Строптивая невеста

11

Через полчаса они уже въезжали на парковку возле приюта. Всю дорогу у Лиз в горле стоял комок. Теперь же, когда ее ослепили фары пожарной машины и кареты скорой помощи, она почувствовала настоящий ужас. Испуганные дети сбились в стайки и жались друг к другу, воспитатели тщетно старались их успокоить. Лиз искала глазами мистера Моррисона. А вот и он, седые волосы растрепаны, пиджак нараспашку, спешит ей навстречу.

— Что случилось? Что-то с Джонни, да?

— Не волнуйтесь. Надеюсь, все обошлось. У Джонни сейчас доктор.

— Он ранен? Несчастный случай?

— Он сорвался с ограды. Пытался сбежать из приюта… На первый взгляд, серьезных повреждений нет. Но лучше его обследовать.

— С ограды? — переспросил Гарри. — Но это же добрых три метра!

— Можно мне с ним поговорить? — попросила Лиз.

— Обязательно. Поэтому я вас и вызвал. Совершенно непонятно, чем вызван такой отчаянный поступок.

— Разве вы забыли? Сегодня он должен был встретиться с супружеской парой, которая хочет усыновить ребенка.

Она сказала это для Гарри, ведь мистер Моррисон, естественно, знал о свидании.

— Они виделись. Им понравился Джонни. И эти люди захотели познакомиться с ним поближе.

Вот это новость. Лиз очень удивилась. Для себя она решила, что супружеская пара, очевидно, отвергла Джонни, что и спровоцировало отчаянный шаг.

— Поэтому, — продолжал мистер Моррисон, — мне совершенно непонятно, почему он пытался убежать. Мне казалось, что он мечтает о собственной семье. Здесь ему было плохо, это ясно. Но после сегодняшней истории эта пара, вероятно, откажется от него. Люди, которые решились на усыновление, избегают проблемных детей.

— Джонни — не проблемный ребенок, — с негодованием возразила Лиз. — Это маленький мальчик, попавший в беду. И ему нужно помочь.

— Мне кажется, — мягко вмешался Гарри, — дело не в том, что ему нужна семья. Точнее, ему не нужна какая угодно семья. Ему нужна его собственная семья. Он не хочет, чтобы его кто-то выбирал, он хочет сам выбрать. Понимаете?

— Весьма возможно, — кивнула Лиз, задумчиво накручивая на палец прядь волос. — Но лучше всего спросить у Джонни.

— Согласен. Пойдем скорее.

Гарри решительно взял ее за руку, и Лиз сразу же почувствовала себя увереннее. Рука в руке они отправились в игровую комнату.

Телевизор, который обычно был целый день включен, на этот раз безмолвствовал. Забытые игрушки валялись на ковре.

У Лиз в сознании беспорядочно мелькали мысли одна ужаснее другой. Джонни мог разбиться насмерть. Он мог сломать позвоночник и остаться на всю жизнь калекой. Он мог… Но сейчас главное — помочь Джонни разобраться с его страхами.

Джонни сидел за детским столиком, такой маленький и одинокий, что у Лиз защемило сердце. Худенькие ручки он сложил на животе, бледное личико осунулось, рот был плотно сжат. Никаких следов слез. Доктор как раз упаковывал портативный аппарат для измерения давления.

— Нет ничего серьезного, — успокоил он Гарри и Лиз. — Джонни, пока. В следующий раз будь осторожнее, ладно?

Доктор откланялся. Гарри с улыбкой подошел к мальчику.

— Здорово, ковбой!

Джонни молча взглянул на него снизу вверх.

— Можно, я присяду тут рядом? — попросил Гарри.

Малыш пожал плечами.

Лиз подошла поближе и заметила у Джонни на скуле наливающийся синевой кровоподтек.

— Ну и синяк! Болит? — сочувственно спросила Лиз.

Ребенок едва заметно кивнул.

— Хочешь, приложим лед?

Джонни отрицательно покачал головой.

Лиз присела рядом на детский стульчик, наклонившись к Джонни.

— А ты, парень, крепкий орешек! — с уважением сказал Гарри и похлопал малыша по спине.

Джонни с минуту молча смотрел на Гарри.

— Ты почему приехал?

Лиз удивилась вопросу. Враждебности в тоне мальчика не было, лишь удивление. Лиз тоже с волнением ждала ответа.

— Я страшно испугался за тебя, вот почему. Мы все за тебя испугались.

— Почему? — требовательно переспросил мальчик.

— Мы тебя любим, Джонни, — сказала Лиз.

Джонни молчал, но кулачки его оставались плотно сжатыми.

— Скажи, Джонни, тебе было страшно там, наверху? — спросил Гарри. — Наверное, страшно было смотреть вниз с такой высоты.

— Да, ужасно страшно, — признался Джонни.

