Стихия страха

Глава 15. Хризокола

– Нет, тебя тоже нет, – прошептала я Алексу, который беспечно сидел на выступе и улыбался мне.

Какофония стихии размывала реальность, истончая до боли сознание. Сознание, которое играло собственную мелодию, жестоко обманывая… Никого нет… Меня тоже нет. Не должно быть. Я насквозь фальшивая, как песня барда-недоучки. Но где-то гремела идеальная музыка, недостижимо прекрасная в своей гармонии. Мир перестал существовать, и было так благостно это осознавать… Я тоже перестану быть… Я достигну вечной гармонии забытья… гармонии небытия… Раздражающий хаос звуков вокруг сворачивался в водоворот, исчезая вместе со мной. Остался лишь Алекс. Он подал мне руку, приглашая за собой. Я хотела услышать его голос. Образ мальчишки рассыпался и превратился в невидимые струны, чья адская музыка ударила по мне. Я протянула ему ладонь, но вместо нее был лишь смазанный дрожащий силуэт. Я распадалась, словно мелодия, из которой вычеркивают каждую фальшивую ноту. Тишина и небытие… Скоро… Всегда…

Моя рука дрогнула и застыла в ловушке материальности чужой руки. Человек, посмевший остановить меня, казался смутно знакомым. Его образ тревожил своей неправильностью. Он прижимал меня к себе, что-то шептал и не отпускал. Я пыталась разбить Его образ на звуки, но мелодия получалась слишком сложной. И до боли неправильной. Я убирала одну ноту – на ее месте тут же возникало несколько новых, я вырывала целые куски, чтобы тут же оглохнуть от вихря голосов, врывавшихся в сознание… Я закрывала уши ладонями, но Он гремел в моем разуме дикой какофонией из дребезжащего визга камней, страшного шепота моря, обезумевшего воя ветра и фыркающего грохота пламени. Почему же Он не замолчит? Все рано или поздно затихает… Да… Надо просто подождать… Он повел меня куда-то, словно это имело какой-то смысл…

Под ногами хлюпала вода. Ее звук раздражал, и я убрала эту ноту. Вода исчезла. Так просто… Вырванное с корнями дерево перегородило дорогу. Я смотрела, как Он свернул в подворотню, чтобы обойти препятствие, не догадываясь, что можно просто приглушить его ноту. Дерево перестало существовать, но Он не заметил и повел меня в обход. А потом застыл возле искореженного трупа какого-то бродяги. В бродяге было всего две ноты, было легко их подобрать, и вот его тело растворилось в тишине. Но Он продолжал стоять и смотреть на пустое место, и я стала подбирать ноты для остального. Если исчезнет все вокруг и наступит долгожданная тишина, тогда Он тоже умолкнет. Он не сможет звучать, если мир перестанет существовать… Я просто хотела тишины…

Он остановился возле дома и начал что-то говорить. Я силилась убрать звуки Его голоса, но не успевала, октава цеплялась за октаву, оглушая меня громогласными фанфарами коротких пауз. Звуки застывали, будучи произнесенными, теряли смысл, но стираться не хотели, продолжая затягивать меня в вязкий водоворот. Но потом Он подтолкнул меня к входу и ушел, хотя и продолжал еще звучать в моем сознании целую вечность. А когда затих, стало так радостно и покойно… Я приглушила воду с пола, вычеркнула из нотного ряда мироздания стены и лестницу. Меня раздражала черная рваная тряпка у меня на плечах, я убрала и ее, хотя почему-то для нее пришлось подбирать больше нот, чем для целого дома. После я стирала все, что попадалось мне на глаза, пока вокруг не повисла долгожданная тишина…

Идеальную гармонию оказалось так сложно достичь. Звуки уже не мешали мне, я слышала только себя. Мир вокруг умолк навечно, но упрямо не хотел оставлять меня в покое. Возле меня появлялись какие-то люди, закрутилась бессмысленная суета. Я забыла ноты… Навязчивое присутствие белобрысого мальчишки беспокоило, ему было что-то нужно от меня. Я решила просто подождать. Все затихнет, надо только ждать. Я послушно вставала, если меня поднимали, послушно садилась, послушно открывала рот и жевала пищу, послушно позволяла себя переодеть и причесать… Потом мне надоело… Я решила их не замечать… Это ведь так просто… Их образы стали тускнеть, выцветать, искажаться… Тонкий прозрачный лед забытья делал людей вокруг меня бесплотными тенями, мечущимися по ту сторону реальности… Ледяная стена надежно укрывала меня, и я укрепляла ее, расписывая морозными узорами выплеснутых чувств и воспоминаний…

Белая тьма небытия была такой близкой, и я тщилась дотянуться до нее, тщилась избавиться от всего, что держит. Чужие прикосновения раздражали. Они возвращали ощущения фальши бренного тела, которое смеет дышать, пить, есть, испражняться… Шутовской костюм собственной плоти казался огненной темницей, что звенит жалкими бубенцами в безумной пляске жизни. Но темп танца убывал, отдавая все силы звуку, чистому, белому, высокому… Кульминация уже скоро, а там меня ждет вечная гармония… Надо просто подождать… Скоро… Близко… Вечно…

Во сне земного бытия

Звучит, скрываясь в каждом шуме,

Таинственный и тихий звук,

Лишь чуткому доступный слуху.

(Фридрих Шлегель)