Строптивая невеста

Глава 9

Размышления о том, куда ходила София, не долго беспокоили Райдера. Он быстро догадался, что девушка, вероятнее всего, подслушала его разговор с Шерманом Коулом, которого заметила в окно, когда тот подъехал к дому. Значит, она слышала все! И нелестное мнение о себе судьи, и его, Райдера, жестокие слова. Ах, какая неудача! Проклятая девчонка! У нее есть все основания не доверять ему, и она ему не доверяет, несмотря на его искренние заботы о Джереми. Райдер был раздосадован этим обстоятельством и долго стоял в холле, куда он спустился после визита к Софии, уставясь бессмысленным взором в пространство. Из забытья его вывел голос Джеймса, слуги:

— Сэр, нужно что-нибудь?

— Нет, Джеймс. Скажи-ка лучше, ты не видел мисс Стэнтон-Гревиль здесь, на первом этаже?

— Да, сэр, она была здесь совсем недавно. В ночной рубашке мистера Грэйсона, с распущенными волосами и забинтованными ногами.

— А-а, понятно. Спасибо, Джеймс.

— Рад вам служить, сэр. А как Томас, его повесят?

— Искренне хочу в это верить, Джеймс. Райдер вышел из просторного холла на веранду и невдалеке от дома заметил Эмиля, который махал ему рукой. Подъехав к парадному входу и спешившись, Эмиль легко взбежал по ступенькам и торопливо прошел на веранду, где его ждал Райдер.

— В Кэмил-холле все в порядке, — доложил Эмиль. — Запах гари и дыма почти выветрился, но слуги пока еще не очистили внутренние помещения от грязи и копоти. Я оставил вместо себя нашего бухгалтера Клэйтона, он толковый и опытный человек и встретит бухгалтеров и надсмотрщиков Кэмил-холла во всеоружии. Я собираюсь вернуться обратно после обеда и проверю, все ли распоряжения выполнены.

— Томас не объявлялся?

— Нет. Я проследил также за тем, чтобы останки Тео Берджеса были похоронены. Господи, вы не представляете, Райдер, что это было за зрелище! Слава Богу, все кончено. Тело покойного, разумеется, осмотрели поверхностно. Как себя чувствуют Джереми и Софи?

— Прекрасно. Будьте внимательны и осторожны, Эмиль.

— Хорошо. Вы собираетесь уезжать?

— Да, я поеду в Кэмил-холл. Софи и ее брату нужна одежда.

С этими словами Райдер направился к выходу с веранды, а Эмиль, нахмурившись, долго смотрел ему вслед.

Клэйтон оказался необыкновенно подвижным, загорелым и на удивление волосатым маленьким человечком; он ни минуты не мог посидеть спокойно и постоянно двигался или что-то делал, и даже когда он просто стоял, создавалось впечатление стремительного движения куда-то. Поздоровавшись с Райдером, Клэйтон разразился быстрым, нескончаемым потоком слов. Райдер внимательно слушал все, что рассказывал ему бухгалтер, и между делом осматривал окружающую обстановку, одновременно отмечая про себя, что необходимо переделать. Отпустив наконец разговорчивого Клэйтона, он прошел на второй этаж; там ему встретилась смешливая чернокожая служанка в ярком платке, обмотанном вокруг головы, она проводила господина в спальню Софии. По дороге девушка проинформировала Райдера, что ее зовут Дорси.

Спальня Софии располагалась рядом со спальней Тео Берджеса, и, заметив это, Райдер недовольно сдвинул брови, сразу представив себе, как Тео, с кнутом в руках, врывается в комнату племянницы. Бедная Софи! Решительным шагом Райдер проследовал внутрь помещения и подошел к платяному шкафу. Открыв его, он увидел не менее дюжины платьев, богатых и нарядных, но подходящих скорее опытной кокотке, без труда сводящей мужчин с ума, нежели молодой девушке. Кроме этих бесстыдных, откровенных нарядов, других туалетов в шкафу не было. Райдер, заметив рядом со шкафом комод, начал выдвигать один за другим ящики и в одном из них обнаружил скромные, пастельных тонов платья, вполне приличные для девушки из хорошей семьи. Эти наряды, в отличие от предыдущих, шелковых и атласных, были сшиты из муслина. Нижнее белье, лежавшее в других ящиках, было хорошо сшито и украшено искусной вышивкой, но оно не подошло бы куртизанке, потому что было сшито из батиста и полотна, а не из шелка или атласа. Среди белья Райдер нашел также и простенькую девичью ночную рубашку и, достав ее и другие вещи, которые он счел подходящими, связал их в узел и оставил в комнате. Затем он прошел в спальню Джереми и вскоре вернулся с другим узлом в руке.

