Страсть. Часть вторая

Глава 13

София

— Она была беременна? — я стараюсь, чтобы это не прозвучало так же шокировано, как я себя чувствую. Николас прямо сейчас мог бы уже быть отцом, если бы у него не забрали мать его ребенка и его малыша. — Мне так жаль.

— Мы узнали об этом только в тот день, парой часов ранее, — он откидывается на спинку стула. — Мы были двумя детьми, у которых не было и двух центов, чтобы сложить их вместе, но мы были взволнованы.

— Вы не планировали ребенка?

Он кривится.

— Я учился в колледже. Бриэлла только прошлым летом окончила среднюю школу. Она работала, чтобы накопить на обучение. Это получилось случайно.

Я была случайностью. Мои родители однажды вечером пошутили по этому поводу с кем-то из своих друзей, когда выпили слишком много вина. Я услышала это признание и последовавший за ним смех, когда вышла из своей спальни, чтобы перекусить. В то время мне было не больше десяти лет. Я спросила их об этом на следующий день, и когда они оба, запинаясь, начали объяснять о Генеральном плане Бога для них, я поняла по выражению их лиц, что им было стыдно за то, что я услышала.

— Я попросил ее выйти за меня замуж, как только мы узнали, что она беременна.

Признание ранит, хотя и не должно было бы. Он любил ее. Он сказал мне об этом несколько недель назад, и теперь, когда я знаю, что был еще и ребенок, становится совершенно понятно, почему ее фотография выставлена в его квартире. В ту ночь он потерял то, что могло бы стать его семьей.

— Мы не знали, как это все будет, — продолжает Николас срывающимся голосом. — Я собирался бросить колледж и устроиться на работу. Она сказала, что сможет взять дополнительные часы в кафе, в котором работала. Мы были полны решимости заставить все сработать.

— У вас бы все получилось, — говорю я без колебаний.

Он построил для себя невероятную жизнь. Я не сомневаюсь, что его писательский талант проявился бы и тогда, и его семья была бы хорошо обеспечена.

— Я хотел этого, — он проглатывает то, что осталось от виски в его стакане. — В тот вечер я попрощался с Бриэллой сразу после ужина и сказал ей, что на следующий день у меня будет для нее сюрприз.

Разговор кажется таким интимным, что мне хочется обнять его. Ему больно. Это такая боль, которой я никогда не испытывала.

— И что же это был бы за сюрприз?

— В старшей школе я не занимался спортом, поэтому мой дедушка перед смертью подарил мне свое университетское кольцо. Он был квотербеком. Крепкий орешек снаружи, но внутри — самый любящий мужчина, которого только можно было встретить.

— Звучит так, будто он был потрясающим.

— Он умер через год после Бриэллы, — его лицо смягчается. — Но в ту ночь, когда я сказал ему, что она беременна, он выудил это кольцо из сундука в шкафу. Он дал его мне, чтобы я передал ей.

Это то, что сделал бы и мой собственный дедушка.

— Это особенное кольцо.

— Я ношу его в кармане почти каждый день, — Николас ерзает на стуле, когда рукой ныряет в передний карман брюк. — Это напоминание о них обоих.

Я опускаю взгляд на потускневшее кольцо в его ладони. Большинство людей не увидели бы в этом красоты, но я вижу. Для Николаса оно олицетворяет как любовь, так и потерю.

— Ты дорожишь этим.

— Ценой своей жизни, — он сжимает ладонь в кулак. — Мне не терпелось отдать его, поэтому я пошел к ней домой.

Я тяжело сглотнула.

— Что случилось?

Он тяжело выдыхает.

— Входная дверь была не заперта. Я позвал, но никто не ответил, и я вошел.

Я хочу остановить его, потому что не могу представить себе весь ужас того, чему он, должно быть, стал свидетелем в том доме.

— Ты был там, когда он…

— Нет, — он слегка качает головой. — Я услышал шаги на верхнем этаже, поэтому поднялся по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки за раз. Я видел, как ее сестра упала в обморок с телефоном в руке.

— Что насчет Бриэллы?

Он смотрит через мое плечо туда, где, должно быть, находится Ширли.

— Я зашел в ее комнату. Она уже была мертва.

— Мне так жаль, — слезы наворачиваются у меня на глаза.

— Я увидел записку в ее руке.

Боже. О, Боже.

— Я взял ее, София, — он опирается локтями на стол. — Я взял ее у нее из рук и, услышав приближающийся вой сирен, ушел. Я, бл*ть, оставил ее и нашего ребенка там, на этой кровати, совсем одних.

— Мне нужно, чтобы ты кое-что поняла, — рукой он касается моей шеи, когда помогает мне надеть пальто. — Я не планировал рассказывать тебе ничего из этого сегодня вечером. Это просто вырвалось наружу.

Я в этом не сомневалась. Это было грубо и непродуманно. Тот факт, что его руки все еще дрожат, является доказательством этого.

— Я знаю, Николас.

— Никто, кроме тебя, не знает, что я был в доме.

— Ты не сказал своим родителям или полиции? — я бросаю взгляд на Ширли. Бар закрыт, и она ждет, пока мы вдвоем уйдем, прежде чем она закроется. Я вижу нетерпение на ее лице.

— Никому, — он застегивает пиджак. — Тогда я был в шоке. К тому времени, когда я смог сформулировать связную мысль, я не хотел бередить рану.

— Значит ты все это время носил все в себе? — я не могу не испытывать сочувствия по этому поводу. Одно дело потерять того, кого любишь. Совсем другое — быть свидетелем безжизненного тела любимого человека и последствий убийства такого масштаба.

— Я ходил на терапию после колледжа. Там я кое с чем разобрался. Мое писательство помогло.

Он пишет о смерти. Теперь для меня это имеет больше смысла.

— Я не могу представить, чтобы мне пришлось пройти через что-то подобное.

— Это в корне меняет человека, — Николас берет со стола мой клатч и протягивает его мне. — Ты должен бороться, чтобы снова обрести себя.

Он сражался. А сейчас здесь, обнажает себя передо мной.

— Ты дала мне больше тридцати минут, — Николас берет меня за руку и проводит пальцами вверх по запястью к краю моих часов. — Спасибо тебе за это.

Мои внутренности трепещут. Не могу сказать, из-за дешевого вина это или из-за его прикосновений.

— Не за что.

— Могу я получить еще тридцать минут как-нибудь в этом году?

Я пытаюсь сдержать улыбку, но это бесполезно.

— Думаю, могу вписать тебя в расписание в понедельник вечером.

— В понедельник, то есть через три дня? — он удивленно приподнимает брови. — Ты серьезно?

— Встретимся здесь в семь вечера в понедельник.

— Я буду здесь в шесть.

Я смеюсь.

— Ты нетерпелив.

— Ты чертовски права, — он подносит мою руку к своим губам, нежно целуя мою ладонь. — Я увижусь с самой невероятной женщиной в мире в понедельник в семь. Жизнь не может стать еще лучше, чем сейчас.