Ставка на девственность

=15

Рудольф

Я не врал Саше, когда говорил, что привык с детства брать что хочу. Да, я учился в элитной школе, как и он, и был тем, кого называют мажор. Только в отличие от многих моих одноклассников, у меня всегда были мозги на месте. Я знал, что можно сделать, а что уже за гранью добра. Поэтому отцу не приходилось за меня краснеть. Он никогда не был в милиции, вытаскивая задницу сына из неприятной ситуации за деньги. То же самое касалось и учёбы. Я хорошо учился, потом поступил в институт на программиста. Не пропустил ни одной лекции без уважительной причины. Моё мнение всегда было таким. Ты никто, и звать тебя никак, если вдруг исчезнут папины деньги. Поэтому я хотел заработать собственное имя в мире бизнеса. Не понимаю некоторую молодёжь, которая только и делает, что шляется по клубам и затаскивает в крутые тачки, девочек для траха. Они надеются, что можно прожигать жизнь, ведь потом всё равно перепадёт нехилое наследство от родителей. Мне претило словосочетание «наследничек богатого папы». Поэтому я решил создать свой бизнес. Отец был не против. Внимательно изучив мой бизнес план, он выделил денег на реализацию проекта. Позже, я удостоился похвалы за успехи, это была самая лучшая награда, признание отца.

Узнав, почему ушёл из дома Саша, я зауважал его ещё больше. Он не просто сбежал от побоев. Парень решил заняться любимым делом, и не намерен отступать. Да, не каждому богатому папе понравится, что сын выбрал такую профессию. Но это его жизнь. И он, в конце концов, не старушек грабить собрался. Я приехал домой. Кинул в сумку пару вещей, из домашней одежды. Потом направился на кухню. Няня и Егор пили чай. Мы поздоровались. Я сказал Егору, что уезжаю в городскую квартиру.

— Меня не будет до понедельника, а может и больше. Я же в отпуске. Дом в вашем распоряжении. Где-то были боксы для еды. Не помните, Людмила? — начал открывать шкафы.

— Сейчас достану, Рудольф Матвеевич.

Людмила подала мне круглый термос, куда вставляются боксы для еды. Кухарка обычно оставляет мне на выходные готовые блюда. Я разложил всё по боксам и поставил их в термос. Чего еде пропадать. Съедим вместе с Сашей.

Охрана была недовольна, что я опять уехал один. Ещё и Пашке нажаловались, гавнюки. Он позвонил и устроил мне разнос.

— Хорош скулить, Паша. Я буду на квартире и, скорее всего, не выползу оттуда до понедельника. Нахрена мне там охрана, чтобы свечку держали? — раздражённо сказал я.

— Опа, так у вас с мальчиком всё срослось? Поздравляю, дружище. Ладно, беспокоить не буду, разве что в экстренных случаях. Смотри мозоли на члене не натри! — усмехнулся друг.

— А ты не завидуй.

— Ой, как будто есть чему. Я не по мальчикам, ты же знаешь. Удачи, — он отключился, и в салоне снова наступила тишина. Включил музыку. Тишину разбавил голос Уитни Хьюстон. Её песня «я всегда буду любить тебя» пришлась кстати. Мне нравится эта певица, и я часто слушаю её записи, наряду с Луи Армстронгом и другими мировыми звёздами. Музыка нашего времени мало привлекает, разве что, какие-то рок группы.

Доехал до дома и спокойно зашёл в квартиру. Теперь имею право, на правах договорённости с Сашей. Только вот что тут делать без него, совершенно не представляю. Хотя, стоит закинуть в стиральную машину вчерашнее постельное белье, измазанное кремом. Всё равно делать нечего. Убрал контейнеры в холодильник, и перестелил белье на кровати. Теперь только и осталось тупо пялиться в телевизор, лёжа на диване.

Наконец-то пришёл мой мальчик. Посмотрел на меня и неожиданно улыбнулся. Я тоже рад тебя видеть, мой хороший.

