Страстное заклинание

7

— Шелби, ты становишься затворницей, — произнес Клей.

Он вытер вспотевший лоб носовым платком.

— Я не выйду из дома, пока не найду письма. И всем придется с этим смириться.

C того дня, когда Шелби рассказала Клею о странных телефонных звонках, прошло две недели. И все это время Клей всеми правдами и неправдами пытался выманить ее из дома. Но Шелби не поддавалась, как никогда преисполненная решимости найти письма. Продукты и все необходимое ей доставляли посыльные. Она стирала в допотопной стиральной машине рядом с кухней и развешивала белье на заднем дворе, где был хорошо слышен телефон. Пока ей продолжали звонить, Шелби была уверена в существовании писем. Но в то же время, всякий раз, когда звонил этот чертов телефон, Шелби испытывала панический страх.

Она не выйдет из дома, и ничьи уловки тут не помогут! Ни мольбы Брайана, ни угрозы ее шефа из «Куранта», ни приглашения на ленч от кузена Логана, ни постоянные просьбы Клея не могли поколебать ее решимости. Шелби была уверена, что, лучше поняв Дезире, сумеет лучше разобраться в собственной жизни.

По иронии судьбы, таинственный незнакомец, звонивший Шелби, заставлял Клея, так же как и ее, считать, что письма по-прежнему существуют. Так что ему приходилось беспокоиться по двум поводам.

— Я установила определенную закономерность, — сказала Шелби. Она вытащила из секретера Дезире график с указанием времени звонков и их распределения по дням недели.

— Посмотри, в выходные звонков становится больше. Так что звонивший, должно быть, где-то работает. Я также думаю, что это вполне может быть женщина. Вчера на другом конце провода закашлялись, и я сразу подумала, что кашель не слишком напоминает мужской.

Клей прижал платок к глазам и застонал.

— Ты уже анализируешь кашель! Шелби, да ты только послушай себя!

— Меня это вполне устраивает, — быстро ответила Шелби. — Я попросила провести на третий этаж еще одну розетку. А то слишком часто приходилось бегать с чердака на второй этаж.

— Ты не нашла там писем, не так ли?

Шелби внимательно посмотрела на Клея.

— Нет.

— Тогда почему…

— Мы должны начать сначала. Снова обыскать дом. Очевидно, мы что-то просмотрели.

Клей махнул платком, словно это был белый флаг.

— Я сдаюсь, — и он направился к входной двери.

— Ты не поможешь мне?

Клей обернулся. Обеспокоенное лицо Шелби сводило на нет всю ее браваду. Разве мог он уйти? Ведь Клей все время беспокоился о Шелби, когда ее не было рядом. В последние дни она целиком занимала его мысли. Отказ Шелби выходить из дома означал, что если Клей хочет ее видеть, он должен приезжать сам. Но это вполне его устраивало. Поиск писем перестал быть утомительной обязанностью любящего внука и начал доставлять Клею удовольствие. Возможность быть рядом с Шелби скрашивала его жизнь.

Шелби клялась, что ей не требуется защита от таинственного незнакомца. Ведь пока она находится в доме, он или она ни за что не придут сюда. Но несмотря на эту уверенность, когда Клей повернулся, чтобы уйти, с ее лица исчезло беспечное выражение. Может, она все-таки боится, но стыдится признаться в своих страхах? Или не собирается скрывать, что ей приятно общество Клея?

— Останься, пожалуйста, — голубые глаза Шелби накинули на него невидимую сеть. — Ты мне нужен.

Неужели это действительно так? Клей помнил тот волшебный день две недели назад, когда Шелби очаровала его, надев старинное платье. Несколько коротких минут Клей чувствовал, что действительно нужен этой женщине со страстными губами и нетерпеливыми руками, что она действительно хочет его. Но потом позвонил телефон, Шелби оторвалась от него, и вскоре мысли ее снова были поглощены письмами.

Клей не мог забыть этих удивительных минут. Он надеялся, что Шелби нуждается в нем не только как в помощнике по поиску писем или даже не только как в защитнике, а просто потому, что им хорошо вместе.

Как только Шелби поняла, что Клей остается, у нее тут же поднялось настроение. Мысль о том, что Клей решил бросить поиски, расстроила ее гораздо больше, чем Шелби предполагала. Она была поглощена мыслями о письмах, но в то же время все чаще размышляла о Клее и о том, чем он для нее стал. Впервые в жизни Шелби зависела от кого-то, кроме себя самой. И это пугало ее…

Шелби привыкла полагаться только на собственные силы. Годы, проведенные под одной крышей с Дезире, научили ее доверять только себе, она с недоверием относилась к тем, кто чувствовал себя как рыба в воде среди представителей правящего класса. Деньги означали власть, а власть развращает. Был ли Клей исключением, или Шелби просто ослепило его внимание?

Неужели деньги развратят и ее? Крупные суммы всегда привлекают большое количество желающих ими распорядиться. При одной мысли об этом Шелби вздрогнула. Она использовала поиски писем Дезире как повод, чтобы оттянуть момент получения денег, а также отвлечься немного от своих чувств к Клею. Когда он был рядом, у Шелби не всегда хорошо работали мозги.

