Стать звездой нелегко

20

Как всегда, к большой неожиданности для метеоцентра и городских властей после осени наступила зима. Выпал снег. Он приукрасил раскоряченные, неухоженные деревья, неубранные после неприглядной осенней слякоти улицы, заодно превратив тротуары в сплошной каток.

Осторожно передвигаясь на толстых каблуках-ходулях, Лялька читала непонятные для рядового пешехода плакаты и надписи, развешанные по центру Москвы.

«Элитные кухни из Америки», «Аксессуары для телефона», «Эксклюзивная стоматология».

Слово «элитное» вызывало у девушки далекие воспоминания из уроков биологии или ботаники, аксессуары навевали картинки из модных журналов с перчатками и сумочками, а вот эксклюзив ассоциировался с чем-то красивым, блестящим, необычным.

«В стоматологии блестеть может только наконечник от бора», — подумала Лялька, и неприятный холодок пробежал по спине.

Выйдя на широкий проспект, Лялька оторопело уставилась на еще один огромный плакат: «Где жена?»

«Ничего себе прикол!» — подумала она и тут же поскользнулась. Цветы, которые она бережно несла для Гены в больницу, выпали из рук.

— Правильный вопрос, — ничуть не удивился Генка, когда Лялька, аккуратно вставляя букет в банку из-под персикового компота, рассказала ему про странный плакат. — Муж должен всегда суметь ответить на него.

— Как бы не так! — не согласилась Лялька.

— Зачем же тогда жениться или замуж выходить? — Генка удивленно поднял вверх темные, в отличие от волос, брови.

— Мы не на Востоке, — фыркнула Лялька. — Еще бы повесили: «Без паранджи ни шагу!»

— Тебя можно в фирму менеджером по рекламе нанимать, — решил отшутиться Генка.

— Я же сказала, что буду, как ты, на журналистику поступать, — серьезно возразила девушка и, наклонившись, стала поправлять подушку под рыжей копной Генкиных волос. Округлая грудь Ляльки, обтянутая свитерком, нечаянно коснулась его щеки.

— У тебя снова поднялась температура? — увидев его зардевшееся лицо, встревожилась Лялька и дотронулась своей прохладной ладонью до его лба.

— Нет… — Генка задержал на мгновение ее руку.

— Геннадий Александрович, вам укольчик пора делать, — раздался голос молоденькой медсестры, неожиданно появившейся в дверях.

В ярко-зеленом брючном комплекте и таком же колпачке симпатичная девушка выглядела как фотомодель. Она явно гордилась своей прикидной формой. Строго посмотрев на Ляльку, медсестра заявила:

— Время посещений заканчивается. У нас скоро ужин.

Лялька, оставив без внимания ее слова, отвернулась к окну.

— Ой, как не люблю уколы, — заигрывая с юной сестричкой, простонал Гена.

— Ну что вы, Геннадий Александрович, я ведь совсем не больно, — ворковала та. — Давайте перевернемся.

— На мне уже живого места не осталось, всего меня разукрасили! — бубнил Генка, чтобы скрыть стеснение перед хорошенькой медсестрой.

— Ничего, до свадьбы заживет! — заверила она, протирая место укола спиртом. — Ваша девушка завтра обещала прийти, — чуть громче, чем нужно, нарочно, чтобы услышала Лялька, сообщила сестра.

— Какая девушка? — не понял журналист.

— С животом которая, беременная! — еще громче повторила сестра. — Охранник ей сказал… — девушка показала глазами на отвернувшуюся к окну Ляльку, — что сегодня уже поздно, пусть завтра придет.

— Я не знаю никакой беременной девушки! — удивленно воскликнул Генка и виновато посмотрел на развернувшуюся к ним Ляльку. Ее глаза сверкали ревностью.

— Может быть, она еще не ушла, — явно издеваясь над Лялькой, бросила медсестра. — Я ей посоветовала дежурного врача поискать, может быть, он ей разрешит.

Вернувшийся из Лондона шеф «Бебилюкса» оплатил Генке за «боевые заслуги» отдельную плату в больнице и охранника, который сидел тут круглые сутки. По факту покушения на журналиста было заведено уголовное дело, которым теперь занимался специальный отдел ФСБ. Так что все, навещавшие журналиста, получали разрешение охраны и врача.

Лялька пулей вылетела из палаты.

— Где она? — заорала Лялька, налетая на охранника.

— В дежурку пошла, — не ожидая такого бурного натиска, сообщил тот.

Голубоглазая девушка, с зачесанными назад русыми волосами, робко стояла на пороге дежурного кабинета.

— Вы к Геннадию? — выдохнула Лялька.

— Говорят, чтобы завтра приезжала, а я не могу. Мне и так тяжело. — Незнакомка показала на свой выступающий живот. — Из-за города я, на электричке приехала.

— Пойдемте, — решительно проговорила Лялька и потащила девушку за собой. Та, как ужа, поплыла за Лялькой.

— Здрасте! — робко произнесла незнакомка, озираясь на телевизор и ковровую дорожку в палате Генки.

— Здравствуйте, — удивленно протянул Гена.

— Я все-таки решила к вам прийти.

Молчание повисло в воздухе.

— Вы уверены, что именно ко мне? — приподнимаясь на локте, поинтересовался журналист.