Александр

Ехал домой со щемящим в груди сердцем. Теперь я не одинок. Дома меня ждёт человек, который неожиданно ворвался в мою жизнь и, утверждает, что любит. Я чувствую что-то похожее. Ещё не знаю, любовь ли это на самом деле, но мне хочется домой, к нему. За эти три пары, что у меня были, я успел по нему соскучиться. Это так странно и ново для меня скучать по кому-то. Решил, отринуть все ненужные мысли. Если я хочу быть с Рудольфом, то почему бы и нет. Никому не мешаю этим, не делаю больно. Это моя жизнь, и пусть люди с предрассудками идут куда подальше. Рудольф дал мне почувствовать, что в мире существует любовь, ласка, и понимание. И я тянулся к нему, как голодный котёнок к блюдцу с молоком. Плевать, что будет дальше. Пусть через какое-то время, я надоем ему, и он бросит меня, но до тех пор, я сумею насладиться этими счастливыми моментами рядом с ним.

Захожу в квартиру. Он действительно ждёт меня, как и обещал. Валяется на диване и смотрит дневные новости. Улыбнулся ему, а он ответил мне тем же. Рудольф подошёл ко мне и, обняв, прижался своим лбом к моему.

— Я тоже рад тебя видеть, мой хороший. Скучал без тебя. Но зато совершил подвиг, постирал постельное белье.

— Ага, руками в тазике волтузил, — засмеялся я.

— Почему, нет. Но соображал, как включить стиральную машину. Хорошо инструкцию нашёл. Знаешь, когда за тебя с рождения всё делают слуги, ты только умеешь, холодильник открывать и всё, — весело хмыкнул я.

— Ты мне раздеться дашь, или мы так и будем стоять? — спросил я.

— Да, конечно, — он отстранился и пошёл на кухню, — Я забрал из дома то, что мне на выходные приготовила кухарка. Сейчас что-то разогрею в микроволновке. Я не обедал, ждал тебя.

— Хорошо, я вымою руки и переоденусь.

С Рудольфом сейчас было как-то легко общаться. Наверное, потому, что я уже всё для себя решил. И ещё, я действительно был рад его видеть.

Мы поели, и он предложил посмотреть кино, которое только что началось. Я согласился. Рудольф сел на диван, а потом похлопал ладонью по обивке.

— Ложись на диван, а голову положи мне на колени. Ты, наверное, насиделся на лекциях.

Я сделал, как он просил. Удобно умостил голову, на его ногах. В следующую секунду почувствовал, как его пальцы зарываются в мои волосы и начинают гладить.

— Ты чего? — удивился я.

— Тебе неприятно?

— Приятно. Просто меня никто не гладил вот так.

— Саш, ты сегодня поставил мне условия. Я тоже хочу озвучить своё. У меня есть сын, и я должен о нём заботиться. У мальчика есть няня, но бросать его постоянно на неё, а потом мчаться к тебе, я не могу. Да, мы с тобой станем встречаться, но как бы я тебя не любил, мой сын всегда будет на первом месте. Но если случится что-то серьёзное, я обязательно приеду, как только ты мне позвонишь.

Он не прекращал ерошить мои волосы, слегка массируя кожу. Это было так приятно, что я чуть не заурчал, как довольный кот.

— Я понимаю, Рудольф, это же твой сын, тем более он ещё такой маленький. Знаешь, ты представляешься мне очень хорошим отцом, таким любящим.

— Да, я действительно его люблю. Сейчас Костю забрали к себе мои родители. Их не было в городе, и они соскучились по внуку.

— У меня тоже есть дедушка и бабушки. И была няня до восьми лет. Мамина мама жила в деревне. Мы иногда ездили к ней, когда я был маленьким. Потом баба Тоня стала указывать отцу, что с ребёнком нельзя так поступать. Отец рыкнул на неё, сказав, что если она ещё раз что-то пискнет в его сторону, то он её в психушку упрячет. Мама тоже заявила, чтобы бабушка не вмешивалась. Типа они родители и лучше знают, как меня воспитывать. А вскоре бабушка заболела. У неё обнаружили болезнь Альцгеймера. Мама не стала её забирать к нам. Хотела сдать в дом престарелых для таких людей. Но мой дядя, мамин младший брат, увёз её к себе. Он живёт и работает на Сахалине. Дядя перестал с нами общаться из-за бабушки. Якобы богатая дочка не могла за мамой ухаживать. Сам дядя работает на рыболовецком сейнере, а его жена и дети присматривают за бабулей, когда он в море. Папины родители сами сына как огня боятся. Предпочитают лишний раз не перечить, да и остальная родня тоже. Я иной раз думаю, что меня кроме бабушки Тони не любил никто, — с грустью поведал я.