Дело было сделано, оставаться в Кэмил-холле дольше было незачем, и Райдер покинул жилище Софии и ее брата и через четверть часа уже подъезжал к своему дому. А там его ждал сюрприз в виде судьи Шермана Коула и четырех вооруженных людей. Коул визгливым голосом кричал на управляющего, приказывая ему немедленно привести распутную девчонку, которую он, как представитель закона, обязан препроводить в тюрьму Монтего-Бей за убийство дяди. Райдер, проехав на коне среди столпившихся у парадного входа незваных гостей, остановился у нижних ступеней лестницы и вопросительно посмотрел на Коула.

— А-а, вот и вы! — вскричал судья. — Но это уже не важно. Слушайте меня, сэр. Я приехал забрать ее и для осуществления своего намерения привел с собой помощников.

Райдер высокомерно взглянул на «помощников», явно чувствовавших себя не в своей тарелке, и усмехнулся.

— Почему вы не проходите в дом, мистер Коул? У нас найдутся для вас сдобные плюшки, которые вам так понравились. За плюшками мы и обсудим создавшуюся ситуацию.

— Нет! — возмущенно отказался от предложения судья. — Я пришел не за этим. Я требую, чтобы вы сейчас же выдали мне девушку, и требую именем закона!

Райдер спешился, передал поводья слуге и сказал Коулу:

— Я устал от этой невыносимой жары, но еще больше я устал от ваших воплей, судья. Предлагаю вам выбор: или пройдите со мной в дом, или оставайтесь здесь, пока вы окончательно не испечетесь на солнце.

Повернувшись спиной к Коулу и его спутникам, Райдер начал подниматься по лестнице, за ним шел Грэйсон, а за управляющим, медленно и неохотно, побрел озадаченный отпором Райдера Шерман Коул. Вслед ему неслось громкое перешептывание, и он был почти уверен, что его спутники, и ранее не выказавшие большой охотой сопровождать его, собираются оставить Кимберли-холл и отправиться восвояси. «А, черт с ними, пусть уезжают, — зло подумал судья, — я и без них справлюсь».

В гостиной Райдер остановился, резко повернулся и, оказавшись лицом к лицу с Коулом, спросил:

— Я не ослышался? Вы, кажется, заявили, что мисс Стэнтон-Гревиль убила своего дядю?

— Да, заявил. И на этот раз у меня имеются доказательства. Один из моих людей нашел пистолет, из которого было произведено два выстрела. — Он вытащил из кармана оружие и протянул его Райдеру: — Видите, там два заряда, и оба они пустые, без пороха.

— Интересно.

— Да, очень. Так что ведите девчонку сюда. Пистолет явно принадлежит женщине, это не мужское оружие. Все ясно. Я заберу преступницу с собой.

— С собой? Куда же это?

— Ну, у нас есть специальное помещение, где мы держим заключенных. Там, конечно, не роскошно, но для нее подойдет.

Райдер прекрасно понимал грязные намерения судьи, его желание отомстить Софии за когда-то ущемленное самолюбие, и ни минуты не сомневался, что, отпусти он девушку с Коулом, грязный толстяк непременно надругается над ней.

— Я не вижу причин подчиниться вашим требованиям, мистер Коул, — легким небрежным тоном заявил Райдер. — Почему бы вам кстати не проехаться в Кэмил-холл? Вы найдете там свежую могилу.

— Что? О чем это вы толкуете, сэр, я не понимаю.

— А вот о чем, мистер Коул. Сын моего управляющего, Эмиль, осмотрел останки покойного Теодора Берджеса и не обнаружил на теле следов пуль. Следовательно, Тео Берджес не был застрелен, как вы утверждаете. Зато его трижды ударили ножом в грудь. Хотите убедиться в этом сами? Пожалуйста, разройте могилу и покопайтесь в останках, правда, занятие это малопривлекательное, сами понимаете, жара и прочее… Ах, вы не собираетесь этого делать? Я понял это по выражению вашего лица. Что ж, тогда найдите Томаса, вы же до сих пор не занялись его поисками.

— Но ведь пистолет…

— А пистолет этот принадлежит мне, — вмешался в разговор Сэмюель Грэйсон. — Большое вам спасибо за то, что вы его вернули. Вы совершенно правы, сэр, это женское оружие и оно принадлежало моей супруге. Я хранил пистолет как память.

Не слушая управляющего, Коул, сверля злым взглядом лицо Райдера, спросил:

— А что она тогда там делала?

— Да вы что, мистер Коул? — изумился Райдер. — Она же там жила, где еще она должна была находиться?

— Так не пойдет, мистер Шербрук. Мне придется самому осмотреть тело.