— Еще бы, — кивнул Гарри, поглядывая в окно на высокую ограду. — Я бы до смерти испугался.

— Ты ничего не боишься, — с неприкрытым восхищением сказал Джонни.

— Еще как боюсь, — заверил его Гарри.

— Чего?

— Ну, например, пчел. Эти жуткие жала!

— Ой, правда, — подтвердил Джонни.

— А я боюсь ходить к зубному врачу. У них эти страшные бормашины, — сообщила Лиз.

Джонни и Гарри понимающе переглянулись.

— И еще очень страшно, когда ты одинок, — тихо сказал Гарри.

В этих простых словах прозвучала такая неподдельная тоска, что Лиз пристально посмотрела на него: этот человек не переставал удивлять ее. Когда она, бывало, поглядывала на его фотографии в иллюстрированных журналах, стоя в очереди в кассу супермаркета, ей и в голову не приходило, что этот баловень судьбы может страдать от одиночества. Однако она сердцем чувствовала, что это не поза.

— А ты что, тоже боишься быть один? — Джонни недоверчиво смотрел на большого, сильного мужчину.

— Ага. В детстве я ужасно не любил, когда меня оставляли одного.

— А тебя разве оставляли одного?

— Не так, как тебя. Но все равно оставляли.

— Как это? — Джонни подался вперед.

— Папа с мамой часто уезжали.

— В отпуск, что ли?

— То по делам, то в отпуск, — с горечью подтвердил Гарри.

— Да-а, — недоверчиво протянул Джонни, — но ведь на твой день рожденья и на Рождество они были с тобой!

— Не так уж часто, — покачал головой Гарри. — А когда они были дома, я всегда чувствовал, что им это в тягость.

Лиз боялась шевельнуться. А она-то всегда думала, что Гарри родился, как говорят, в рубашке. Что у него не было в детстве никаких забот. Но теперь она живо представила себе, как он сидит на подоконнике в огромном доме своего деда и безнадежно ждет папу и маму. А когда они приезжают, бедный ребенок чувствует себя обузой.

— Моим родителям тоже было на меня наплевать, — мрачно сказал Джонни. — Папаша ушел от матери еще до моего рождения. А мать спихнула меня сюда.

— Знаешь, это ведь не значит, что она тебя не любила. Просто она не могла о тебе заботиться, — тихо сказал Гарри.

— Не-а. Она всегда говорила, что от меня одни неприятности.

— Тогда она просто дура! — выпалил Гарри.

Джонни с недоумением посмотрел на него: горячность Гарри удивила и Лиз. Она не ожидала, что он принимает беды Джонни настолько близко к сердцу. Потом мальчик пожал плечами.

В комнате повисло молчание. Наконец Лиз нарушила его:

— Джонни, та семейная пара, с которой ты виделся, они ведь хотят тебя взять.

— Нет, — решительно покачал головой мальчик. — Они хотели своих детей, но у них не получалось. Поэтому они решили взять ребенка в приюте. Они не меня хотели, они хотели ребенка взамен своего, понимаете?

Лиз еще раз удивилась невероятной восприимчивости детей. Они тонко чувствуют то, что взрослые иногда совсем не понимают. Как больно за этого малыша, которому так отчаянно нужна любовь. Больше всего на свете Лиз хотела бы дать ему семью. Но у нее самой нет семьи…

Ее словно ударило током. Истина предстала перед ней во всей простоте. Вот чего ей всегда хотелось на самом деле — нормальной, крепкой, надежной семьи, где есть любовь и где все заботятся друг о друге. Только это желание она всегда подавляла в себе, убеждала себя в том, что никто ей не нужен.

Может быть, поэтому ее так тянет к Гарри. Он — надежный, прочно стоит обеими ногами на земле. Он знает, что такое крепкая семья, и на своей шкуре испытал, как страшна в семье отчужденность. Он способен любить нежно и беззаветно. Он верный и добрый. Если и существуют сказочные принцы, то наверняка они носят ковбойские шляпы.

Естественно, что она противилась разрыву. Подсознательно она хотела, чтобы свадьба состоялась. Только она не была уверена, сможет ли он полюбить ее. Именно поэтому и боялась признаться самой себе в своих чувствах.

Вопрос малыша заставил Гарри честно взглянуть на свои страхи. Чего он боится? На протяжении почти трех часов, что они разговаривали и играли с Джонни, пытаясь разобраться в причинах его бед, Гарри снова и снова возвращался мыслями к этому вопросу.

Страх одиночества. Даже хуже, чем страх одиночества: боязнь быть отвергнутым. Всю жизнь он использовал деньги и положение, чтобы поставить барьеры между собой и другими. Особенно женщинами. Он отвергал всех женщин, опасаясь, что они интересуются не им самим, а его деньгами. Бросал их прежде, чем они бросят его. Так было, пока он не встретил Лиз.