— Сегодня мы не станем осматривать комнаты, — сказала она. — Я придумала кое-что другое.

— Могу это только приветствовать.

Клей выглядел так, словно приготовился к еще одному визиту на чердак. Джинсы и рубашка были настолько выцветшими и потертыми, что казались мягкой голубой оболочкой, скрывающей под собой контуры его атлетически сложенного тела.

Поздно ночью Шелби часто вспоминала эти сильные руки и мускулистую грудь. Узнав вкус поцелуев Клея и радость от прикосновения его рук, Шелби пыталась домыслить, как все могло бы быть дальше. Благодаря поискам писем они часто оказывались вдвоем в уединении пустого дома. Присутствие Клея превращало трудную задачу в захватывающую игру. Однако твердая решимость Шелби непременно найти письма вносила в их с Клеем отношения некоторую напряженность.

Из-за телефонных звонков Клей хотел, чтобы Шелби уехала из дома. Он обвинял ее в том, что она не думает о собственной безопасности. Поэтому Шелби старалась не подавать виду, что анонимные звонки пугают ее. Ведь за свое решение не сдаваться Шелби могла рано или поздно заплатить новой встречей с неизвестным.

— Я думаю, нам надо просмотреть старые фотоальбомы, — сказала Шелби.

— Мы уже делали это.

— В подвале я нашла еще более старые.

Клей потер подбородок.

— Что ж, я просто мечтал туда спуститься.

Шелби рассмеялась.

— Не волнуйся, я принесла их в гостиную. — Шелби указала на старые кожаные альбомы, лежавшие на журнальном столике. — А после того, как мы их просмотрим, можно будет приступить к ленчу. Могу предложить тебе омлет с грибами и овощной салат.

Клей подошел к столику, на котором лежали альбомы, и сел на стоящий рядом диван.

— Только, пожалуйста, на этот раз не забудь сначала потушить грибы.

— Может, это хочешь сделать ты?

На лице Клея отразились ужас и недоверие.

— Я сделаю омлет, но без грибов, — твердо произнес он.

Шелби улыбнулась.

— Ну если ты настаиваешь…

Они уселись на продавленный диван и стали просматривать альбомы. Время от времени Шелби рассказывала Клею о самых колоритных представителях клана Лэнгстаффов.

— Это — двоюродный дедушка Бомонт, которого чаще называли Монти. Он был владельцем скаковых лошадей. Дезире рассказывала, что у него были неприятности после того, как во время скачек в Калифорнии он дал слабительное лошади соперника. Монти утверждал, что не виноват, но с тех пор старался держаться подальше от Калифорнии.

— А это моя бабушка Уорд — мать моей матери. Ее еще называли Банни. Бабушка Уорд считала сухой закон несправедливым и, притворившись беременной, провозила в своем «животе» бренди.

— Это мой кузен Эдвард Шелби, известный также как…

— Не говори! Я угадаю сам: Тед, Эдди, Эд…

— Шелби.

Клей рассмеялся и провел рукой по волосам.

— Ох уж все эти родственники!

Шелби несколько секунд молчала.

— Да, — сказала она наконец. — А теперь остались только Логан и я.

Ей вдруг стало очень грустно, и она тяжело вздохнула.

Клей молчал, понимая, что ей требуется несколько секунд, чтобы прийти в себя. Наконец он произнес:

— Почему бы нам не посмотреть, как выглядела в детстве Дезире?

Шелби кивнула, и они отправились в новое путешествие в прошлое.

Они порылись в альбомах, на которых, на их счастье, стояли даты, пока не добрались до того времени, когда возник роман между Фордом и Дезире. Писем между страницами не было, зато они нашли несколько фото Дезире.

— Вот она. Правда хорошенькая?

Клей внимательно рассматривал фото. Овал лица Дезире напоминал сердечко. У нее были более хрупкие черты, чем у Шелби, но сходство обеим придавали одинаковые пухлые губы.

— Да, хорошенькая, — подтвердил Клей, переворачивая страницу. — О, а что у нас здесь?

Он вытащил из альбома фотографию восемь на десять, на которой по обе стороны человека со строгим выражением лица стояла группа людей в разнообразной форменной одежде. Шелби покраснела.

— Это фотография… прислуги.

— Довольно большая группа, — заметил Клей. — А кто это стоит посередине во всем своем великолепии?

— Мой прадедушка, Боуден Лэнгстафф.

— Только не говори мне, что его называли Боу-Боу.

— Насколько я поняла из рассказов Дезире, он был слишком правильным, чтобы получить такое прозвище. — Шелби замялась. — Мне всегда казалось, что Дезире боялась своего отца. Мой дедушка, Боуден-младший, по ее словам, тоже не очень любил отца и, как только ему позволил возраст, покинул дом. Дезире же была женщиной и должна была жить в доме родителей до замужества. Таков был обычай. Боуден-старший умер от черепной травмы, когда она была еще молодой.

Клей быстро взглянул на Шелби.

