек на воспитание тебе, не так ли?

– Ну да. – К глазам Стефани подступили слезы. – Мы с мужем не можем иметь собственных детей.

– Извини.

Стефани пожала гщечами.

– Моим племянницам будет лучше со мною, и Мэтт должен это понять. Никакая няня, никакая домработница не полюбит их так, как любят настоящие родители!

Эмма хотела было возразить, однако, в сущности, сестра Мэтта была права. Эмили Грейсон не была и никогда не будет членом семьи Томсон. Ее собственная семья состоит из одного лишь отца, который предпочтет, чтобы она была несчастлива в браке, но только не бросала тень на его репутацию.

– Мэтт не позволит тебе забрать их.

– Конечно, позволит, – Стефани понизила голос. – Он желает им добра. Разумеется, теперь он понял, что домработница – не решение проблемы.

– Нет, – согласилась Эмма. – Конечно, не решение.

Стефани помолчала.

– Не будь слишком суровой к моему брату, Эмма. Сегодня годовщина со дня смерти Патти. Не думаю, что он когда-нибудь придет в себя.

– Она умерла при родах Макки? Как такое могло случиться?

– Нет. В автомобильной аварии. Макки появилась в результате кесарева сечения, незадолго до того, как Патти умерла.

– Извини, – прошептала Эмма. – За всё.

Она направилась в комнату Марты. Поцеловала девочек на ночь, уложила их в кровать, уклоняясь от вопросов по поводу увиденного по телевизору; и объяснила, как могла, что должна будет оставить их ненадолго, чтобы поговорить с их тетей.

Она решила не плакать – ради себя самой, ради детей, ради Мэтта. Спустилась в гостиную, где на диване спала Рут. Заключительный раунд телеигры «Риск» закончился. Эмма убралась на опустевшей кухне, устранив все следы недавней вечеринки, и перед тем, как уйти к себе, зарядила кофеварку.

Выхода нет, решила она. Открыла чулан и притронулась пальцами к своему свадебному платью. Настало время возвращаться домой. Мэтт Томсон нанимал ее для ухода за детьми. Она почти заменила ему жену, но она не любима. Женщина, которую он любил, погибла четыре года назад. Удобной заменой жены – вот все, чем она стала. Он никогда не говорил о любви, равно как и она. Она готовила, убирала, заботилась о детях. Согревала его постель по ночам.

Она так и не призналась ему, кем была на самом деле – Эмили Грейсон, а не Эммой Грей, которой по-настоящему хотела стать, и особенно сильно теперь.

Эмили Грейсон, кажется, не очень-то желанна здесь, на ферме «Три грека». Она смутное воспоминание, едва уловимая тень беэ четкого контура. Мэтт не простит ей такого обмана. И у него нет никаких оснований прощать.

Для Эмили пришло время возвращаться домой и начинать новую жизнь. А то, что начинать ей придется с разбитым сердцем, об этом никто никогда не узнает. Она имела глупость полюбить его. Теперь настала пора преодолеть эту глупость.

– Она уехала? Это как же понять? – Он уперся в бока руками и ждал ответа. Он два часа промаялся на кухне, ожидая, пока Эмма проснется все лишь затем, чтобы узнать, что ее вовсе нет ферме.

Стефани и Рут переглянулись и снова посмотрели на Мэтта.

– Она уехала, вот и все, – сказала его сестра. – Оставила для девочек записки, поэтому они не будут слишком расстроены. Разве это не любезно с ее стороны?

– Она уехала? – Он никак не мог до конца уяснить этих слов. – Как? Куда?

– В Норт-Платт. Я взяла фургон и сама отвезла ее. Она сказала, что хочет уехать.

– Глупец, – сказала Рут. – У тебя здесь была совершенно замечательная женщина, а ты позволил ей уехать.

– Я не позволял ей уезжать, – наполнил Мэтт. – Стефани отвезла ее.

Взгляд его сестры дрогнул:

– Она попросила меня об этом.

– И ты решала, что, убрав ее с дороги, получишь девочек раз и навсегда. – Он подошел щ сестре вплотную и заглянул ей глаза. – Мои дочери останутся здесь, со мной. Понятно?