— Теперь у тебя есть я, малыш. Насколько долго, кто знает. Человеку не дано знать свою судьбу наперёд.

— Спасибо, что не поёшь в уши сладкие речи. Типа мы будем вместе до самой смерти и всё такое.

— Я не привык обманывать, малыш. Если я сейчас говорю, что люблю тебя, то это так и есть. Когда будет иначе, я не стану юлить и выкручиваться. Поэтому давай договоримся, ты тоже не будешь мне врать.

— Хорошо, я не буду.

За разговором мы упустили суть фильма, но это казалось неважным. Сейчас на первом месте был наш разговор. Мы начали наше знакомство совсем не с того. Сначала рулетка в клубе и секс. Потом его заявление, что я его и снова секс. Поэтому как это ни странно звучит, в данную минуту мы знакомились друг с другом. Расспрашивали о любимых вещах, делились историями из детства. Мы оказались такие же разные как две стороны одной монеты. Но монета не может быть полноценной без этих сторон. Вот и мне сейчас хотелось верить, что мы одно целое, дополняющее друг друга. Мы проговорили до позднего вечера, не забыв поужинать. Потом, как и в прошлый раз, Рудольф потащил меня в душ. Я уже не стеснялся. Поэтому наша любовная игра началась ещё там, с жаркого поцелуя под «тропическим ливнем». Потом мы поднялись в спальню и сели на середине кровати.

Верхний свет не горел. Рудольф включил подсветку на подиуме. Я с замиранием сердца смотрел, на его красивое тело подсвеченное голубым. Светодиодная лента светила ровно настолько, чтобы создать интимную обстановку. И я как заворожённый, впервые позволил себе так откровенно разглядывать его. Раньше закрывал глаза, или стыдливо отводил взгляд. Протянув руку, погладил его грудь, задевая соски. Рудольф не шевелился. А глаза словно спрашивали меня, до каких пор я смогу дойти в своей смелости. Тогда, в клубе, я ничего не видел. Мог лишь неловко провести руками по его спине. Или когда он приставил член прямо к губам и приказал: «Возьми в его рот», — сделать это. Вчера он тоже не дал к себе прикоснуться, но сегодня всё было иначе.

Рудольф упёрся руками в матрас, слегка, прогнувшись назад, и тихо застонал. Я снова провел пальцами по его соскам.

— Можно я их поцелую, как это делал ты? — спросил краснея.

— Тебе можно всё, Саша. Всё что захочешь, — сказал он хриплым голосом.

Я встал перед ним на колени. Наклонившись, начал целовать его грудь. Потом поднялся выше и дотронулся губами впадины между ключицами. Он выпрямился, а после приблизил свои губы к моим.

— Поцелуй меня, Саша. Хочу твои клубничные губы, — почти простонал он.

Я видел, как его красивые зелёные глаза подёрнулись дымкой страсти. На душе стало тепло, от того, что это сделал я. Именно мои неумелые ласки заставили его возбуждаться. С этой мыслью, я накрыл его губы своими, одновременно зарываясь в его шелковистые волосы.

— Ты такой нежный, мой мальчик, — шепнул он, перехватывая инициативу.

И вот уже наши языки сплетаются, я чувствую вкус морозной свежести из его рта. Это добавляет остроты чувствам, а по венам начинает струиться расплавленная лава. Мои руки гладят его спину, он в это время ласкает мои ягодицы. Потом роняет меня на кровать, и я замечаю, что открывается большая ниша в подиуме. Рудольф достаёт оттуда крупную клубнику. Потом сминает её в кулаке и льёт сок на мои соски и тело.

— Оближи, — протягивает мне ладонь.

Я убираю языком мякоть с его ладони. Потом принимаю в рот его пальцы, как он просит. Рудольф тихо стонет, а потом наклоняется и начинает слизывать сок с моего тела. Голова идёт кругом, член встаёт, а яички поджимаются. Это невероятно, так чувственно и нежно. Рудольф не торопится. Медленно продвигается к моему паху, а потом целует моё возбуждение. Облизывает головку, словно леденец, проводит кончиком языка по всему стволу. Я готов кричать от наслаждения, так мне хорошо. Каждый нерв отзывается на его ласку. По телу прокатывается волна сладких мурашек. Он что-то одевает на мой член, перетягивая его у основания. Я понимаю что это. Мне не больно, но я стону от разочарования, что мне не дают кончить. Тем временем он снова начинает целовать моё тело, я в это время смело ласкаю руками его член.