— Видимо, черепные травмы — ваша семейная традиция.

Шелби взяла фотографию из рук Клея.

— Это было так давно. Даже в те времена, когда мой прадедушка позировал для этой фотографии, Лэнгстаффы уже успели потерять изрядную часть своего состояния из-за биржевого кризиса. Года через два после того, как была сделана фотография, от прислуги наверняка не осталось и половины, и я…

Шелби вдруг замолчала. Внимание ее привлекло одно лицо на снимке — молодой человек в ливрее швейцара. Он казался знакомым, но Шелби никак не могла понять, где его видела. И все же в лице молодого человека и его глазах-бусинках было что-то удивительно знакомое. Шелби перевернула фото и прочитала надпись на обратной стороне.

От неожиданности она даже встала.

— Не может быть!

Дрожащим пальцем Шелби указала на улыбавшегося с фотографии молодого человека.

— Кто это по-твоему? Кто из твоих знакомых, если отбросить морщины и добавить на голову немного волос, похож на этого парня с глазами-бусинками и надутой нижней губой?

Клей, прищурившись, смотрел на выцветшую фотографию. И вдруг лицо его сделалось каменным. Он посмотрел на Шелби.

— Нет!

Она показала ему обратную сторону карточки, на которой были напечатаны имена каждого из слуг.

— Да.

Клей покачал головой.

— Не может быть!

— Но все же это именно Мейпс! — воскликнула Шелби, доставая из альбома фото Дезире.

— Не кажется ли тебе забавным совпадением, что когда-то он работал на мою семью, а теперь работает на твою?

Засунув обе фотографии под мышку, Шелби направилась к входной двери. Клей следил за ней из другого конца комнаты.

— Ты собираешься выйти из дому?

Шелби взяла со столика у двери ключи от своей машины.

— Я должна рискнуть. Мой телефонный преследователь звонил всего несколько минут назад, так что он наверняка думает, что я дома.

— Но зачем…

— Разве ты не понимаешь, Клей? Я должна задать Мейпсу несколько вопросов. Ты идешь со мной? Я хочу запереть дверь.

— Шелби, нет! — В одно мгновение Клей оказался рядом с ней.

— Почему нет? Кстати, кто нанял Мейпса?

— Мой дедушка, но он…

Глаза Шелби расширились.

— Твой дедушка? Так он знает Мейпса с того времени, когда у них с Дезире был роман?

Клей был поражен.

— Ты ведь не знал об этом, не так ли? — спросила Шелби.

— Конечно нет!

Но Шелби не убедил его ответ. Она видела, что внутри Клея происходит борьба, которую он тщательно пытается скрыть.

— Тогда почему ты не хочешь, чтобы я с ним поговорила? Ведь твой дедушка хотел получить назад свои письма. Ты обязан узнать об этой истории как можно больше — и что же ты узнаёшь? Что главный источник информации работает у тебя в доме!

Горящие глаза Шелби ясно говорили, что, если Клей возразит ей сейчас, она окончательно убедится, что он что-то скрывает. А ведь он действительно кое-что утаил, так что ситуация становилась опасной вдвойне.

Но ведь скрывал он вовсе не историю отношений Мейпса и семьи Лэнгстафф. Об этом Клей действительно ничего не знал. Да и что странного в том, что его дедушка нанял бывшего слугу Лэнгстаффов. Ведь Шелби сама сказала, что многие из них потеряли место. Люди должны где-то работать. Но почему дедушка всегда настаивал на том, чтобы Мейпс работал в «Парк-Вью»? Отец говорил Клею, что Форд не только нанял Мейпса, но всегда отчаянно противился попыткам Джона Траска отправить его на пенсию.

Клей ехал вслед за машиной Шелби в «Парк-Вью». Перед тем, как сесть за руль, оба убедились, что двери дома Шелби надежно заперты. Клей задумчиво наблюдал, как Шелби проверяет камешки, которые разложила на подоконниках на первом этаже, чтобы их стук предупредил о непрошеном вторжении.

Даже в более спокойном состоянии Шелби была не слишком аккуратным водителем. Она резко остановила машину на площадке для машин возле «Парк-Вью». Услышав отчаянный визг покрышек, Клей понял, как она взволнована.

Он еле успел перехватить Шелби, прежде чем она нажала на кнопку звонка. Глаза Шелби были сейчас темно-синего цвета, пальцы нервно теребили фотографии.

— И как ты собираешься все это проделать? — спросил Клей.

Шелби чуть не рассмеялась.

— Я же репортер. Я зарабатываю на жизнь тем, что задаю вопросы.

Клей накрыл звонок рукой.

— Но обычно эти вопросы не касаются тебя лично.

Шелби так крепко нажала на руку Клея, закрывавшую звонок, что тот зазвенел.

— Чего ты боишься? — спросила она.

— Тебя со скандальной статьей в зубах.

Прежде чем Шелби успела ответить, дверь распахнулась. Мейпс стоял на пороге, щурясь от яркого света.

— Да? О, мистер Клей и мисс… Лэнгстафф.

— Здравствуйте, Мейпс, — дружелюбно произнесла Шелби. — Могу я поговорить с вами?