— Вот и отлично. Осмотрите. В Кэмил-холле сейчас распоряжается некий Клэйтон, наш бухгалтер, он вам все покажет и снабдит всем необходимым, например лопатами, они же вам в первую очередь понадобятся, не так ли? Неприятная работа вам предстоит, искренне сочувствую. Особенно в такую жару! Господи Боже мой! Эмиль, когда вернулся после похорон, был серо-зеленого цвета. А ведь с тех пор прошло несколько часов, представляю, во что превратился труп! И оставьте меня, Коул, я устал, а разговор с вами всегда получается таким утомительным! Желаю вам удачных раскопок и думаю, их результат окажется для вас гораздо неприятнее, чем процесс по извлечению трупа из могилы.

На этом разговор закончился, и Райдер, не прощаясь, оставил гостя одного в гостиной, а сам вышел на центральную веранду и там ждал, пока судья уйдет. Шерман Коул, бормоча себе под нос проклятия и угрозы, оставил негостеприимный дом, намереваясь снова в него вернуться и добиться-таки своего.

К Райдеру подошел управляющий и спросил:

— На теле действительно были обнаружены ножевые раны?

— Понятия не имею, Грэйсон, — ответил беззаботно Райдер, — Эмиль мне по этому поводу ничего на сообщал.

— Вы хотите сказать, что солгали судье?

— Ну да, а что? — удивленно вскинул брови Райдер. — Мне кажется, что моя версия случившегося не лишена смысла.

— Может, и так, сэр, но Шерман Коул — опасный человек, и вам следует быть начеку. Я понимаю, что он вам неприятен, но от него так просто не отделаешься; вам все равно придется еще иметь с ним дело, слишком уж он стремится заполучить мисс Софию. Аожь здесь не поможет, хотя благодаря ей вы выиграли немного времени.

— В свое время София отвергла ухаживания судьи, дала ему увесистую пощечину, когда толстяк полез целоваться. И он до сих пор не простил девушке ее отказа.

— Еще бы! Коул не из тех, кто легко забывает обиды, особенно такие. — Грэйсон горестно покачал головой. — Что-то надо предпринять, и чем скорее, тем лучше. Бедное, бедное дитя.

— Это вы о Джереми?

— Нет, почему? Я имел в виду Софию.

— А-а… Надеюсь, она сейчас в постели?

— О да.

Райдер, ничего более не говоря, кивнул управляющему и ушел к себе.

На следующий день он проснулся поздно, встал, умылся и после завтрака решил навестить Софию. Девушка выглядела свежей и отдохнувшей; рубашку Грэйсона она сменила на одну из своих изящных ночных рубашек и казалась в ней совсем девочкой. Синяки на лице почти совсем прошли, так что вид у Софии был вполне здоровый, однако Райдер заметил на ее лице признаки раздражения.

— Не очень-то удобно принимать ванну и при этом не замочить ноги, — вместо приветствия недовольно заявила София.

— Да что ты! Зрелище, наверное, любопытное. Не повторишь ли ты процедуру мытья вечером, специально для меня? Хм, вижу по твоей брезгливой гримасе, что мою просьбу не выполнят. Ну ладно, я, собственно, пришел поговорить.

— Я вся внимание.

— Ты нервничаешь, это совершенно очевидно. Почему?

— Я хочу домой, в Кэмил-холл. Джереми сказал мне, что сейчас делами там ведает здешний бухгалтер… Это неправильно, Райдер, ты должен отпустить меня; наши слуги отлично все сделают под моим присмотром.

— Домой тебе пока еще рано, Софи, поэтому советую тебе лишний раз не беспокоиться. Клэйтон гораздо лучше тебя всем распорядится, уж можешь мне поверить. Кстати, судья Коул снова приходил за тобой, да еще в сопровождении четырех вооруженных болванов. Я выставил его вон, но прежде сообщил ему, что на трупе твоего дяди — извини, Софи, — были обнаружены следы от удара ножом.

— Вы шутите?

— Кто знает? Между прочим, я действительно склоняюсь к мнению, что Тео Берджеса убил Томас и ты ранила его, а не дядю. Ясно, рана не была смертельная, раз Томас явился к судье и донес на тебя, но теперь он где-то затаился и носа не высовывает из своей норы. Вот уж я доберусь до него!

— Томас не вернется в Кэмил-холл, я уверена в этом и поэтому не боюсь ехать домой. А дома так много дел скопилось, Райдер! Ты ведь знаешь! Какой смысл мне и Джереми оставаться здесь, в Кимберли? Я уже почти поправилась, а ноги… Обещаю, что прыгать и бегать я не буду.

— Софи, скажи мне, а что ты будешь делать, если Шерман Коул заявится в Кэмил-холл с намерением препроводить тебя в тюрьму?

София не нашлась, что ответить, и лежала, бледная, стараясь не смотреть на Райдера.

— Мы уедем в Англию, Софи, я, ты и Джереми. Это самый лучший выход, на мой взгляд.

— Господи! Да ты с ума сошел, Райдер!