– Ты говорил, что если не сможешь найти помощницу, то будешь вынужден…

– Я их отец, – сказал он, смягчая голос, чтобы Стефани не заплакала. Он не выносил, когда она плачет. – Нужно, чтобы они росли в своем собственном доме.

– Я как раз и хотела тебе помочь. – Она протянула к нему руки, и он прижал ее к себе. Рут повысила голос:

– Ради Бога, Стеф, оставь Мэтта в покое, найди какое-нибудь другое применение своим материнским чувствам, усынови детей, не имеющих родителей. Таких, ей-Богу, немало.

– То же самое говорит и Клей, – всхлипнула Стефани. – Я просто подумала…

– … что могла бы получить моих девочек, – закончил за нее Мэтт. – И, возможно, так оно и было бы, если бы Эмма… Эмили… не отказалась от работы.

– Верни ее, – настаивала Рут. – Она еще не закончила свое покрывало.

– Нет, – сказал Мэтт.

Он собирался провести остаток этого дня вне дома. Он намерен работать до изнеможения.

– Упрямый дурак, – сказала Рут, указывая на него тростью. – Она была хорошая девушка.

Терпение Мэтта лопнуло:

– Она появилась в Линкольне за несколько часов до того, как я ее встретил. Она поехала ко мне домой. Под фальшивым именем. С фальшивой историей. Она обманула нас, Рут.

– А еще она чертовски хорошо о нас заботилась, – напомнила ему тетя. – Я не слышала ни одной жалобы с твоей стороны.

– Нет, – согласилась его сестра. – В действительности было, по-моему, совсем наоборот. Ты ведь хотел поцеловать ее, когда я вчера входила, не так ли?

Он не только целовал Эмили Грейсон, он сделал гораздо больше, но, черт возьми, он не намерен обсуждать со своей родней собственную сексуальную жизнь. Мэтт схватил шляпу и нахлобучил себе на голову.

– Я ушел.

– Глупец, – сказала Рут. – Позволить уйти хорошей женщине. Только из-за своей гордыни.

Эти слова остановили его. Он обернулся и еще раз посмотрел на свою тетю:

– Разве этот отъезд на моей совести?

– Ты влюблен в нее.

Стефани выпучила глаза:

– Влюблен?

– Вот именно. И он считает, что она просто поиграла с ним в любовь, и все. – Рут покачала го ловой. – Ты совсем не понимаешь женщин, Мэттью. Только потому, что Патти…

– Не впутывай ее сюда.

Рут вздохнула:

– Эмма, Эмили, как бы ее ни звали, но ты любишь ее. И ты заставил ее уехать. Так что все на твоей совести.

– Эмили Грейсон собиралась замуж за другого. Она, должно быть, любила его. Когда я ее встретил, на ней все еще было подвенечное платье.

– Так вот что втемяшилось в твою башку? Женщины, знаешь ли, иногда передумывают. – Она погрозила ему тростью. – Она не любила этого Ченнинга, кем бы он ни был. Она не вышла за него замуж.

– Выйдет, – сказал Мэтт, зная, что даже теперь она может вернуться в Чикаго. Сегодня вечером он увидит ее по телевизору.

Мэтт считал, что ему лучше покинуть дом и попинать изо всех сил старый трактор, иначе он не выдержит. Меньше всего на свете он хотел думать сейчас о любви. Если когда и решит отправиться за Эмили, то это будет его, и только его, дело.

– Отсюда замечательный вид.

– Да. – Эмили даже мельком не скользнула взглядом по высоким окнам, откуда открывался вид на озеро, хотя Паула, казалось, была им зачарована. Еще бы: она с Фредом жила в соседнем здании.

– Он заедет за тобой, – уверяла ее подруга. – Сегодня вечером ты идешь с ним на обед, верно?

– Да. – Ее отец понял, что Эмили не собирается больше подчиняться его приказам, и сменил тактику. Сказал, что беспокоится за нее. – Отличная возможность дать снимок в прессу – воссоединенные отец и дочь.

Эмили осмотрела пустую квартиру. Завтра ей нужно будет подписать документы об аренде, а потом вместе с Паулой она возьмется за обустройство интерьера. Сегодня они снимут мерку с окон, чтобы заказать шторы. Это будет её первое собственное жилище. Если не считать того, что было на ферме.