Мейпс удивленно заморгал.

— Поговорить со мной? Конечно. Чем я могу быть вам полезен?

— Мы хотим поговорить о личном деле, Мейпс, — уточнил Клей.

Пожилой дворецкий удивленно поднял голову, но не утратил ни капли своей выдержки.

— Так в чем же дело? — спросил он.

— Мы не можем обсуждать это на крыльце, — сказал Клей.

Он заставил Шелби и стоявшего с недовольным видом Мейпса зайти в прихожую, а затем провел в гостиную, где Шелби уже была раньше. Клей не остановился даже для того, чтобы ответить на приветствие своего отца, который как раз шел по коридору. Джон Траск заметил это и удивленно нахмурил брови.

Когда за ними закрылась дверь, Мейпс пробормотал, что миссис Траск ждет гостей и он должен пойти за всем присмотреть.

— Ничего, гамбургеры в гриль можно засунуть на несколько минут позже, — весело сказала Шелби, когда они уселись на диван. Мейпс сидел между ней и Клеем. Шелби протянула ему фотографию с прислугой дома Лэнгстаффов.

— Мейпс, недавно я обратила внимание, что когда-то вы работали на мою семью, — она указала на юное лицо на фотографии. — Не согласитесь ли вы ответить на несколько вопросов, касающихся того времени?

Мейпс внимательно рассматривал снимок. Перевернув его и прочтя надпись на обороте, он поглядел на Клея.

— Мой послужной список вовсе не касается этой женщины, — сказал он.

— Мисс Лэнгстафф интересуют кое-какие события, не имеющие непосредственного отношения к вашей работе, — сказал Клей. — Они касаются ее покойной бабушки и моего дедушки. Я также буду рад услышать то, что вы сможете вспомнить.

Мейпс отдал фото Шелби.

— Я не могу вспомнить столь давние события. Память уже не та.

— Никаких воспоминаний? — спросила Шелби, показывая ему фотографию Дезире. — Вы не помните эту женщину?

Она подсунула фото под самый нос Мейпса. У него просто не было другого выхода, кроме как взглянуть на фотографию. Он сглотнул слюну, и Шелби показалось, что она заметила, как у дворецкого задрожали руки. Впрочем, они могли дрожать и от старости.

— Нет, нет, не помню.

— Дезире Лэнгстафф. Она была дочерью человека, на которого вы работали.

— Я работал там совсем недолго.

— Сколько именно?

— Хм, два года.

Шелби присвистнула.

— Это довольно долгое время.

— Только не для человека, который прожил столько, сколько я. Как я уже сказал, я ничего не помню.

Шелби сочувственно кивнула.

— Если вам это поможет, я попытаюсь найти вашу служебную карточку. В моей семье ничего не выбрасывали.

Тут Шелби впервые почувствовала, что Мейпс по-настоящему напуган.

— У Трасков есть моя служебная карточка, если вы хотите ее видеть.

— Мы хотим? — переспросил Клей. — Я, например, никогда не видел ее. Я даже не знаю, где вы служили, прежде чем поступили к нам, и какое агентство вас рекомендовало.

— Этого агентства больше не существует.

— И как же оно называлось?

— Я не помню.

— Вы ничего не помните, Мейпс, — голос Клея был холоднее льда. — Но, сколько я живу в этом доме, вы всегда казались достаточно сообразительным.

Мейпс так же холодно посмотрел на Клея.

— Ваш дедушка всегда был мною доволен.

Клей подвинулся на край дивана и повернулся так, чтобы видеть лицо Мейпса.

— Дедушка единственный, кто имеет для вас значение, не так ли? Я всегда считал трогательной вашу преданность ему. А теперь мне кажется, что вы молчите о том времени, потому что он тоже имеет ко всему этому какое-то отношение.

Мейпс не отвечал. А Клей рассердился не на шутку. Он выглядел так, словно хотел бы схватить Мейпса за ворот накрахмаленной рубашки и как следует его встряхнуть. Вместо этого он перевел дыхание и сказал:

— Мейпс, за те годы, что я вас знаю, я понял, что вы в курсе всего, что происходит в нашем доме. А значит, вам хорошо известно, что вот уже два месяца я пытаюсь найти письма моего дедушки. И тем не менее вы намеренно скрывали тот факт, что работали у Лэнгстаффов и наверняка знали Дезире Лэнгстафф в то время, когда они с дедушкой любили друг друга. Почему вы это делали?

Мейпс поправил манжеты.

— Почему, Мейпс? — настаивал Клей.

— Спросите вашего дедушку.

Клей побледнел.

— Что вы хотите этим сказать?

Дворецкий попытался встать с дивана, но передумал, когда Клей предостерегающе положил руку ему на плечо.

— Я задал вам вопрос. Как давно вы связаны с моим дедушкой.

— Это уж ему решать.

— Но он ничего не говорит.

— Я тоже.

— Нет, вы расскажете мне обо всем, Мейпс. Мы с Шелби можем раскопать вашу служебную карточку и с моими связями и ее журналистским опытом, не сомневаюсь, сможем составить неплохое описание всей вашей жизни.