— Вовсе нет, я серьезен как никогда. Джереми надо учиться, и я отправлю его на учебу в Итон.

София не раз мечтала об этом, но она никак не ожидала, что ее мечты осуществятся так быстро, да еще при помощи Райдера. Ей конечно, хотелось, чтобы брат учился в Итоне, но почему-то было неприятно, что устроит это Райдер, и поэтому она возразила:

— Нет, Райдер, ни за что, я этого не позволю.

— Не обижайся, Софи, но у тебя пока нет права голоса, — отпарировал Райдер и ехидно улыбнулся.

— Почему у меня нет права голоса? Я не бессловесное животное. И… я никогда, никогда не буду твоей

— Любовницей? Что-то я не припомню, чтобы я просил тебя об этом. Последние три дня — точно.

— Я слышала, что ты говорил по этому поводу судье! Я все слышала! Тебе не удастся обмануть меня.

— При чем тут обман, Софи? Если ты хорошо помнишь тот разговор, то согласишься со мной! Я выразил сильное сомнение в том, что когда-либо у меня возникнет желание посягнуть на твою честь, разве не так? И, откровенно скажу, как женщина ты перестала меня интересовать. Я за последнее время изучил твое тело как свои пять пальцев, и оно не вызывает сладостного волнения в моей груди. Вот так, моя дорогая. Кроме того, хотя здесь, в Монтего-Бей, тебя и считают весьма привлекательной, но в Англии — кто знает?

София схватила лежавший рядом с ней увесистый том Шекспира и изо всех сил швырнула книгу в Райдера. Тот ловко подхватил том и укоризненно покачал головой. София поморщилась от боли и разочарования: Райдер стоял перед ней довольный, насмешливо улыбаясь, а она только зря израсходовала силы, и теперь у нее все тело ныло. Несмотря на это, София повторила попытку, бросив на этот раз в своего обидчика кувшин с водой, стоявший неподалеку. Больше бросаться было нечем, и София, раскрасневшаяся и вспотевшая от усилий и волнения, откинувшись на подушки, радовалась, что ей удалось по крайней мере замочить Райдеру одежду.

— Ты уже второй раз нападаешь на меня, Софи, — без тени укора в голосе сказал Райдер. — И что прикажешь мне с тобой делать? Отшлепать?

— Не вмешивайся в мою жизнь!

— Но я ведь хочу тебе добра, а не зла.

— Ты имеешь в виду, что сама я желаю себе зла?

— Я неплохо изучил твой характер, Софи, и если ты будешь злиться на меня, царапаться, кусаться, швыряться в меня чем попало, кричать, я буду только рад этому, потому что такая уж у тебя натура, ты не можешь стать другой. Только помни, что со мной тебе следует соблюдать меру и не зарываться.

— Лучше бы ты никогда не приезжал сюда!

— А кто бы приехал вместо меня, скажи на милость? Моя младшая сестра Синджен? Она, конечно, бойкая девушка и порядком развлеклась бы здесь, но с тобой ей не справиться. У меня есть еще младший брат, но он — старательный и прилежный студент, и его почти ничто не волнует, кроме занятий в Оксфорде; в будущем он получит ученую степень и, возможно, собственный приход, женится на какой-нибудь богобоязненной особе и станет хорошим священником и примерным отцом семейства. Тайсон — так зовут моего младшего брата — довольно равнодушен к женскому полу, но даже если бы одна из твоих нежных улыбок и тронула его сердце, он немедленно покинул бы остров во избежание риска совершить тяжкий грех. Так что Тайсон не годится на ту роль, которую вынужден играть я. Что касается самого графа, то он не отличается терпением, не то что я, он не любит приключений и женского кокетства, любовных игр и флирта, поэтому твои уловки, Софи, никак бы на моего старшего брата не подействовали, он быстренько прекратил бы все безобразия и уехал, не замаравшись в интригах твоего дяди. Таким образом, из всего вышесказанного следует, что тебе повезло со мной, Софи, и ты должна благодарить судьбу за то, что она послала меня на этот остров. Я непременно займусь твоим воспитанием, и, думаю, твой строптивый характер изменится в лучшую сторону и ты перестанешь вести себя, как дикая кошка.

— Перестань хвастаться, Райдер. И нечего угрожать мне воспитанием. Все вы, мужчины, такие: на все готовы, лишь бы получить свое, а то, что вы причиняете женщинам боль, вас не волнует.

— С чего ты взяла, что я собираюсь причинить тебе боль?

— Хорошо, не собираешься, но ты хочешь подчинить меня себе, властвовать надо мной. Любой мужчина стремится быть владыкой, пусть даже над одной-единственной женщиной.

— Мне думается, Софи, что мы уже обсуждали как-то этот вопрос. Давай не будем снова к нему возвращаться.