— Теперь, сделай мне минет, — говорит он, дойдя поцелуями до моих губ, — Я надеюсь, ты знаешь, что такое поза шестьдесят девять.

Киваю, а он достаёт из другой ниши смазку и кидает на кровать. Потом становиться в позу. Я уже делал это в клубе. Знаю, что мне до его мастерства далеко, но тем не менее не испытывая отвращения начинаю ласкать его орган ртом. Рудольф тем временем щекочет кончиком языка мою дырочку. Я пропадаю, как будто тону под толщей воды, но мне совсем не страшно. Дыхание становится рваным, а сердце стучит как у марафонца. Почему-то хочется кричать, чтобы он засунул в меня палец. Закусываю губы до боли, а потом чувствую, как он потихоньку начинает входить меня пальцем. Один палец, два, три. На этот раз он разрабатывает меня дольше, чем в клубе, перевернувшись, и сев на колени в моих ногах. Затем Рудольф заставляет встать меня на четвереньки и снова входит тремя пальцами, раздвигая их во мне. Потом отстраняется. Слышу, звук разрываемой фольги.

Резкий захват вокруг талии, рывок на себя, и вот я уже сижу на нём. Чувствую задницей его возбуждённый орган. Я знаю, что он хочет полноценного секса и готов к этому.

— А сейчас ты приподнимешься, и насадишься на него сам, мой хороший. Расслабься, не торопись. Сделай так, как тебе нужно.

— Я не смогу, — пищу я, боясь, боли.

— Сможешь, только не зажимайся как в прошлый раз, — шепчет ласково мне на ухо.

Делаю, как он говорит, стараясь расслабиться. Мне не больно, только неприятно в начале. На этот раз он постарался меня растянуть. Проскальзываю наполовину, а потом отдыхаю пару секунд. Он не торопит меня, ждёт. И вот я полностью на нём. Ещё чуток жду и начинаю двигаться. Рудольф снимает с моего стояка кольцо и, сжимая член рукой, начинает ласкать. Я откидываю голову ему на плечо, выгибаясь всем телом и стону. Вдруг он протягивает руку к стене. Полоски цветной ткани разъезжаются, и я вижу себя в зеркале. Я сижу на его члене в развратной позе, в глазах туман, лицо искажено наслаждением. Неожиданно его головка касается чего-то чувствительного внутри меня. Я снова выгибаюсь, из груди вырывается глухой стон. Зажмуриваю глаза, а он наклоняется и шепчет над ухом, теребя одной рукой мои соски, а другой член.

— Открой глаза, Саша. Посмотри на себя, развратный мальчик. Ты так прекрасен в этот момент. Я обожаю тебя. Обожаю до самых кончиков пальцев. Ты мой и это уже ничего не изменит.

Распахиваю глаза, когда его член снова касается чувствительного места внутри, и почти кричу от нахлынувшего оргазма. Смотрю на себя в зеркало. Растрёпанный, раскрасневшийся, с капельками пота на теле, я выгляжу как развратная блядь, но мне это нравится. Рудольф наклоняется и, повернув мою голову к себе, целует. От этого жёсткого поцелуя перехватывает дыхание. Я чумею от собственных чувств. От того, как он доминирует и властвует надо мной. Рудольф отстраняется, прикусывает кожу на моём плече, и осторожно снимает меня с себя, поддерживая за талию.

— Как себя чувствуешь, всё хорошо? — спрашивает, оттирая салфетками белые капельки с моего живота.

— Всё хорошо. Это было потрясающе, — улыбаюсь и, оборачиваясь, обнимаю его.

Через несколько секунд мы падаем на кровать и снова целуемся. Рудольф закрывает цветные жалюзи. Даже не знал, что за этими полосками ткани прячется зеркало. Хотя я живу тут каких-то два дня. Мы засыпаем в объятиях друг друга. Я обвиваю его тело ногами и руками. Пусть он будет рядом всегда. Да знаю, каждый день мы проводить вместе не будем, но я хочу, чтобы он был со мной. Он мой до тех пор, пока судьба позволит нам быть вместе.