На лбу Мейпса заблестели крошечные бусинки пота. Его дыхание, курильщика с многолетним стажем, сделалось тяжелым и хриплым. Но взгляд Клея был беспощаден. Мейпс не выйдет из этой комнаты, пока не признается во всем. Шелби поразила перемена, происшедшая в Клее. Когда они приехали в «Парк-Вью», именно она была полна решимости взять дворецкого в оборот. А теперь Клей оказался куда более настойчивым.

— Я избавлю вас от лишних хлопот, — сказал наконец Мейпс. — В юности я вел себя крайне неосторожно и, к сожалению, вступил в конфликт с законом.

— И какое же обвинение вам предъявили?

Дворецкий зашелся в приступе кашля. Вынув платок, он вытер губы и промокнул вспотевший лоб.

— Грабеж.

Шелби буквально задохнулась от удивления.

— И что же вы грабили? Дома? Банки?

Мейпс выглядел обиженным.

— Только лучшие дома, уверяю вас.

Шелби едва удержалась от смеха, настолько абсурдной была гордость Мейпса.

— О, я верю вам, — сказала она. — Мы знаем один прекрасный старый дом, с которым вы были достаточно близко знакомы, и с тех пор, как вы там работали, он мало изменился.

Клей резко вздохнул.

Лицо Мейпса приобрело багровый оттенок.

— Я не знаю, о чем вы говорите.

— Уверена, что знаете. Ведь это вы влезли в мой дом.

— Я не делал этого! — слабо запротестовал Мейпс.

Шелби едва удержалась, чтобы не вскочить с дивана.

— Вы напали на меня!

— Нет! — Мейпс встал. Шелби видны были тонкие голубые вены на его вспотевшем лбу. Мейпс был очень расстроен, но, как ни странно, вовсе не из-за Шелби.

— Мистер Клей, зачем вы это делаете?

Клей тоже встал и посмотрел на Мейпса сердито и недоверчиво.

— Я пытаюсь помочь своему дедушке.

— Я тоже!

— Нападая на Шелби?

— Я никогда не нападал на нее.

— Вы отрицаете, что проникли в ее дом?

— Безусловно.

— И вы никогда не звонили ей по телефону и не дышали в трубку?

Спина Мейпса стала вдруг прямой, как палка.

— Возможно, я вор, во всяком случае я был им в молодости, но я не хулиган. Вы обвиняете меня в том, что я напал на мисс Лэнгстафф, ограбил ее дом и вообще действовал как последний мерзавец. Но зачем это могло мне понадобиться?!

— Чтобы получить письма, — воскликнула Шелби. — Или чтобы выжить меня из дому.

— Вы ведь сделали бы для моего дедушки все что угодно, не так ли, Мейпс? — ледяным тоном спросил Клей.

— Не больше, чем вы, — ответил дворецкий.

Клей кивнул, словно не сомневаясь, что слышит правду. Он спокойно сложил руки на груди, но Шелби чувствовала, что Клей едва-едва сдерживает гнев.

— Что ж, — тихо сказал он. — Я совершил преступление ради своего дедушки. Вы тоже?

То ли он попал в точку, то ли Мейпс потерял самообладание, но он затряс перед носом у Клея костлявым дрожащим пальцем и закричал:

— Позвольте напомнить вам, что единственный человек, которого поймали, когда он вломился в дом мисс Лэнгстафф, — это вы! И если бы вы не были так неловки, выполняя эту задачу, никто вообще не знал бы о письмах. Вы не помогли своему дедушке! Вы только скомпрометировали его!

Клей схватил Мейпса за отвороты ливреи.

— Я устал от загадок! Что вы с дедушкой скрываете от меня?

— Ничего, кроме того, что должно остаться тайной.

Клей едва сдержался, чтобы не вытрясти из дворецкого душу. Он отпустил Мейпса, который тут же ослабил воротник, чтобы отдышаться.

Шелби совершенно запуталась.

— Мейпс, — сказала она, прежде чем Клей снова обрел дар речи. — Вы намекаете на то, что я хочу каким-то образом обидеть Форда Траска. Я вовсе не хочу этого. Я просто пытаюсь отыскать совершенно безобидные старые любовные письма.

Глаза Мейпса стали вдруг черными, как угли.

— Безобидные? — он холодно, издевательски усмехнулся. — С каких это пор любовь вообще стала безобидной? — Открыв дверь, он быстро вышел из комнаты.

Клей направился было за ним, но Шелби схватила его за руку.

— Что он хотел этим сказать?

Клей вспыхнул.

— Шелби, отпусти меня.

— Подожди! Что он имел в виду?

Последние слова Шелби произнесла в пустоту. Клей успел вырвать руку и выбежать из комнаты. Шелби бросилась за ним, но с удивлением обнаружила, что Клей бежит вглубь дома, а не к входной двери, где обычно занимал свой пост Мейпс.

Шелби быстро потеряла его в лабиринте помпезно украшенных комнат. Задача ее осложнялась тем, что Траски оформили все комнаты в доме в одном стиле — на манер усадьбы богатых южан в период до Гражданской войны с легкой примесью рококо. Дом утопал в позолоте.