— Иди к черту, Райдер! Ты такое самолюбивое ничтожество, как и остальные мужчины, а твои противные родственники… чтоб им всем пропасть!

— И даже Синджен тебе противна? Ты и ей желаешь зла?

— Если она такая же, как ты, тогда да, и пусть дьявол заберет ее в преисподнюю!

Райдеру была неприятна неожиданная вспышка злобы и ненависти у Софии; с тех пор как он встретил эту строптивую, необузданную девушку, она не раз его удивляла: зачем она так ругается? Откуда в ней такая неукротимая злоба? Неужели Тео Берджес до такой степени искалечил душу своей племянницы? Хотя, конечно, ничего удивительного: он так сильно избивал Софию, что любой на ее месте ожесточился бы и потерял веру в людей. Он сделал из нее рабу, пользовался ею…

— Прекрати ругаться, Софи, — сказал Райдер, — меня твои ругательства ничуть не трогают. Теперь у тебя нет причин считать себя несчастной, и я никогда… — Тут он осекся, чуть не признавшись ей в том, что у него никогда не было с ней интимных отношений. Словно наяву вспомнил он ту ночь и спящую Софию, такую соблазнительную и красивую, и как ему хотелось погладить ее бархатистую кожу, ласкать ее тело, но он и пальцем до нее не дотронулся, считая, что не вправе этого делать. — Послушай, скажи мне правду, ты бы хотела стать моей любовницей?

— Нет, — отрезала Софи.

— Неужели Оливер Сассон привлекательнее меня? Он тебе больше по вкусу? Но, моя дорогая, адвокат не относится к лучшим образцам сильной половины человечества, хотя и обладает приятным характером и довольно сговорчив. Я уже имел с ним беседу и должен заметить, что мистер Сассон выразил готовность немедленно заняться вопросом моего наследства и восстановить меня в правах владельца Кимберли-холла как можно быстрее. Он также принес свои искренние извинения за допущенную ошибку и обещал проделать всю работу безвозмездно, так как недоразумение произошло исключительно по его вине.

Райдер сделал паузу, чтобы проследить за реакцией Софии, но девушка смотрела на него равнодушно, на ее лице не отражалось никаких чувств. Она умела владеть собой, уж что-что, а это Райдер знал хорошо. Ему захотелось расшевелить ее, вывести из равновесия, чтобы она скинула эту маску холодного безразличия, и он сказал:

— Адвокат страшно сокрушался, что теряет тебя, он даже зашел так далеко, что признался мне в своем желании сделать тебя своей женой, хотя этот брак, несомненно, повредил бы его репутации. Поверишь ли, в его глазах стояли слезы, когда он говорил о тебе, видимо, он сожалел о том, что никогда больше не сможет прийти к тебе на свидание в уютный домик у моря, не сможет насладиться твоими ласками.

— А он никогда и не наслаждался ими, вернее, он получал удовольствие, но не так, как ты думаешь.

— Ты же говорила мне раньше, что не была с адвокатом в домике. И что значит «он получал удовольствие не так…» А как? Или он не человек?

— Ах, ты не понимаешь, Райдер, я… — начала объяснять София, но вдруг резко остановилась: зачем говорить ему правду? Он и тогда не верил, и сейчас не поверит. — В общем… Меня вынуждали вести себя так, как я вела. Я ничего не делала по своей воле, никто из этих троих мужчин меня не интересовал.

— Ну, о Шермане Коуле говорить не будем: он не годится на роль любовника, а вот другие… Не сердись, Софи, но помнишь, тогда в саду, я снял с тебя платье, обнажив твою грудь, а ты даже и бровью не повела; более того, держала себя так, что я обезумел от желания. Откуда такое умение? Не всякой кокетке удалось бы так возбудить мужчину.

— Ты не принесешь мне бинты? — переменила тему София, явно не желая обсуждать свое поведение. — Я хочу забинтовать ступни и встать. Я не могу больше валяться в постели ничего не делая, мне приходится выслушивать от тебя всякие гадости…

Райдер решил оставить Софию в покое, не волновать ее, и сам сделал перевязку. Ступни, маленькие и изящные, уже не выглядели так ужасно, как накануне, и он искренне порадовался, что его вчерашние труды не пропали даром.

— После встречи с Оливером Сассоном я отправился разузнать, какие корабли отправляются в ближайшее время в Англию, — сообщил он, невольно любуясь аккуратными пальчиками ног девушки, — и выяснил, что таких кораблей несколько. До отправления первого из них у нас есть достаточно времени, чтобы уладить необходимые дела и спокойно отплыть в Англию.

— Сэр, вы опять помогаете моей сестре? — раздался голос.

Райдер обернулся и увидел в дверном проеме Джереми.

— Входи, входи, — пригласил он мальчика. — Твоя сестра немного утомлена жарой, и я развлекал нашу больную беседой. Софи устала, ей надоело бездействие, она скучает.