– Ты могла бы вернуться, – осторожно вымолвила ее подруга.

– Я больше не могу жить дома. При удобном случае отец снова заберет власть в свои руки, я и оглянуться не успею.

– Я не это имела в виду…

– А-а…

– Ферма, Эмма. Дети. – Паула взглянула поверх плеча Эмили и вздохнула. – Я не хочу говорить о…

– О фермере? – спросила Паула, улыбаясь. – Не удастся. По-моему, он у тебя за спиной.

Эмили обернулась и увидела стоящего в дверях Мэтта. На нем была толстая замшевая куртка, его волосы были взъерошены. Он не улыбался.

– Что ты здесь делаешь?

– Твой отец дал мне этот адрес. – Он посмотрел на Паулу, ступил в комнату и протянул руку: – Я Мэтт Томсон. Рад с вами познакомиться.

– Паула Ланкастер. – Она пожала ему руку и обратилась к Эмили: – Позвони мне позже.

Ее туфельки на высоких каблуках процокали по мраморному полу. Она закрыла за собою дверь, оставив Эмили наедине с Мэттом в пустой комнате.

– Что ты здесь делаешь, Мэтт? – Она сцепила руки, чтобы он не заметил, как они дрожат. Он не сводил с нее глаз.

– Я приехал просить тебя вернуться.

– Ты предлагаешь мне работу?

Он покачал головой.

– Я предлагаю тебе выйти за меня замуж.

– Замуж? – повторила она, надеясь, что не ослышалась. – У тебя осталось то подвенечное платье, да?

Она не ответила на этот вопрос.

– Если я когда-нибудь выйду замуж, то за тако го мужчину, который будет любить меня ради меня самой. Не потому, что ему нужна жена, чтобы победить на выборах. Не потому, что ему нужна мать для его детей.

Так. Она произнесла речь, которую репетировала множество раз на тот случай, если Мэтт попросит ее уехать с ним. Теперь он может уходить.

– Моя жена оставила меня. Она полюбила другого. И даже не знала, чей это ребенок, которым она беременна, – мой или его. Дороги развезло, она ехала слишком быстро, произошла авария. – Мэтт пристально следил за выражением лица Эмили. – Я никогда не думал, что захочу жениться вновь, но если захочу, то это будет только по любви, а не по какой иной причине.

– Это вполне справедливо.

Однако он не сказал, что любит ее. Она ожидала услышать именно эти слова. Мэтт глубоко вздохнул.

– Я попросил благословения у твоего отца, – продолжал Мэтт. – Я знаю, это старомодно, но подумал, что это нужно сделать. Кажется, и он, и девочки прекрасно поладили друг с другом.

Эмили не попыталась даже вникнуть в его слова.

– Ты привез девочек с собой?

Мэтт пожал плечами.

– Стефани предложила взять их к себе, но я счел, что их присутствие на свадьбе необходимо.

– Я не выхожу за тебя замуж.

Он помрачнел.

– Ты уладила дела с Ченнингом?

– Нет. – Она невольно улыбнулась, глядя на его лицо. – Кена я не интересую. Он… в общем… он голубой.

– Голубой…

– Он целовался с другим мужчиной… со своим лучшим другом… перед свадьбой. Вот почему я сбежала. Я не хотела, чтобы кто-нибудь об этом узнал. Кен хороший человек и заслуживает того, чтобы никто не лез в его личную жизнь.

– А ты заслуживаешь мужа, – сказал фермер, обнимая ее крепче. – Поэтому возвращайся в Небраску.

– Ты любишь меня?

– Разве иначе я был бы здесь?

Эмили вздохнула:

– Пожалуйста, просто скажи эти слова, хоть однажды.

Мэтт улыбнулся. И поцеловал ее долгим волнующим поцелуем.

– Я люблю тебя, Эмили Грейсон. – По его губам вновь скользнула улыбка. – Так как же? Теперь ты выйдешь за меня замуж?

– Произнеси их снова, и получишь ответ.

– Я люблю тебя. В радости и в горести, в богатстве и в бедности, в ковбойских сапогах и в балетных туфельках. – Он коснулся ее щеки. – Так как же?

Эмили прижалась к его груди.

– Мэттью Томсон, отныне у тебя есть жена.