Так почему же Форд Траск так боялся, что найдут его старые письма? Что имел в виду Мейпс, когда сказал, что Клей скомпрометировал дедушку?

Шелби могла понять желание Форда получить назад свои личные, интимные письма, но, послав ради этого на преступление своего внука и дворецкого, он ясно показал, что за всем этим стоит нечто большее. Шелби не сомневалась, что Мейпс проник к ней в дом, чтобы найти письма. Ей казалось даже, что его хриплое дыхание похоже на звуки, слышанные ею в телефонной трубке. Но Шелби сильно сомневалась в том, что это Мейпс ударил ее. Дворецкий с его массивным громоздким телом просто не мог неслышно подкрасться к ней сзади, как это сделал нападавший. Но если ее ударил не Мейпс, тогда кто?

Шелби не хотелось даже рассматривать другую возможность. Ведь Клей был в клубе, когда ее ударили. Или нет? Ведь он закончил играть в теннис еще до того, как Шелби уехала. Шелби вовсе не думала всерьез, что Клей способен на насилие, и все же… ведь он чуть не ударил База Матиса на балу Роз, да и Мейпсу наверняка бы не поздоровилось, если бы рядом не было Шелби. Загадка по имени Клей Траск продолжала волновать Шелби. Насколько далеко готов он зайти, чтобы защитить свою семью? Несмотря на то, что во всех комнатах были кондиционеры, Шелби прошиб пот.

Участие Мейпса в охоте за письмами явно было неожиданностью для Клея. Левая рука не знает, что делает правая. Это привело в бешенство Клея, но нисколько не смутило Мейпса. Шелби подозревала, что старик-дворецкий был замешан в какую-то историю вместе с Фордом Траском. В историю, в которой наверняка сыграла роль и ее бабушка.

Оказывается, в письмах Форда было нечто большее, чем история его тайного романа с Дезире. В связи с этим вставал вопрос, насколько хорошо знал эту историю Клей. Он обвинил Мейпса и дедушку в том, что ему не говорят всей правды. Все упиралось в Форда Траска. Шелби начала даже подозревать, что старик, пользовавшийся кислородной подушкой, вполне мог хрипло дышать в телефонную трубку. Но Клей ведь рассердился вовсе не из-за того, что ничего не знал, а из-за того, что знал не все.

Шелби поклялась докопаться до правды.

Она вышла на террасу позади дома. Жар июльского солнца соответствовал состоянию эмоций Шелби. Как только она начала доверять Клею, обнаружилось, что он скрыл важную часть мучившей ее загадки. Шелби оглянулась. Куда он побежал? Она увидела невдалеке бассейн и теннисный корт. Затем взгляд ее упал на беседку, и Шелби тут же поняла, что Клей ищет вовсе не Мейпса, а своего дедушку.

Подойдя к беседке, она увидела в окно две фигуры — это были Клей и Форд Траск!

Шелби быстро прижалась к стволу дерева и изогнулась таким образом, чтобы хорошо видеть, что происходит внутри, оставаясь незамеченной. На какую-то долю секунды ей вдруг очень захотелось ворваться в беседку и встретиться наконец лицом к лицу с человеком, который знал все волновавшие ее секреты. Но она сильно сомневалась, что подобное непрошеное вторжение заставит патриарха семьи Трасков открыть ей свои тайны. И Шелби решила, что получит гораздо больше информации, наблюдая за беседой между дедом и внуком.

Взглянув на Форда Траска, она сразу поняла, на кого похож Клей. Лица обоих отличались четкими чертами и выражением суровой простоты, это были лица людей, которые не боятся испачкать руки в земле.

Клей стоял на коленях перед дедушкой, сидящим в инвалидном кресле. Старик качал головой и что-то быстро говорил, молотя руками воздух.

Клей о чем-то просил дедушку. Поймав в воздухе его руки, он сложил их на груди старика и тоже что-то сказал. Напряженное лицо его выражало тревогу. Клей говорил так, словно каждое слово причиняло ему боль.

Неожиданно тревога на лице Клея сменилась страхом. Тело Форда забилось вдруг в конвульсиях. Клей позвал кого-то, и в беседку вбежала сиделка и быстро достала кислородную маску, которую Клей прижал к лицу дедушки. Шелби затаила дыхание, глядя, как старик цепляется за маску.

Затем руки Форда медленно разжались, упали на колени. Тело его расслабилось и немного обмякло. Шелби не верила своим глазам. Ведь Дезире наверняка не хотела, чтобы ее прощальное письмо стало причиной смерти бывшего возлюбленного. Она писала, что прощает его. Так сказал Клей. Прошлое должно остаться в прошлом.

Разве не так?

Шелби едва подавила рыдание, не в силах оторвать взгляд от неподвижно застывшего старика. Неужели история Форда и Дезире закончилась наконец таким образом?