— А почему вы держали ее ногу?

— Я осматривал ступни и, как видишь, перебинтовал их. София сама хотела сделать перевязку, но я ей не позволил.

— Можно, я почитаю сестре вслух? Ой, а почему пьесы Шекспира валяются на полу? Софи, какая ты неосторожная! Господи, страница четыреста тридцатая порвана!

— Понимаешь, Джереми, твоей сестре не понравилось второе действие в «Укрощении строптивой», вот она и швырнула книгу…

— Райдер, прошу тебя, уйди, — прошипела София, и Райдер послушно удалился, весело насвистывая какой-то мотив.

Ночью София внезапно проснулась. Она сначала не поняла, какой звук разбудил ее; несколько мгновений она еще находилась во власти сна: ей снилась мама, она смеялась, расчесывала ей волосы и обещала, что в день рождения, когда Софии исполнится восемнадцать лет, они всей семьей отправятся в Лондон и там она обязательно встретит много поклонников, которые будут домогаться ее руки… Снова послышался странный звук, и София, сбросив с себя простыню и выбравшись из-под москитной сетки, тихо встала и прислушалась; звук доносился снаружи, с балкона; кто-то там был, и этот кто-то осторожно двигался. На цыпочках девушка прокралась к балконной двери и выглянула; сначала она ничего не увидела, но вдруг мелькнула тень человека, который, согнувшись, крался по балкону вдоль стены. Надо сказать, что балкон сплошным обручем, без перегородок, охватывал второй этаж дома, и по нему можно было пройти в любую комнату. Сверху балкон закрывал навес от солнца. Не долго думая София схватила со стола кувшин с водой, который вечером бросила в Райдера, и, выйдя на балкон, пошла за незнакомцем. Около одной из дверей, ведущей в чью-то спальню, мужчина — а это был мужчина! — остановился; София прокралась ближе и чуть не вскрикнула от удивления и ужаса: неизвестный оказался Томасом; он держал в руке нож и заглядывал в спальню Райдера! Вот в чем дело! Негодяй собирался ночью, втихомолку, напасть на Райдера и убить его, за этим он и явился в Кимберли-холл.

Тем временем Томас зашел в спальню, подошел к кровати и откинул москитную сетку: Райдер мирно спал, не подозревая о том, что его жизни грозит опасность. В тот миг, когда негодяй замахнулся для удара ножом, София страшно, дико закричала, словно она была не белой женщиной, а колдуньей вуду, и бросилась к Томасу, держа в вытянутой руке кувшин и намереваясь использовать его как оружие. Райдер мгновенно проснулся и, увидев занесенное над ним блестящее лезвие ножа, быстрым движением перекатился со спины на бок, увернувшись от удара, и упал на пол, запутавшись в москитной сетке, с противоположной от Томаса стороны кровати. Томас, не обращая внимания на вопли Софии, метнулся к Райдеру, но девушка окликнула бывшего надсмотрщика дяди:

— Томас!

Негодяй обернулся к ней, и ненависть исказила его лицо.

— Что это с тобой, мерзавец? Ты, никак, боишься меня? Я вижу, что Райдер был прав: я ранила тебя, а не дядю, жаль только, что не смертельно. Трус, убийца, ты трясешься от страха, ты боишься меня, хотя я вдвое тебя меньше! Зачем ты убил дядю?

Томас, забыв о Райдере, размахивая в ярости ножом, направился к Софии.

— Это ты ранила меня, проклятая сука! — крикнул он. — Да, я убил Берджеса и тебя убью! Но сначала я с тобой позабавлюсь, а потом изобью так, что ты будешь умолять меня о смерти! Будешь ползать передо мной на коленях, рыдать и унижаться!

У Софии не было времени на раздумья, она метнулась к креслу-качалке и толкнула его на приближающегося к ней врага. В этот момент все чувства ее обострились, она должна была защищать себя от смертельной опасности сама, пока Райдер не придет ей на помощь, а он так сильно запутался в сетке, что никак не мог из-под нее выбраться. София одновременно и боялась, и испытывала странное возбуждение перед лицом опасности, перед лицом смерти.

— Трус, трус! — выкрикивала София. — Ничтожество!

Томас не торопился нападать на нее, он медленно приближался, выжидая удобного момента, чтобы схватить девушку, а она, спрятавшись за другим креслом, на мгновение замолчала, а потом вдруг пронзительно завопила:

— Так, Райдер, убей, убей его!

Томас быстро, всем телом повернулся назад, готовый встретить новую опасность в лице Райдера, гораздо более серьезную, потому что Райдер был молод, силен и ловок. И совершил ошибку: София мгновенно подскочила к нему сзади и ударила кувшином по затылку. От удара Томас свалился на пол, выронив нож, и сверкающее в лучах лунного света серебристое лезвие отлетело далеко в сторону.