— Джонни, а хочешь завтра пойти к нам на свадьбу? — предложил Гарри, складывая фрагмент мозаики.

— Что, правда? А можно? — обрадовался малыш.

— Ты с ума сошел? — шепотом запротестовала Лиз. — Зачем ты это делаешь?

— Я делаю то, что считаю правильным, — твердо сказал Гарри.

Слишком долго он закрывал глаза на очевидное. Если он даст Лиз уйти, он потеряет самое лучшее, что было у него в жизни.

— Если вы не хотите, то я и не приду, — обиженно проговорил Джонни, вертя в руках кусочек мозаики.

— Джонни, — произнесла Лиз как можно спокойнее. — Я была бы счастлива пригласить тебя на свою свадьбу. Но…

— Ладно, я все понял.

Джонни шмыгнул носом.

— Ничего ты не понял. — Лиз шумно выдохнула; словно готовясь к прыжку в воду. — Гарри, объясни же ему.

— Что я должен объяснять?

Он знал, что рискует вызвать вспышку гнева, но ничего не мог поделать.

— Джонни, — с ледяным спокойствием сказала Лиз, — разреши, мы с Гарри пять минут поговорим наедине.

— Вы что, будете ругаться? — испуганно спросил мальчик.

— Ругаться? — переспросила Лиз, наградив Гарри убийственным взглядом. — Нет, конечно. Не волнуйся.

— Все нормально, парень. — Гарри похлопал малыша по спине.

Наверное, он зашел слишком далеко. Он не хотел настраивать Лиз против себя. Ведь он собирается сделать ей предложение! Вот только как? Он взглянул на часы.

— Ох, как поздно уже. Доктор Уилкинсон должна сегодня пораньше лечь, чтобы завтра быть красивой. Завтра у нее большой день, и ей нужно хорошенько отдохнуть.

— Гарри… — начала Лиз.

— Ты ведь выйдешь за меня замуж, да?

Нужно признать, получилось как-то неуклюже, но он ведь не подготовился. Он еще никогда в жизни не делал предложение. А теперь он должен сказать такой необыкновенной, такой желанной женщине как Лиз, что он хочет взять ее в жены. А вдруг она ответит «нет»?

— О чем ты говоришь?!

— Да о свадьбе! — вдруг вмешался Джонни. Малыш вообразил, что она не поняла вопрос! — Гарри просто хочет удостовериться, что вы придете. Вы ведь придете?

В ее глазах появился странный блеск. Взгляд Лиз проник ему в самую душу. Для нее это непростое решение. Он ведь знает, что она не собиралась ни с кем связывать свою жизнь.

Она всю себя отдает бедным больным детям, думал Гарри. А он что сделал в жизни? Скопил невероятные богатства. Но деньги — вовсе не смысл его жизни. Когда-нибудь самым главным его богатством станет семья. И он хочет, чтобы его половинкой стала именно Лиз, а не какая-то другая женщина. Он должен убедить Лиз, что любит ее. Ведь она-то умеет дарить любовь. Сколько любви и тепла дает она детям! Но в то же время она боится принять любовь. Лиз тоже страшится быть отвергнутой, как и Гарри. Но он мужчина, поэтому рискнуть должен именно он. Он положит свое сердце к ее ногам и будет надеяться, что она не растопчет его.

Джонни широко зевнул и потянулся.

— Джонни, ты устал. Сегодня был тяжелый день. Иди ложись в постель, чтобы завтра быть молодцом, — Гарри мягко подтолкнул Джонни к дверям. — А завтра я заеду за тобой часов в десять. Ты мне поможешь приготовиться, ладно?

— Гарри! — Лиз тихонько коснулась его руки. — Нам обязательно нужно об этом поговорить.

— Да о чем тут говорить! — улыбнулся Гарри, накрывая ладонью ее руку.

— Ну ладно, я пошел! — И Джонни соскользнул со стола.

— Пока, Джонни! Слушай, а ты не сбежишь до завтрашнего утра? — поддразнил мальчика Гарри.

— Нет.

— Обещаешь?

— Обещаю, — серьезно сказал Джонни. — Вы меня простите. Я не подумал, что вы из-за меня будете переживать. Я больше так не буду.

— Вот и хорошо, — улыбнулась Лиз. — Помни, что мы всегда поможем тебе.

Когда мальчик вышел за дверь, Лиз обернулась к Гарри:

— Ну и как ты завтра будешь ему все это объяснять?

— Никак не буду. Мне не придется ничего объяснять.

Она скрестила руки на груди.

— Тогда объясни мне.

— Мне не придется ничего объяснять, потому что свадьба состоится. Если, конечно, ты согласна выйти за меня замуж.