— Да, после того как я вас по телевизору увидела.

— А-а, — протянула Лялька таким тоном, будто заловила вора.

— Именно к вам, — вдруг перестав мямлить, твердо заявила девушка, почувствовав неодобрение в Лялькином тоне, и дальше, обращаясь уже к ней, продолжила: — Как только его показали перебинтованного, я тут же решила, что отыщу его.

— И отыскала! — передразнила ее Лялька.

— Я сначала в редакцию его газеты позвонила. Они мне адрес никак давать не хотели.

— А потом дали! — с издевкой продолжила Лялька.

— Ага, я сказала, что у меня особый случай.

— Понятно, — поглядывая на живот воображаемой соперницы, нервно обрадовалась Лялька.

— Что вы так на меня набросились? — взвилась незнакомка. — С каждым такое может случиться! А он ни в чем не виноват!

— Конечно, с каждым. — Ляльке все-таки хотелось дослушать историю до конца, поэтому она сразу не высказала этой загородной рохле, что о ней думает. — Я понимаю, — важно заверила Лялька, — с мужиками бывает, выпил и ничего не помнит.

— Да, выпил, — подтвердила девушка и, всплеснув руками, заверила: — Ведь никогда же раньше не пил, в рот не брал.

— Да ну? — уставившись на Генку, зло засмеялась Лялька. — А ты-то где была? Куда смотрела?

— Вот теперь жалею, что сразу не пошла.

— Теперь-то уже поздно жалеть! — со знанием дела отозвалась Лялька.

— Я понимаю, дело не поправишь, — с жалостью поглядывая на больного, протянула девушка, — только подумала, может, помочь чем смогу.

— Тут без тебя помощников хватает, — отрезала Лялька, намереваясь вытолкать соперницу за дверь.

Но Генка жестом остановил их.

— Спокойно, дамы! Что-то я ничего не понял из вашего разговора. Ты хоть и будущая журналистка, — обращаясь к Ляльке, наставительно произнес он, — только интервью брать не умеешь! А вы, — перевел он взгляд на все еще стоявшую в дверях незнакомку, — возможно, не ко мне пришли?

— К вам! — заверила девушка.

— Так садитесь! Ляля, принеси девушке стул. Давайте знакомиться!

Сложив по-деревенски на животе руки, девушка неожиданно пустила слезу.

— Знаете, как он сам переживает. В то утро, когда он с объекта пришел, у него куртка вся испачкана кровью была, а ран никаких.

— Кто он? — поинтересовался Геннадий.

— Мой муж, — удивилась непониманию незнакомка.

— Как вашего мужа звать? — строго спросил журналист и, обращаясь к Ляльке, добавил: — Блокнот у меня в тумбочке, ничего не перепутай, все записывай по порядку.

Лялька, опозорившись с подозрениями к беременной, молча исполняла приказания журналиста.

— Он только через несколько дней вспомнил двух мужчин, которые вокруг состава крутились.

Генка, стараясь поддержать девушку, внимательно слушал и кивал. Она осмелела и продолжала:

— Это было днем. А вечером они снова вернулись, выпить ему стали предлагать. Но я вам уже говорила, что он непьющий, даже вино по праздникам — ни-ни. Он им по-доброму сказал, чтобы уходили. — Девушка развела руками и вздохнула. — Потом стоял у вагона с напарником. Про напарника вообще ничего сказать не может — он, кстати, после этого случая сразу уволился. А про себя рассказал, что один обхватил его сзади и держал, а другой, в маске, бутылку водки в рот влил.

Всю ночь он на холодной земле проспал, а наутро домой с похмелья вернулся. Ничего подозрительного не произошло, даже пломбы с вагона не были сорваны. Он на следующий день, когда от алкоголя в себя пришел, проверил лично. Вот мы с ним и подумали, что кто-то похулиганил просто.

— Никому не сообщали? — уже сообразив, что речь идет об охране вагона с питанием «Бебилюкса», уточнил Генка.

— Нет, — покачала головой девушка. — Только после того, как вас по телевизору раненого показали и в криминальной хронике журналист про отравление детского питания сообщил, я подумала, что, может, это те же люди в вас стреляли.

— Почему вы так подумали?

— Я же вам вначале рассказала, что куртка у мужа в крови перепачкана, а на нем ни царапинки. Значит, это кровь того, кто его сзади держал.

— Так, — протянул довольный Генка. — Вы про собачку ротвейлера по телевизору слышали? Что она, меня защищая, искусала нападавшего?

— Да, — кивнула девушка, — я вот куртку мужа принесла. — В милицию не хочу идти. У нас на станции один милиционер Петька, так он только деньги умеет собирать. А в Москве я никого не знаю. — Девушка протянула пятнистую куртку мужа. — Мы решили, что, если другим детишкам помочь можно, чтобы не умирали, пусть лучше мужа с работы выгонят.

— Да не выгонят его, — не выдержала Лялька, — что ты распричиталась! Он же не виноват! Только сразу надо было прийти.

— К кому идти-то? — слезливо протянула девушка и пожаловалась: — Только из армии пришел. С работой повезло. Составы на железнодорожной станции охранять очень выгодно. Вот ребеночка решили завести. А теперь, если столько детишек поумирало… — Девушка заплакала.