Но тут на губах Клея появилась слабая улыбка. Он погладил Форда по руке, и тот открыл глаза. Взгляд его был туманным, но через минуту стал более осмысленным. Маску убрали. Сиделка проверила пульс, дала старику таблетку и начала что-то объяснять Клею. Они явно говорили о Форде, который несколько раз энергично кивнул головой. Затем сиделка ушла.

Шелби позволила себе вздохнуть полной грудью. Она обнаружила, что крепко сжимает ветку дерева, за которым спряталась, и отпустила ее.

Клей снова обрел контроль над собой, но рука его, подсоединяющая маску к кислородному баллону, немного дрожала. Форд с мольбой смотрел на внука. Клей поначалу не отвечал на его взгляд. Достав из кармана расческу, он причесал густые волосы деда. Потом платком отер испарину с его лица. Затем он поправил джемпер Форда и сбившийся набок галстук-бабочку кричащей расцветки.

И только теперь посмотрел наконец ему в лицо и нежно поцеловал в лоб. Как только губы Клея коснулись его, Форд крепко сжал сильные руки внука. Так они несколько секунд держали друг друга за руки, затем Клей вышел из беседки.

Он шел быстро, опустив голову и засунув руки в карманы. Шелби следовала за ним на некотором расстоянии. Ей казалось неделикатным подойти к нему сейчас, хотя она понимала, что им надо поговорить. Он нервной походкой обошел вокруг огромного дома и оказался в небольшой рощице среди тополей и вязов. Шелби плохо знала территорию, поэтому она быстро потеряла Клея из виду. Ей было жарко, она злилась на себя и окончательно перестала понимать что-либо. В растерянности Шелби направилась к дому.

— Почему ты следишь за мной?

Клей неожиданно вырос прямо перед Шелби, испугав ее. Он не только сумел ее выследить, но успел спрятаться и подкрасться сзади. На фоне загара зеленые глаза Клея выглядели еще более загадочными и туманными.

— Ты был разгневан, Клей. Я волновалась.

— За меня?

— Да.

— И это все?

Короткие вопросы Клея обеспокоили Шелби. Он держался очень напряженно, явно боясь притронуться к ней, словно физический контакт мог поколебать его решимость.

— Нет, я все еще в замешательстве по поводу нашего разговора с Мейпсом.

— Не говоря уже о моем разговоре с дедушкой. Я заметил, что ты следишь за мной. Хочу дать тебе совет: если хочешь остаться незамеченной, прикрой чем-нибудь свои рыжие волосы. Я видел их сквозь ветви деревьев.

Голос Клея звучал осуждающе.

— Я не слышала вашего разговора в беседке, — спокойно произнесла Шелби.

В глазах Клея мелькнуло облегчение, но они тут же снова приобрели холодное, почти безжизненное выражение.

— Очень плохо, — сказал он.

Шелби начинала злиться.

— Я действительно видела вас в окно.

Клей не удивился.

— Узнаю отважного репортера! Это, должно быть, напоминало плохое немое кино.

— Скорее грустное, чем плохое. Почему ты так расстроился?

В глазах Клея застыло ледяное выражение.

— Мы обсуждали «Бемби».

— Клей, что с тобой?

— Ничего! — резко отрезал он. Эта вспышка эмоций чуть не лишила его самообладания, но Клей тут же взял себя в руки. — Сейчас я должен уехать, Шелби, — почти официально сообщил Клей. Они стояли у площадки для машин. — Письма мы можем поискать завтра.

Клей вел себя весьма странно. Шелби не знала, что ей лучше сделать — встряхнуть его как следует или наоборот обнять.

— Может, мы можем поговорить сейчас, — предложила она. — У меня миллион вопросов.

— Ну конечно. Только напрасно ты считаешь, будто я знаю на них ответы.

— Ты действительно знаешь ответы на многие из них! Ты утаил от меня какую-то информацию.

На секунду лицо Клея утратило свое непроницаемое выражение, и Шелби увидела в его глазах такую боль, что у нее защемило сердце от жалости.

— Это становится похоже на заразную болезнь, — сказал он.

И на лице снова появилась маска.

— Что все это значит, Клей? Что скрывает твой дедушка?

— У меня назначена встреча, — Клей подошел к машине Шелби и открыл дверцу. — Я позвоню тебе.

Шелби просто необходимо было вывести Клея из этого странного состояния оцепенения. Казалось, он тратит всю свою энергию на то, чтобы оставаться спокойным, сдержанным и ничего не говорить о своем дедушке. У Клея был вид человека, загнанного в угол. Интересно, почему — от необходимости сдерживаться или из-за той информации, которую он получил только что в беседке? Шелби не могла ответить себе на этот вопрос.

Она подошла к Клею и захлопнула дверцу своей машины.

— Я хочу услышать прямо сейчас, о чем эти письма.

— Я не знаю.

— Знаешь! И все время знал!

Шелби попала в точку. Клей схватил ее за плечи.

— Чего ты ждешь от этих писем, Шелби? Что прочитав о давнем прошлом, сможешь найти объяснение своим страхам и неуверенности? Ты одержима прошлым. Я имею в виду не только Дезире, но и все шишки, которые ты набила себе когда-то в школе. Живи дальше, Шелби! Возьми деньги за землю и продолжай жить! Забудь о письмах!

