Старая жена, или Развод с драконом

Глава 67. Испытание

В зал входят два стража в красных мундирах, следом двое людей, мужчина и женщина в одежде болотного цвета, в которой обычно ходят слуги дворца нижнего ранга, насколько мне известно. Они останавливаются прямо у входа, и тут же мужчина расходится кашлем.

Присутствующие, хоть и стоят далеко, но все же пятятся, а другие дворцовые слуги в светло-голубых одеждах тут же выносят ширмы из белой ткани и устанавливают их так, чтобы оградить больных от остальных.

— Леди Кайрон, — обращается король. — Вчера во дворце обнаружили два случая хвори. Лекари уже осмотрели больных и назначили лечение. Ваша задача сейчас вынести свой вердикт касательно хвори. Справитесь?

— Если таков ваш приказ, Ваше Величество, я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь, — отвечаю уверенно, замечаю, как прищуривается королева.

— Что ж, приступайте, — дает распоряжение Его Величество, и я тотчас шагаю к больным через огромный зал.

Едва дохожу, как слуги тут же ставят за моей спиной еще одну ширму, но в этот раз с полупрозрачной тканью. Видимо, чтобы за мной наблюдать.

— Я Оливия, позвольте вас осмотреть, — представляюсь больным, которые выглядят и напуганными и смертельно уставшими.

Каждый из них бледен, как листы бумаги. Беру марлевую повязку, что находится на подносе, который держит служанка в голубой униформе, и приступаю к опросу.

Женщина, на вид ей лет тридцать, рассказывает, что начала сильно кашлять неделю назад.

— Был ли у вас жар? Еще какие-нибудь симптомы? Простужались недавно? — спрашиваю я, получаю ответы, проверяю пульс.

Затем кидаю взгляд на поднос, который держит одна из служанок в голубом одеянии, и из оставшихся предметов выбираю трубку в форме конуса, заменяющую здесь фонендоскоп, прикладываю к спине женщины в области легких и прошу покашлять. Мокрота отходит, а следом слышу жужжащие хрипы. Отсутствие высокой лихорадки, сильной одышки, выраженных локальных болей в груди и общее состояние, не указывающее на тяжелое истощение, позволяет достаточно уверенно поставить диагноз "острый бронхит". Обнаруживающий артефакт, который использую в последнюю очередь, тоже подает сигналы поражения верхних дыхательных путей.

После перехожу к мужчине, которому на вид лет сорок. Он крепко стоит на ногах, но одной рукой держится за левый бок чуть ниже ребер и все время хмурится.

— Давно болит? — спрашиваю я, и только хочет сказать слово, как вырывается кашель.

И длится так долго, что мужчина едва ли не задыхается, но приступ проходит. Мужчина спешит убрать платок, но я прошу показать.

Желтоватая мокрота с примесью крови. Не добрый знак, но не спешу с выводами, начинаю расспрашивать подробно, о том, когда и как началась болезнь, сколько длится, и даже уточняю, где именно работает этот мужчина. А затем использую тот самый Обнаруживающий артефакт, чтобы подтвердить или опровергнуть возникшую теорию.

— Спасибо, берегите себя, — сообщаю больным, покидаю ширмы и, вернувшись на площадь перед троном, вновь склоняю голову. — Обследование закончено, Ваше Величество.

Король тут же жестом подает сигнал, и больных уводят. Лишь когда дверь закрывается, мне велят назвать диагнозы.

— У женщины Мокрые Легкие, — сообщаю я, используя более понятные названия в этом мире, чтобы обозначить острый бронхит.

Король кивает и спрашивает:

— А у мужчины?

— Боюсь, что здесь я не могу утверждать. Мне нужно больше инструментов для обследования.

— Пользуясь теми же инструментами, что и вы, лекари дворца поставили слуге диагноз Отказа Легких, — сообщает король, подняв с золотого стола перед троном желтоватую бумагу.

Отказом Легких здесь называют рак, но…

— Я не исключаю этой хвори, но возможна и другая. Даже две. Они заразны, но чаще всего излечимы, — сообщаю я, и мой ответ явно не нравится лекарям.

— То есть вы отказываетесь четко обозначить название второй хвори, — подытоживает король.

— Я понимаю, что моя жизнь зависит от данного мною ответа, но не смею ставить чужую жизнь выше своей ради собственной выгоды, Ваше Высочество. Мой ответ следующий: нужны дополнительные изыскания. Но на время их проведения можно назначить лечение от пневмонии, — сообщаю я, склонив голову, а затем повисает такая тишина, что от нервов ладони начинают потеть.

— Позвольте добавить, — тут же спешу я, пока меня не выгнали прочь. — В своих обращениях я прилагала различные разработки, которые пойдут на пользу лекарскому делу и позволят более точно определять хвори.

Это правда. Чтобы не быть голословной, я хотела поделиться многими знаниями, но ограничилась на нескольких. Предложила создать усиленную магией лупу, чтобы использовать ее как микроскоп и определять по капле крови разные хвори. А так же приложила протоколы лечения, которыми пользуются в моем мире.

— Что ж, вы ставите нас в очень сомнительное положение, леди Оливия. На один вопрос вы не ответили, но нашли весьма хороший аргумент для своей защиты. К тому же нельзя игнорировать ваши заслуги в борьбе с новой хворью и изобретенное вами снадобье. Что же мне с вами делать, леди Кайрон? — спрашивает король, испытывая меня взглядом, а затем смотрит на тех, кто решил устроить этот суд. — Что скажете вы, господа? Вы ведь тоже видели предложения леди Кайрон по внесению улучшений в лекарском деле?