Райдеру наконец-то удалось выпутаться из сетки, и он подошел к распростертому на полу Томасу, опустился рядом с поверженным врагом на колени и пощупал у него пульс. Пульс был слабый, но все-таки был, и это означало, что Томас пока жив.

— Здорово ты его стукнула, Софи, — заметил Райдер, продолжая осмотр лежащего без сознания Томаса. — Замечательный удар! Смотри-ка, а вот и рана, ты ранила негодяя в грудь, пуля, видимо, попала в ребро, не задев жизненно важных органов. Ранение не тяжелое, но, должно быть, болезненное.

Райдер взглянул на Софию: она стояла рядом, растрепанная, с горящими глазами, с лицом белее венецианских кружев, обрамлявших вырез ночной рубашки; в руках девушка держала ручку от кувшина, прижимая глиняный обломок к груди, словно драгоценный амулет.

— Спасибо тебе, Софи, — сказал Райдер и медленно поднялся.

Девушка в немом изумлении уставилась на него: он стоял перед ней совершенно голый и вряд ли понимал это. Подойдя к тумбочке у кровати, он зажег лампу, и комната осветилась мягким светом, а в следующий миг в спальню с криками ворвались слуги, с ними Грэйсон, Эмиль и Коко. От представшей перед ее взором картины Коко сделалось плохо, и она бы упала, не подхвати ее вовремя Эмиль. Он отнес ее на кровать Райдера и сказал, пожав плечами:

— Коко ждет ребенка.

Райдер улыбнулся, махнул рукой:

— Все кончилось хорошо; на полу лежит Томас, он без сознания. Негодяй прокрался ночью в дом, чтобы убить меня, но ему помешала храбрая Софи.

— Я рад за вас, Райдер, — взволнованно произнес Эмиль, — я рад, что вы оба избежали опасности. Так Софи спасла вас? Она всегда была смелой, особенно когда защищала дорогих ей людей, она и себя никому не давала в обиду. Но, мой дорогой друг, на вас нет никакой одежды, как и в тот раз, помните, когда мы гонялись за привидениями?

— Ах, да, я и не заметил, прошу меня простить, — извинился перед присутствующими Райдер, взял лежавшую на стуле ночную рубашку и оделся. — Жарковато здесь, знаете ли, — добавил он и посмотрел на Софи, неподвижно стоявшую на том же самом месте и молчаливую, словно статуя. — Ты в порядке, Софи? — спросил он тревожно и подошел к девушке, дотронулся кончиками пальцев до ее щеки.

— Софи!

В спальню вбежал Джереми и бросился к сестре, а она, моментально придя в себя при виде брата, прижала его к груди, стала гладить по голове и успокаивать:

— Не волнуйся, дорогой мой, ничего страшного не случилось, Райдер и я остались живыми и невредимыми, а вот этому мерзавцу досталось. Все вышло просто чудесно, мальчик мой, у нас больше не осталось врагов, понимаешь? Никто не причинит нам вреда!

— К сожалению, — заметил Райдер, — разных негодяев на свете много, но хоть одним стало меньше. Послушай, Эмиль, почему бы нам не связать сейчас Томаса и не снести куда-нибудь к мангровым болотам; ему там самое место. Крокодилы будут очень рады. И я тоже.

— С удовольствием. Мангровые болота и крокодилы — это как раз то, что нужно всяким мерзавцам вроде этого Томаса.

— Нам следует известить судью Шермана Коула, — сказал Сэмюель Грэйсон. — Теперь-то ему придется поверить в то, что Теодора Берджеса убила не его племянница, а Томас.

— Вы правы, — вздохнул Райдер. — К мангровым болотам нам отправляться пока рановато. Мы отвезем Томаса в Монтего-Бей и сдадим судье… если по дороге не произойдет какой-нибудь несчастный случай, а, Эмиль?

— Да… Где-нибудь у болот, верно?

— Конечно. Ну ладно, шутки в сторону. Надо его связать и оставить в каком-нибудь надежном месте. Грэйсон, у нас найдется такое место?

— Да, — ответил управляющий. — Вы можете запереть его в чулане, где хранится лед.

За пять минут Томас был связан по рукам и ногам и доставлен в чулан, около дверей поставили на карауле слугу. Наконец все разошлись и в спальне не осталось никого, кроме Райдера, Софии и Джереми. Мальчик до сих пор стоял, прижавшись к сестре, боясь, что она может внезапно исчезнуть и оставить его одного.

Райдер присел перед Джереми на корточки и ласково спросил его:

— Не хочешь чего-нибудь? Стакан молока, например?

Мальчик покачал головой.