— Я не могу! Я верю, что они помогут мне.

— Разве помогли они твоей бабушке? Она жила этими письмами всю свою жизнь. Мой дедушка сам не свой с тех пор, как узнал, что они все еще существуют. Эти письма приносят зло, Шелби, они никому и ни в чем не помогают, и если мы не оставим прошлое в покое, оно будет возвращаться и вставать у нас на пути — если, конечно, я могу говорить о нас «мы».

Шелби пристально вглядывалась в страдающие глаза Клея.

— Откуда ты все это знаешь?

Клей резко отпустил ее и, повернувшись, направился к дому. Но Шелби преградила ему путь.

— Я хочу знать правду, — настаивала она.

Клей посмотрел на Шелби так, словно не верил своим ушам.

— Правду? — он горько усмехнулся. — Правда — не всегда яркий маяк на горизонте, как тебе хотелось бы думать. Ты живешь, словно выполняя святую миссию по раскрытию истины.

— А ты выполняешь святую миссию увиливать, скрывать и запутывать! Соврал здесь, скрыл правду там, и так до тех пор, пока перестанешь понимать, где же твоя собственная душа.

Рубашка Клея прилипла к груди, на ней проступили пятна пота. Он тяжело дышал.

— С моей душой все в порядке, не беспокойся, — с усилием произнес Клей. — Но приятно знать, что как только я распоряжусь ею неверно, ты тут же напомнишь мне об этом.

Шелби понимала, что зашла слишком далеко.

— Клей, — она протянула руку в его сторону, но Клей отшатнулся. Он подошел к своей машине с откидным верхом, быстро забрался внутрь и включил мотор.

— Клей, подожди!

Он дал задний ход. Шелби не могла позволить ему уехать вот так. Она побежала рядом с машиной, открыла дверцу и впрыгнула внутрь. Однако Шелби немного не рассчитала свои силы и успела каким-то чудом примоститься на самом краю сиденья.

— Шелби! — воскликнул Клей, рывком притягивая ее к себе, прежде чем она успела вывалиться из машины.

Шелби почувствовала, как сильная рука схватила ее за пояс джинсов и толкнула на мягкое сиденье «мустанга». Дверца захлопнулась, чуть не прищемив ей ногу.

— Дура! — в ярости кричал Клей. — Ты могла покалечиться.

Он остановил машину. Тяжело дыша, Клей отпустил пояс ее джинсов. На несколько секунд на лице его отразилось облегчение, но оно тут же снова превратилось в маску.

— Вылезай, Шелби.

— Я извиняюсь за свои слова.

Клей снова включил мотор.

— Мне необходимо побыть одному.

— Я боюсь оставлять тебя одного.

— Тогда я пойду возьму Ча-Ча.

— Черт побери, Клей, ну позволь же мне все-таки извиниться! — Шелби коснулась пальцами его щеки. Прикосновение ее обожгло кожу Клея. Он резко вздохнул, и машина дернулась вперед, так что Шелби прижало к спинке сиденья.

Съехав с Парк-лейн, Клей повернул к реке. «Мустанг» мчался все быстрее и быстрее, за окнами мелькали живописные зеленые аллеи. Иногда Шелби нравилось, как Клей гонит машину. Но теперь ей казалось, что он слишком рискует. Так что же такое произошло в беседке?

— Клей, помедленнее, — воскликнула Шелби, дрожащей рукой пытаясь нащупать ремень безопасности.

Но Клей только сильнее жал на газ. Первоклассная машина охотно подчинялась ему. Кругом все реже и реже мелькали дома. Когда Клей свернул на Ривер-роуд, Шелби почувствовала запах паленой резины. Интересно, куда они едут и сумеют ли туда добраться? По шее Шелби стекал пот.

Клей резко свернул с главной трассы. Поднимая облака пыли, машина помчалась по песчаной дороге. Пыль и осколки щебня попали в глаза Шелби, которые тут же заслезились, так что теперь она почти ничего не видела. Мир, быстро проносящийся мимо, казался полным зловещего хаоса. Клей напоминал робота, властвующего над другим, послушным ему механизмом.

Он снова резко свернул, но гравий держал машину не так хорошо, как асфальт, и ее тут же закрутило. Шелби кричала до тех пор, пока «мустанг» вдруг резко не остановился. Когда глаза перестали наконец слезиться, она увидела, что Клей остановил машину перед бревенчатой хижиной.

Отбросив ремень безопасности, Шелби буквально прошипела: — Почему ты просто не прикончил меня в «Парк-Вью»?

Клей сидел неподвижно, с закрытыми глазами. Дикая гонка вовсе не напугала его, скорее наоборот: разбудила спящих внутри демонов.

— Ты хотела приехать сюда.

— Я хочу жить.

На лице его мелькнул слабый призрак улыбки.

— Это мой дом.

Шелби посмотрела на незатейливое сооружение.

— Я думала, «Парк-Вью»…

— Место где я живу, да. Но именно здесь живет моя душа.