— Видели. Ваше Величество, — признается министр. — Возможно, в это есть смысл, но без проверки, мы не можем такое одобрить. А что касается леди как лекаря, совершенно не видим в этом необходимости. Наши лекари прекрасно справляются сами. Ни к чему ломать вековые устои.

— Проще сломать жизни, да? — не выдерживаю и спрашиваю я. — Пока мы с вами спорим в эту самую минуту умирают женщины лишь потому, что их нельзя нормально обследовать. Умирают чьи-то матери, сестры, дочери. Возможно завтра, на их месте окажется кто-то из ваших близких. Но пусть умрет, да, нежели позволить тому, кто обладает способностью помочь, сделать это, лишь потому, что она тоже женщина? Боги велели всем и каждому заботится о процветании этого мира, но люди забыли о писаниях богов!

Выпаливаю так, что сама пугаюсь своего голоса, а затем понимаю, что только что наговорила. Да, я дерзила не королю, а лекарям, но все же… это случилось в тронном зале. И теперь страшно, дико страшно. Но, видимо, идти придется напролом.

— Ваше Величество, — обращаюсь к королю, сдерживаю эмоции, но они буквально сикрет в воздухе вокруг меня.

— Я вас услышал, леди Оливия, и польщен тем, как вы стремитесь помогать другим, потому думаю стоит дать вам время, чтобы испытать себя… — начинает он, как вдруг.

— Ах! — раздается болезненный вздох королевы, она роняет хрустальный кубок, который хотела поднести к губам и тут же падает, но король успевает ее подхватить.

— Что с Ее Величеством?! — суетится народ. Лекари буквально подпрыгивают на месте, но не смеют подойти без приказа. — Королеве стало плохо?! Опять обморок? Нужно ее осмотреть!

— А вы не можете, господа. Закон работает в обе стороны, — раздается четкий до боли знакомый голос. Оборачиваюсь и вижу Кайрона, который прожигает толпу взглядом. — Позвольте леди Оливии ее осмотреть!

— Что?! — охают лекари, и зал погружается в такой галдеж, что начинает напоминать базар-вокзал.

Только и слышно: “Лорд Кайрон уважаемый генерал, приверженец правил. Как он мог встать на сторону женщины, а не поставил жену на место?”, а затем звучит громкое:

— Тихо!

И это “тихо”, слетевшее с уст разъяренного короля, громовым раскатом проходится по залу. Смолкаю все, становится так тихо, что слышно лишь глубокое дыхание короля, который держит в своих руках обмякшее тело королевы.

— Поз…

— Позвольте мне помочь! — тут же ступаю я, едва министр пытается меня опередить. — Генерал Кайрон сказал верно. Как женщинам нельзя касаться мужчин, так и мужчинам нельзя касаться женщине. Вы сами видели. я обладаю всеми нужными знаниями, и у меня не связаны руки законом! — выдаю королю, делая еще один шаг на свой страх и риск.

— Лорд Кайрон! Раз вы здесь, ради всего святого, остановите леди Оливию! — выпаливает министр, надеясь на блогоразумие дракона.

Но тот уже не благоразумный.

— Ради всего святого, министр, научитесь уже преодолевать собственные суеверия и страхи ради блага государства, раз занимаете свой пост! — чеканит Кайрон, а затем оборачивается к королю. — Ваше Величество, лекари много раз обследовали королеву, и причину обмороков так и не нашли. Прошу позволить леди Оливии помочь Ее Величеству!

— Прошу позволить леди Оливии помочь Ее Величеству! — тут же выкрикивает Бертон, шагая вперед.

— Прошу позволить леди Оливии помочь Ее Величеству! — добавляет еще и Андрэ, и король поднимает руку.

— Достаточно! Я слышал! — рычит он, а затем кидает злой взгляд в Кэрона. — Лорд Кайрон, раз вы здесь и ставите свой голос на леди Оливию, то поставите ли вы свою ногу на отсечение, в случае, если она ошибется?

Спрашивает он, и зал стихает, а по телу проходят мурашки то ли от ярости в голосе короля, то ли от того условия, что он поставил Кайрону.

— Я не посмел бы предлагать, если бы не был уверен в способностях леди Оливии. Я поставлю свою голову, — чеканит Кайрон, даже не моргнув, смотрит королю прямо в глаза.

А король на него, да так, будто на прочность испытывает. И судя по прищуру в глазах, проверка пройдена.

— Раз так, следуйте за мной, леди Оливия, — чеканит король.

Лично поднимает свою королеву и уносит ее в высокие двери сразу на троном. Подхватив юбки, бегу следом за ним и переполошившимся слугами и попадаю в небольшой коридор с единственной высокой дверью, которая закрывается перед моим носом.

— Постойте здесь, пока не позовут! — выдает одна из служанок и уже не выглядит такой испуганной, какой была пару секунд назад.

Киваю и жду минуту, вторую, пятую, пока дверь не открывается вновь. В коридоре появляется еще одна служанка, она странно улыбается мне, а затем говорит, что королева готова принять.

“Веселые у них термины”, — думаю я. Готова принять, будучи в обмороке. Что-то новенькое, но сейчас не до шуток.

Тут же подхватываю юбки и спешу войти в комнату, больше похожую на огромный зал в викторианском стиле, украшенный темным деревом и красными цветами, и замираю, едва сделав пару шагов. Короля уже нет, нет даже служанок, которые точно сюда заходили передо мной, зато есть королева.

И она спокойно сидит на диване и обмахивается веером, а увидев меня, улыбается.

— Что такое, леди Оливия? Проходите, не с открытыми же дверями нам беседу вести без этих нудных мужланов, — выдает она.