— Не переживай, Джереми, — успокаивал его Райдер, — мы с Софи сейчас отведем тебя в твою комнату, ты заснешь, а утром обо всем забудешь.

— Я так устал всего бояться, Софи, — пожаловался Джереми. — То одно, то другое. Я так боюсь за тебя…

— Я тоже устала бояться, мой милый, — сказала Софи.

— Ну, раз так, то и я тоже устал, — пошутил Райдер и сделал знак Софии, что пора увести Джереми и уложить в постель.

Мальчик заснул только через полчаса, успокоенный, а София и Райдер посидели еще немного у его кровати, чтобы убедиться, что он действительно заснул, а потом тихонько встали и вышли, осторожно прикрыв за собой дверь. Райдер проводил Софию в ее комнату. Слишком взволнованные, чтобы спать, они уселись в кресла и некоторое время молчали, заново переживая ночные события.

— Я тебе очень благодарен, Софи, — сказал Райдер.

— Не стоит благодарности, — ответила девушка.

— Как ты узнала о том, что Томас проник в дом? Ведь была глубокая ночь.

— Я проснулась от какого-то странного звука, встала и вышла на балкон. Потом заметила невдалеке крадущуюся тень и последовала за ней. Когда я подошла к незнакомцу достаточно близко и увидела, что это Томас и что у него в руке нож, я поняла, что негодяй собирался кого-то убить. Он остановился у твоей спальни, следовательно, жертвой должен был стать ты. Вот и все.

— У тебя хорошая реакция, Софи, — заметил Райдер с легким недовольством в голосе. — Первый раз встречаю женщину, которая в опасной ситуации действует умело и быстро. Ты не испугалась, не стала звать на помощь, а проследила врага, кроме того, и оружие не забыла прихватить с собой. Удивительное хладнокровие.

— Я знала, что кувшин тяжелый и может сослужить мне хорошую службу. И он действительно мне пригодился. И ты еще так некстати запутался в этой москитной сетке! Что же я должна была, по-твоему, делать? Дать ему убить тебя, пока ты барахтался, словно рыба в неводе? Он расправился бы с тобой, потом настала бы моя очередь, а за мной — и Джереми.

— Наверняка ты бы стала следующей жертвой, с этим я согласен. У Томаса была вполне реальная возможность убить меня: я крепко сплю. Если бы не ты…

София равнодушно передернула плечами; у нее был такой вид, будто случившееся ее больше не волновало, будто ей все равно, и это показное или настоящее равнодушие взбесило Райдера. Все, что бы ни делала эта удивительная девушка, выходило за рамки общепринятых понятий и его собственного личного опыта. Своими поступками, неординарным поведением София перевернула его обычные представления о женщине и женском характере. Райдеру стало немного обидно.

— Я рад, что отношусь к тем людям, которые тебе дороги, — с язвительной горечью заметил он как бы между прочим.

— Не понимаю, о чем ты говоришь.

— Ну как же! Ведь Эмиль, который знает тебя с детства, сказал, что ты защищаешь дорогих тебе людей с яростью раненой львицы.

— Он так не говорил.

— Если и не точно так, то смысл тот же.

— Я защищала и себя, Райдер, не забывай. Расправившись с тобой, Томас взялся бы за меня. Я не такая глупая, как ты думаешь.

— Ладно, Софи, оставим эту тему. Как твои ноги?

— Да вроде ничего.

— Вот и чудесно.

И пока София не успела опомниться, он поднял ее с кресла, прижал к себе и страстно поцеловал в губы. Он целовал ее снова и снова, но ответного отклика так и не получил.

— Мне это совсем не нравится, — прошептал он, горячо дыша девушке в лицо. — Ты ведешь себя не так, как нормальная женщина. Я не могу тебя понять. Ты что, совсем бесчувственная? Будь же женщиной, черт бы тебя побрал!

Райдер повторил поцелуй, стал гладить Софии плечи, спину, ягодицы, прижимая ее к себе сильнее и сильнее, но она потихоньку отстранялась от него, отодвигалась, отталкивала и наконец оттолкнула, а затем вытерла тыльной стороной ладони влажные от поцелуя губы. Этот последний брезгливый жест привел Райдера в бешенство, и он, не в силах сдержаться, крикнул:

— Вот ты какая! Ты ублажала тех противных мужчин, а я тебе неприятен! Ты после меня утираешься!

София отступила на шаг.

— Может быть, тебе нравится Грэйсон и после его поцелуев ты не вытираешь губы? Только тебе придется вышвырнуть его чернокожую любовницу, чтобы занять место в постели управляющего. Хотя он-то, конечно, будет безмерно счастлив такой замене.

София молчала, механически, как заведенная кукла, качая головой.

— Да скажи же что-нибудь! — взорвался Райдер. — Ты что, онемела?

София попятилась от него к двери, повернулась и как ошпаренная выскочила из спальни.